Осенние глицинии

Разговор, произошедший недавно, вернее, монолог Дани, адресованный бенгальскому тигру, заставил Чина задуматься о многом. Итальянка никогда прежде столько всего о себе не рассказывала, а тут почему-то решила, что зверь поймет её лучше, чем человек. Неужели он себя ведет столь эгоистично, что своими тревогами девушка скорее поделится с хищным зверем, чем с ним в человеческом облике? Чин считал, что отвечает за Дани. Во многом здесь сказывались все те же тигриные инстинкты, заставлявшие четко выделять «свою» территорию, в рамках которой он не только чувствовал себя полноправным королем, но и старался, чтобы во всем, что относилось к категории «свое» все было благополучно. Любимая девушка в рамках этого подхода как нельзя лучше подходила под категорию «свое», соответственно, её душевное равновесие Чина живо интересовало. Для себя он уже решил, что его путь – быть в Линь Ян Шо рядом с Дани. Для этого должно быть все в порядке с Линь Ян Шо и Дани, а также их с итальянкой отношения должны уже перерасти стадию беготни от ирбиса по кустам в лунном свете. Чин знал, что готов прожить рядом с Даниэлой всю жизнь, но при этом чувствовал, что она слишком сильно боится его потерять. Он уже сказал ей, что не уйдет, но, казалось, она не готова ему поверить.

Настало свободное время перед ужином. Дежурил кто-то из учеников (да, наконец-то в жизни монастыря настал этот радостный для Чина момент), и ученик ирбиса решил разобраться со своими мыслями, прогуливаясь вдали от других жителей монастыря. Одним из самых дальних концов территории Линь Ян Шо был парк глициний, куда Чин нечасто заходил, несмотря на то, что именно здесь начались их с Даниэлой отношения. Сейчас, когда наступила осень, деревянные решетки, создававшие арку над тропой, были увиты высохшими плетьми глициний, лишь местами виднелись почти засохшие листья. Не так давно или вечность назад этот парк был диким и цвел. Чин шел по дорожке, когда заметил вдалеке сидящую у дерева девушку. Дани? Маг улыбнулся, ускоряя шаг.

Девушка смотрела на небо, следя за облаками взглядом. Она никак не могла разобраться в собственных мыслях, пытаясь вспомнить, что же именно она говорила той ночью. Нет, она не собиралась оправдываться за свое прошлое, или открещиваться от сказанного, просто хотела понять. Даже несмотря на то, что она собиралась просить у него прощение за произошедшее в Италии, но не хотела нагружать его лишней информацией о том, как ей плохо, на самом деле. И теперь, когда она частично прояснила для себя свой монолог перед бенгальским тигром, Дани кусала губы и задавала себе один и тот же вопрос – не слишком ли она загрузила его собственными переживаниями, ведь он не имел к ним никакого отношения.

По спине прошелся холодок – холодный осенний ветер задувал под теплую накидку. Итальянка невольно поежилась, чувствуя, как на самом деле продрогла. Как долго она тут просидела? Девушка не знала, но теплее от наличия ответа на данный вопрос ей явно не станет. Энергия устремилась вверх по сушумне, концентрируясь в горловой чакре. По телу пробежалось приятное тепло. Меж ладоней девушки скапливалась теплая воздушная сфера, которая даст начало «согревающему воздуху». Пусть обычно его используют для просушки одежды, но девушка сейчас направляла потоки теплого воздуха на себя, чтобы согреться. От этого техника не меняется, а сама магесса не простудится…

