Невозможность откровения

Сантаны ещё не было, когда Чжоу оказался в фойе клиники. Он сел на один из кожаных диванов, чтобы её дождаться, не став ни о чем спрашивать медсестер. Он думал о произошедшем разговоре и о том, что согласился выполнить приказ. Становилось противно от одной мысли, как он завтра приедет сюда с оружием, как нужно будет заранее проверить обойму, оба пистолета тащить незачем. 他妈的. Проще застрелиться самому, ей-богу.

Кот дошел до той грани отчаяния, когда у него не было другого выбора. Отказаться означало лишь подчеркнуть его слабость, что он не волен сам принимать решения, оказавшись в тупике. Чжоу не думал, кто и как его осудит, если приказ придется выполнить. Он был готов даже сдаться полиции по расстрельной статье, ещё и прихватить за собой грехов с братьев. Он лишь убеждал себя, что ещё не все потеряно, и эта ночь станет моментом истины. Чудеса могут случаться, если в них очень верить, как бы это ни противоречило логике, упрямо твердившей, что не будет тот Гунмао, которого он видел сегодня, завтра зрячим.

Чжоу не мог сказать о приказе никому, особенно лунтао. Он должен был сделать все, чтобы ему не помешали, потому что такова воля фу шан шу. Проклятого Кота, который сдался. Или которого сама судьба заставила сдаться, когда у него семья и близнецы, которых он воспитывает. Они не простят. Леди Грей не простит. Они могут не понять. Никто может не понять, но, даже если бы Чжоу не понимал это решение сам, он дал слово.

Неизвестно, сколько времени прошло до того момента, когда вернулась Сантана. Чжоу лишь обернулся в её сторону, когда она коснулась его плеча. Ей тем более не нужно было знать подробностей его разговора с Гунмао, её такие вещи просто не касаются. Об её состоянии говорить нужно было с Эскулапом, а не с ней, потому что выглядела она бледной, уставшей и сонной, но говорить будет, что все в порядке. Подошла медсестра, которая сказала, что Син сяншен будет через пару минут. Чжоу коротко кивнул.

То, что сейчас казалось самым сложным, касалось только его и Гунмао, следовательно, действовало простое правило: либо говоришь, почему загнался, либо делаешь вид, что ничего страшного не происходит. Потому что нет ничего глупее, чем сидеть с кислой миной и кокетливо говорить «не скажу» на все вопросы любопытствующих и сочувствующих. Тем временем подошел Эскулап. Он поклонился Чжоу, затем вопросительно посмотрел на Сантану.

- Меня интересует два вопроса, - сказал четыреста двадцать шестой. – Что происходит с мэймэй сейчас, и разрешаешь ли ты ей вернуться в строй.

- У неё очень сильное переутомление, - сказал Син, старательно подбирая простые слова. – Я бы не рекомендовал ей сейчас какую-либо физически сложную деятельность. В том числе участие в вашей… работе.

- Понял, - Чжоу кивнул. – И когда, по-твоему, она достаточно восстановится?

- Ей нужно хотя бы пару дней, но лучше подождать неделю. Иначе последствия могут быть очень нехорошими, - сказал Эскулап.

- Хорошо, спасибо. Можешь идти.

- Всего доброго, - Син вежливо поклонился, затем отошел к стойке регистрации.

Чжоу проводил его взглядом, затем обернулся на Сантану.

- Ты согласна с тем, что он сказал? – спросил он у девушки, чуть кивнув в сторону отошедшего Эскулапа.

Вид у четыреста двадцать шестого сейчас был такой, будто его долго и очень качественно... насиловали, причем не физически, а морально. И это, отчасти, даже было понятно, потому как не каждый день видишь того, за кого готов и в огонь, и в воду в таком щекотливом положении. Ситуация сама по себе очень нервная и напряженная, а фу шан шу вдруг стал беспомощным. И, хвала небесам, что в мире существует Врачевание, иначе, наверное, даже охрана не помешала бы Коту совершить то, что он задумал еще пару дней назад.

- Добрый день, - бразильянка вежливо кивнула Сину, когда он подошел к ним.

Чжоу моментально обозначил интересующие его вопросы, ответы на которые Сантане, конечно, не очень-то и понравились. Бразильянка показательно насупилась, но выглядело это, скорее, забавно, нежели как-то напоминало серьезность. Неделю! Нет, ладно еще пару дней - с этим оно готова смириться, но чтобы еще неделю сидеть под домашним арестом...

