Когда нервы ни к черту

Когда дверь за Чжоу закрылась, бразильянка так и осталась стоять посреди коридора, словно в оцепенении. И простояла так, кажется, довольно долго, пока ноги не затекли и не стали ватными. Она на автопилоте дошла до кухни и, обхватив колени, села на то место, где совсем недавно сидел четыреста двадцать шестой. В одной руке все также крепко сжимала четки, перебирая их. Несмотря на то, что она чувствовала, что все будет хорошо,
Повторяя эту фразу раз за разом. Она не знала сколько времени провела в таком положении, но следующее, что она осознала – это телефонный звонок. Ее мобильный, который остался в комнате, внезапно ожил. Сантана бросилась к нему, хорошенько приложившись коленом о край стола, а затем и плечом о дверной косяк. Чжоу. Руки дрожали и ответить, проведя пальцем по экрану, удалось не с первого раза. Короткая фраза, но после нее сердце словно снова начало биться. У Сантаны просто подкосились колени, и она буквально упала на кровать, тяжело дыша.

Он жив. С ним все в порядке. Можно ничего не бояться. Святые Небеса! Еще минут двадцать она провела в неком забвении, после чего буквально заставила себя подняться на ноги и направиться на кухню. Уж что-что, а она точно знала, что Чжоу не ел нормально со вчерашнего… наверное, обеда. Да, после того, как они прошлись по магазинам. И лучшее, что она могла сейчас сделать – приготовить ему сытный обед.

Мясо, кажется, свинина, судя по этикетке, нет, лучше что-нибудь полегче. Курица. И лапша, которую нормально приготовить у нее редко получалось – постоянно переваривает. Но сейчас она не будет ни на что отвлекаться и будет бдеть. Бдить. А, хрен там, неважно. Она приготовит ему самый лучший обед в его жизни! Так, туда-сюда, куриное филе разморозить, воду для лапши поставить, выискать какие-нибудь острые специи (она заметила, что Чжоу любит все острое). Мясо порезать небольшими кубиками, обжарить в соевом соусе, добавить порезанный перец и мелко-мелко нарубить помидор, чтобы больше на пасту томатную внешне был похож. Перемешать, но не взбалтывать. Соль, красный перец, черный перец, еще какие-то специи, которые даже только по запаху отдают остротой. И все это аккуратно помешивать на медленном огне. Не забыть засыпать в кипящую воду яичную лапшу и помешивать теперь двумя руками. В общем-то, ничего особенно хитрого, но для такой хозяюшки, как Ривера, это, кажется, подвиг. Но она все честно списывает сейчас на состояние аффекта, вот.

Промыв лапшу кипяченой водой и переложив мясо в миску, после того, как с него стекло огромное количество масла, девушка принялась намывать посуду. По-хорошему, надо было идти в душ, но она хотела дождаться Чжоу, хотя бы чтобы убедиться, что с ним действительно все хорошо.

Чжоу приехал домой чуть больше чем через полтора часа после того, как позвонил Сантане. Он задержался в клинике, решая вопросы со своими людьми. Испытания можно воспринимать по-разному, сильнее станешь лишь в том случае, если каждый пропущенный удар будешь воспринимать как опыт. Он не считал, что имеет право открыто злиться на Гунмао, но что-то в произошедшем сегодня заставило его иначе осознавать собственную ответственность. Ему хватит и сил, и упрямства, и решительности, чтобы оказаться достаточно сильным в этой войне. Хватит надеяться только на чужие приказы.

- Чжоу, подруга-то твоя из Испании какой? Вроде, темненькая, а лаовайка, - тетушка Кун нарисовалась возле подъезда весьма внезапно.

- Добрый день, тетушка Кун, - Чжоу вежливо поклонился. – Из Бразилии она.

– И что, прям оттуда и привез? Думаешь, если Цянвэй твоя бестолковой была, тут невест нормальных нет? – не унималась соседка. – Вон у тетушки Сун племянница институт в этом году заканчивает. Красавица, а хозяйка – на загляденье.

- Благодарю, тетушка Кун, но я уверен, что тетушка Сун найдет своей племяннице жениха получше, - предельно спокойно ответил четыреста двадцать шестой.

- Ай, не наговаривай на себя, - тетушка Кун махнула рукой, но все же отошла с дороги, позволяя Чжоу зайти в подъезд.

