Сон или явь?

Ночь не принесла желаемого отдыха. Словно в агонии, бразильянка крутилась в постели, сдерживаемая лишь ласковыми объятьями Чжоу. Ей снились какие-то непонятные образы людей, животных, Огонь, крики и внезапная боль. Она несколько раз просыпалась, и каждый раз находила себя крепко прижимающей ладони к груди. Снова и снова не хватало воздуха, словно легкие внезапно стали дырявыми и не могли насытить кровь кислородом. И каждый раз приходилось напоминать себе, что это всего лишь сон, просто непонятные и мутные образы после тяжелого дня. Она крепче прижималась к Чжоу, которого боялась случайно разбудить, и снова засыпала.

Она проспала спокойно пару часов, прежде чем образы снова не наполнили сознание. Но в этот раз все было как-то иначе, четче. Какой-то пустырь. Нет, кажется, склад. Очередная перестрелка. Очень много людей, явно несколько отрядов, но они, кажется, победили. По крайней мере она четко видела, как братья производят контрольные выстрелы. Она стоит рядом с Йеном, взгляд натыкается на Чжоу, он жив… Сантана чувствует, как губы волей-неволей расплываются в улыбку, но в следующий момент звучит очередной выстрел. В нее. Резкая боль пронзает легкие, и снова она просыпается.

- Просто дурной сон, - тихо прошептала бразильянка, нежно поцеловав молодого человека, который, кажется, проснулся. – Сейчас вернусь, спи.

Сантана выскользнула из объятий мужчины и, накинув халат, вышла на кухню. За окном уже было светло, часы показывали девять утра, но сна не было. Сердце все еще продолжало часто биться, а в груди осталось неприятное ощущение. Девушка налила в стакан воды и повернулась к окну, наблюдая за тем, как кипит жизнь на улице. Люди спешат по своим делам, кто-то торопится на занятия, кто-то, наверное, даже на свидание. А они живут от звонка до звонка. Сантана достала из сумки мобильный, чтобы убедиться, что никто не звонил и не писал. Но уже через пару секунд телефон начал вибрировать, определив знакомый номер, с которого ей всегда звонил Кристиан.

- Здравствуй, малыш, - она ласково улыбнулась, услышав его голос. Она старалась говорить потише, чтобы не разбудить Чжоу. Крис в который раз рассказывал ей о том, как он скучает без нее, просил поскорее приехать. А еще он сказал, что ему приснился плохой сон, будто бы ее ранили и она умирает. Сантана прикусила губу, чтобы не дать рвущемуся наружу крику вырваться. Сны. Они не ее одну преследуют. Но надо взять себя в руки, ради него. – Это был всего лишь плохой сон, малыш, - она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно спокойнее, - Я же с тобой разговариваю. Вот только проснулась, а ты мне позвонил – самый лучший подарок для меня, ты же знаешь. Я очень по тебе соскучилась и очень скоро приеду, обещаю. Лучше расскажи как у тебя дела. Подружился с кем-нибудь?

Она слушала Кристиана, о том, как он играет с Кассием, который немножечко младше него, как сложно понимать всех вокруг, и что если бы не сифу Адлер, то он бы вообще ничего не понимал. Но были и интересные вещи, правда, все портилось тем, что он очень по ней скучает. И она по нему… Но из головы все никак не выходили слова брата о плохом сне. Неужели то, что ей снилось – правда. Она давно заметила у себя намеки на прорицание, но никогда не знала наверняка, просто доверяла интуиции. А сейчас видела, как ее ранят. Глупо ранят, когда все уже закончится. Попрощавшись с Кристианом, она налила себе чая.

