Девичьи беседы

Было странно это признавать, но в последнее время Карли понимала, что скучает по дому. Точнее даже не по дому, а по Пекину. Там у неё была небольшая, но уютная квартира, которую снимал отец, хорошие друзья, учеба, даже хобби. За несколько лет норвежка успела привыкнуть ко всему этому, полюбить свою тихую, размеренную, но в то же время веселую жизнь. Всё поменялось в один миг, так резко, что невозможно было остановиться и что-то обдумать. Судорожное запихивание вещей в сумку, побег в Лхасу, а затем растерянность, потому что она вдруг оказалась в незнакомом городе, с очень маленькой суммой денег в кармане.
- Котик, иди ко мне. Хватит тут ходить, в воду свалишься, - подозвала девушка свою собаку, заставила сесть рядом и снова погрузилась в свои мысли. В последнее время норвежка полюбила сидеть у пруда, в тени деревьев, и поглядывать по сторонам. Здесь почти не бывало людей, и, наверное, поэтому пение птиц было особенно громким и радостным. А может, всё дело в весне, которая медленно, но очень упорно отвоевывала свои права у зимы, и делала дни теплее и светлее? Карли казалось, что она может расслышать, как набухают почки на деревьях, проклевываются листья, и где-то сбоку, под землей, кипит жизнь в муравейнике, и его обитатели готовятся к трудовому сезону. Кроме того здесь была вода, много воды. Слишком холодная, чтобы окунать в неё ноги, как Карли любила, но зато успокаивающая и умиротворяющая. Иногда какая-нибудь рыба подплывала слишком близко к кромке воды, раздавался всплеск, и солнечные лучи отражались от золотистой чешуи, а собака настороженно поднимала голову и смотрела на воду.
Здесь было бы не плохо читать, но Карли всё забывала принести книгу, правда, никогда особо не расстраивалась из-за этого. У неё в голове было слишком много мыслей, фантазий, планов, и всё это казалось интереснее любой книги. Сейчас рыженькая куталась в свою теплую жилетку, всматривалась в зеркальную гладь озера и думала об отце.

Весенний вечер. Ульяна после дежурства, зашла в комнату, взяла циновку и пошла к своему любимому месту. К пруду… Весной в душе поднималась какое-то суетливое чувство. Хотелось сесть у воды и как в детстве рассказать ей о том, как одиноко, спеть песню или станцевать с водой… Только вода могла помочь ей.

В монастыре, конечно, некогда было предаваться унынию. Занятия, дежурства и снова занятия. Если ты хочешь чего-то добиться, нужно постоянно над собой работать. Иногда она разговаривала с Келли, но в основном о магии или врачевании. Уля подружилась с Николаем, но он был еще больше зациклен на учебе, общались они только на занятиях или дежурствах…. И тоже в основном о магии или о боевых искусствах. С другими Подольской пока не удалось сблизиться даже до уровня беседы. Уле очень нравилась как человек сифу Конг, но у нее было куча занятий, плюс семья.

Ульяна вспомнила свой родной хутор, бабушку… Как же она скучает по ней. Уля посмотрела в небо: «Бабуля, я так тебя люблю…» Слезы навернулись на глаза. С затуманенными глазами девушка подошла к пруду и села на циновку, не обращая внимания ни на кого вокруг.

Редко кому удавалось отвлечь Карли от её мыслей, когда она погружалась в состояние задумчивости, но сегодня это произошло как-то неожиданно резко и быстро. Сначала девушка почувствовала вибрацию земли, где-то сзади и сбоку себя, не очень сильную, но не почувствовать норвежка не могла, так как ладошками упиралась в землю. Рыженькая тряхнула головой, чтобы избавиться от слишком навязчивых, отвлекающих мыслей, а затем оглянулась, вглядываясь в деревья, откуда чувствовала усиливающуюся вибрацию.
Уже спустя секунду показалась очень грустная, красивая девушка. Карли почувствовала её грусть, даже если бы не чувствовала эмоции. Просто у неё взгляд был какой-то задумчивый и грустный, словно она погрузилась в свои мысли, а еще уголки губ чуть опущены, словно она вот-вот расплачется. Кроме того, блондинка села у бережка, уставилась на воду и, кажется, даже не заметила присутствия посторонних людей.

