Привычки из прошлой жизни

Время в монастыре текло очень медленно. С утра небо хмурилось, и Цимэй не знала, чем себя занять. Немного размялась на площадке, погуляла по парку, где было, чему удивиться - для тибетского плато обычно не было характерно такое разнообразие растений. Дошла до храма, затем полюбовалась на пруд, изучила издали чайный домик, постояла на краю обрыва, стараясь привыкнуть к местному, впечатляющему пейзажу. Горы уже не казались ей неприступными и недоброжелательно настроенными громадами, они просто молчали. Тишина в этом месте стояла удивительная, как назло мимо не прошло ни одного ученика, и Лан поспешила уйти. Ей было комфортнее в ее комнате.

Она почти дошла до корпуса мастеров, как вдруг ее посетила неожиданная мысль. А не зайти ли ей в гости к новой знакомой, которая несколько дней назад вылила ей на голову ведро воды? И девушка, повинуясь сиюминутному желанию, направилась к зданию, где жили ученики. В какой из комнат живет ее знакомая, Лан не знала, но решила, что выяснит это по ходу дела. Кто-нибудь ей подскажет, где живет беловолосая особа.

На террасе никого не было, не было слышно ничьих шагов или голоса, спросить было не у кого. Цимэй пошла вдоль ряда дверей, делая вид, что просто прогуливается, а между тем размышляла, где бы ей найти хоть одного человека в этом пустынном корпусе. Видимо, все были на занятиях в это время. Она уже собиралась повернуть обратно, но тут ее взгляд остановился на очередной двери, и девушка передумала возвращаться. Дверь была приоткрыта.

Лан прислушалась, и, ничего не услышав, заглянула в комнату. Хозяев дома не было, комната выглядела почти точно так же, как ее собственная, только, может быть здесь было более прибрано. Ничего интересного. В обычной ситуации Лан просто закрыла бы дверь и направилась по своим делам, если бы не одна деталь... На низком столике, завернутый в несколько слоев ткани, лежал продолговатый предмет, напоминающий по форме меч. Почему Цимэй решила, что это обязательно должно быть оружие...наверное, интуиция. У нее был нюх на такие вещички, редкие и ценные, она различала их еще до того, как они успевали попасть к ней в руки. Конечно, проникать в чужую комнату было не очень то вежливо, тем более прикасаться к чужим вещам. Но Лан это никогда не останавливало. Если уж ей чего-то захотелось, нормы морали переставали значить что-либо вообще, она оставалась один на один со своей прихотью, которую всегда стремилась исполнить. Что уж тут говорить про какую-то завернутую в ткань игрушку?
- Я просто полюбопытствую, - усмехнулась китаянка, подходя в столику и беря в руки сверток.

В свертке действительно было завернуто оружие. Лан бросила на пол кусок ткани и с наслаждением провела рукой по черной резной поверхности ножен. Чувствовалось, что вещь старинная и стоить должна недешево. Интересно, кому из учеников досталась такая красота?
Конечно, Цимэй уже успела узнать, что в монастыре обучают различным видам боевых искусств, в том числе обучают владению катаной. Но в то, что в этой комнате живет мастер меча, ей почему-то не верилось. Складывалось впечатление, что кто-то просто забыл убрать оружие на место. Ну что же, впредь будут умнее.
Китаянка, перехватив катану, вышла на террасу. Ей хотелось увидеть клинок при свете, а в комнате было слишком темно для этого.

- Ты такая красавица, - прошептала девушка, осторожно доставая меч из ножен и оценивая взглядом качество заточки, - Тебе тут совсем не место, мне кажется.
Сквозь облака ненадолго проглянуло солнце, свет заиграл на металле, и клинок, поднятый Лан на уровне глаз, превратился в серебряную реку, стройно и строго рассекающую пространство. Вот такие вещи Цимэй ценила и даже уважала, она была своего рода коллекционером причудливых вещиц в свое время, а холодное оружие было ее особенной страстью. Однако подобный меч никогда не попадался ей в руки - чаще всего они хрнились либо у мастеров-изготовителей, либо в семьях, которые передавали оружие по наследству, как часть истории своей страны.
Девушка улыбнулась, со второны это выглядело немного надменно, но Лан в это время просто наслаждалась возможностью держать в руках свою находку. Дальнейших планов насчет катаны у нее еще не было.

