Неведома зверушка

Вторая часть.

Келли озадачено провела ладонью по волосам. Однажды во сне росомаха ела дохлую рыбу... Вот Келли казалось, что грустно было бы, если бы росомаха ела еще живую рыбину, и та всё чувствовала, и мучилась. Знала она такую забаву у людей, в какой-то традиционной кухне было блюдо, где еду нужно было есть с еще живой рыбы, которой отрезали кожу с одного бока. Вот ЭТО да, действительно неприятное зрелище, и Келли когда об этом узнала, испытала навязчивое желание что-нибудь с этими ресторанами сделать нехорошее. Например, взорвать. А дохлую рыбу... Ну, может он имел ввиду, что рыба уже была давно мертвая, и начала разлагаться? Вот тогда да, не очень приятно. Поразмыслив на сию неприятную тему еще ровно минуточку, Келли пришла к двум выводам: на обед она сегодня не пойдет, и нужно занять голову чем-то полезным.

- На счет неприятных ощущений Николая ответил верно, - Келли сделала небольшую паузу, подтягивая одну из подушек к себе, и обнимая её, потому что так удобнее. О Триленко она перестала думать, как только он покинул чайный домик. Сейчас ей нужно заняться Ульяной, уж очень у неё странный, грустный и удрученный вид. Келли видела это не столько глазами, сколько всеми своими чувствами.
- Просто понимаешь... Совсем превращаться нет, ты не можешь, в конце концов, как себя не сдерживай, превратиться придется, потому что борьба отнимает силы. Но я просто не понимаю, к чему такие вопросы? Ведь зверь, в которого мы превращаемся, это часть нашей души, это мы сами, просто в другом её проявлении. Представь, что ты могла бы увидеть свою душу, представь, что она твой друг, и чувствует твои эмоции, и влияет на поведение. Сдерживая её, ты практически отрываешь от себя кусок души, выбрасываешь его, а потом, когда он ползет за тобой, страдает и просится обратно, ты его отталкиваешь. Это, конечно, очень странное сравнение, но примерно так и есть. Можно жить, разорвав душу на части и выбросив одну из них?

Выслушав куратора, блондинка совсем расстроилась. Она никак не могла понять, как это хвостатое чудовище может являться частью ее души, отражать ее сущность, ее стремления. Ульяна еле сдерживалась от слез.

-Значит у меня очень уродливая и бесчувственная сущность. Я не могу ее принять, полюбить и смириться с моим зверем.
Это что-то слизкое, хвостатое, практически не способное защищаться, может только прятаться. К вашему вопросу о звере, я достаточно хорошо изучила его повадки и то, что ему нравится. Единственное, что я могу найти общее, так это любовь к воде. Этот зверь может почти постоянно находиться под водой, изредка всплывая, он активен ночью, отлично плавает. Он не вызывает у меня каких-то эмоций. Вот как, сифу Коллинз, я могу хотеть превращаться.

Уля сидела с подушкой в руках, прижав ее к груди. То, что все-таки придется хоть иногда испытывать боль, еще можно было бы как то пережить, но то, что этот зверь ее сущность было обидно. Она хотела бы быть чем-то грациозным, как птица или кошка.

-Надеюсь, последующие превращения больше не оставят следов на моем теле? – с надеждой спросила Подольская.

Пока Келли рассказывала, она словно совсем позабыла о Уле, стараясь как можно лучше подобрать нужные слова, потому что говорить было сложно. Женщина вообще очень часто замечала, что, когда дело касается магических способностей, она многое понимает каким-то внутренним чутьем, и часто бывает так, что просто не может объяснить или рассказать словами. В этом заключалась её главная проблема, как наставника. Англичанка надеялась, что справляется со своей задачей не плохо, но все-таки это было трудно.
А когда Келли снова взглянула на ученицу, у той глаза были на мокром месте, и на пару секунд англичанка даже ресстерялась.