Она пыталась понять, что же такое может произойти, что такое недоразумение может вылиться в ранение. Судя по собственным ощущениям, тяжелое ранение. Легкие? Солнечное сплетение? Сердце? Она задумчиво уставилась в свою чашку, а перед глазами вновь начали плыть эти самые образы. В какой-то момент она поняла, что уже просто-напросто снова задремала, рассматривая картины, что открывает ей ее подсознание. Она пыталась увидеть все снова, чтобы понять, что же необходимо сделать, чтобы все это предотвратить, но не получалось. Вместе с тем она понимала, что если ее не будет, то погибнет гораздо больше людей, в том числе Чжоу может оказаться под ударом. Она вновь открыла глаза, тяжело дыша. Резко дернувшись, Сантана едва не пролила остывающий чай. Она часто заморгала, отгоняя от себя страшные картины, о которых думать не хотелось хотя бы потому что проснулся Чжоу.

Дни отдыха пролетели непростительно быстро. Наступил тот день, когда снова нужно было ждать звонков от руководителей и быть готовыми к новым перестрелкам. Чжоу что-то пробурчал, когда Сантана проснулась и встала с кровати, но потом он перевернулся на другой бок и заснул дальше. Кажется, утро уже наступило. Пока никто не звонил, это ничего не значило.

Сложно сказать, сколько времени прошло до того момента, когда Чжоу все же открыл глаза, заставляя себя проснуться. Он уже понял, что Сантана куда-то ушла. Посмотрев на телефон, он убедился, что не было ни пропущенных вызовов, ни новых сообщений. Но все равно нужно было вставать: Чжоу выспался, а впереди был трудный день.

Сантана оказалась на кухне. У неё был какой-то задумчивый и при этом сонный вид, и очень не хотелось думать о том, что сегодня их отношения снова должны быть, в первую очередь, отношениями четыреста двадцать шестого и сорок девятой.

- Доброе утро, - Чжоу подошел и поцеловал девушку в щеку, затем отошел к окну. – Как ты себя чувствуешь?

Они уже договорились, что сегодня Сантана возвращается в строй. Чжоу не мог запретить ей это просто по своей прихоти, но точно также он не мог рисковать, если были объективные причины оставить её дома. Если бы его личные желания когда-либо были для него важнее обязанностей перед семьей, он бы нашел эти причины. А сейчас он был вынужден принять решение, которое рано или поздно пришлось бы принять: снова взять Сантану на дело.

Чем больше Чжоу привязывался к бразильянке, тем сложнее было принять тот факт, что она – тоже инфорсер. Если запретить ей воевать за семью, это не поймут братья. Если отстранить её от должности, никто в Пекине не поможет ей с её проблемами с шанхайской триадой. Если уехать с ней к чертовой матери на край света, никогда не удастся найти аргументов перед собственной совестью, почему женщина могла оказаться важнее семьи. Чжоу закурил.

- Доброе, - улыбнулась девушка, почувствовав легкий поцелуй на щеке. - Готова к труду и обороне, - она даже чуть приподняла чашку с почти остывшим чаем. - Кофе?

Это был больше риторический вопрос, потому что это она сразу запомнила: Чжоу, как только просыпается, сначала курит, потом пьет кофе и, возможно, что-то ест, если найдется что и если будет желание. В этой своей привычке он непоколебим, а объяснять взрослому мужчине то, что курить на пустой желудок очень вредно - бесполезно. Впрочем, курить в принципе вредно, поэтому Сантана даже была рада, что в последнее время практически не брала сигареты в руки, разве что только когда начинала сильно нервничать.

К слову о нервах. Вот сейчас очень хотелось просто чем-нибудь занять руки и, желательно, голову. Приготовление кофе было эффективнее выкуривания сигареты одной за другой. Вот она и принялась сначала мыть кофеварку, а потом, как полагается, залила воду, насыпала кофе... а из головы все никак не выходили мысли о сне и о брате, которые постепенно начали сходиться в одной точке. Последствия.

- Мне Кристиан звонил, - все же с улыбкой произнесла девушка.

