Дневное дежурство

Чин удивленно посмотрел на Дани, которая с какой-то детской непосредственностью начала разговор. Он бы не решился отвлекать Шэн Бо сейчас разговорами о чем бы то ни было. Но итальянка права, нельзя давать сознанию тигрице отключиться – Чин чувствовал, что сифу Бо борется сама, и их помощь лишь добавляет ей сил. Манипура вновь начала темнеть, и ученик ирбиса усилил поток энергии, стараясь не отвлекаться. Он не считал себя в праве брать энергию свечей, которая нужна была тигрице. Никогда прежде Чину не приходилось лечить людей с такими тяжелыми болезнями, и он не был уверен, что сможет правильно рассчитать свои силы. Пока достаточно следить за дыханием и не забывать время от времени стряхивать с рук негативную энергию заражения. В отличие от магов Воды, он сначала брал энергию себе, и лишь после этого от неё избавлялся. И то научился недавно. Он заметил, что к поясу тигрицы по-прежнему привязаны ножны с кинжалом, даже сейчас она оставалась вооружена. Вот и путь воина – отказаться от привязанностей, доказать клану, что все ещё в строю, чтобы потом, тихо, по-кошачьи, забраться умирать подальше от глаз соратников. Если бы она осталась в Покхаре, всего этого бы не было. Чин закусил губу, вспомнив, как сам в вертолете говорил, что в монастырь нужно вернуться как можно быстрее. Не сбиваться с дыхания, он обязан помочь тигрице. Но победить болезнь не мог, и при всем желании вложить всю энергию в попытки как можно дальше отогнать воспаление, он чувствовал, что этим лишь ухудшит ситуацию, лишив себя сил держать жизнь сифу Бо до вечера.

Шэн не считала повторы мантры, просто цепляясь за созвучия, которые её образовывали. Борьба с препятствием, Ом Гам Гамапатае Намахам, эта же мантра позволяла вернуться в человеческий облик в любом состоянии. Даниэла заговорила. Шэн не сразу стала вслушиваться в её слова. Ученица Шэ говорила об Италии, о каком-то соборе, энергии, мыли путались, было сложно понять среди них смысл слов и то, как на них стоит реагировать. Сейчас тигрицу злило, что эти слова её отвлекают, но она интуитивно поняла, что только так можно уцепиться за сознание. Шэн медленно открыла глаза, посмотрев на Даниэлу.

- Я не была в Риме, - тихо сказала тигрица, откашлявшись. – Только в Неаполе… И было не до соборов, - губы Шэн дрогнули в улыбке.

Это было ещё одно задание сифу, когда она два дня ловила по грузовому порту пару отступников. Из всего Неаполя она помнила только море, бесконечные грузовые контейнеры и грязный песчаный пляж. Наверняка был и тот город, который показывают туристам, только вот боевику клана некогда смотреть на достопримечательности. Задание было выполнено, оба отступника уничтожены, хотя противниками они оказались серьезными. Подобных заданий в жизни тигрицы было много, в Европе она была едва ли не единственным белым тигром, кому вождь клана мог поручить почти любое задание. Да и сейчас она должна биться ради вождя, в первую очередь. Все остальное уже не так важно. Сифу на неё рассчитывает, она – одна из немногих оставшихся в живых и продолжающих воевать командиров, и два дня назад она почувствовала, как клан верит в то, что она будет сильной за двоих. Видели бы они её сейчас. Нет, лучше, что не увидят. Кошки умирают тихо, уйдя из дома и забравшись как можно дальше. И пусть все верят, что у них по девять жизней, что тигрица в любой момент сможет вернуться в Покхару, когда окажется нужна, достаточно лишь письма с подписью вождя…

Даниэла едва заметно улыбнулась – контакт с тигрицей есть. Она говорит, а это уже хороший знак, ведь если бы дело было совсем плохо, то не говорила бы. Она цепляется за разговор. Дани понимала, что это помогает концентрироваться на реальности. Хвала богам, что ей самой никогда не приходилось бывать в подобном состоянии, но она прекрасно помнила каково это свалиться с высоченной температурой – все окружающее будто бы в тумане, голоса словно эхо… И ты силишься не закрывать глаза, потому что так сказал папа, пока он ходи за необходимыми травами. Это был какой-то жуткий грипп, но она его пережила, и Шэн Бо переживет свое ранение. Да она тут все переживет, с ее-то волевым характером.

- Ну вот, как поправитесь, я обязательно приглашу вас к себе в гости, покажу Рим и самые красивые его закоулки. А в Неаполе тоже красиво… А расскажите про Неаполь, что вы там делали? Задание клана?

Дани решила, что лучше уж пусть пока что сифу Бо поговорит, пока она может, это стимулирует, дает возможность отвлечься от боли и забытья. Пусть рассказывает. Хоть про Неаполь, хоть про что угодно, но главное, чтобы говорила. А итальянка пока что сможет сосредоточиться на лечении. Нет, на поддержании Сватхистханы и селезенки через нее. Девушка сменила Воду, что мягко обволакивала ее кисти и направила чуть больше энергии, вбирая все возможное, что мешает сейчас тигрице нормально жить.

