Долгожданная встреча

Пекин остался позади. Как бы тяжело ни было покидать Северную столицу Поднебесной, она не могла поступить иначе. Тут ее ждет Кристиан, им надо вернуться домой. И пусть это ненадолго, но сев в самолет, Сантана поняла, что уже безумно успела соскучиться. И с каких пор она стала настолько сентиментальной?

Во время полета девушка попыталась хоть немного передохнуть, потому что впереди ее ждала дорога в монастырь. Как там? Тридцать километров от Лхасы до деревни, а оттуда еще пару часов на своих двоих? Ничего страшного, и не через такое проходили, тем более, что путь уже не новый. Лхаса встретила ее прохладной свежестью даже несмотря на полдень, чего нельзя сказать о Пекине, который остался далеко позади и зной которого хоть и начал постепенно сходить на нет в преддверии осени. Ривера сразу из аэропорта взяла такси до деревни, пообещав заплатить какие-то несусветные по местным меркам деньги, если таксист вернется за ней (или подождет, как ему угоднее будет) завтра утром. Самолет из Лхасы в половину четвертого, но девушка хотела быть уверена, что они успеют вовремя, а с местными дорогами и таксистами… Кто знает, может безумные деньги молодого человека не впечатлят, и придется добираться своим ходом?

Сантана закинула на плечо небольшую спортивную сумку, в которой находился минимум необходимой одежды для того, чтобы добраться до дома, на то же плечо отправила свою женскую сумочку, которой, наверное, можно было бы кого-нибудь прибить при большом желании, и направилась через деревенские ворота вверх по тропе. Ривера торопилась, ей казалось, что любая, даже самая незначительная остановка может ей помешать поскорее встретиться с Кристианом. Но рана давала о себе знать, пусть внешне от нее остался всего лишь рубец – организм, несмотря на врачевание, все равно еще не успел восстановиться. Но, несмотря ни на что, чуть меньше, чем через два часа пути вдали показались ворота. Знакомые ворота, за которыми и начинается этот мистический Линь Ян Шо, под заботливым крылом которого все это время находился ее брат.

Бразильянка остановилась, силясь отдышаться, но губы сами расплылись в широкую улыбку. Еще немного и она увидит Криса. Девушка откашлялась, кислорода катастрофически не хватало, отчего она чувствовала легкое головокружение, но она не планировала останавливаться на достигнутом. Еще совсем немного.

Если бы Кристиана спросили, почему он так взволнован и не может усидеть на месте, он бы не смог нормально объяснить своё состояние. Он сам не понимал, почему ведет себя так. Обычно старательный, тихий и внимательный мальчик сегодня на занятиях весь день вертелся, отвлекался и не мог сосредоточиться на словах мастера. Он все время вспоминал свой сон: лицо сестры, улыбающееся, счастливое, а потом лицо отдалялось, и он видел тропинку, по которой они с сестрой шли в монастырь. Сестра в его сне шла по этой тропинке и впереди видела ворота. Эта картина не давала ему покоя, а еще он постоянно испытывал чувство, что сон этот приснился ему не просто так, и что он должен находиться не на занятиях, а ждать сестру у ворот.

В конце концов, терпение его лопнуло, и Крис впервые в своей жизни соврал преподавателю: сказал, что у него болит живот, и что ему нужно сходить в лазарет. Вот только идти к врачевателям он не собирался. Как только деревья заслонили его от зорких глаз мастера, мальчишка со всех ног бросился бежать к воротам. Он никогда еще не бегал так быстро, казалось, что ноги его едва касаются земли. Он был уверен: сейчас у ворот он увидит Сантану.

Можете представить себе, какого было разочарование мальчика, когда тропинка вплоть до горизонта оказалось пустой? Ни живой души, никого он не видел. Разочарование его было так велико, что он едва не расплакался, а потом, из чистого упрямства решил сидеть на ступеньках и ждать, пока сестра покажется. Всё равно сосредоточиться он не сможет, есть не хочет, так что может просидеть здесь до самой ночи.