В другое время можно было потратить ещё минут пять-десять на пустой разговор о племянницах, дочках, внучках и прочих родственницах безмерно внимательных соседушек. Это упражнение на выдержку: выслушать истории о двух-трех кандидатурах, многих из которых Чжоу так или иначе знал, и при этом ни разу не употребить нелестный эпитет «динозавр» предельно четко описывающий внешние данные большинства местных кандидаток.

Чжоу открыл дверь квартиры своим ключом. Он знал, что Сантана дома, и будет дожидаться его прихода. По телефону она должна была понять, что все в порядке, но наверняка она успокоится лишь после того, как увидит его лично. В квартире пахло едой, на кухне была слышна какая-то возня. Чжоу улыбнулся.

- Мэймэй, я дома, - сказало он из прихожей после того, как закрыл входную дверь.

Он повесил куртку, потому что было жарко, а кобуру с оружием можно было уже не скрывать.

Бразильянка возилась со сковородой, точнее заканчивала ее отмывать от собственной неряшливости и неумения готовить, когда из прихожей послышался голос четыреста двадцать шестого. Секунда и послышался шум падающей, точнее говоря летящей в раковину сковороды, а еще через секунду на Чжоу буквально налетела маленькая фурия, чьи руки крепко обняли молодого человека. Жив. Рядом с ней. Все в порядке.

- Ты дома, - прошептала девушка, кажется, на какой-то дикой смеси китайского и португальского. Сердце бешено колотилось. Все равно, несмотря на то, что на душе стало спокойнее после его звонка, она никак не могла найти покой, зная, что не успокоится, пока его не увидит. – Я дождалась… - теперь уж точно португальский.

Сантана даже не обращала внимание на кобуру и пистолет, которые, по идее, должны были охладить пыл. А она просто стояла, уткнувшись носом ему в грудь, и отказывалась шевелиться, крепко обнимая.

- Я приготовила тебе поесть, - наконец заговорила девушка, подняв взгляд. – Повар из меня, правда, значительно хуже, чем из тебя, но должно быть съедобно. – Она, наконец-то, улыбнулась.

Появление Сантаны оказалось внезапным, она как-то неожиданно на него налетела, затем стала говорить на языке, который Чжоу не понимал. Да надо ли было понимать, когда он чувствовал, что именно она хотела сказать в этот момент? Он крепко обнял Сантану, подхватил её на руки и закружил в воздухе. После этого улыбнулся, отпустил девушку на пол и поцеловал её в губы. Она ждала, она боялась, и он, как выяснилось, зря её напугал перед своей поездкой.

- Я не понимаю, что ты говоришь, - Чжоу усмехнулся. – Но я тоже рад тебя видеть. Все в порядке, - он провел рукой по щеке бразильянки, продолжая улыбаться. – У нас два выходных, мне никуда не нужно сегодня ехать.

Кажется, Сантана что-то говорила о еде. Это было почти на путунхуа, или Чжоу смог догадаться интуитивно. Ему было без разницы, насколько хорошо она готовила, он только сейчас понял, что со вчерашнего вечера успел зверски проголодаться. Но все же сначала нужно было выбраться из крепких объятий девушки, страсть которой органично сочеталась с навыками в области боевых искусств. Чжоу снял кобуру и убрал оружие в сейф, находившийся в гостиной, лишь после этого он пошел на кухню.

- Я не знаю, что ты приготовила, но пахнет вкусно, - сказал он, кладя на стол сигареты с зажигалкой и телефон, который, по идее, не должен был сегодня звонить.

Бразильянка рассмеялась, почувствовав облегчение, когда Чжоу подхватил ее на руки и закружил. Словно они оба не взрослые серьезные люди, а подростки, которые радуются паре дней, которые можно провести наедине, когда родители уехали за город к своим друзьям, оставив квартиру свободной. Сантана довольно зажмурилась, когда почувствовала на губах его поцелуй.

- Я говорю… - задумалась девушка, силясь вспомнить, что же она такое сказала-то. – Сама не помню уже, - немного нервно рассмеялась девушка, выпустив молодого человека из своих объятий и жадно следя за каждым его движением.

Пока Чжоу убирал в сейф оружие, Сантана быстро достала тарелки, приготовленную еду поставила на стол, поставила чайник на плиту, достала бутылку с минералкой и даже выключила воду, которая осталась незакрытой после ее незавершенной попытки отмыть сковороду, которая была прервана появлением четыреста двадцать шестого.

