Управление зверем

Резиденция клана осталась позади. Шэн шла молча, одолеваемая собственными тяжелыми мыслями. Она не смирилась с гибелью Рё, переживала за вождя и клан, толком не успела пообщаться с отцом, а теперь ещё ей вверена забота о двух тигрятах. И, конечно, Чину не терпелось как можно быстрее добраться до монастыря. Рана болела, кажется, сильнее, чем вчера. Кожа вокруг неё покраснела и буквально горела, но Шэн старалась не подавать вида – Юэ и Лун должны чувствовать себя в безопасности. Тигрица шла, опираясь на боевой шест, и лишь те, кто знал её давно, могли заметить, что идти ей тяжело. Дети говорили о чем-то своем, идя впереди, благо дорога до Покхары была одна и сбиться с неё сложно при всем желании. Чин плелся рядом. Ему также дали боевой шест, которым он толком не умел пользоваться. Но, чтобы опираться на него во время ходьбы, мастером кунг-фу быть не обязательно.

- Ты же в клан ехал учиться звериному облику, - вспомнила Шэн, посмотрев на ученика ирбиса. – Что у тебя с ним за проблема?

Чин отпрашивался у своего наставника на тренировки в Покхаре, и вернуть его, раненым и так ничему и не научившимся было бы неуважительно по отношению к Шэ. Шэн видела, что ученик ирбиса давно обнаружил своего внутреннего зверя и неоднократно принимал звериный облик, но сейчас упрямо отказывался перекидываться. У неё откровенно не было сил разбираться в причинах самой – лезть в воспоминания, смотреть за линиями судьбы, искать момент принятия столь странного решения. Пусть рассказывает сам, порой более точная правда – та, какой она представляется человеку.

Звериный облик тигра бывает лишь у тех, чья крепость духа позволяет его подчинить. Если об этом забыть, тигр подчинит себе сознание, став неуправляемым зверем, одного удара лапой которого достаточно, чтобы убить человека. Шэн начала перекидываться ещё в раннем детстве, благодаря чему болезни роста прошли к тому времени, когда звериный облик стал реально опасен для окружающих. Чин же, видимо, столкнулся с ними уже тогда, когда зверь набрал силу. Хотя в таких случаях ответственность нередко лежит и на жертве нападения, которая злит тигра или отвлекает его от охоты. Во время обучения мастера часто провоцируют учеников на подобные атаки, чтобы те учились сдерживаться. У Рёнорэ наверняка ещё не зажили следы броска на мастера во время охоты.

- И ты думаешь, что от звериного облика можно отказаться? – Шэн усмехнулась. – Всю жизнь был тигром, потом испугался и стал кем-то другим? Бабочкой? Тигр внутри тебя, так что на безопасные двести метров ты от него все равно не убежишь. Если не найдешь в себе силы принять и подчинить зверя, начнешь перекидываться спонтанно. Думаешь, в таком состоянии ты будешь безопаснее?

Однажды проявившись, звериный облик остается с магом на всю его жизнь. Нужно уметь видеть в нем силу, избегать его слабостей и всегда его контролировать. Особенно, когда внутренний зверь намного сильнее человека. Шэн пошла медленнее, сосредоточившись на дыхании. Дышать через боль, чтобы освоиться и этой боли не замечать.

Чин густо покраснел и прикусил губу. Откуда она все знает? Или просто совпадение, что она заговорила о бабочках? В разговоре с сифу Бо ученик ирбиса постоянно чувствовал себя как на допросе или даже хуже – тигрица знала о нем даже то, чего знать не могла. Он слышал, что Шэн Бо – сильный предсказатель и убедился в этом, когда она планировала бой, но не до такой же степени? Он неё не скрыть ни мыслей, ни событий прошлого… Зачем вообще спрашивать, если она лучше него знает ответы на свои вопросы?

- Я боюсь, что вновь потеряю контроль над тигром, - сказал Чин, опуская взгляд.

