Не только мальчики умеют отдыхать

Разговор с лунтао занял не больше полутора часов. Никакой особой информации от Хо получить не удалось, все расскажет курьер через неделю. Дед оказался человеком презанятным, но Чжэнь была бы рада сократить общение с ним до минимально необходимого. Он производил впечатление умалишенного: бесновался, бросался на разделявшее их стекло, орал много всего нецензурного, но в этом бреде Чжэнь успевала улавливать информацию, которую он реально пытался сообщить. Он не замечал серьезного заговора, но передаст все по подозрительным товарищам вместе с выходящим на волю доверенным человеком. Гунмао он помнил, передавал привет.

В общем, Чжэнь выполнила ту часть своей работы по получению информации, которая была реальной на данный момент. И она почти закончила с документами для Кота, чтобы он мог уехать в Окинаву. В кои то веки у руководства не было к её работе никаких претензий, и Тигр даже пообещал премию за оперативность.

Когда Чжэнь вышла в общий зал, там было уже довольно много народу. Начиналось вечернее шоу, музыка играла довольно громко, а на сцене извивались девицы в латексе. Кто-то из парней пил шот, слизывая его с живота лежавшей на барной стойке филиппинки, на которой из одежды было только что-то чисто символическое.

Сантана оказалась за одним столом с Бизоном и Цхао, которые по традиции пили виски и на фоне остальной братии вели себя прилично.

- Добрый вечер, - сказала Чжэнь, улыбнувшись. – Сантана, ты не успела соскучиться с ними?

Бразильянка выпила всего пару стаканов виски за то время, пока ждала старшую сестру. Мальчикам она сразу сказала, что у нее мероприятия и с ними она немного потусит ради хорошей компании. К слову, за эти полтора часа, она извела, кажется, практически все салфетки, старательно вырисовывая иероглифы под смешки старших товарищей. Вот им хорошо, конечно, китайцы с рождения, а для нее китайский – четвертый язык в ее арсенале, поэтому свое веселье они могли засунуть в глубокую задницу. И даже несколько раз сказала об этом, правда, исключительно на португальском и испанском, чтобы случайно не влетело за излишнюю разговорчивость. А то сейчас позвонят еще папочке Чжоу и тот явится. Или велит закругляться и ехать охранять пионы. Отличная перспектива, естественно.

- Сестра, - улыбнулась бразильянка, демонстрируя красивые ровные зубки, - С ними всегда весело, - она даже не пыталась скрывать, что рисовала иероглифы, - И очень познавательно. Тренирую свой китайский. Если вы закончили, то я готова начинать.

В голосе бразильянке были слышны хитрые нотки. Она была в предвкушении. Боже, неужели сегодня она проведет вечер с девушкой?! Не в том смысле, о котором могли сразу подумать некоторые извращенные души, а просто выпить, повеселиться… Девочки умеют веселиться, просто для каждой нужна своя доза. И Ривера сегодня жаждала дозу побольше, потому что было что отпраздновать. Она, черт возьми, не беременна!

Чжэнь посмотрела на изрисованные салфетки и усмехнулась. Сантана старательно учила китайский, что сейчас в её ситуации было необходимо. Четыреста тридцать вторая взяла пару салфеток и стала с интересом рассматривать успехи мэймэй.

- У тебя неплохо получается, - она улыбнулась. – Если запомнишь порядок черт, все остальное уже будет проще. Ты только ma как кантонцы пишешь, мы пишем проще. Левая часть вот такой квадратик, а правая как в том ma, который «мама», - она написала вопросительную частицу на углу исписанной салфетки.

Сегодня планировался девичник, поэтому Бизон и Цхао могли отдыхать самостоятельно. Чжэнь попросила официантку дать им отдельный столик, который оказался немного скрыт шелковыми ширмами. В этой части зала столики были низкими, типа чайных, а вокруг них лежали высокие мягкие шелковые подушки. В центре стола стоял кальян, дамам тут же принесли виски, чай и закуски.