Обычно день Нори проходил по плану, от которого девушка не очень любила отступать. Подъем, зарядка, завтрак, дежурства, если они ей выпадали, затем тренировка...в общем, все по порядку. А тут она проспала, встала какая-то взъерошенная, опоздала на зарядку, а еще какой-то паренек-дежурный умудрился опрокинуть ей на колени чашку с рисом. Девушка старалась не обращать внимания на подобные мелочи, но эта случайность просто вывела ее из себя, и сосредоточиться на занятиях она не могла очень долго. Наконец решив, что ей лучше побыть одной, Нори вернулась в комнату и занялась тем, что всегда приносило ей успокоение - начала чистить катану, доставшуюся по наследству. Обычно она вынимала ее редко, но время от времени клинок нуждался в уходе. Да и по правде говоря Нори доставляло удовольствие смотреть на грозное оружие. Это вам не деревянная имитация, а настоящее произведение мастеров ковки!

Девушка уже достала оружие из шкафчика, нашла рисовую бумагу, которой обычно протирала сталь, и тут вдруг вспомнила одну очень неприятную вещь.
Вчера в душевой комнате она замочила вещи, чтобы постирать их утром - и забыла. Конечно за день в мыльной воде они закисли, и надо было срочно спасать форму, поэтому Нори, раздражаясь на собственную забывчивость, поспешила из комнаты. Пришлось потратить по крайней мере минут десять, чтобы нормально отстирать одежду, отжать ее и вывесить сушиться. За это время девушка успела надоесть нотациями сама себе, и теперь в спешке возвращалась обратно, чтобы закончить начатое.
Гладкие доски пола, тишина, предвкушение...она уже почти успокоилась, что могло случиться за каких-то десять минут ее отсутствия?
И вот...наверное, это было худшее, что она могла вообразить. Какая-то женщина в одежде монастыря стояла прямо на террасе, у дверей ее комнаты, и держала в руках катану, к которой Нори прикасалась с благоговением! Это оружие было вдвойне дорого для нее, так как служило одним из последних вещественных напоминаний здесь, в чужой стране, - о семье и доме.
Японка почувствовала, как горячая волна поднялась вверх по позвоночнику, но постаралась успокоить себя.

- Здравствуйте! - поздоровалась она по-китайски, подходя ближе и пытаясь разглядеть лицо незнакомки, которая стояла к ней боком, - Вы не могли бы вернуть мне меч?
Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно, хотя внутри все начинало закипать при мысли о том, что кто-то нагло пробрался в ее комнату.

Цимэй так залюбовалась мечом, что не сразу услышала шаги. Поступь была быстрой, немного жесткой, но чувствовалось, что человек внушительными габаритами не обладает. Девушка или подросток. Лан расслабилась и не стала оборачиваться, ей не хотелось отрывать взгляд от клинка. Она решила, что человек, не имеющий к мечу отошения, просто пройдет мимо, а если объявился его хозяин, тогда что же... Придется проучить его за безответствнное отношение к столь ценной вещице.

- Мм? - она картинно подняла брови, но взгляд остался спокойным. Такое выражение лица иногда можно увидеть у учительницы, кторая удивлена выходкой ученика и требует объяснений, но старается при этом не потерять лица.
- Ты об этом? - Цимэй продемонстрировала катану, при этом шагнула в сторону, отдалившись от незнакомки и обернувшись к ней лицом. Кстати говоря, девчонка была примерно одного возраста с Ульяной, только в довершение ко всему была еще и японкой. Лан еле заметно поморщилась - она, не смотря на обучение а рубежом, все так же недолюбливала японцев. К европейцам она относилась спокойнее, но полностью избавиться от пренебрежения к ним не могла, да и не считала нужным. Ну что за монастырь!

- Прекрасная вещица, кстати, откуда она у тебя?
Лан решила проигнорировать требование появившейся так невовремя хозяйки, слишком велико было желание... Пожалуй, она не отдавала себе в этом отчета, но это было желание обладать. Пусть и тем, что ей не принадлежит. Нет-нет, Цимэй уже давно оставила свои воровские замашки, хотя навык, как говорится, не пропьешь. Необходимости не было. Но и отказаться от меча просто так она не могла.