- Вот еще, глупости говоришь, - когда дар речи вернулся, Келли аж возмутилась словами Ульяны, они её задели. - С чего ты вдруг взяла, что уродливая и бесчувственная? Каждое животное красиво по-своему, у всех свои достоинства и недостатки, как и у людей. Как не всем девушкам суждено быть популярными, известными, длинноногими моделями, так и не всем животным быть опасными, сильными львами или тиграми. Они ведь все важны. В некоторых ситуациях, знаешь, спрятаться лучше, чем защищаться. Он даже воду любит, так же, как и ты, - надо признаться, произнесла она это всё чересчур эмоционально и даже укорила себя. Затем укорила себя, и постаралась взять в руки:
- Вообще-то я тебя понимаю, мой зверь - огромный, страшный волосатый паук, которых все боятся и не любят, но нужно найти плюсы, и перестать относиться к зверю так враждебно. Ты вот думаешь, что ты зверя своего не любишь, а выходит, не любишь саму себя. Мы же все уникальные и особенные. И нет, мне не кажется, что следующие превращения оставят какие-то следы. Это случается с первым превращением, оно самое сложное. Бояться тебе больше нечего.

Сначала Уля удивилось столь эмоциональной реакции со стороны сифу.
«Может быть я и не права, но меня убили слова, что во мне, в моем характере отражается сущность зверя. Какая сущность может быть у водоплавающей ящерки? Умение выжидать, быть всегда хладнокровной и временами почти неподвижной, а в нужный момент быстрой и шустрой? Хм… может и так» - впервые Подольская искала следы зверя в своем характере.
Все равно блондинке было стыдно кому-либо показывать своего зверя. Но услышав, что зверь Келли большой паук, Подольская чуть не подавилась от удивления.
«Как? Почему?» - только задавала себе вопросы блондинка.

-А вы сразу приняли своего зверя? В вас есть часть его сущности? - сначала Уля завалила вопросами своего куратора, потом опомнившись, что тема достаточно личная пробормотала, - ой.. Извините меня, я иногда такая бестактная. Просто, когда мне любопытно, я могу перейти грань, извините, если задала слишком личные вопросы. Эта тема, превращение, очень волнует меня.

Ульяна ненадолго замолчала, обдумывая ситуацию.
-Если вы не против, я хотела бы попробовать превратиться, но у озера, там моему зверю комфортнее.

«Как может понравится выражение испуга на лицах людей, которые на тебя смотрят? Запугивание – может это и хорошее средство борьбы с жалостью к себе, но, мне кажется, к этому очень трудно привыкнуть,» - рассуждала Подольская.
Ей хватило того, с какой брезгливостью ее молодой человек, еще на родине, посмотрел на нее, когда увидел перепонки на ногах. Уля никогда не забудет этот взгляд.
«Думаю, если б я превратилась у него на глазах, он заорал бы точно, и попытался бы затоптать,» - с какой-то горечью размышляла Ульяна.

-Давайте лучше к пруду, мой зверь любит стоячую воду, - попросила Подольская куратора, - мне удавалась его сдерживать разными условиями, которые он не любит.

Подольская встала и, подождав Келли, вышла из чайного домика и направилась к пруду.

-А что произойдет с одеждой, а то в первый раз я упала в обморок, так и не поняла, что случилось? – не очень хотелось раздеваться в такую погоду.

- Хорошо, давай к пруду, - покладисто произнесла женщина, разворачиваясь практически на сто восемьдесят градусов. Ей было, в общем-то всё равно, лишь бы не к озеру идти, уж больно долгий путь. Вообще, она считала сегодняшний день очень продуктивным. То неделями в жизни ничего интересного не происходит, один день на другой похож, а то вот, сразу за один день, под её присмотром два превращения пройдет. Одно первое, а второе будет почти первым, Ульяна же раньше не превращалась осознанно.
- А какими способами? - тут Келли даже интересовалась. Ей никогда не приходило в голову сдерживать своей зверя, так как она всегда воспринимала его, как свою неотъемлемую часть, но даже если подумать о чем-то таком, ей не можно придти в голову, как можно сдерживать зверя. Честное слово, Келли уже даже начала жалеть несчастную ящерицу.

Ульяна сказала, что упала в обморок после первого превращения, и Келли пришла к выводу, что это было действительно очень сложно для девушки. Даже не удивительно, что у неё так сильно изменилась внешность после превращения.
- Одежда никуда не девается, ты превращаешься в зверя - она исчезает, ты превращаешься в человека - она снова появляется, - они быстро пришли к пруду, от чайного домика идти было совсем недолго, и теперь подошли к самой воде.
- Ну что, готова? Думаю, тебе лучше присесть, чтобы было проще, - сама Келли всегда превращалась из сидячего превращения, в конце концов, её зверь очень маленький, её этот процесс стягивает к самой земле, и почему бы себе не помочь хотя бы мысленно?