- Я же свихнусь от безделья, - недовольно проворчала девушка, проводив взглядом Живодера, а потом обернулась к четыреста двадцать шестому. - Я согласна максимум на два-три дня, если не сойду с ума раньше. Я хоть завтра готова кросс пробежать, честное слово, - она умоляюще уставилась на молодого человека, рассчитывая на его человечность. Правда, учитывая его же слова, что он предпочел бы, чтобы она не кидала под пули лишний раз, можно было смело ожидать запрета высовываться из дома еще неделю. Блин.

Иного ответа ожидать и не следовало. Чжоу задумался над словами Сантаны, потому что как бы он ни хотел, чтобы она как можно дольше оставалась дома, ситуация этого не позволяла. Ещё одно дьявольски сложное решение за этот день, когда вынужден поступать не так, как хочешь, а так, как необходимо. Каждый человек стремится считать себя хорошим, но немногим дана возможность поступать в соответствии с этим. Когда воля скована необходимостью, легко докатиться до грани бесчеловечного безумия, и Чжоу хорошо это знал, нарушив не одну расстрельную статью.

- Завтра ты никуда не едешь, а через два дня посмотрим, - сказал он, посмотрев на девушку. – За эти два дня тебе нужно не свихнуться, а восстановить силы.

Если после следующего боя Сантана снова истратит слишком много сил, это будет глупо. Чжоу хотел, чтобы она была способна работать наравне с остальными сорок девятыми, потому что она была одной из немногих, на чью подготовку в бою он мог рассчитывать. Он считал себя плохим четыреста двадцать шестым. Наверное, настоящий лидер инфорсеров должен быть почти просветленным буддистом, способным вырваться из круга привязанностей. Чжоу не мог, из-за этого каждое решение, ставившее под угрозу чью-то жизнь, было невыносимо сложным. Но не мог он и отказаться от этой должности, потому что лунтао и Кот на него рассчитывали. Они верили, что он способен справиться со своими задачами, и подвести их сейчас, когда власть Тигра в городе под угрозой, он не имел права.

- Поехали домой? – спросил Чжоу.

Вот почему он так вот смотрит? Сантана даже часто заморгала, но взгляд не отводила, пока четыреста двадцать шестой как-то задумчиво на нее смотрел. Или не на нее, но казался еще более задумчивым, чем еще несколько минут назад. Он сомневается, она это чувствовала, но никак сейчас помочь не могла, потому что ее мнение и ее слова вряд ли смогут успокоить. В данном случае только авторитет кого-то из братьев может попытаться перебить его терзания, которые просто надо направить в более безопасное для него самого русло.

- Будет сделано, - практически по-военному ответила бразильянка, даже честь отдала, пусть и была без головного убора. Да, ее полицейская форма всегда была ей к лицу, сейчас же она была просто сорок девятой, которая, странной волей судьбы, оказалась девушкой своего же непосредственного начальства.

Домой. Звучит красиво и так тепло, что бразильянка даже разулыбалась, чуть забывшись, что находится даже не наедине с четыреста двадцать шестым, чтобы так открыто показывать собственные эмоции. Но так это было приятно... и она даже почти забыла о том, что хотела предложить ему заглянуть к тому же Дэхуа. Сантана хотела было поделиться мыслью, но вовремя осеклась. Хватит на сегодня визитов. Завтра. Ей все равно сюда приехать надо будет. Остается только надеяться, что завтрашний день пройдет спокойно.

- Поехали, - ласково улыбнулась девушка, с нежностью глядя ему в глаза. Он не позволяет о себе заботиться, и это, возможно, самая большая из проблем. Он все старается делать сам, но иногда просто надо расслабиться. И, наверное, сейчас впервые за все время, что они бывали на людях вместе, Сантана была готова дать окружающим понять, что она с ним. Девушка просто взяла его за руку и чуть потянула за собой в сторону выхода. Она рядом, и он должен это знать.

Сантана что-то чувствовала и пыталась поддержать, но Чжоу не знал, как на это реагировать. Он не хотел ничего ей рассказывать о своем разговоре с Гунмао. Нужно было просто загнать все мысли о нем как можно дальше, до завтрашнего утра, потому что сейчас от четыреста двадцать шестого не зависело ничего. Он не имел права говорить о приказе с лунтао, он никак не мог повлиять на Лю Яна, и он не посмел бы не выполнить приказ после того, как дал слово Коту.