- Кальян фруктовый или интересный? – спросила Чжэнь у Сантаны, хитро улыбнувшись.

Можно было увидеть, что в соседнем зале на край стола ребят уже присела одна из танцовщиц, которая принесла текилу. Её здесь пили следующим образом: соль слизывалась с живота девицы, лимон она передавала зубами. На сцене происходило что-то пестрое с веерами и перьями, напоминавшее смесь европейского кабаре с национальными танцами, а после этого под бурные вопли зала вышла одна из местных канареек. Она начала петь «Tian mi mi», явно стараясь, чтобы на её ноги, сверкавшие в длинном разрезе блестящего платья, обращали больше внимания, чем на то, что поет она все же не как Тереза Тен.

Нет, она, определенно, готова любить эту молодую женщину вечно. Мало того, что она ее сегодня так выручила, так теперь еще и показала премудрости китайских черточек и палочек. Ей надо сразу ставить памятник. Бразильянка поблагодарила старшую сестру за совет, разочек попробовав чиркануть упрощенную вариацию иероглифа, после чего сложила салфетку в сумку и, пожелав мальчикам хорошего вечера, направилась следом за четыреста тридцать второй.

Их привели в соседний зал, который, впрочем, не скрывался от предыдущего, но выглядел как-то более… интимно, на что открыто намекали шелковые и сатиновые шторки. Низкий столик, кальян… Она попала в Рай?

- На шампанском, - улыбнулась бразильянка, - фруктовый… мята-дыня. Вы не против? – Она обернулась на старшую сестру, которая уже устроилась за столиком. Сантана мельком взглянула на происходящее за столиком у Бизона и Цхао, после чего потянулась к бутылке с виски, чтобы разлить по стаканам. Время гулять. – За сегодняшний вечер. Ганбей? – она хитро улыбнулась, взглянув на старшую, после чего чуть тронула ее бокал своим и осушила его. Терпко, забористо и хорошо. Бразильянка наложила себе в тарелку закуски, чтобы жить было немного проще. К этому моменту им уже принесли кальян, от которого исходил восхитительный яблочный аромат. Маленький кусочек Рая в том грешном мире. – А как вы обычно отдыхаете? Или тоже с братьями тут тусите?

Чжэнь удобнее уселась на подушках и выпила виски до дна, улыбнувшись младшей сестре. Сантана была милой и непосредственной, она явно намеревалась ударно праздновать этот вечер.

- Можешь обращаться ко мне на ты, - улыбнулась четыреста тридцать вторая. – То есть не nin, - она написала иероглиф на салфетке, - а ni, - этот иероглиф Чжэнь написала следом.

В Ванцзы всегда хорошо готовили. Этот клуб создавался для того, чтобы здесь с удовольствием отдыхала вся пекинская братва и еда была не менее важна для братьев, чем прочие удовольствия, возможные в этом заведении. Чжэнь положила себе на тарелку дим сум и салат с креветками и тофу, затем наполнила стаканы виски.

- Я редко отдыхаю с братьями, - сказала главная по связям. – Мне по работе приходится общаться с огромным количеством людей, и отдыхаю я обычно дома, - она улыбнулась. – Либо хожу по магазинам.

Свободное время у четыреста тридцать второй обычно было большой редкостью. Днем она проводила в Хусин больше времени, чем высшее руководство, потому что многие дела компании могла решить только она, вечером были либо встречи с лунтао и Гунмао, либо всякие нужные ужины с чиновниками, бизнесменами и прочими людьми, с кем триада вела дела. Ху предпочитал везде отправлять её, а не ездить сам.

Чжоу слишком усердствовал с воспитанием Сантаны, но его в чем-то можно было понять. Просто он был и в этом слишком старательным и осторожным. И, возможно, ревновал мэймэй к братьям. Но Чжэнь добродушно усмехнулась на слова Сантаны.