Она не знала как Чжоу относится к ее брату, пусть и знает о нем лишь с ее слов. Впрочем, она никогда не скрывала, что все, что она сейчас делает - все это ради безопасности Криса, поэтому, возможно, Чжоу мог даже ревновать. Но учитывая то, какие отношения были у четыреста двадцать шестого с его матерью (об этом она хоть и знала мало, но не надо быть гением, чтобы не понимать таких вещей), он наверняка знает, что такое родная кровь. И что Кристиан будет делать, если она вдруг не выкарабкается? Кто ему сообщит? Как? И как он сможет попасть домой? Кто станет его опекуном? Слишком много вопросов, ответы на которые надо находить сейчас.

- Будешь что-нибудь есть? - ей самой кусок в горло не лез, но чтобы не вызывать лишних подозрений, она достала из холодильника фрукты. Хотя бы просто для видимости.

- Я буду только кофе, спасибо, - Чжоу улыбнулся в ответ.

Состояние Сантаны можно было объяснить тем, что она скучает по брату. За все время, что она провела в Пекине, она с ним ни разу не виделась, да и по телефону толком не могла связаться. Вроде как в этом Линь Ян Шо проблемы со связью, Кот там тоже вечно недоступен.

Чжоу докурил и выбросил сигарету в окно. Сантана в это время варила кофе и доставала из холодильника какие-то фрукты. Ей больше идет, когда она занимается простыми домашними делами, а не воюет с якудза. Телефон все ещё молчал, накануне Гунмао велел быть на связи. Он уже вернулся к делам, и эта новость поддерживала братьев сильнее призрачной веры в то, что жибень гуйцзы можно в скором будущем выгнать из города.

- Я схожу в душ, если у меня будет звонить телефон – ответь, - сказал Чжоу.

Никого из тех, кто мог позвонить, нельзя было смутить голосом Сантаны, потому что эти отношения особо не скрывались. А вот пропускать важные звонки было нельзя. Проходя мимо девушки, Чжоу чуть приобнял её за талию, после чего ушел в душ.

Только кофе. Бразильянка совершенно не удивилась, но ничего не сказала, лишь молча кивнула, увлеченно занимаясь с кофеваркой. Всяко лучше тех мыслей, которые лезут в голову. По крайней мере в присутствии четыреста двадцать шестого, потому как если он вдруг решит, что ей еще рано возвращаться в дело по состоянию здоровья, то можно будет сразу вешаться, как минимум потому что сегодня ее присутствие может решить очень многое. Никто из чертей еще не выживал после тех стрелок, на которых присутствовала она, соответственно, элемент неожиданности в ее магии все еще присутствует и будет очень кстати.

- Хорошо, - улыбнулась девушка, почувствовав его руку у себя на талии и даже успела легонько коснуться губами его шеи. Рядом с ним спокойнее. Несмотря на то, что они порой жутко ругаются из-за всякой фигни, как ее шорты, например, но стоит ему прикоснуться к ней, как все исчезает, оставляя спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. И Сантана уже давным-давно поняла, что Чжоу, несмотря на весь его авторитет и опыт, а также преданность семье, вписывается в криминальный мир, но делает это как-то по-своему. Он не такой. Возможно, среди братьев немало добрых и заботливых, но Чжоу все равно выделяется на их фоне. Впрочем, возможно, это все из-за того, что она так сильно к нему привязалась.

Из раздумий ее вывел звук вскипевшего чайника. Бразильянка взглянула на свою чашку, потом на чайник и на несколько секунд задержала взгляд на горячем паре, который умело завораживал, будучи всего лишь последствием подогрева воды. Последствия...

Сантана едва не вылила на себя кипяток, когда, наконец-то, до нее дошло все то, что могло случиться. Нет, может. На самом деле может. И вероятность того, что она не доживет до завтрашнего утра, была очень велика. Ей пришлось напомнить себе о том, что с братом она уже попрощалась, что все это время, которое она провела в Пекине, это лишь возможность вспомнить перед смертью о том, что в жизни есть что-то кроме страха и нервов, что можно любить и быть счастливой. Можно, но нужно ли сейчас? Бразильянка оказалась перед чайным столиком, на котором все также покоился ее компьютер. Она открыла крышку и тут же включила словарь, а в руке появилась ручка, которой она сразу же начала старательно выводить иероглифы на листе бумаги.