Нори не привыкла к такому обращению. Она сразу почувствовала, что что-то не так, обычный человек, живущий в монастыре, не стал бы заходить в комнату в отсутствие хозяина, и тем более брать чужие вещи. Но все же она надеялась, что незнакомка ответит ей спокойно и меч вернет. Она простодушно в это верила, и когда получила такой странный, издевательски-спокойный ответ, растерялась так, что даже дыхание сбилось. К несчастью наглой китаянки реагировала девушка сегодня быстрее и резче, чем обычно.

- Не твое дело, - вырвалось у Киемидзу, но она тут же оборвала себя, не позволяя срываться, - Это меч, принадлежащий моей семье и доставшийся мне от отца. Я храню его, так что верни...
Она протянула руку, намереваясь перехватить незнакомку за запястье, но та быстро и легко увернулась, изобразив милую, невероятно раздражающую улыбку. События разворачивались совсем не так, как того хотелось Нори.
- Ты издеваешься надо мной? Хочешь прослыть воровкой? - девушка почувствовала, как от сдерживаемой ярости у нее начинают трястись руки, и сильно сжала кулаки. Не хватало еще, чтобы ее волнение стало заметно китаянке. Так не пойдет...
Не отрывая глаз от катаны, девушка сделала несколько глубоких вдохов, убеждая себя действовать разумно. Меч - не игрушка, его следовало убрать в ножны. Любому новичку известно, что обнажать клинок без веской причины нельзя, а доставший катану из ножен должен быть готов пролить чью-то кровь. А вот так, ради шутки...

Мысли пошли не в то русло, понадобилось еще несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. В конце-концов, если не удается добиться своего мирными методами, есть и другие. Девушка быстро оценила позу незнакомки - катану та держала в правой руке, опустив оружие вниз, затем скользнула вперед, делая широкий шаг и выбрасывая вперед руку. Она намеревалась перехватить запястье, дернуть руку вверх, поднырнув под меч, заставить китаянку развернуться и выпустить оружие. Одновременно нужно было следить, чтобы случайно дернувшийся клинок никого не поранил.

Вот оно что, оружие досталось по наследству. Лан не составило труда увернуться от выпада девушки, та явно не представляла, с кем имеет дело. Но больше всего Цимэй смешила реакция девчонки, казалось, что еще пару минут, и та всерьез обидится. Любопытно было узнать, опустится ли японка до откровенной грубости, или все-таки хватит выдержки.
- Прослыть воровкой? Ты этим решила меня припугнуть? - подумала Лан. Она уже не могла удержать нахальную улыбку, ей было откровенно весело. Не могла же девчонка знать, что ее соперница настоящая воровка, хоть и в прошлом. Вот именно... как бы не нравился ей меч, она была не настолько глупа, чтобы попытаться действительно его украсть. Монастырь давал ей защиту, и провоцировать миролюбивых местных жителей до той степени, чтобы они захотели ее выгнать, надобности не было. А так, чуть-чуть, просто поиграться...

Цимэй снисходительно взглянула на девушку, которая пыталась взять себя в руки. Ее надеждам не суждено было сбыться, как только японка попыталась вывернуть ей руку, Лан взмахнула свободной рукой, делая шаг по диагонали навстречу, развернулась, уводя меч в сторону. Со стороны могло показаться, что она выполнила несколько танцевальных па, так легко это выглядело. Девчонка, упустившая катану, опять оказалась стоящей к Лан лицом, только теперь они поменялись местами.
- Не надо так нервничать... - мягко протянула Цимэй, и тут же подняла вверх клинок, пресекая дальнейшие попытки соперницы силой отобрать у нее меч. Острие катаны теперь была на уровне шеи японки. Лан покачала головой, словно укоряя за спешку.

Наблюдать за расширившимися от страха глазами девчонки было одно удовольствие. Раслабилась, значит, думала, что в монастыре все вежливые и хорошие? Так что теперь, за личным имуществом не надо следить? Пожалуй для этой сценки старинное убранство монастыря подходило как нельзя лучше, в городе, среди высоких современных построек девушка в тренировочной форме с катаной смотрелась бы не так эффектно, а китаянка любила покрасоваться, пусть даже зрителем был всего один человек.
Лан уже была готова вернуть меч, прочитав перед этим нотацию по поводу правильного хранения оружия, но тут стоявшая перед ней японка вдруг стала вести себя странно. То ли ей стало плохо, то ли еще какая-то была причина... Может перенервничала и решила упасть в обморок? Так ведь Цимэй не какой-нибудь там джентльмен, спасать никого не кинется.