- Его не так давно назначили четыреста двадцать шестым, и ты первая, за кого он поручился. Бдит, - объяснила главная по связям. – И он наверняка боится, что о тебе подумает лунтао. Он не рассказывал тебе историю о Ю Линь?

В семье было несколько историй, из которых складывался своеобразный местный фольклор. Их так или иначе узнавали все новички, порой в таком виде, в котором они оказывались перевранными до неузнаваемости. Чжоу был довольно молод, но работал на семью давно, причем долгое время был личным водителем и телохранителем Гунмао, потому наверняка знал многое. Чжэнь все равно знала больше, потому что застала ещё те времена, когда на Цзин Вана работал Джокер. Милостивые небеса, порой она считала себя древней, как сама Поднебесная, дольше неё в семье были только Ху и Кот. Пусть несколько лет её не было в Пекине, она была живым хранителем истории пекинской триады.

Чжэнь затянулась сладким дымом ароматного кальяна, который был приготовлен на совесть, хоть в табак не было добавлено ничего интересного. В Ванцзы для своих всегда можно было найти любые нелюбимые законом средства преждевременного обретения Просветления, и хороший гашиш не был исключением.

Бдит. Да уж, это точно. И она оказалась у него первой, благо, что только относительно того, что он за нее поручился, а не чего-то такого, иначе можно было бы сразу вешаться. Наверное. Но то, что его назначили на должность четыреста двадцать шестого относительно недавно – это уже что-то. Что-то интересное, чего она точно не знала, ровно как и истории про какую-то Ю Линь. Чжоу лишь упоминал о том, что лунтао, в день основания этой триады, застрелил собственную жену, но говорил он это для того, чтобы бразильянка сразу поняла, что спокойной жизни для женщины в триаде можно не ждать. Скорее, даже, наоборот – к ней будут придираться сильнее, чем к братьям. Возможно, Чжоу тогда и упоминал имя, но Сантана этого сейчас припомнить не могла, потому и не сильно заморачивалась.

- Нет, но в первый же день сказал о том, что лунтао против женщин в триаде и что ты – единственная за долгое время, - честно призналась девушка, - Сказал, что Чжу сяншен даже убил свою жену…

Виски и кальян на шампанском… Такими темпами, как они начали, скоро бразильянка не будет способна стоять на ногах. Вообще, у Сантаны было несколько стадий опьянения, как и у любого человека. Первая – здоровый детский сон, когда пьешь, а глаза начинают, заразы такие, закрываться, но длится это состояние не так долго, поэтому чаще всего его довольно легко пережить, даже не заметив, если пьешь в хорошей компании. А дальше идет состояние «море по колено, потому что я самая-самая». В общем, в это время начинается самое веселье, когда тянет петь, танцевать, громко разговаривать, смеяться еще громче и, если надо, кому-нибудь что-нибудь доказывать. Тянет на подвиги, в общем. Конечно, если ее разозлить в таком состоянии, то попрет агрессия, но сейчас же этого делать некому. Чжоу-то, наверняка, дома. Развлекается со своей Цянвэй.

- Вот Ю Линь и была женой лунтао, - сказала Чжэнь, снова затянувшись дымом кальяна. – Она спала со всей триадой Цзин Вана, потом от кого-то залетела, попыталась сдаться в полицию, сдав семью. Ху тогда был фу шан шу, его послали её убрать. Не знаю уж чем он думал, но он спрятал Ю Линь и до самой смерти Цзин Вана никто не знал, что она осталась жива.

Чжэнь отпила немного виски, замолчав в тот момент, когда официантка принесла новые блюда и даже, о чудо, убрала одну из пустых тарелок, что в китайском общепите было не принято.

- Син, наследник триады – это её сын. Его отцом может быть кто угодно кроме самого Ху, но, надеюсь, ты понимаешь, что у нас не принято это обсуждать, - Чжэнь улыбнулась. – Так вот Ю Линь скорешилась с якудза и когда здесь делили власть Гонконг, Шанхай и кто попало ещё, подставила Ху. Его тогда ранили, но он выжил. После этого Ю Линь уже сама его с винтовкой на крыше караулила, но поймали. Тогда он её и застрелил. И с тех пор очень плохо относится к женщинам в семье.