Норвежка нахмурилась, размышляя, как ей поступить. Может уйти и не мешать человеку? Дать побыть в одиночестве? Или, может, наоборот, помочь от этого одиночества избавиться? На размышления ушли какие-то секунды, а затем рыженькая поднялась на ноги и специально наступила на сухую ветку рядом с собой, чтобы не подкрадываться и не пугать.
- Привет. У тебя что-то случилось? - заботливо спросила она.

Вдруг раздался хруст , Уля вздрогнула и посмотрела по сторонам. Как она не заметила? У пруда, в нескольких шагах стояла рыжая девушка, очень красивая, небольшого роста с удивительно доверчивыми глазами…
Вообще-то Ульяне не нравилось, когда ее заставали в период уныния. В такие моменты девушка любила побыть одна. Но что-то в незнакомке было такое располагающее, что Подольская даже обрадовалась, когда ее увидела. Незнакомка была как солнышко.

-Привет. А? Нет, ничего не случилось. Просто бабушку вспомнила. Что-то вечер сегодня такой, на ностальгию потянуло по дому. Крутишься в монастыре, дела, занятия, а потом оглянешься…. И очень не хватает родных. Ой, извини. Меня Ульяна зовут или просто Уля. Я не заметила тебя… ой, то есть вас.

Рядом и Рыжей крутился смешной песик. – Привет, симпатяга, - поздоровалась Уля.
Девушка встала. – Надеюсь я не помешала своим вторжением. Люблю это место, - Подольская указала рукой на пруд. Я всегда хорошо себя чувствую у воды.

Карли по опыту знала, что очень часто располагает к себе людей, сама того не замечая. Не смотря такую вызывающую несерьезность, норвежка была внимательной к мелочам, терпеливой, а главное, заботливой. К ней часто обращались за советом, и удивлялись, как она умудряется сочетать несочетаемое.
- Да, понимаю. Я тоже скучаю по дому, - призналась Сорбо. Монастырь - хорошее место, но дом - это дом, очень сложно заменить его чем-то посторонним. Котик пока приглядывался к незнакомке, но близко не подходил, уже успел понять, что в этом месте живут самые разные люди, и не все ему рады.
- Меня Карли, - в коем-то веке, честно назвала своё имя рыженькая. Просто сейчас был момент такой... доверительный, что ли. Не стоило врать человеку, если она сама подошла и решила познакомиться.

Ульяна обратилась в её собаке, довольно ласково, и песик, почувствовав это, радостно завилял хвостом и подошел ближе, чтобы его погладили. Это было на редкость любвиобильное и общительное существо, которого нужно было контролирует: замучает, будет постоянно подсовывать голову под руку, чтобы его гладили.
- Можно на ты, - усмехнулась Карли. - Мы ведь примерно одного возраста. Ну, конечно, если ты не врачеватель, который контролирует своё тело и делает его молодым.
- Ну-у-у... Это ведь не моё место, верно? Я её не покупала, и даже не арендовала, значит логично, что помешать ты мне не могла. Даже наоборот, компания не помешает, - рыженькая пожала плечами и вернулась на своё место. - Мне нравятся твои волосы, они почти белые. Ты так покрасила их, да? Я вот в рыжий крашу.

Уля присела на корточки, чтобы погладить собаку.
-Как зовут тебя, малыш? – Подольская двумя руками взяла симпатичную мордочку, почесала за ушами, заглянула в глаза. Ульяна обожала животных, она чувствовала их настроение. А этот малыш просто излучал дружелюбие.

Рыжую девушку звали Карли. Ей шло это имя, оно было такое же необычное, как и сама хозяйка.

-О, нет, я не врачеватель, я только учусь. Мой куратор Келли, вот кто меня удивляет, - улыбнулась Подольская. – Пытаюсь выведать у нее все секреты мастерства.

Карли вернулась на свое место и собака побежала за ней.
-Ну, если компания не помешает, то очень рада знакомству, - Уля подтянула циновку поближе к новой знакомой. - А мои волосы….