Когда-то Чин пытался расспросить тигрицу об её боевых подвигах, эту беседу на веранде корпуса мастеров он и сейчас вспоминал с большой неохотой. Он не вмешивался в разговор, понимая, что Дани поступает правильно, но, зная вспыльчивость и резкость сифу Бо, он насторожился в ожидании ответа. Энергия Манипуры немного усилилась – магу показалось, что тигрица начинала злиться. Или просто ей стало немного лучше от разговора. Можно слегка ослабить нити врачевания, чтобы сберечь силы до вечера. Но Чин продолжал сосредоточенно следить за аурой Шэн Бо, просто чтобы отвлечься от остальных мыслей, в том числе от чувства вины за происходящее. Тигрица сильная, она должна, обязана выжить. По-другому не может быть. Её невыносимый характер сейчас должен помочь ей преодолеть болезнь, как вообще какое-то заражение посмело к ней прицепиться? Чин краем глаза заметил лежавшую возле циновки катану. Вот интересно, если сейчас завести с сифу Бо разговор, например, об её сыне, она же наверняка поднимается на ноги и схватится за меч? Лучше, конечно, не проверять, но ученик ирбиса был уверен, что воли и ярости тигрицы хватит на многое, даже тогда, когда он, как врачеватель, видел состояние её окутанной заражением ауры. Глупости это все… Нынешнее состояние сифу Бо было во многом вызвано именно тем, что она не показывала никому своей боли и слабости, не стала нормально лечить рану в Покхаре, стала доказывать всему клану, что с ней все в порядке. И какой ценой?

Дела клана касаются только клана, их обсуждение – не великосветская беседа о погоде, так что Шэн нахмурилась, услышав вопрос Даниэлы. Сначала тигрица подумала, что неверно его поняла, все же ей не верилось, что ученица Шэ может спросить нечто подобное. Может быть, ей пересказать текущее состояние армии клана или особенности внутренней политики Альянса? Даже сейчас Шэн твердо понимала, на какие темы с учениками говорить нельзя. Но итальянке стоило отдать должное – ощущение реальности вернулось в полной мере.

- Задание клана, - согласилась тигрица. – Грузовой порт Неаполя я бы красивым не назвала, хотя при дневном свете он, может быть, смотрится лучше.

Шэн снова замолчала. Подробности задания – это не то, что хочется вспоминать. За свою жизнь тигрица повидала очень много городов, объездив половину Европы и значительную часть Азии, но ни одна из её поездок не была связана с осмотром местных достопримечательностей. Либо тренировки, либо задания. И явно не дипломатические – на то в Альянсе есть другие люди. Если Лян Бу спускает с цепи кого-то из своих учеников, то уже не для разговоров. Шэн была воином клана, она мало что понимала в политике и экономике, подобно мечу в ножнах, она была готова к бою, а не к тонким подковерным играм.

Шэн определенно не понравился вопрос итальянки, но зато ее сознание хоть еще немного, но прояснилось. Дани улыбнулась, заметив, как чуть прояснилась Манипура, но ее дело – Сватхистхана, потому расслабляться нельзя. Да и если бы наблюдалось какое-то улучшение, расслабляться все равно нельзя было бы. Тем более, потому как надо было бы приложить все усилия, чтобы удержать это состояние, а, возможно, даже улучшить его.

- А вот и жаль, что вам довелось побывать там только в темное время суток, а также только в грузовой части порта. Вообще, там очень красиво. Да вся Италия безумно красива… Знаете, столько оливковых рощиц, красивый горный массив, а Везувий… Я вас обязательно свожу туда посмотреть. Маги Земли так вообще в таком восторге там пребывают, что словами не передать, а мне просто нравится там…

Даниэла продолжила балаболить, периодически задавая Шэн довольно-таки каверзные вопросы, особенно когда видела, что тигрица начинает забываться. Так называемая шоковая терапия. Ну а что лучше может привести в чувства, как не ледяная вода, например? Вот такой ледяной водой выступали вопросы девушки. Сейчас ей даже не приходилось думать о том, что какие-то вопросы могут быть совершенно неуместными, она просто говорила, чтобы хоть как-то отвлечь сифу Бо от болезни.

Из всех талантов Дани её способность болтать без умолку сейчас оказалась самой полезной. Чин давно уже потерял нить разговора, сосредоточившись на энергии. Его, в отличие от тигрицы, не нужно было отвлекать. Улавливая отдельные фразы разговора, Чин порой невольно вспоминал о том, что оружие от Шэн почему-то не убрали, а зря. Своими вопросами Дани могла не то, что ослабшую сифу Бо растормошить, но и мертвого поднять. Ученик ирбиса не удивился бы, если бы итальянка начала расспрашивать воительницу о личной жизни.

За окном начали собираться тучи. Пару раз заходил Учитель, сказав, что ближе к вечеру их сменит. Энергии хватало с трудом, но хватало. Свечи догорали, Чин и Дани время от времени отрывались от работы, чтобы их заменить, получив пару минут отдыха и возможность стряхнуть энергию болезни. Под вечер у Чина разболелась голова, но хуже было то, что Манипура была заполнена негативной энергией почти наполовину, болезнь была сильнее способностей мага. По оконному стеклу застучали капли дождя, стало темнее. Будто тень от грозовых туч, грязно-багряная энергия сильнее расползлась по ауре Шэн Бо, как раз в то время, когда силы учеников ирбиса были почти на исходе. Но вскоре пришел Учитель, отправивший Чина и Дани отдыхать. К этому времени состояние тигрицы вызывало все больше опасений. Настоятель вряд ли сможет долго удерживать жизнь воительницы, болезнь была слишком сильна. Чин тщательно вымыл руки, стараясь избавиться от энергии болезни. Он хотел верить, что сифу знает, как спасти Шэн. Ученик ирбиса вышел из лазарета вместе с Дани. Он молчал, боясь спугнуть словами надежду на то, что все будет хорошо. Слишком уж призрачной была эта надежда.