- Курица с овощами и яичная лапша, - бразильянка продемонстрировала приготовленные блюда, когда Чжоу сел за стол. Она приземлилась рядом и принялась усердно накладывать еду. К Чжоу в тарелку, к слову.

Забавно, но сейчас она уже не думала о том, что же за задание сегодня было у четыреста двадцать шестого, что такого произошло, что все страхи остались лишь страхами. Она просто не задумывалась об этом, ведь все уже было позади, а они находятся здесь и сейчас. Вместе, и это самое главное.

Сейчас Сантана стала какой-то удивительно домашней и заботливой. Рядом с ней прошедшее утро забывалось, как остатки страшного сна. Чжоу посмотрел, как она накладывала ему в тарелку еду, усмехнулся, затем взял палочки. Кажется, она пыталась приготовить что-то китайское, и ничего экзотического в получившемся блюде он не заметил. Было даже вкусно, намного лучше, чем сладкие оладьи, несмотря на то, что их она тоже готовила от всей души.

- Спасибо, - сказал Чжоу. – А ты почему не ешь?

Он был уверен, что сегодня она не завтракала, а готовить принялась лишь после его звонка, потому что до этого ждала от него новостей. И Чжоу понимал, что такое поведение прилежной домохозяйки для сорок девятой совершенно не свойственно. Она старалась для него, и это было особенно приятно. Есть что-то особенное в умении радоваться таким мелочам после того, как весь мир чуть было не рухнул. Ему было бы достаточно уже того, что Сантана его ждала, и была рада, что он вернулся.

Чжоу помнил о своем обещании, но считал, что для серьезного разговора будет время чуть позже, хотя бы после того, как они пообедают. Он хотел поделиться с Сантаной новостями о том, что Коту вернулось зрение, но этот рассказ потянет за собой и все остальное.

- У тебя очень вкусно получилось, - сказал Чжоу, снова улыбнувшись. Эта тема для разговора была намного проще.

Сантана снова говорила непонятно, но догадалась повторить свои слова. Чжоу не терял надежды, что когда-нибудь сможет понимать почти все, что она произносит на путунхуа, нещадно перевирая его родной язык западным произношением. На фоне всех её достоинств это её можно было простить.

- Прогуляй, разрешаю, - Чжоу усмехнулся. – Я скажу Живодеру, что разрешил тебе отсыпаться.

Ей виднее, как она хочет восстановить силы за два дня. И Чжоу верил, что Сантана сможет разобраться со своим состоянием лучше, если будет отдыхать дома, а не мотаться в клинику каждый день. Да и его пока не тянуло туда возвращаться.

Какое-то время Чжоу ел молча. На этот раз не было донимавших его неприятных мыслей, наоборот, ему было приятно просто быть рядом с Сантаной, наблюдать за тем, как она смешно справляется палочками с лапшой, не видя необходимости в том, чтобы сейчас что-то говорить. Он отставил в сторону пустую тарелку, потом пошел заваривать чай, который обычно пил одновременно с едой, а не после неё. К этому Сантана могла ещё не привыкнуть, европейцы вообще едят довольно странно.

- Сегодня ночью к Гунмао приезжал Лю Ян, который Джокер, - сказал Чжоу, ставя на стол чашки и заварочный чайник. – Кот снова видит.

Это он сказал удивительно спокойно, потому что эта новость на фоне приказа была важной, но той, которую пришлось по-своему переболеть.

Ей великодушно разрешили прогулять капельницу, после которой нет сил вообще куда-либо идти. Хитрый Син, наверняка хочет этим показать, что ей в принципе неплохо будет понаблюдаться в клинике, а не жить под присмотром четыреста двадцать шестого. Хотя, честно говоря, жить вместе с Чжоу ей нравилось, даже несмотря на отсутствие личных вещей в его квартире. Но это лишь временная мера, о чем тоже не стоит забывать. Но бразильянка уже как-то совершенно не представляла, что значит засыпать, когда его рядом нет. Да, наверное, это слишком большая привязанность, на разве можно осуждать женщину за то, что она так любит и так искренне отдается этим отношениям?