Дани его не заметила, продолжая сидеть возле дерева. Вокруг неё вился ветер – замерзла, и пытается согреться? Чин подошел ближе, продолжая улыбаться. Странно, что они сейчас встретились именно в этом парке. Под ногами шуршала опавшая листва, подгоняемая легким прохладным ветром. Чин не чувствовал холода – поверх рубашки из плотного хлопка на нем была замшевая куртка, на спине которой в традиционной технике был вышит затаившийся тигр. Маг не любил холод, и особенно он не любил зиму, приближение которой с каждым днем становилось все заметнее. Тибетские зимы засушливы, ночью намного холоднее, чем днем, при этом ручьи и озера покрываются ледяной коркой, а снега обычно нет. Кажется, что земля засыпает, но не под снежным одеялом, а как придется. Большую часть жизни Чин прожил в Лхасе, так что этот климат был ему хорошо знаком. Дальше на севере ещё хуже – там холодно даже летом, а местами и вовсе не сходит снег. Недаром говорят, что на Тибете без Просветления не выжить. Крыша мира – это не только древние знания, мудрые наставники, вьющаяся среди гор Брахмапутра и разбросанные среди вершин деревушки, это ещё и бескрайняя горная пустыня, где местами красноватые камни покрыты редкими красновато-серыми растениями, а ещё выше лежат тысячелетние снега. В Линь Ян Шо магия Земли позволила изменить внешний вид одного участка горной породы, но климат оставался прежним.

- Ты замерзла? – спросил Чин, подходя ближе к Дани.

По телу прошлась легкая судорога, девушка начала согреваться. Она на столько была сначала занята собственными мыслями, а затем согреванием себя, что совершенно не заметила, как к ней подошел ее возлюбленный.

- Немного, - чуть смущенно произнесла итальянка, поднимаясь на ноги и отряхивая с колен пожухлую листву и завядшие цветы, которые налипли к ткани брюк, - Я не заметила, как ты подошел…

Даниэла чувствовала себя немного неуверенно – с той ночи они с Чином практически не пересекались, точнее, пересекались, но ни разу не выпадало возможности поговорить, не говоря уже о том, чтобы украдкой, мимолетно почувствовать вкус поцелуя хотя бы на щеке. От того Дани и чувствовала себя немного неуверенно сейчас, когда он был рядом – она не знала как он воспринял то, что она ему рассказала в порыве истерики, когда так неожиданно сдали нервы, а она ведь просто–напросто хотела перед ним извиниться. А наговорила такого, о чем не говорила никому и никогда. И не собиралась говорить, ведь ее личные внутренние разногласия и тяжбы самой с собой – ее проблемы, которые не должны касаться тех, кто ей дорог, особенно их.

- Тоже выдалась свободная минутка? - она неуверенно перевела взгляд с пожухлой травки на Чина, совершенно не зная как себя сейчас вести рядом с ним. Казалось, что столько всего еще осталось недосказанного, но, в то же время, столько всего уже сказано… возможно, лишнего…

Даниэла была какой-то странной. То ли смущенной, то ли виноватой. После того разговора, она будто нарочно старалась держаться подальше. Чин не понимал, чем он мог её обидеть, и что вообще с ней произошло. Сейчас она не обижалась – обижается она по-другому, а тут будто стеснялась саму себя. Неужели она жалела, что все это ему рассказала? Он должен о ней заботиться, и имеет право знать, если Дани из-за чего-то переживает. Чин снял куртку и аккуратно накинул её на плечи девушки, после чего пристально посмотрел итальянке в глаза, продолжая держать её руками за плечи.

- Дани, с тобой все в порядке? – серьезно спросил маг, пытаясь по взгляду девушки понять, верна ли его догадка.

Как любой тигр, смелящийся считать себя вожаком прайда, Чин был собственником. Но это была не патологическая ревность к каждому встречному, а желание обеспечить порядок на подвластной ему территории, к которой ученик ирбиса беззастенчиво относил свою возлюбленную. С того момента, как он признал, что Дани – это его Дани, он решил, что в число его священных обязанностей входит забота о том, чтобы у итальянки все было хорошо. Он отступился от этого убеждения лишь однажды, когда оказался на территории отца Даниэлы. И ещё неизвестно, что разозлило его больше – поступок итальянки или осознание того, что он не может контролировать ситуацию, и вынужден подчиниться. Сейчас, когда ученики ирбиса прошли через достаточное количество испытаний, чтобы вновь оказаться вместе, Чин не мог допустить того, что итальянка его избегает вместо того, чтобы просто осудить то, что её беспокоит.