Эта тема была не очень приятна для Ульяны. Она не привыкла к откровенным разговорам, потому что постоянно натыкалась на недоверие, презрение или еще хуже страх.

-Я не крашу волосы. Это … это трудно объяснить, и в то же время легко. Что ты знаешь о магии? Ее практикуют в монастыре. – Уле приходилось сталкиваться с людьми отрицающими магию, поэтому она начала издалека.

- Его зовут Донки Кот, - ответила норвежка, задумчиво почесывая подбородок. - Но это длинно, можно просто Котик.
Питомец повел ухом в сторону хозяйки, услышав своё имя, но даже голову не повернул, разомлевший от внимания, которое на его долю выпадало не так часто. Пес вилял хвостом, едва ли не улыбался, а потом и вовсе завалился на спину, подставляя пузо. - Ой, ну ужас. Совсем обнаглел, теперь от тебя не отстанет, - с улыбкой, но немного озабоченно сказала девушка. Котик умел быть чересчур навязчивым, не знал меры, и выражение "хорошего по-немножку" ему было не известно.

- А, Келли. У меня с ней занятие по врачеванию было. Так много всего рассказала, до сих пор ломаю голову, как всё в голову запихнуть, - с момента того занятия прошло всего три дня, Карли уже успела аккуратно переписать все свои записи, и даже начала учить. Правда, не так просто это было, всё время информация выпадала из головы. Как говорится, в одно ухо залетает, из другого вылетает.

- Э-э-э... Ну-у-у... - вопрос показался Карли странным, и она заерзала на своей циновке. - Не знаю, Дамьян много рассказывал, пока сюда ехали. Про стихии, про врачевание, прорицание, про оборотней там, - пожала она плечами, и внимательно взглянула на свою новую знакомую. К чему такой странный вопрос?

-Котик? – имя было странное, конечно, но Донки Кот – это было достаточно забавно. У Карли было хорошее воображение, это точно.

-Ничего страшного, он такой забавный и добрый – Уля гладила пузико малышу и как ни странно, настроение с каждой минутой улучшалось, как будто этот пушистый комочек своей энергетикой прогонял все Улино уныние.
-Я люблю животных, особенно собак, он же весь как на ладони, ни хитрит, ни обманывает, абсолютная искренность и безграничная любовь. – Уля теперь отбивалась от Котика, который обхватив руку лапами, лежа на спине, то ли отбивался от неведомого врага, то ли решил зализать насмерть. Подольская засмеялась, подыгрывая малышу, хватая его за нос или за ухо.

-Дамьян? Он твой куратор? Я с ним не знакома, но пару раз видела в храме. У него глаза еще странные. Не удивляйся моему вопросу, мои волосы и кожа были не всегда такими. Просто людям, которые никогда не сталкивались с магией сложно поверить. И не верят они, говорят, что вру. – Уля посмотрела на воду. – Однажды я стала превращаться, неосознанно, вдруг поняла, что мое тело меняется, было больно и я сильно испугалась, и превращение остановилось, не завершившись. Это было страшно, я была полу человек, а полу непонятное чудовище с бледной, почти серой , а местами черной кожей, с какими то кривыми лапами. У меня был шок, дальше я ничего не помню. Бабушка неделю меня отхаживала, пытаясь вернуть мой человеческий облик… Ей удалось, но отметины остались. Вот теперь белые волосы и сама белая, как смерть, даже краснеть не могу.

Ульяна выложила свою историю этой незнакомой рыжей девушке на одном дыхании. Что это с ней? Никогда она не была столь откровенна с людьми. И внутренне сжалась, ожидая фраз типа «ну ты горазд заливать» или «пойду ка я за доктором схожу», а еще лучше «аха, а я вот в русалку умею превращаться после пару бокалов». Она никогда не рассказывала эту историю, но были люди, которые заметили отметины после превращения. Кто-то ее боялся, называли ведьмой, кто-то смеялся. Почему она рассказала об этом Карле? Может действительно сегодня вечер, располагающий к откровениям?