- Да, а то спать я стала как-то меньше в последнее время, ты абсолютно прав, - хитро улыбнулась девушка, незатейливо проведя пальцем по своеобразному вырезу, который сформировался благодаря его рубашке. – Но я не жалую, нет-нет, - тут же добавила бразильянка.

Она вновь принялась поглощать мясо, разбавляя его остроту лапшой, которая была очень кстати. Поэтому, новость о том, что к фу шан шу вернулось зрение она встретила с забитым ртом. И, честно говоря, искренне радовалась больше за Чжоу, чем за большое начальство, потому как она видела и чувствовала, что молодой человек места себе не находит, наверняка считая, что это едва ли не его вина.

- Это просто замечательно, - довольно улыбнулась Сантана, когда закончила жевать, - Значит, совсем скоро мы окончательно надерем задницу этим цзывей дуй, - не без гордости произнесла девушка, гордая тем, что сумела-таки запомнить ругательство, которому учил четыреста двадцать шестой. – Какие еще новости?

Сантана оказалась талантливой ученицей, она запомнила, как правильно называются японские черти. Ещё немного, и китайский сленг она будет знать намного лучше, чем литературный путунхуа, а такому в полицейских академиях не учат. Чжоу кивнул и чуть заметно усмехнулся. Но сейчас он булл более серьезным, потому что уже успел затронуть сложную тему.

- Да, это замечательно, - сказал он, садясь напротив Сантаны. – Иначе я бы не смог вернуться.

Чжоу закурил, внимательно глядя на девушку и думая о том, стоит ли рассказывать ей обо всем сейчас. Наверное, так будет правильнее, чтобы потом не возникало новых вопросов. В конце концов, он обещал рассказать. И в данном случае распоряжение Гунмао не казалось ему существенным ограничением: ни братья, ни лунтао, ни тем более леди Грей от Сантаны не узнают ничего, а она имеет право знать.

- Ты – третий человек, который об этом узнает. Четвертого быть не должно, - серьезно сказал Чжоу. – У меня был приказ от Кота застрелить его, если бы Лю не смог ему помочь. Я говорю тебе об этом только потому, что обещал рассказать.

Остальное Сантана могла понять сама. Если бы приказ пришлось исполнить, никто не знает, что случилось бы дальше. На чьей стороне оказались бы лунтао и братья, как быстро в клинике бы оказалась полиция, как быстро среагировала бы охрана фу шан шу, услышав выстрел. Сейчас все эти вероятности уже не имели значения, но лишь потому, что бывший Джокер справился, несмотря на то, что Гунмао ещё накануне в это не верил.

Бразильянка с подозрением посмотрела как Чжоу внезапно сел напротив нее, но не стала ничего говорить. Он как-то вдруг резко стал очень серьезным, будто собирался сообщить еще одну страшную новость. Или открыто намекнуть на то, что может не вернуться, но не может говорить почему.

- Иначе бы не смог вернуться? - тихо переспросила девушка, но тут до нее, наконец-то, дошло. Он собирался выполнить свое обещание - рассказать ей о задании, на которое уезжал этим утром. Ну почему? Почему она так и знала, что ничего хорошего разговор с Гунмао не принес? Ну, дурак бы и то заметил, потому и знала.

Она лишь молча кивнула, когда Чжоу сказал о том, что четвертого человека, который будет об этом знать быть не должно. Четыреста двадцать шестой был предельно серьезен. Но, почему-то, когда он сказал что за приказ ему надо было выполнить, Ривера даже не удивилась. У нее была такая мысль, но она ее всячески отгоняла прочь. Чжоу был верен Коту, лоялен ему больше, чем семье и кому бы то ни было. И тут, пожалуй, сейчас начала играть ревность, которую было необходимо задушить сразу и безоговорочно. Она всегда это знала и чувствовала, понимала, когда парень рассказал ей о том, что благодаря Гунмао его мама прожила на пять лет дольше. Что же он, черт возьми, за человек такой, что позволяет себе проявлять такую слабость перед теми, кто готов ради него на все?! Но ответ таился в самом вопросе. Оон просто человек, как и все остальные, со своими слабостями, которые проявляются даже у сильных.

- Я рада, что приказ не пришлось исполнять, - после довольно долгого молчания произнесла девушка. Все это время она смотрела на Чжоу, просто смотрела, не пытаясь увидеть что-то в его глазах или мимике. Просто смотрела и понимала, что могла больше никогда не увидеть. Спасибо Всевышнему за то, что Джокер оказался хорошим Врачевателем.