- Эй, что с тобой? Может тебе кого-нибудь позвать?
Все же Лан не хотела, чтобы девчонка померла тут на террасе из-за нервного перенапряжения или еще чего-нибудь непонятного. С нее же потом спросят, что она здесь делала. Убрав катану в ножны и положив оружие на пол, Цимэй подошла к странно вздрагивающей девушке.

- Слышишь меня? - китаянка не была особо сильна в медицине и не могла предположить, что случилось и что нужно делать, - Лучше вставай с пола, я слышала, что тут есть лазарет, тебе туда нужно...
Лан присела на корточки и протянула руку, дотрагиваясь до спины девчонки, и тут же отдернула. Происходило что-то необычное, и это явно был не припадок и не обморок. Мэй показалось, словно что-то подсказывает ей, что лучше уходить. Здесь было опасно, почему, китаянка объяснить себе не могла, но это ощущение было сильным и знакомым. Некоторые называют это интуицией, Лан не называла это никак, но предпочитала доверять себе. Хоть девушка, лежащая на полу, и выглядела как обычный человек на улице, вдруг почувствовавший себя плохо, что-то было не так.
Повинуясь этому недосказанному и призрачному что-то Цимэй отошла на несколько метров в сторону, но любопытство не позолило ей уйти сразу и позвать помощь.

Незнакомый резкий запах, неприятный. Противный блекло-серый свет, от которого зрачки становятся крошечными. А может не от света, а от злости - волчица, почувствовав наконец себя в своей шкуре, поднялась на лапы, приняла угрожающую позу. На нее напали, ее спровоцировали, и теперь у нее была только одна цель - избавиться от источника опасности.
Первые полминуты зверь чувствовал себя неуверенно, слишком давно его не вытаскивали на "поверхность" вот так бесцеремонно и без подготовки. Обычно девочка вела себя мягче и обдуманней, старалась услышать тишину, позвать волчицу, даже пригласить... Сегодня словно оглохла, пришлось взять все в свои лапы.
Шерсть на загривке поднялась дыбом, верхняя губа вздернулась, обнажая клыки и десны, из пасти вырвалось низкое рычание. От звука собственного голоса где-то внутри побежали мурашки, а может это человек испугался происходящего. Звери чувствуют чужой страх.

В наступившей тишине она слышала и ощущала пульсацию крови, но длилось это недолго. Волчица сорвалась с места, внутренний слабенький голос, просивший успокоиться и уйти, исчез за накрывшей сознание волной ярости, вытеснившей остатки страха. Желание жить, а при необходимости вырвать жизнь любой ценой, даже причинив другому вред - такова была правда волчицы. А сейчас кто-то посягнул на ее право, и зверь воспринял угрозу серьезно.
Пока человек стоял в растерянности, зверь подскочил к нему в несколько прыжков и вцепился в руку. По хорошему нужно было выдрать кусок плоти, но то ли волчица промахнулась, то ли воспоминания внутреннего голоска напомнили о мече, который эта самая рука держала...
Сомкнув зубы, зверь тут же швырнул человека в сторону, отпуская. Ему очень мешал этот тихий голосок в голове, который пытался его успокоить.

Девчонка, не прекращая вздрагивать, смешалась в какой-то клубок из человеческого и чего-то еще, что вызывало у Лан суеверный ужас. Она не смогла сохранить свою маску неприступной гордости, когда поняла, что вместо человека на полу лежит, скорчившись, нечто среднее, и довольно быстро теряет последние человеческие черты. Исчезла одежда, вместо нее на свет явилась серая шерсть, которая тут же вздыбилась, словно существу было не очень хорошо.

- Еще бы, - ощущая легкую панику, подумала Цимэй и отступила еще на шаг назад, - Ее так ломало, словно в нее что-то вселилось. Ненормальные люди...
Когда существо поднялось, и Лан поняла, что это волк, она на мгновение оцепенела, разглядывая появившегося на месте девушки зверя. Ее пугал не столько тот факт, что волк оскалил зубы и явно недружелюбно настроен, сколько то, что японка куда-то делать, а этим самым существом она быть...не могла? Или все же это возможно?