- Это сейчас он забавный и добрый, а через десять минут станет приставучим и навязчивым, - серьезно, тоном мудреца, который дает ответ на самый важный вопрос во вселенной, поведала Карли, и для образа еще брови сдвинула на переносице. - Да, мне тоже больше собаки нравятся. Правда, не все. У моей мачехи был пес такой мелкий, чихуахуа, противный донельзя. Вечно гавкал издалека, а стоило на него посмотреть грозно, как убегал и писился со страху, - фыркнула норвежка, вспоминая лупоглазого уродца. Говорят, что животные похожи на своих хозяев, и эта мысль, когда Карли думала о мачехе и её собаке, доставляла какое-то извращенное удовольствие, заставляла появится на лице довольную ухмылку.

Рыженькая слушала внимательно рассказ Ульяны, разглядывала крупную красную рыбу, которая заинтересовалась чем-то у берега, и теперь была хорошо видна, а иногда кидала взгляд на руки своей новой знакомой. Белая, как парное молоко кожа, да такая тонкая, что, казалось, одно неловкое движение, и вот она уже порвется. Через неё отчетливо проглядывались синие и синевато-зеленые вены.
- Значит, это следы, которые остались после превращения... - задумчиво констатировала девушка, всё еще глядя на воду, а затем резко перевела взгляд на Ульяну и улыбнулась. - Ну, зато ты не такая, как все. Необычная, тебе не нужно стараться, чтобы выделиться. Порой это бывает изнурительно, - она пальцем указала сначала на свои волосы, а затем задрала рукав кофты, демонстрируя свою татуировку.
- А я вот не превращалась ни разу, и мне любопытно, в кого бы превращалась, если бы могла...

Но в ответ Уля не услышала смеха или иронии, даже наоборот, Карли хотела представить, в кого она могла бы превратиться. И тут новая знакомая показала татуировку, удивительно яркую и красивую. Ульяна даже замерла от восторга и удивления. Девушка никогда не встречалась с таким искусством. У них на хуторе были мужчины с татуировками, да и в кино она насмотрелась всякого, но такого вживую…. Нет, никогда.

- Красиво, - восхищенно выдохнула Подольская. – Ты вся такая яркая. Тебе подходит. Но у меня сложилось впечатление, что вся эта яркость для тебя в тягость… ? А я вот не хотела выделяться, у нас в деревне это чревато, так что для меня это была тяжелая ноша.

Вся атмосфера вокруг была какой-то умиротворенно- дружеской с небольшими нотками грусти. У каждого в монастыре была своя история и чаще всего печальная.
И только Котик носился вокруг них как заведенный, повизгивал, налетал с разбегу то на Карлу, то на Улю. Это существо определенно нравилось Ульяне.

-Ну, я тебе сейчас покажу, - смеясь сказала Уля, после очередного «нападения» малыша. Она повалила его на землю и стала чесать его живот и бока.
-Хорошо иметь такого друга как он, - Ульяна кивнула на Донки Кота. – у нас на хуторе были собаки, но они были пастухами, серьезные такие и уставшие, а еще много котов, но кошки редко привязываются к хозяевам, а тем более показывают свою любовь.

-Тебе нравиться в монастыре? – вдруг серьезно спросила Подольская.

Услышав похвалу в адрес своих татуировок, Карли прямо-таки расплылась в улыбке. Если честно, мало кому её рисунки на коже нравились, чаще они вызывали противоречивые эмоции, а самое обидное, что было это из-за её причастности к прекрасному полу. Видите ли, татуировку и женщин - это не красиво и ужасно. Норвежке хотелось стукнуть того, кто когда-то так сказал, и все начали думать так же.
- Нет, вообще-то не в тягость, но просто делать татуировки довольно больно, - призналась она. Первый раз больнее всего, потому что не знаешь, чего ждать, накручиваешь себя, и получается только хуже. Потом уже привычнее, но зависит это от места, на который наносят рисунок.

- Почему чревато? - заинтересовалась вдруг рыженькая. Она была человеком цивиллизации от кончиков пальцев и до самых волос. Выросла в шумной столице, затем переехала в еще более шумную столицу, и было трудно понять, почему человек должен считаться с чьим-то там мнением, и не делать то, что хочется.
- Ага, хорошо, - неуверенно пробормотала девушка, поглядывая на питомца. Карли очень его любила, была привязанность, и здесь, в монастыре, это приносило не мало хлопот, так как пес привык всегда следовать за хозяйкой и был немного труслив. Монастырь воспринимался им, как чужое место, и Котик отчаянно сопротивлялся, когда Карли его закрывала в комнате.