Хорошо, что не было никаких новых вопросов. Чжоу не хотел объяснять Сантане, что сам думает по этому поводу, он понимал, почему Кот отдал такой приказ, и почему именно ему. Сказать, что он был рад тому, что приказ исполнять не пришлось, значило не сказать ничего. Просто весь мир устоял на своем месте вместо того, чтобы быть разрушенным до основания. И то, что ещё ранним утром казалось непреодолимой проблемой, сейчас было лишь неприятным воспоминанием. На слова Сантаны Чжоу лишь кивнул. Разговор на эту тему можно было считать законченным, он сдержал свое обещание, а ей просто не следует кому-либо рассказывать о том, что она сейчас узнала.

Была ещё одна причина, по которой Чжоу сейчас рассказал о приказе. Дело было не только в обещании, которое он дал накануне. Сантана очень переживала из-за своих догадок насчет того, что должно было произойти этим утром, и честный рассказ позволял ей понять, что этой причины для беспокойства уже нет, вопрос решен, а не просто отложен. Чжоу поймал взгляд девушки и улыбнулся.

- Видимо, Тара настолько не ожидала, что ты будешь просить её о помощи, что в итоге устроила все в лучшем виде, - сказал он с усмешкой. – Прости, что заставил волноваться.

Накануне ощущение грядущего апокалипсиса было настолько четким, что Чжоу вполне искренне в мыслях прощался и с Сантаной, и с семьей, и даже с собственными свободой и жизнью. Можно только примерно представить, что при этом чувствовала девушка, которая, как временами казалось, беззастенчиво читала его мысли и улавливала любые эмоции.

Сейчас не нужны были какие-то слова, они будут просто лишними и прозвучат если не пошло, то некрасиво. Главное, чтобы он был уверен в ней, потому как в нем она не сомневалась. Да, наверное, она не самое важный человек в его жизни, возможно, не входит даже в десятку, но он не давал поводов сомневаться в своем авторитете. И дело не только в том, что они пытаются строить какие-то отношения, а просто в человеческом отношении.

- Что, разве я такая грешница? - выразительно захлопала глазками девушка, - Я, между прочим, почти прилежная католичка. И в церковь даже хожу. Иногда.

Она хитро улыбнулась. Она же почти прилежная, потому и иногда, а что тут такого-то? К слову, Ривера снова подобралась поближе к молодому человеку, едва не свалившись с диванчика, потому как забыла, что пересел он на табурет, но даже не подала виду и просто, вот самым наглым образом перебралась к нему на колени.

- Чем сегодня займемся, раз уж у тебя выходной, а у меня все еще больничный? - Она обняла Чжоу за шею и едва коснулась его носа губами, хитро-хитро глядя в глаза. Что там говорят? Что нельзя держать нерастраченную энергию в себе? Или... надо устраивать апокалипсисы, срываясь на что-нибудь нейтральное? Вот Ривера, к примеру, предпочитала давать выход всякому роду бурных эмоций в постели, а уж с таким любовником, так вообще было бы грешно этим не пользоваться.

- Ну, вдруг бы её смутила твоя татуировка, - Чжоу ухмыльнулся, проводя ладонью по пояснице девушки, которая уже успела перебраться к нему на колени.

Кстати, о больничном. Син вчера строго сказал насчет физических нагрузок, но прошедшей ночью было не до его предписаний. А сейчас самое время вспомнить.

- Живодер тебе отдыхать сказал, - Чжоу прищурился и чуть отстранился, ловя взгляд Сантаны. – А я сегодня вредный и его слушаю. Вот Сяована из клиники не отпустил, когда он почти удрал.

Он затушил сигарету и обнял девушку за талию, но при этом руки особо не распускал. С ней, конечно, хорошо, но думать иногда нужно ещё и головой, в то время как бразильянка в последнее время все чаще напоминала хули-цзин, будто долгое пребывание в четырех стенах обладает каким-то побочным действием из-за её бурного темперамента.

- Мэймэй, я надеюсь, что через два дня твой больничный закончится, - серьезно сказал Чжоу.

Он рассчитывал на помощь Сантаны в ближайшее время, потому что сейчас якудза могли резко активироваться, узнав о том, в каком положении оказался пекинский фу шан шу. Вряд ли они узнают о чудесном исцелении раньше времени.