Он не мог и не хотел вновь перекидываться, считая, что его воли хватит, чтобы избежать непроизвольных трансформаций. В последнее время он замечал, как инстинкты зверя усиливаются в моменты ярости или страха, но все равно был уверен, что может их контролировать. И так риск меньше, чем в зверином облике. Слова Шэн его пугали, если зверь будет усиливаться, то, дорвавшись до сознания, он не позволит себя подчинить. И тогда лишь Провидению известно, на что способен разъяренный бенгальский тигр весом в два с половиной центнера, когти которого оставляют отметины на скальной породе. Сейчас человеческий облик Чина находился в состоянии, подобном состоянию путника из дзенской истории, что наслаждался вкусом земляники – с одной стороны был собственный звериный облик, с другой – прямолинейная Шэн Бо, которая явно решила добиться от него контроля над зверем.

Шэн заметила смущение Чина, но не придала ему значения. Ей было не до того – рана ныла все сильнее, с каждым шагом отзываясь новой болью. Тигрица лишь хмурилась, стараясь отвлечься на разговор с учеником ирбиса. От Лхасы снова идти пешком, и до монастыря нужно дойти своими ногами, никто её туда не потащит. Да и не дело это – показывать слабость при учениках. Шэн собралась с силами, направляя энергию Сушумны на рану, создавая вокруг воспаления подобие сетки синих нитей, которые должны были приглушить боль и остановить нагноение. Дышать стало немного легче.

- Ты уже его потерял, - строго сказала Шэн. – И если не обретешь вновь, ты будешь опасен для окружающих. Перекинься сейчас.

Тигрица встала, попросив детей не отходить далеко. Она стояла, опираясь на шест, и пытаясь выровнять энергию. Боль пульсировала, жар охватывал весь бок и казалось, что вся кожа горит от касающейся её одежды. Это – плохие признаки наступающей лихорадки. Энергия лениво поднялась по Сушумне, усиливаясь в Вишуддхе – Шэн пыталась сбить температуру. Она остановилась не из-за принципиального желания научить Чина перекидываться прямо сейчас – во время ходьбы намного сложнее управлять энергией. Но не показывать же слабость в начале пути?

Чин удивленно посмотрел на Шэн, собираясь с мыслями. Он не ожидал, что она будет заставлять его принимать звериный облик, от которого он, как ему казалось, начал отвыкать. Последний раз он перекидывался весной, и это было, будто в прошлой жизни. Чин помнил тигриную ярость, напряжение перед броском, ощущения от впившихся в землю костей и легкий холодок, пробежавший по спине от вздыбившейся на загривке шерсти. Он не хотел принимать тигриный облик снова. Но не хотел и спорить с сифу Бо, которая казалась сейчас особенно строгой. Переживает за безопасность детей? Если она прикажет, он не будет появляться в Линь Ян Шо, это нужно для безопасности всех в монастыре, в том числе и Дани. Но он должен увидеть Дани! Чин отвязал меч и положил его на траву, затем положил рядом шест и коротко поклонился тигрице. Опустившись на колено, ученик ирбиса приготовился к трансформации. По коже пробежали мурашки, в какой-то момент мир вокруг стал чуть рыжеватым – началась трансформация сетчатки. Чин шумно выдохнул, поднимая взгляд на Шэн Бо.

- Я не могу, - признался он.

Его останавливал страх. В какой-то момент Чин просто не поверил, что способен принять тигриный облик – он же в этом себя долго и старательно убеждал, чтобы избавиться от способности к превращениям.

Шэн продолжала стоять, держась за шест. Боль понемногу стихала, сил дойти до Покхары хватит, там можно будет отдохнуть в самолете и подготовиться к пути до монастыря. В Линь Ян Шо можно разбираться дальше – восстановить энергию, залечить нормально рану, и возвращаться к обязанностям старшего мастера. Она посмотрела на Чина сверху вниз.

- Можешь. Разозлись на себя за свою слабость и сможешь, - уверенно сказала Шэн, выравнивая дыхание, которое теперь меньше отзывалось болью. – У тебя две минуты. Превращайся во что хочешь, не можешь в тигра – хоть в пчелу, хоть в бабочку, через две минуты я превращаюсь и нападаю.