- Нравится ли? Да, пожалуй, нравится, но мне хотелось бы, чтобы здесь было более шумно и весело, чтоб электричесво было, интернет. Мне без этого всего непривычно. А тебе?

- У меня очень много, целых тринадцать на данный момент, но я, возможно, еще что-нибудь сделаю. Позже, когда появятся деньги и выберусь из монастыря, - не стала рыженькая рассказывать, что деньги могут появиться, только когда она с отцом помирится, а делать этого в ближайшее время не собиралась. - Подумаешь, боль, - пренебрежительно фыркнула Карли, хотя еще минуту назад на неё жаловалась. - Ради красоты можно потерпеть. И да, советую, сделай, если хочешь. Что-нибудь яркое, чтобы выбивалось из общей картины. Или наоборот черную татушку, чтобы быть как черно-белая картинка. В этом тоже что-то есть, - слова о порочности её возмутили, но Карли решила не распространяться на эту тему. Вот вечно мужики, лишь бы загнать женщину на кухню, сделать из неё бледную моль-домроботницу, а самим бегать по "порочным" красавицам.

- Все по разному, но чаще всего мне просто нравился какой-то яркий рисунок, и я хотела его на теле оставить, - рассказала она. Норвежка знала людей, чьи татуировки несли какой-то только им понятный смысл, но сама себя к таким людям не причесляла.

Рассказ про деревню Карли слушала внимательно, затаив дыхание, словно ей рассказывали про жизнь инопланетян. В итоге норвежка послушала, обдумала слова Ули, и сказала: - Хорошо, что я в городе родилась и жила, - ей и вправду было бы сложно быть такой, как все, и не выделяться.
- М-м-м... - Карли ужасно хотелось спросить, что случилось с прошлым домом Подольской, но она не знала, насколько это было вежливо. Вместо того, чтобы спрашивать, Карли вдруг решила рассказать свою историю. Вдруг она пробудет в Уле желание рассказать про её дом.
- А я из Норвегии, но училась последние годы в Пекине. Папа комнату снимал мне, университет оплачивал. А я совершенно случайно оттуда вылетела. Перепугалась, что заставят домой ехать, и сбежала в Лхасу. Там меня Дамьян и подобрал.

«Тринадцать? Да уж. Карли действительно необычная личность.» - размышляла Уля. – «Мне бы хоть капельку ее смелости.»

- А ты съездишь со мной к мастеру, если я все-таки решусь на татуировку, - спросила Подольская новую знакомую. – Ты опытная в этих вопросах, сразу увидишь стоит идти к этому мастеру или нет. Я нарисую рисунок и сделаю черную татушку.

Уля улыбнулась. «Я, конечно, трусиха. Но раз я решила поменять все в своей жизни, то стоит сделать этот безумный поступок», - говорила себе Ульяна.

Девушка выслушала историю Карли.

-То есть твой отец не знает где ты? – Ульяна нахмурилась, - он, наверное, переживает. Извини, это не мое дело. Просто я никогда не видела своих родителей, меня воспитывали бабушка с дедом, но я верю, что когда-нибудь я отыщу их. Сейчас мне нужно понять себя и свои способности, а потом отправлюсь на поиски. А ты наоборот, скрываешься от родителей. Чего ты боишься?

Вопрос наверное прозвучал слишком настойчиво, Карли не обязана была отвечать, но в душе Подольская очень хотела помочь этой солнечной девушке. И понятие семьи для Ули было почти самым главным в жизни. Когда она заваливала вопросами деда о своих родителях, тот только хмурился и нехотя говорил: «Не ищи их, Улюшка. Не стоит твоей светлой душе знать о них.»
Подольская даже представить не могла, что ее родители, сделали что-то плохое, она отказывалась верить деду. Уля понимала, что родители бывают разными, но ее должны быть хорошими, и только страшные обстоятельства не пускали их на встречу с дочерью. И у Карли, этой яркой и доброй девочки, не могли быть плохие родители.