Итальянка еще раз немного робко взглянула на Чина, словно пыталась понять на сколько с того разговора изменились их отношения, его отношение к ней. Но все к счастью, вроде бы было в порядке, ее любимый не говорил ни слова по поводу произошедшего, да и каких-либо изменений в его поведении тоже не наблюдалось. На плечи легла куртка Чина, которая была пропитана его теплом. Дани чуть поежилась, запахивая ее руками.

- А ты не замерзнешь? – заботливо и чуть виновато поинтересовалась она, поднимая на него взгляд. Но Чин задал вопрос. И на него надо ответить, потому как иначе будет чуть ли не допрос с пристрастием. Китайцы, они вообще непредсказуемы с какой-то стороны. – Ты не сердишься на меня?

В озвученном вопросе было столько надежды и детской непосредственности, что наверное, любой ребенок бы позавидовал. На самом деле, девушке было не по себе не только от неуверенности в сложившейся ситуации, но и от того, что у них вроде бы только-только все налаживалось, только они выяснили отношения, как у нее не выдержали нервы и она сорвалась. Она не понимала, как она вообще могла позволить себе подобное.

- Прости, я не хотела, правда… - быстро добавила девушка, вновь отводя взгляд от столь любимых ею глаз, - Не знаю как так получилось, что я так много всего наговорила… Пожалуйста, не забивай себе голову – я разберусь с этим… когда-нибудь…

В ответ на странный для мага Огня вопрос Чин лишь усмехнулся. Конечно, он не замерзнет без куртки даже холодной зимней ночью, способностей вполне хватит. Чтобы согреться. Последующие слова Дани подтвердили его догадку, только вот её извинения он считал совершенно неуместными. Что значит, «не забивай себе голову»? Если эти тревоги касаются Дани, значит, касаются и его самого, и хорошо, что она все-таки решилась обо всем рассказать. Чин продолжал пристально смотреть в глаза итальянки. Она отвела взгляд, из-за чего маг крепче обхватил девушку за плечи.

- Дани, тебе не за что извиняться. Я рад, что ты все это рассказала. Пойми, если это все беспокоит тебя, значит, это касается и меня, - Чин говорил уверенно и довольно строго. – Не нужно от меня бегать. Мы же договорились, что теперь всегда будем вместе, и «вместе» означает не только вместе гулять или вместе спать. Понимаешь? То, что важно для тебя, важно и для меня. Не нужно от меня бегать и меня бояться, хорошо? – маг слегка улыбнулся.

Он хотел добавить что-то о том, что не кусается, но разумно промолчал, помня о том, с чего начались их с Дани отношения. Чин не понимал, из-за чего Дани боится говорить с ним о своих тревогах и стесняется своих же слов. Он очень ценил, что девушка все рассказала хотя бы тигру, понимая, что говорить обо всем с ним в человеческом облике она была не готова, но его почти оскорбляло то, что Дани сейчас стыдилась своих слов. Он был уверен, что не дал ей ни одного повода пожалеть о произошедшем, и возникшее недоверие вызывало у него едва ли не праведный гнев.

- Я и не бегала, - немного рассеянно ответила девушка, все еще чувствуя себя неловко.

Итальянка взглянула на Чина, чувствуя, что щеки заливает легкий румянец. Ей было не по себе из-за собственной слабости. Да, Даниэла сейчас считала себя слабой и беспомощной. Именно таковой она всегда боялась стать, а тут… Рассказав все Чину, она, по ее понятиям, выставила себя настоящей нюней. Дани никогда и никому не рассказала бы столько всего. Но накопилось, и она не выдержала. А от этого было еще хуже – она не смогла сдержать данное себе обещание быть сильной, она показала свою слабость, более того, не кому-то там, кого она и не знает вовсе, а самому дорогому и близкому ей человеку заставив его волноваться о собственном моральном состоянии. Но Чин, видимо, был немного другого мнения. Да, вместе, наверное, значит вместе справляться со всеми проблемами и преградами, вместе радоваться собственным успехам… Но эти проблемы были слишком личными и позволить решить их кому-то другому она просто не могла. Тем более, что пустоту от потери матери вряд ли кто-то сможет заполнить вновь. Сейчас она уже свыклась с мыслью о том, что больше никогда не сможет увидеть свою маму, а по началу она закрывалась ночью в своей комнате и плакала, пока никто не видит.