Она долила себе ещё виски и положила в тарелку несколько кусочков свинины с перцем и ананасами, щедро политых сладким томатным соусом.

- В общем, у мужиков всегда свои тараканы в голове, с которыми нам нужно считаться, - сказала Чжэнь, снова улыбнувшись.

Оу… Так вот оно чего… Бразильянка даже чуть раскрыла рот от удивления, слушая рассказ старшей сестры. Внезапно у нее в голове прямо-таки начала рисоваться картинка, которая складывалась из множества кусочков паззла, которые ей довелось собрать ранее. Девушка как-то не задумывалась раньше о чем-то более глобальном, не пыталась составить общую картину, но вдруг стало все проясняться и, мать вашу, некоторые вещи становились более понятными. Почему Чжоу так строит ее, взять хотя бы ту же ее одежду, о которой сегодня не забыл упомянуть на прощание. Он действительно так боится, что она вдруг станет спать со всей триадой? Но ведь она не такая. Да и зачем оно ей, ведь она тут лишь ради безопасности брата, а не ради преследования каких-то менее земных ценностей. Но было еще кое-что очевидно. По крайней мере самой бразильянке.

- Как же он ее любил… - Сантана была под впечатлением, и это даже очень мягко говоря. – И до сих пор наверняка любит…

Сантана долила себе виски, следуя примеру главной по связям, которая открыла для нее какую-то особенную сторону характера такого серьезного и непрошибаемого человека, как лунтао.

- Да уж, но все проблемы, как получается, от нас, женщин, - грустно усмехнувшись, добавила бразильянка, после чего подняла бокал. – Предлагаю выпить за любовь со счастливым хэппи эндом, даже несмотря на цинизм и реальность. Надо уметь верить в лучшее. И за это только боттомз ап. В смысле, ганбей.

- Ганбей, - Чжэнь кивнула, затем залпом выпила виски до дна.

Музыка играла все громче, теперь на сцене были только танцовщицы, на которых четыреста тридцать вторая почти не обращала внимания. Виски уже начинал действовать, Чжэнь всегда пьянела довольно быстро, а уж в сочетании с кальяном было сложно оставаться в трезвом сознании во время этого отдыха.

- Я ни разу не видела, чтобы на её могиле не было свежих цветов, - сказала Чжэнь. – Думаю, и любит, и ненавидит. Нам об этом проще не думать, - она улыбнулась. - Но следующим лунтао станет Син. Как ни парадоксально, он похож на Ху, особенно по характеру.

Танцовщицы стали спускаться со сцены и танцевать вокруг столиков в общем зале, раздеваясь и приставая к посетителям, что было встречено громкими довольными воплями пекинской братвы.

- А Чжоу тебя ещё и ревнует, - усмехнулась Чжэнь. – Могу поспорить, ты ему нравишься.

Сантана осушила очередной стакан и тут-то начала чувствовать действие коварного янтарного напитка, который прекрасно ложился на кальян. Да, Чжэнь права, лучше не думать об этом. Ровно как и о том кто же будет следующим лунтао – сейчас это волновало бразильянку в самой меньшей степени. По сути, она даже считала это не своим дело, не до конца еще осознав тот факт, что теперь все эти люди вокруг, молодые и не очень люди, которые сейчас присвистывали и встречали танцовщиц одобрительными выкриками и даже аплодисментами, что все они – часть ее семьи. Нет, это она стала частью их семьи.

- Полагаю, это к лучшему, если Син похож на лунтао. Чжу сяншен производит впечатление очень ответственного и непрошибаемого человека. С такими очень удобно работать. По крайней мере мне всегда нравилось, когда отдаются четкие приказы, а не «иди туда и что-нибудь узнай, неважно что и неважно про кого». Мне просто, скажем так, везло пару раз на таких идиотов.