Ее китайский был слишком слабым, особенно письменный, чтобы она сумела быстро и подробно все расписать. Сейчас надо было время написать все лишь самое необходимое. В первую очередь сообщить о ее смерти Кристиану и организовать транспортировку ее тела домой, в Бразилию. Незнакомые слова, синонимы к которым Сантана не могла подобрать самостоятельно, она смотрела в словаре, стараясь как можно быстрее все написать, пока Чжоу не вышел из душа. И обязательно поблагодарить его за все, что он для нее сделал, потому что не каждый готов дать шанс незнакомой лаовайке, поручившись за нее перед фу шан шу. Нет, она не просила позаботиться о Кристиане, просто помочь, при необходимости, вернуться домой, отдав ему и человеку из монастыря все документы, что лежат у нее в сейфе и связаться с Жоаном. И... Об этом просто лучше не думать. Нет, написать надо, но какое она имеет право? Просто ради того, чтобы он сумел ее отпустить, чтобы она ушла со спокойной душой, зная, что сказала все, что должна была.

Ривера только и успела что свернуть лист в несколько раз, положив его под ноутбук, как из ванной вышел Чжоу. Сантана вернулась к своему чаю, чувствуя, что, отчасти, стало немного легче, но на плечи будто свалился неподъемный груз, от которого никак не получалось избавиться. Хотелось остаться одной и все это проработать, но не было времени и возможности, а выгонять молодого человека тогда, когда есть возможность в последний раз насладиться его объятиями? Глупо. И эгоистично, да.

- Теперь моя очередь, - она легонько коснулась его губ, после чего скрылась в ванной. Душ должен немного помочь и привести мысли в порядок.

Пока торопиться было некуда, разве что кофе мог остыть, но это – не самая страшная потеря в жизни. Чжоу вышел из ванной минут через двадцать. Он уже оделся, несмотря на то, что с мокрых волос капли воды скатывались на ворот футболки. У Сантаны в ванной уже завелись его бритва и зубная щетка, также как у него дома уже были некоторые из её вещей. Эти отношения выстраивались сами собой без каких-либо взаимных обещаний и обязательств, потому что оба понимали, насколько сложно в их ситуации строить далеко идущие планы.

Чжоу показалось, что Сантана выглядела взволнованно. Но вряд ли кто-то звонил – она бы сказала. Чжоу не видел, как девушка клала записку под ноутбук, поэтому, когда она уходила в ванную, он просто сел за стол пить кофе. Минут через пять позвонил Гунмао, в шесть часов нужно было ехать на второй склад. Остальные отряды были разбросаны по другим заданиям, Чжоу мог рассчитывать только на своих людей. Он не получал информации о том, что ещё происходило в городе: с братьями не виделся два дня, боссы ему тем более не докладывались. Сейчас Кот сказал лишь что отряд Чжоу будет «свежими силами», что позволяло предположить, как были загружены другие бригады в эти два дня.

Волнения почти не было, слишком много всего, что нужно просчитать. На то, чтобы предупредить людей, ушло минут пять. Оружие Чжоу ещё накануне взял с собой, поэтому можно было не заезжать ни за ним, ни за патронами. Неприятно, что ждать придется так долго – за это время можно начать нервничать. Сейчас четыреста двадцать шестой докуривал уже третью сигарету за это утро.