В итоге Чжоу просто был ещё более сдержан и молчалив, чем обычно. Он даже не ответил ни на слова, ни на улыбку Сантаны, просто пошел с ней к машине, не став заходить к находившимся в клинике братьям. Они хорошо его знали, лишние вопросы сейчас ни к чему. Завтра, все завтра.

По дороге домой Чжоу тоже молчал, но включил музыку, чтобы тишина не казалась такой давящей. Он делал вид, что внимательно следит за дорогой, хотя улицы были уже намного свободнее, чем в середине дня. В городе все ещё было жарко, но в машине этого не чувствовалось. Было какое-то состояние отупения, когда, отогнав одни мысли, невозможно найти другие, чтобы просто отвлечься. При этом не хотелось пить, чтобы не захотелось рассказывать.

Уже почти возле дома Чжоу вспомнил, что они ещё собирались заехать за продуктами, поэтому, также молча, развернул машину и доехал до соседнего квартала, где находился круглосуточный магазин: остальные в это время уже не работали.

- У тебя есть какие-то пожелания, что нужно купить? – спросил он у Сантаны, когда припарковал машину у входа в супермаркет.

Чжоу молчал. Это, в принципе, вполне нормальное для него состояние, как уже успела заметить бразильянка, только сейчас не чувствовалось ни малейшего комфорта в этом молчании. Натянутая, словно нервы, тишина. Сантана чувствовала, что ему плохо, что в разговоре с фу шан шу что-то пошло не так. И, что самое отвратное, сорок девятая больше всего сейчас боялась того, что она окажется косвенно виноватой - девушка и без того догадывалась, что Чжоу наверняка корил себя за то, что во время стрелки был дома, следя за ее состоянием, возможно, Кот тоже винил ее в этом? Тогда, наверное, скоро всему наступит конец. Тому маленькому счастью, что она испытывает, находясь рядом с четыреста двадцать шестым.

Сантана тоже молчала, не решаясь нарушить тишину. Боясь это сделать. Она молча смотрела в окно, но долго так не выдержала, поэтому потянулась к сигаретам, которые не брала в руки уже несколько дней. Нет, не никотиновая ломка, просто надо хоть чем-то себя занять. Бразильянка чуть приоткрыла окно, чтобы дым не скапливался в салоне и просто смотрела как тлеет сигарета, делая редкие затяжки. Она даже заметила, что они почти приехали к дому, когда Чжоу развернул машину и проехал еще немного. Магазин, точно.

- Можно каких-нибудь фруктов? - вопрос Чжоу явно говорил о том, что он идет туда один. Да и черт с ним, все равно немного кружилась голова после выкуренной сигареты.

Если бы Сантана сейчас пыталась задавать какие-то вопросы, Чжоу мог взбеситься. Но она тактично молчала, позволяя ему не думать хотя бы о том, как не говорить ей того, что говорить не хотелось. И, в ответ на её вопрос, он даже чуть улыбнулся. С ней было легко, потому что она не лезла в душу.

- Можно, - сказал Чжоу. – Если хочешь, пойдем вместе.

Он не знал, как она сейчас себя чувствовала, и были ли у неё силы ходить. Ему казалось, что она сейчас боится с ним заговорить. Вообще, он привык к тому, чтобы его боялись, но не она. Чжоу не хотел, чтобы сейчас его состояние как-то задевало Сантану, которой все равно незачем знать о разговоре, и к которой происходившее не имело отношения. Сейчас он ничего не мог изменить в ситуации с Гунмао, все зависело от бывшего Джокера и воли судьбы, которым он не мог бы ни помочь, ни помешать. В такой ситуации люди, наверное, молятся. Он молиться не умел.

Чжоу пока не выходил из машины, дожидаясь ответа Сантаны. Признаться честно, он не знал, хотел ли он, чтобы она пошла с ним. Скорее да, чем нет.

Чжоу улыбнулся. Это, наверное, хорошая примета, только вот бразильянка все равно не знала надо ли идти с ним или нет. Хотя, насколько она успела его изучить, пусть и самую малость, если бы он не хотел, то сказал бы напрямую. Не хотел бы – сказал бы, а сейчас, возможно, просто не хочет, чтобы она переутомлялась лишний раз.