- Тихо. Я вернула тебе катану, видишь? - Лан зря поверила, что сможет что-то сделать словами. Может, та девчонка и превратилась в волка, ведь говорили же ей, что тут живут оборотни, но этот волк совершенно ничего не слушал. Он был обыкновенным разозленным зверем. Она дернула рукой, но опоздала, послышался хруст костей, и девушка закричала от резкой, разрывающей боли. Затем ее швырнули и отпустили, Лан упала, ткнувшись плечом стену. Нужно было слушать себя и бежать отсюда, пока эта полоумная не начала превращаться. А теперь было уже не до шуточек.
Китаянка сморщилась, попыталась усмехнуться, но получился какой-то нервный всхлипывающий звук. Правая кисть безвольно висела, а на то, что было выше, смотреть было неприятно. Китаянка отпустила сквозь зубы короткое непечатное словцо, вспоминая, из какой комнаты она недавно вышла. Была возможность спрятаться там, дверь осталась открытой, только вот как успеть раньше волка?

В последнее время Оливию не часто можно была заметить в жилом корпусе учеников. С самого своего приезда она решила, что не хочет больше жить в своей старой комнате, так как с ней связано слишком много неприятных воспоминаний. И пускай она уже не отличалась от обычных комнат, рисунок на стене был закрашен, а зеркало восстановлено, Хамфри как будто чувствовала то чувство безысходности и отчаяния, которым успела пропитаться вся мебель. Теперь она жила в корпусе мастеров.
Сегодняшний день - ничуть не исключение, Оливия просто проходила мимо жилых корпусов, направлялась в сторону площадки для тренировок, где всё чаще стреляла из лука или бросала в мишень кунаи, потому что это помогало расслабиться и избавиться от потока мыслей, который в голове был слишком скоротечен.

Сначала она не обратила никакого внимания на разговоры сбоку, на террасе, но потом раздалось рычание, какая-то возня, скрип мебели, вскрик, и в нос ударил резкий, солоноватый запах крови, что девушка немедленно остановилась и повернула голову в ту сторону, откуда доносились звуки, и откуда пахло кровью.
Было время, когда Оливия терялась в подобных ситуациях, топталась на месте и не знала, что предпринять. Кажется, это время прошло, потому что один взгляд на волка и на девушку с окровавленной рукой, и вот уже в голове вырисовывается четкий план её дальнейших действий.
Пара секунд, и Хафмри, подталкиваемая родной стихией, уже стоит на террасе рядом с волчицей и незнакомой девушкой. Она ощущает раздражение, но не обращает на него внимание, потому что сейчас этому не время и не место. Было бы удобно, чтобы волк стоял на земле, тогда бы ей всего-то нужно было, что сделать почву под ногами зыбкой, а когда волк просядет в ней, вернуть земле её твердое состояние. Пришлось сделать по-другому. Англичанка махнула рукой, окружая зверя клеткой из неестественно плотного воздуха. Её было сложно разглядеть, только видно было, что воздух как будто колебался и двигался. Если бы волку пришло в голову прыгнуть вперед, он бы наткнулся на эту воздушную преграду.
Одно дело сделано, и Оливия решительно направилась в сторону Цимэй, и присела рядом с ней на корточки. Одного взгляда на ауру хватило, чтобы понять: проблема только в руке, и покалеченная часть вся алая от болевых всполохов. Девушка поднесла ладони к ране, окутывая руку синим сиянием, которое мог разглядеть только врачеватель. Это должно было лишить болевых ощущений и остановить кровотечение, китаянка же должна была чувствовать холод и чувство, какое бывает при местной анестезии.
- Потрудись объяснить, что здесь произошло, - в другое время Оливия бы заметила, что китаянка старше неё, но сейчас она была раздражена, и даже злилась, так что не обращала на подобные мелочи внимание. Как только женщина перестанет испытывать боль, Лив уже внимательнее осмотрит рану, поймет, что с рукой, а потом обратит внимание на волка. Зверь превратится либо сам, либо под действием мантры, которую Хамфри учила как раз для таких случаев.