- Прости, - она вновь подняла неуверенный взгляд на любимого и даже попыталась улыбнуться, - я правда не хотела, чтобы ты волновался…

Ну как она не понимает? Хотелось рычать от злости, когда Чин вновь услышал, что Дани перед ним извиняется. Что значит «не волновался»? Он же не престарелая бабушка с гипертонией и стенокардией, которой волноваться опасно для жизни, и потому нужно создавать условия жизни Сиддхартхи Гаутамы, чтобы она не заподозрила, что в мире не все прекрасно. Почему Даниэла не хочет понять, что он имеет право знать, что её беспокоит, что его не нужно оберегать от её тревог? Не доверяет, не считает достаточно сильным, чтобы справляться с её проблемами? Не понимает, что эти извинения для него оскорбительны? Или у них в Европе принято, что мужчины – существа слабые и беспомощные, с ними нужно возиться, как с маленькими детьми, лишь бы они лишний раз не огорчались?

- Дани, послушай, не нужно решать за меня, из-за чего я буду волноваться. И я намного сильнее беспокоюсь из-за того, что после этого разговора ты начала меня избегать. Пойми ты, то, что важно для тебя, важно и для меня, если ты решила, что я должен это знать, незачем сейчас жалеть о сказанном, - Чин все также пристально смотрел в глаза итальянки, будто пытаясь пробиться через какой-то барьер непонимания, через туман, за которым Дани пытается спрятаться. – Ты возишься со мной, как с маленьким ребенком, а я способен решать и свои, и твои проблемы. Тем более, когда тебе просто было нужно, чтобы тебя выслушали, - ученик ирбиса замолчал, убирая со щеки Дани прядь волос, затем поддержал девушку за подбородок. – Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Я не фарфоровая ваза, чтобы меня от всего беречь. И я люблю тебя, Дани, и хочу, чтобы ты была счастлива, - Чин коснулся губами кончика носа девушки, затем, улыбнувшись, вновь посмотрел ей в глаза.

Да не решает она за него ничего. Что за глупости? И почему он ее не слышит? Он слышит только то, что хочет слышать, а это раздражает. Дани прикусила губу, силясь не психануть еще раз, только в этот раз все может обернуться еще хуже – девушка слишком хорошо себя знала – в порыве эмоций она может наговорить много лишнего, о чем потом, чуть успокоившись, будет жалеть. А наговорить она могла очень много… Не баламутьте воду во избежание шторма…

- Я доверяю тебе, - Дани почувствовала во рту вкус собственной крови. Нежное прикосновение губ слегка успокоило девушку, но ему надо объяснить, чтобы он не волновался. Главное – быть спокойной… – Пойми, доверяю и люблю больше всех на свете, но есть вещи, с которыми я должна справиться сама. Я не хочу, чтобы тебя это беспокоило. Мое прошлое остается в прошлом, а со всеми последствиями я должна справиться сама. Ты мне слишком дорог, чтобы я могла позволить себе взгромоздить собственные проблемы и переживания на тебя. Во всяком случае те, которые не связаны с нами, Линь Ян Шо и жизнью в нем.

Говорить было трудно, но еще труднее было выдержать спокойный тон, который не выдаст волнения. Чину не нравилось, что она извиняется, но как ему еще объяснить, что она привыкла со всем справляться сама? Это слишком ценно для нее, показатель ее силы и выдержки, которые она нарабатывала годами, что достались ей слишком тяжело, чтобы вот так вот за пару минут разрушить все, что она строила. Она уже это разрушила, тогда, когда плакалась на шее у бенгальского тигра, но сейчас пыталась храбриться и делать вид, что это касается только нее самой, уперто споря сама с собой, хотя в глубине души была искренне признательна Чину и понимала, что он тут прав. Но эта гордость…

Чину казалось, что он сейчас пытается пробить лбом каменную стену. И ведь маги Земли славятся тем, что могут пробить, в то время как маги Огня – тем, что пробить захотят. Он не понимал, как может быть что-то, что его в жизни Дани не касается. Да, есть прошлое, вернее, какие-то прошлые отношения, которые там, в прошлом, остались, и до которых ему нет дела – сейчас девушка принадлежит ему и только ему. Но есть то, что по-прежнему беспокоит Дани, значит, это настоящее, а не прошлое, и оно касается их обоих.