Ученик ирбиса не вчера открыл в себе звериный облик. То, что он сейчас пытался из себя изображать, не вызывало у Шэн ни малейшего доверия. Перекидываться не хотелось – лишний раз теребить и без того сильно отвлекающую рану неправильно, но если Чин не хочет принимать звериный облик по-хорошему, пусть перекидывается как получится. Шэн объявила детям пятнадцатиминутный привал и приготовилась следить за превращением ученика ирбиса. Сейчас, после всего произошедшего в клане, её усталость и боль лишь усиливали её и без того известное упрямство. И её просьба была намного проще просьбы Чина взять его с собой в бой.

Чин поднял взгляд на Шэн, понимая, что говорит она серьезно. Он знал о том, что мастер ранена и хорошо помнил, в каком состоянии она два дня назад поднималась по ступеням храма. Он не столько боялся за себя, будучи уверенным, что Шэн его не убьет, сколько чувствовал себя виноватым за собственную неуверенность. Постепенно начала копиться ярость. На себя, на Шэн, на все происходящее, зверь почувствовал, что клетка воли ослабла. Покалывание во всем теле, усилившаяся боль в лопатке, ломота в каждой кости и пелена ярости перед глазами. Перед Шэн стоял золотой тигр, готовый к броску. Чин плохо осознавал себя человеком, слишком долго он не принимал этот облик. Зверь злился из-за боли, он был готов броситься на первого встречного и сейчас яростно скалил белоснежные клыки, подергивая кончиком хвоста. Острые когти золотого тигра впились в землю, шерсть на холке встала дыбом, а зрачки рыжих глаз резко сузились. Тигр чувствовал запах крови. Он чуть присел, напрягая мышцы для прыжка и с ненавистью глядя на Шэн, как может смотреть на дрессировщика вышедший из-под контроля цирковой тигр. Чин судорожно пытался справиться со зверем, но боль и впечатления от боя мешали. Перед глазами вновь и вновь мелькали картинки крови и пламени, лишь злившие хищника. Тигр зарычал, примеряясь к броску. Чин старался ухватиться хоть за что-то в памяти, чтобы вырваться из звериного сознания. В прошлый раз ему помогло то, что он узнал Дани. Мышцы расслабились. Тигр виновато прижал уши и опустил хвост. Он прищурился и отступил на шаг, все ещё чувствуя себя неуверенно в зверином теле. Сейчас Чин полностью осознавал себя человеком и при этом понимал, что дальше задерживаться нельзя – в Линь Ян Шо его ждет Даниэла. Все остальное не важно, сознание тигра едва ли не скулило, побежденное волей человека. Он выжил в бою, он многое понял и переосмыслил, он способен себя контролировать, и он подчинил себе тигра.

Шэн молча наблюдала за потугами Чина принять звериный облик, а следом и за тем, как он пытается удержать ярость. Она уже знала, что он не набросится – видела, предчувствовала, верила в способности ученика ирбиса. У Чина крепкая воля, этого тигрица не могла не признать. Она стояла, не двигаясь, и просто наблюдала за стойкой тигра, за его готовностью к броску, за расширившимися зрачками, следом за чем тигр резко успокоился.

- И ведь правда не бабочка, - сказала воительница, продолжая опираться на боевой шест. – Достаточно. Нам нужно идти.

Зря она не верила в способности ученика ирбиса, считая, что он не освоится со звериным обликом за пару-тройку дней, что должна была занять поездка – хватило и пяти минут. Только ради них Чину пришлось многое в себе понять и переоценить, и этот опыт стоил опыта всей его жизни. Шэн не считала самым важным то, что сбылась глупая мечта Чина об участии в схватке – он бы неплохо прожил жизнь без подобных приключений – просто он наконец-то научился отличать ядра от шелухи, и теперь его воля может начать быть полезна. Тигр умнее льва, но глупее человека. В тот момент, когда сознанием управляют обиды, иллюзии и инстинкты, оно сдается воле хищника, и тигр выходит из-под контроля. Когда же разум руководствуется истинными ценностями, человеческими добродетелями, волей сердца и голосом совести, тигру остается лишь сдаться, подчинив свою силу воле мага. Для того чтобы это понять, нужно много времени и часто приходится совершать ошибки. Этому невозможно научить, это невозможно объяснить словами, лишь сам маг должен через дзен почувствовать, в чем разница между тем, чтобы быть тигром и тем, чтобы быть человеком.