Человек что-то говорил, но волчица не слушала. Ее на время охватила слепая ярость, утолить которую могло разве что убийство. Так ей говорили инстинкты. Но тоненький голосок в голове щекотно шептал совсем иное.
- Успокойся... - то ли меня, то ли себя уговаривает, - Успокойся, она не опасна.
Волчица клацнула зубами, заставляя голосок замолкнуть, и придвинулась ближе к осевшей на пол женщине. От нее пахло кровью, запах раздражал ноздри, будоражил.
- Не надо, остановись. Она не опасна, мы не должны...
Человек опять взялся за свое.
- ...не должны нападать...
Зверь глухо зарычал, раздражаясь уже не на женщину, и тут его внимание привлек еще один человек. Он как-то быстро, слишком быстро для двуногого, выскочил на террасу и встал между волчицей и ее обидчицей. Воздух вокруг подернулся странной дымкой, зверь растерялся, он не ожидал появления еще одного... Но тот не думал нападать, кажется, ничего плохого не хотел. Шерсть на загривке опала, но волчица все еще пристально следила за людьми, готовая защищать себя.
Человеческий голосок...что тебе надо?
Нори пыталась совладать с сознанием зверя, убедить его, что нет причин нападать, что нужно уйти, что он должен ее слушаться, потому что она и есть - он, и он должен согласиться с ней. Пожалуйста. Послушай меня...
Это становилось тяжело.
Волк втянул воздух, не обнаружив ничего странного, шагнул вперед. Размеры клетки позволяли зверю двигаться, но люди оставались вне досягаемости.
- Сядь, пожалуйста, и послушай меня. Ты - это...
Ты - это я, - повторила про себя волчица, с удивлением обнаруживая, что расщепление сознаний, так сильно мучившее ее, ослабело. Соглашаться с голоском было даже приятно. Зверь, успокаиваясь, сел. Люди говорили о чем-то, но он еще не был готов уступить человеку место. Если эта женщина станет врать...
- То я объясню, как все было.
Как скажешь, голосок...

Спасти ее могло только чудо, но недаром дело происходило в Линь Ян Шо. Здесь повсюду случаются какие-нибудь чудеса, которые нормального человека приведут либо в ступор, либо в ужас. Конечно, так считали не все, но мнение Цимэй было именно таким. Пока девушка подпирала стенку плечом и гипнотизировала взглядом волка, к ней неожиданно пришла помощь. Китаняка как-то не задумывалась, что они наверное здесь шумели и их спор было слышно, так что появление незнакомой темноволосой девицы вызвало у нее крайнюю степень удивления, которую она даже не пыталась скрыть.

Незнакомка, кстати, вела себя так уверенно, что даже встала к зверю спиной. Цимэй сначала не поняла, что она собирается делать, и чуть было не отдернула руку, но тут почувствовала, как уходит боль. Руку словно окутало прохладой, хотя чувствительности кисти, конечно, это не восстановило, но Лан уже не приходилось сжимать зубы, чтобы не зашипеть.
- Все не так страшно, - успокоила себя Цимэй, - Она просто...лекарь. Наверное.
На вопрос девушки Лан отреагировала быстро, все еще смотря на волка, представляющего угрозу теперь уже для них двоих.
- Извини, но по-моему сейчас не лучшее время для объяснений. Нам бы убраться отсюда, пока нами не пообедали.
Все же Цимэй не разделала уверенности девушки в том, что волк их не тронет.

Оливия хорошо знала себя и свои способности, долгие годы ежедневных тренировок позволили использовать преимущества стихии, не задумываясь. Девушка просто умела разделять внимание, отгораживать какой-то кусок своего сознания, который следил за тем, что творится с энергией, держать его постоянно в напряжении, но остальной частью сознания думать совсем о другом. Это как с ментальным щитом... первое время уходит масса сил на его поддержание, а со временем человек начинает держать щит постоянно, при этом не думая о нем и не напрягаясь, словно он - часть тела. Ведь человек может шевелить руками и говорить одновременно. Это было то же самое. Именно поэтому, когда зверь был заключен в клетку, а сама Оливия сосредоточилась на синей энергии, которая окутывала руку женщины, она умудрилась выбросить мысли и беспокойство о волке.

Когда Цимэй отказалась рассказывать и высказала идею о том, что им нужно спасаться, Лив сначала удивилась. Она уже давным давно стала слишком самонадеянной, уверенной в том, что никакое обычное животное, или обычный человек, не может ей навредить, как бы не старался. Порыва ветра хватит, чтобы снести крышу дома, а силы огня, чтобы спалить целый город. И это лишь самые грубые и простые способы.
- Нами не пообедают, - с самоуверенной ухмылкой заявила девушка. - Во-первых, он почти успокоился, - зверь и правда уже не выглядел так враждебно, не рычал, и Оливия догадывалась, что скоро произойдет обратное превращение. - А во-вторых, он за оградой.