- Прошлое, от которого есть проблемы в настоящем, и есть настоящее, - твердо сказал Чин. – И, если так, оно касается нас обоих. Дани, я хочу провести рядом с тобой всю жизнь, значит, не будет такого, что есть что-то, что касается нас и монастыря, а есть ещё какая-то другая твоя жизнь, которая меня не касается. Не нужно мне доказывать, какая ты сильная, гордая и самостоятельная, я и так это знаю. Просто пойми, что если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь рассказать об этом мне и не извиняться. И не считай это своей слабостью, хорошо? – Чин обнял девушку за талию, пристально посмотрев ей в глаза сверху вниз.

Он понимал, что Дани отличается от женщин Востока, что она часто пытается вести себя более самостоятельно, порой пытаясь доказывать свою силу и упрямство там, где это неуместно, как, например, сейчас. Она не понимала простую вещь – что Чин, как мужчина Востока, воспринимал эту её самостоятельность как личное оскорбление, поскольку считал своим священным долгом быть сильным и во всем помогать Дани. Слово «компромисс» было для ученика ирбиса понятием абстрактным, и в данной ситуации он о нем даже не вспоминал.

- Ты не понимаешь… - обреченно выдохнула девушка. Да, у них общее будущее, это понимал каждый, но понятие личного пространства все же оставалось для каждого. – Все хорошо. Просто... это была маленькая слабость, - она улыбнулась, глядя ему в глаза, - такого больше не повторится, не переживай, любимый…

Дани понимала, что, наверное, лучше сейчас просто молчать, или, хотя бы, сказать как-то иначе. Хотя, может он поймет как раз так, как надо? На самом деле, Даниэле были просто необходимы его поддержка и забота, чтобы ей дали еще поплакать, совсем немного, но теперь уже у него в объятиях, чтобы теперь он уже не молчал, а выслушал и сказал, что все в порядке, что он рядом с ней и ничего им вдвоем не страшно. Только вот признаться даже самой себе в подобном итальянка не могла – слишком гордая, слишком упрямая и слишком привыкла быть независимой.

- Правда, все хорошо. Спасибо, что выслушал тогда… Просто мне действительно стыдно за случившееся – не знаю, что нашло… Я же хотела просто извиниться, за то, что я у тебя такая вот легкомысленная и глупая…

Разговор глухого со слепым продолжался. Дани не понимала и не хотела понять то, что он ей говорил. Снова корит себя за какую-то мифическую слабость, да ещё и это «не переживай, любимый». Хотелось рычать, но Чин сдерживался, убеждая себя в том, что со временем Дани все поймет. Она из совершенно другого мира, который она все же решила покинуть ради него, нужно лишь запастись терпением, чтобы она успела осознать, как следует себя вести на Востоке. И что слабость для женщины – не смертный грех, а лишь повод для мужчины быть сильным.

- Дани, ты меня не понимаешь, - усмехнулся Чин. – Но ты у меня все равно самая лучшая, - он крепче обнял девушку и поцеловал её в губы, решив пока прекратить бесполезный разговор.

Как маг Огня, Чин привык добиваться всего и сразу, но после недавних событий он начал привыкать к мысли о том, что напористость не всегда приводит к хорошим последствиям. Всему свое время, нужно учиться терпению и смирению. Для себя маг уже решил, что нужно выбрать время, чтобы Дани нормально проработала эмоциональный центр, получив возможность выплеснуть накопившиеся эмоции. Он не хотел добиваться чего-то подобного, провоцируя сейчас ссору, хотя и возможность прокричаться была бы для итальянки полезна.

- Я хочу спросить тебя ещё об одной важной вещи, - сказал Чин, нехотя отрываясь от губ Дани и вновь глядя ей в глаза.