Горячий душ умел заставить расслабиться. Сантана довольно долгое время просто стояла под горячей струей воду, уперевшись лбом в кафельную стену. Просто пыталась вырваться из круга нерадостных мыслей, который вводили в отчаяние. Она слишком многое позволила себе за это недолгое время пребывания в столице Поднебесной, слишком хорошо устроилась, забылась, что она тут приехала сюда воевать и биться за свободу и права Кристиана. Но вместо этого она пыталась строить отношения, влюбилась и едва не ушла во все эти приятные мелочи жизни с головой. Сейчас же было страшно. Страх накатил какой-то яростной волной, сковывая грудь, мешая нормально дышать и не давая толком пошевелиться. Бразильянка зажмурилась, чувствуя неприятные ощущения в веках, стиснула губы и буквально сжалась вся в комок. Она не хотела умирать, только не сейчас, когда она стала вдруг такой счастливой рядом с мужчиной, который заботился о ней, потому что ему это было приятно, а не потому что так надо по правилам, если хочешь, чтобы девочка дала в любой момент. Она не заметила как по щеке скатилась горячая слеза, но чувствовала как душу рвет буквально на клочки. Она сумела признать свой животный страх и постаралась пережить его сейчас, когда она может побыть некоторое время в одиночестве. Забавно, но сейчас почему-то вспомнилась ее первая тренировка в семье, когда Гунмао дал братьям несколько секунд, чтобы насмотреться на нее, прежде чем за это пойдут наказания. Ее в тот момент не волновало ничего, кроме безопасности брата, поэтому на людей она смотрела... нет, не свысока, но, по большей части, ей было все равно. А теперь нет. Теперь она часть этой семьи, и ее страх может погубить кого-то, даже Чжоу.

Бразильянка вышла из душа минут через тридцать, если не позже, в халате и с полотенцем на плечах. Вид у нее был задумчивый, но она успела перебороть самое страшное - панику. Панический страх - самое страшное, что может быть при ее нынешней работе. И, если она хочет сохранить как можно больше жизней братьев, ей просто необходимо через него перешагнуть. Тем не менее, она планировала провести остаток дня, или сколько там было у нее сейчас времени, предаваясь какому-нибудь приятному занятию. Например, Чжоу...

- Ты очень напряжен, - прошептала девушка, обняв своего мужчину за плечи, - Гунмао звонил?

Сантаны не было довольно долго. Успел позвонить Тянь Фэн, сообщив, что его людям нужны ещё патроны, и Чжоу договорился, чтобы ребятам выдали боеприпасы на складе, для чего новичкам нужно было приехать заранее. Обычная подготовка, когда все просчитать и продумать нужно заранее, а не в панике в момент боя. Пара дней передышки казалась бесконечными каникулами, за которые почти удалось отвыкнуть от постоянной опасности.

- Да, к шести часам едем на второй склад, - ответил Чжоу, оборачиваясь на Сантану.

Сейчас она казалась особенно домашней. Уже давно не было следов той агрессии, с которой начинались их отношения. Если раньше Чжоу бесился из-за любого проявления её женственности, сейчас он воспринимал все, не вызывавшее его ревности, как должное. Зато все сложнее было относиться к ней как к сорок девятой, и это нужно было сегодня перебороть. Гунмао рассчитывал на их отряд, возможно, сегодня будет решаться исход всей войны. В схватке не будет ни Кота, ни лунтао, ни кого-либо из четыреста двадцать шестых кроме самого Чжоу. Не будет даже сорок девятых из других отрядов, только горстка людей, которые ещё сохраняли силы. Остальные будут отбивать другие позиции в городе.

- Ты точно готова сегодня ехать? – предельно серьезно спросил Чжоу, глядя в глаза Сантаны.

Он решил, что примет её решение. У них было время, чтобы заехать в клинику, но в этом не было смысла. Чжоу был почти уверен в том, каким сейчас будет ответ бразильянки.

Бразильянка ласково улыбнулась молодому человеку и, стоило ему сказать о шести часах, как взгляд тут же перешел на экран мобильного, который лежал рядом с Чжоу. У них еще более, чем достаточно времени. В том числе и для того, чтобы нанервничаться. Но зачем нервничать, если можно заняться более приятными вещами?

- Готова, - уверенно ответила девушка. Впрочем, она даже не сомневалась в том, что Чжоу иного ответа и не ждет. Если сейчас она скажет нет, то не простит себе этого никогда, зная, что именно из-за ее решения кто-то мог погибнуть. - Но раз у нас еще куча времени, - она начала покрывать его шею легкими поцелуями, - предлагаю немного отдохнуть.