Бразильянка повернула голову в сторону общего зала и какое-то время просто наблюдала за происходящим, чувствуя, что ей уже очень хорошо. Оставалось надеяться, что в ближайшие часы она не понадобится Чжоу для чего-нибудь экстренного. Только вот слова Чжэнь о ревности четыреста двадцать шестого ее, откровенно говоря, немного смутили. Она, конечно, сегодня ему выдала нечто подобное, когда они выясняли отношения на улице, но ведь она не настолько серьезно об этом говорила, верно? И почему они постоянно выясняют отношения-то, будто какая влюбленная парочка?! Нет-нет-нет. Глупости все. Никакой любви, никакой привязанности, никаких лишних симпатий. Ни в коем случае. Бразильянка крепко зажмурилась, аж до неприятного ощущения в глазах.

- Да нет, с чего вдруг? – попыталась отмахнуться она от подобного заявления, - Он просто мстит мне за то, что я его облила холодной водой перед поставкой…

Сантана была права насчет того, что с лунтао было удобно работать. Триада была подобна продуманной до мелочей машине, и все, что требовал Ху – это верность и беспрекословное выполнение его приказов, в то время как он сам уже решал, как именно должна развиваться семья. Ху окружил себя верными людьми. У него был всего один фу шан шу, других трехзначных можно было пересчитать по пальцам одной руки, но все они были проверенными людьми. Чжэнь, умевшая плести интриги, понимала, как надежно защищена верхушка пекинской триады, но за это приходилось платить тем, что авторитеты должны были выполнять очень большой объем работы самостоятельно.

Когда Сантана сказала про холодную воду, Чжэнь усмехнулась и вопросительно посмотрела на девушку. Эту историю она ещё не слышала.

- Это как ты умудрилась его облить? Полагаю, он был в ярости, - сказала четыреста тридцать вторая, приготовившись слушать интересные признания мэймэй.

Но все же она оставалась при своем мнении: Сантана зацепила Чжоу, по нему это было хорошо видно сегодня днем, когда он был в ярости и в то же время боялся нарываться.

Оу, кажется, слухи еще не доползли до четыреста тридцать второй о том фееричном забеге, что произошел тут же, в Ванцзы. Правда, все это происходило как раз перед поставкой, когда случилась потасовка и был убит еще один крот, который оказался вторым в команде Чжоу. Видимо, за всей этой суматохой местные любители обсудить последние новости и сплетни забыли об этом.

- Нуууу, - чуть смутилась бразильянка, - Это было перед последней поставкой. За мной заехали Цхао и Юй. Мы уже все собрались в кабинете, но Чжоу не было. Гунмао сказал, что он отдыхает в одной из комнат и послал меня его разбудить, - Сантана закусила губу, пытаясь не рассмеяться. О да, это была невероятная картина. – Ну, захожу я туда, а Чжоу спит сном младенца в объятиях двух местных девиц, - Ривера захихикала. – И даже не отреагировал на мое присутствие. Ну… я пошла обратно к бару, взяла ведерко с растаявшим льдом и окатила его, - все, смех вырвался наружу. Она вспомнила абсолютное непонимание на лице четыреста двадцать шестого и засмеялась еще громче. – Как он на меня орал, - Сантана уже едва могла говорить, сотрясаясь от хохота. – Обещал отправить охранять Пионы, но, к моей удачи, дальше обещаний дело не дошло. И да, спасибо Гунмао, который заступился за меня. Но ты бы видела лицо Чжоу в этот момент.

Все, финиш. Бразильянка согнулась пополам, пытаясь отсмеяться. Это же надо было так вот попасть! И в тот момент ей ведь тоже было весело, только надо было держать себя в руках и не смеяться. Вообще. Зато сейчас она наслаждалась вдоволь этим делом.

- Так что вполне возможно, что это его коварная месть, - она вновь хихикнула.