Ульяна покорно потопала за куратором к пруду, девушку от нервов слегка потряхивало, это как перед прыжком с 10-метровой высоты. Подкашивались ноги, стучали зубы, и руки, которые и так всегда были холодные, казалось, покрылись инеем от страха.
«Я лучше поселюсь в кресле у дантиста», - шептала про себя блондинка.

Сифу Коллинз пыталась отвлечь девушку разговорами.

-Какими способами я сдерживала его? Я знаю, где и в каких условиях ему комфортно. Он любит темноту, холод, воду, ну поесть это само собой. Так вот, когда я начинала чувствовать, что он рвется на волю, я создавала те условия, которых он боится, например , прижималась к печке дома, выходила на солнце, начинала шуметь и бегать, это заставляло зверя затаится. Труднее всего было ночью, потому что мой зверь ночной обитатель. Но я не хотела снова пережить тот момент, поэтому как-то изворачивалась. – рассказала куратору про себя Подольская.

К тому моменту они уже подошли к пруду и остановились у самой кромки воды.
Подольская уловила волны ярости своего зверя, обычно, она их могла подавить, а тут, надо было пустить все на самотек. Ульяна присела прямо на землю, дотронувшись рукой воды, и закрыла глаза.
«Так стыдно, я же буду кричать тут, а сифу будет смотреть. Ужасно…» - думала блондинка.
Она уже чувствовала, как боль начинается с ног, практически исчезло зрение. Подольская легла на землю и застонала, ей хотелось прекратить все это, затолкать зверя обратно, но было уже почти поздно. Страшная боль пронзила все тело Ульяны, она закричала, чувствуя как деформируются ноги , образуя хвост, как тело сжимается и кожа становится другой, последняя вспышка боли и сознание померкло. А на земле лежало что-то змееобразное, только с передними лапками и странными отростками на голове.

«Очень светло, ярко..» - Улино сознание изредка пробивалось, но страх зверя и в тоже время его радость, перебивало все.
Сирена извивалась на земле, интуитивно двигаясь в сторону воды.
«Спрятаться, вода, опасность вокруг» - снова какие-то образы мелькали в подавленном сознании Подольской.
И вот спасительная холодная влага, сирена будто ожила и нырнула на самое дно. Ее не пугали ни рыбки, ни незнакомый водоем, ей не нравилось солнце и открытое пространство.
«По камень, забиться по камень и замереть» - панические мысли Ули соединились с желанием зверя.
Подольская с интересом прислушивалась к ощущениям. Движения тела, наличие хвоста и дыхание под водой было настолько шокирующим, что Уля полностью подчинилась инстинктам и сознанию сирены. Спрятавшись под большой, заросший камень, немного зарывшись в грунт, сирена застыла.

Это же надо над собой так издеваться... И чего только люди не придумают. Келли испытывала смешанные чувства: с одной стороны хорошо, что Уля приехала в монастырь и может получить помощь, с другой стороны очень грустно, что она не получила этой помощи раньше, и была вынуждена в буквальном смысле измываться над собой.
Превращение на ранних стадиях - зрелище не приятное. Ладно еще, если наблюдать за этим редко, а Келли вот предстояло наблюдать второй раз за последние два часа. И еще грустно, когда человек корчится от боли, а ты ничем не можешь ему помочь.
Первые десять секунд англичанка наблюдала за Ульяной, не отрываясь. Потом всё-таки сделала глубокий вдох и перевела взгляд на землю рядом с девушкой, чтобы наблюдать лишь краем глаза. В чем-то Ульяна сама виновата, если верить её словам, первый раз она превратилась очень давно, и, если бы не сдерживала себя всё это время, к этому самому моменту всё было бы уже совсем по-другому. И превращение более быстрое, и боль привычная, и сознание своё, человеческое.

Когда превращение закончилось, на земле дергалась маленькая, не слишком привлекательная на вид ящерка. Да уж, действительно не повезло... Впрочем, Келли решила откинуть эти мысли подальше, и присела на землю, собираясь ждать. Вряд ли зверь уплывет далеко, скоро в любом случае вылезет. Ну или, самое главное, чтобы Ульяна, когда начнет обратно превращаться, не захлебнулась.