Она, на самом деле, понимала, что это, возможно, не самое лучшее решение, но бразильянке надо было собрать волю в кулак и добиться того, чтобы мысли перестали крутиться вокруг той тревоги и паники, что она чувствовала в душе. Нельзя давать этим мыслям и эмоциям воли, поэтому, лучше всего, их просто направить на что-то иное. Сейчас, например, это желание в последний раз почувствовать его ласку и тот трепет, который возникает при его прикосновениях и нежных поцелуях. Просто насладиться, в последний раз, тем, что доступно ей сейчас, когда у нее осталось всего лишь несколько часов. Просто побыть рядом и знать, что так и должно быть.

Бразильянка тихо фыркнула, отстранившись от Чжоу. И как он сумел так точно подметить? Вот же подстава. Однако, говорить ей дважды не было никакой необходимости. Впрочем, это не означало, что она не была раздражена. Сантана тут же оказалась в нескольких метрах от четыреста двадцать шестого, недовольно сложив руки на груди. Вот ради чего она так психует? Чтобы парень просто потом говорил, что отлично проводил время с бразильянкой? Да к черту все!

- Если у тебя есть идеи как провести четыре часа поинтереснее, то предлагай, - в голосе звучало явное недовольство. - Еще раз спросишь о подобном - получишь.

Сантана взяла со стола сигареты и подошла к окну. Сейчас она была на грани срыва, в том состоянии, когда одно неверное слово может вызвать не просто бурю, ураган, который снесет все на своем пути. Главное - не дать себе возможности потерять самообладание. Но как же чертовски обидно!

- Только не предлагай изучать новые ругательства, боюсь, что черти не оценят.

Бразильянка затушила даже на половину не выкуренную сигарету, после чего развернулась и ушла к компьютеру. Всяко лучше пялиться в монитор, чем накручивать себя дальше. Ей иногда казалось, что Чжоу совершенно ее не понимает, будто так сложно было просто обнять в ответ, поцеловать и сказать, что сейчас хочет обдумать предстоящую стрелку. Вот что в этом такого? Нет, надо задавать именно те вопросы, ответ на который не давал ей спать всю ночь. Ответ, который холодит кровь и вгоняет в панику, рождает страх.

Можно было не сомневаться, что Сантана обидится. Чжоу мельком проследил взглядом за тем, как девушка ходила по кухне, курила, потом садилась перед компьютером. Он закурил, внимательно глядя на оконный переплет. Не хотелось ничего объяснять, оправдываться и успокаивать Сантану. Вообще не хотелось в этот момент думать ещё и о том, что происходит в их отношениях, сегодня важнее, что происходит в городе. И что зависит от его людей. От всех его людей, между прочим. С этой мыслью Чжоу ненадолго перевел взгляд на девушку. Что-то с ней сегодня происходило, но он не мог понять, что именно. Её взгляд был даже не встревоженным, а каким-то обреченным. Впрочем, они не в отпуск собирались, так что найти логичную причину этому настроению оказалось легко.

- Я не могу понять, что сейчас творится, - негромко и немного раздраженно сказал Чжоу. – Со слов Кота я понял, что все, кроме нас, в эти дни стреляли, причем много. А мы должны сегодня вечером отбиваться свежими силами. Мы – это только моя бригада. Что с остальными восьмью?

Эти вопросы он задавал скорее себе, игнорируя вопрос Сантаны о том, чем им заняться в эти четыре часа. Не иначе как в шахматы поиграть. Гунмао ничего не говорил о потерях за эти дни, но по его голосу можно было заметить, что он скорее встревожен, чем предчувствует блистательную победу над якудза. Возможно, что-то уже появилось в новостях, но Чжоу никогда их не смотрел. Все, что важно, будет тщательно скрыто от полиции, а уж от журналистов тем более.