- Пойдем, - улыбнулась бразильянка, открывая дверцу машины. И дернулась вперед она как-то слишком резко, отчего на улице оказалась, но пришлось резко схватиться за машину, чтобы удержать равновесие. – Живодер явно что-то интересное подмешивает мне в капельницы, - рассмеялась девушка, после чего выпрямилась. – Пойдем?

Сантана сделала немного неуверенный шаг в сторону магазина, потом еще один. Нет, голова больше не кружилась, что не могло не радовать. Просто не надо делать резких движений. Когда же она, черт возьми, восстановится-то?

- А что ты любишь из еды? – внезапно поинтересовалась бразильянка. Надо же с чего-то начинать изучать его привычки.

Чжоу вышел из машины после Сантаны, поэтому он успел заметить, что она шла к магазину немного неуверенно. Возможно из-за того, что по-прежнему чувствовала себя плохо. Не так просто Живодер запретил ей пока возвращаться в дело. Он догнал девушку и обнял её за плечи, когда они подходили к магазину. Её вопрос заставил его ненадолго задуматься, но не было причин не отвечать.

- Сложно сказать, - Чжоу чуть усмехнулся. – Я не люблю сладкое, зато мясо могу есть практически в любом виде.

Он не был сильно разборчив в еде, для него было важнее, чтобы еда была, и, желательно, разнообразная. Сказывались отголоски детства, прошедшего на грани нищеты. Чжоу понимал, что Сантана, выросшая в обеспеченной семье, все это вряд ли поймет, а грузить её этими рассказами совершенно не хотелось. Сейчас он добился того, что денег хватало на все, на что они могли понадобиться, при этом Чжоу никогда не стремился к показательной роскоши. Он покупал себе дорогую одежду, потому что так нужно по статусу, но предпочитал окружать себя минимумом качественных вещей, в чем никогда не находил общий язык с Цянвэй.

В магазине почти не было посетителей. Чжоу взял тележку и стал складывать в неё в основном те продукты, которые можно надолго бросить в морозилку: замороженное мясо, овощи, креветки и грибы. Также он взял пару пачек риса и лапши и некоторые специи, после чего, помня о желании Сантаны, пошел в отдел с фруктами.

- А ты что любишь, кроме шоколада? – спросил он.

Чжоу, наверное, заметил, что она все еще находится не в лучшей форме, но ничего не сказал, просто приобнял. Бразильянка не привыкла к чьей-либо заботе, кроме родительской, но ей было приятно, очень приятно. Сантана улыбнулась, но ничего не сказала, просто шла рядом, с интересом наблюдая, что Чжоу складывает к тележку. Все самое необходимое и чтобы долго могло храниться в морозилке. Честно говоря, замороженное мясо ее немного смутило, потому как лучше купить охлажденное и потом уже закинуть в морозилку – фиг его знает сколько эта заморозка пролежала в магазине – дату упаковки легко перебить на новую.

- Фрукты, овощи, - задумчиво произнесла девушка, - морепродукты и мясо. Шоколад – это лакомство, - она улыбнулась, - полезно для мозга и при всяких умственных нагрузках. А вообще, я почти всеядная, за некоторым исключением, - она подозрительно взглянула на грибы, которые ей с самого детства не внушали доверия.

Сантана с интересом принялась изучать свежие овощи и фрукты, которые находились в одном отделе. Выбрала пару манго, папайю, яблоки, помидоры, огурцы, свежий перец, красный лук, лимон, лайм, передала все это дело мальчику, который быстро все взвесил и наклеил ценники. На этом, кажется, можно было закончить их поход за продуктами. Правда, около кассы Сантана вытащила из холодильника несколько бутылок минералки.

- А еще иногда с большим удовольствием ем всякую дрянь типа макдональдса, - тихо рассмеялась девушка, - издержки прошлой профессии.

Фрукты и овощи Сантана выбирала сама, и Чжоу не вмешивался. Он уже заметил, что Сантана нормально ест китайскую еду, которая наверняка была для неё непривычной, все же она приехала с противоположной части глобуса. Многие Лаоваи в Поднебесной питаются исключительно в упомянутых макдональдсах, потому что там, если не обращать внимания на некоторые местные блюда, меню было одинаковым во всем мире. Китайцы в американский общепит тоже ходили, причем активно в них толпились, хоть по ценам за те же деньги можно было поесть дважды в нормальном местном кафе. Но на ходу удобнее было есть западные сендвичи, особенно, если времени на обед практически не было. Чжоу положил в тележку ещё два блока сигарет, потому что предстоящие дни обещали быть нервными.