«Хорошо, прохладно, спокойно» - характеризовала эмоции зверя Ульяна. Она рассматривала рыбешек снизу, что-то съедобное проползало мимо, и зверь среагировал мгновенно, втянув в себя это что-то белковое с небольшим количеством воды.
«ЭЭЭ… Что я съела?» - вдруг заорала на зверя Подольская, - «Наелся уже, наплавался, хватит, мне не нравится подбирать со дна пруда всякую ползающую дрянь»
Вдруг сделалось так же больно, как минут десять назад, но зверь не желал исчезать. Вместо этого он стал быстро перемещаться, как бы волнуясь, перебирая своими маленькими лапками по дну.
«Я сказала, хватит, обещаю, что теперь буду тебя регулярно выгуливать» - все еще на повышенных тонах говорила с сиреной Подольская.
Снова дикая боль, ужасное ощущение, как будто тебя вытягивают и выкручивают каждую твою косточку.

И тут Подольская поняла, что лежит на дне прудика, рассматривая брюшки рыбок. Пуская пузыри, распугивая все тех же несчастных рыбок, молотя по воде руками как ненормальная, Уля смогла поднять голову над водой и вдохнуть воздуха. Это звук был таким громким: «Целую вечность не дышала кислородом».

Блондинка жалобно посмотрела на куратора. Ужас, мокрые пряди белых волос, одежда вся прилипла. Зрелище, которое у многих вызовет истеричный хохот, а вот Ульяне хотелось плакать.

«Хотя все не так плохо, воду я из одежды и волос достану, зато превращение удалось и даже хвоста не осталось» - растеряно оглядывая себя, думала Уля.

Она встала и пошлепала до берега, по дороге убирая излишки воды. Энергии было потрачено на превращение непозволительно много так, что даже простое взаимодействие с родной стихией давалось тяжеловато.

-Ну как? – задала Ульяна странный вопрос с подвохом, ни то спрашивая про превращение, ни то про своего зверя.

Келли не смогла бы с точностью ответить, сколько времени здесь просидела. Она всегда была человеком терпеливым и, можно даже сказать, неторопливым, умела наслаждаться неспешным ходом времени и занимать себя собственными мыслями. Скажем так, она не успела как следует заскучать тут, у пруда, но в то же время и сидеть дольше ей бы не хотелось, в конце концов, помимо занятий с учениками, у неё есть еще и какие-то свои дела.
Женщина сидела, прикрыв глаза, и прислушивалась к шелесту листьев, к вибрациям в земле, но больше всего её интересовал плеск воды. Каждый раз, когда какая-нибудь рыбешка подплывала слишком близко к кромке воды, и хвостом поднимала над поверхностью брызги, Келли открывала глаза и всматривалась в воду. Она всё еще очень сильно опасалась за то, что Ульяна превратится обратно где-нибудь на глубине пруда, наглотается воды и не сможет всплыть.

Слава Богу, всё прошло нормально, и даже можно сказать, что идеально. Девушка не утонула, могла самостоятеьно перебираться, и каких-то отклонений женщина не видела. В тот момент, когда на поверхности воды показалась светлая копна волос девушке, Келли невольно вскочила на ноги, так что теперь оставалось только подойти ближе. Ауру девушки всё еще наполняли бледные красные пятна после превращения, и женщина поспешила перекрыть красный цвет небольшим количеством синей энергии, уж очень у неё был жалкий вид.
- Всё прошло просто отлично. Как ты себя чувствуешь? Очень плохо? - закончив с частью врачевания, англичанка теперь водила ладонями напротив мокрой одежды своей ученицы. Она могла чувствовать, что одежда пропитана тысячами капель, чувствовала каждую, и вытягивала их с помощью оранжевой энергии, а затем отбрасывала в сторону. Высушить полностью ей не удалось, все-таки с магией воды женщина испытывала определенные трудности, однако после всех манипуляций одежда стала чуть влажной.
- Ты большая молодец. Я думаю, теперь тебе стоит пойти сначала в столовую, попить горячего чая, чтобы согреться, а потом в свою комнату и отдыхать.