- Пиво брать? – спросил он, обернувшись на Сантану.

Он не собирался сегодня напиваться, а дома был только крепкий алкоголь. Казалось, его запасы неисчерпаемы у всех братьев, издержки работы. Пиво же Чжоу не считал алкоголем, оно позволяло немного расслабиться, но напиться им было непросто. Ходили легенды, что лаоваев местный хмельной напиток не брал вовсе.

У стеллажа с алкоголем ошивалось трое нетрезвых подростков, которые о чем-то бурно спорили, но потом заметили, что в магазине они не одни. И самый нетрезвый из них почему-то решил, что это повод задираться. Он подошел к Чжоу и произнес нечто матерное, что в общем виде было выражением недоумения по поводу якобы невежливого взгляда. Четыреста двадцать шестой удивленно поднял бровь.

- Отлезь, - фыркнул он.

За подростком подтянулись друзья, на горизонте нарисовался охранник магазина. А пьяный подросток уже обещал какие-то неприятности, после чего зачем-то схватил Чжоу за запястье. Последний не хотел бить казенные витрины, поэтому просто довольно нежно накрыл руку смельчака ладонью, затем перехватил его запястье другой рукой, проводя болевой прием. Подросток завопил, затем опустился на колени, стараясь уйти от захвата. Его друзья попятились.

- Пусти, - зарычал подросток.

- Извинись, - холодно сказал Чжоу.

- 你妈的, пусти!

Чжоу чуть опустил руку, сильнее заламывая запястье парня, друзья которого уже полезли извиняться за своего друга.

- Прости, - сквозь зубы прорычал парень.

- Не слышу искреннего раскаянья, младший брат, - все также холодно сказал Чжоу.

- Простите, сяншен, - подросток закусил губу и опустил взгляд.

Четыреста двадцать шестой выпустил его руку и отошел на шаг назад, и заметно протрезвевшие подростки поспешили скрыться с глаз. Чжоу проводил их взглядом, потом обернулся на Сантану. Он был уверен, что таким специфическим выступлением подросток хотел произвести впечатление на европейку.

- Можно, - улыбнулась девушка, глядя на то, как удобно устроились два блока сигарет среди всех остальных покупок.

Пока она в какой-то странной задумчивости рассматривала сигареты, к Чжоу подошел какой-то нетрезвый подросток, явно желавший померяться силами. Нет, ну не придурок? По четыреста двадцать шестому видно, что к нему лучше не лезть. Хотя, когда она его сама встретила впервые, то не заметила, но тогда мысли были заняты конкретными авторитетами, а не кем-то, помимо них. Ну и что, что у Мина рожа совершенно не уголовная и вообще, он весь такой привлекательный молодой мужчина. Или тут принято задираться к таким? Наверное, будь она обычной девушкой, то непременно бы зажала рот в ужасе, если бы вообще не заверещала. Но бразильянка к нормальным девушкам себя отнести не могла, поэтому наблюдала за разыгравшейся сценой довольно флегматично. В мастерстве своего мужчины она не сомневалась, а если бы к ней сейчас кто-то решился подойти, то, возможно, встретился не с болевым приемом, а жил бы со сломанным носом. Впрочем, что-то подсказывало, что Чжоу не пропустил бы никого к ней. Ее мужчина: сильный, красивый, заботливый и… мечта.

- Degenerar, - фыркнула девушка, глядя на удаляющихся подростков. Ругаться на китайском она пока не умела толком, а вот на родном португальском – сколько угодно. Тем более, что выродок – это еще как-то очень мягко сказано. – И много тут таких cretino? Идиотов, в смысле.

Она прошла к кассе следом за молодым человеком и даже помогла сложить продукты по пакетам. По крайней мере, сейчас это была единственная возможная польза от нее. И ей хотелось побыстрее оказаться дома – она устала, да и Чжоу тоже… но это, кажется, немного развеяло напряжение, которое буквально давило, после того, как Мин поговорил с Гунмао. Оставалось лишь надеяться, что ничего ужасного не произошло.