Он не знал, сколько просидел у ворот, грустными глазами сверля горизонт. Всё вокруг буквально застыло, ни звука, ни ветерка, ничего не менялось, и в какой-то момент мальчишке начало казаться, что время остановилось. Тогда он придумал для себя условие: он сейчас закроет глаза, досчитает до тысячи, а когда откроет их, увидит Сантану. Ох, как же нелегко ему пришлось… соблазн был просто огромен, он два раза сбивался со счета, но все-таки желание увидеть сестру пересилило всё остальное, и вот… тысяча.
Крис открыл глаза, вскочил на ноги, и маленькое сердечко едва не остановилось от радости. Сантана! Она бы здесь! Еще довольно далеко, но он мог её видеть! Тогда мальчик бросился бежать и, если он думал, что бежал к воротам так быстро, как только мог, сейчас ему казалось, что тогда он еле-еле двигался.

Расстояние между ними сократилось очень быстро, наверное, потому, что они оба бежали. Такая классическая картинка из американских мультиков, когда два персонажа с улыбками до ушей бегут друг к другу, раскинув руки. Даже не верится, что что-то подобное может происходить в нормальной жизни. Он ударился о неё из-за большой скорости, но даже не почувствовал боли. Зато почувствовал родной запах, духи, так похожие на мамины. Не хотелось вспоминать, как он забивался в мамин шкаф и любил лежать между её вещей, пропитанных её особенным и родным запахом после того, как случилась трагедия.

Сейчас мальчишка был очень рад, а еще ему было стыдно из-за того, что из глаз лились слезы. Кристиан очень боялся, что сестра не правильно поймет его слезы, подумает, что он не рад ей, а потому осторожно вытирал их о её одежду, чтобы она не увидела. Он скучал, очень, но сейчас только сообразил, насколько сильно скучал, и теперь еще сильнее сцеплял ручки, словно боясь её отпустить. Нет, как бы не нравился ему монастырь, каких бы друзей он не нашел, сестра останется для него любимым человеком и он ни за что с ней не расстанется.

- Я тоже. Я не сержусь, - просипел мальчишка, ужасно расстроенный тем, что голос выдает то, что он плачет.

Бразильянка, вероятно, была близка к тому, чтобы задушить Кристиана в своих объятиях. Господи, как же она по нему соскучилась, как ей его не хватало... Правда то, с какой силой он в нее влетел не могло не сказаться на ребрах, которые не так давно срослись. Но все это было неважно, потому как сейчас они вместе, ее маленькое сокровище рядом с ним все в порядке. И, что самое главное, теперь он в безопасности - никто не посмеет их тронуть, его тронуть. Не посмеют пойти против пекинской триады, против семьи Тигра. И теперь, когда она одна из них, когда она так неожиданно получила трехзначный номер всего лишь за месяц, когда люди тратят на это годы, а на получение сорок девятого номера около трех месяцев... В общем, неважно как именно, но она смогла сделать то, что должна была. Смогла обеспечить безопасность брата. Шанхай теперь с новой властью, теперь их точно не тронут.

- Я очень, очень скучала по тебе, - она никак не могла себя заставить выпустить Криса из объятий.

Глаза предательски защипало, отчего Ривере пришлось крепко зажмуриться, чтобы не лить крокодильи слезы. Как же хорошо, что он теперь рядом, что они смогут быть вместе в Пекине, когда вернутся из Рио. Как ей его не хватало весь этот месяц, несмотря на то, что рядом появился другой, не менее важный для нее человек.

- Теперь мы будем вместе, - она все также крепко обнимала брата, - теперь все позади, теперь у нас есть хорошие друзья, которые помогут, если кто-то посмеет прийти. Мы будем вместе жить в Пекине. Будешь ходить там в школу при посольстве, а я работать, теперь всегда будем вместе...

Действительно, всё теперь должно было стать хорошо. Всё будет так, как он мечтал перед тем, как ложился спать. Незнакомые и чужие люди пропадут, пропадут перемены, к которым так сложно привыкнуть, он покинет незнакомое место, уедет с сестрой домой, снова начнет ходить в школу, как все дети, продолжит свои занятия спортом. Самое главное - это то, что он вернется домой, потому что по нему мальчишка скучал больше всего. Ему снились сны, действие которых происходило в его старой школе или дома. Снились друзья, почти всегда снилась сестра и ни разу не было сна про монастырь, потому что это место всё еще казалось жучим. Он ведь был маленьким, и все вокруг разговаривали на незнакомом языке, а самое главное, не было кого-то, кому бы он мог довериться и рассказать, как это его волнует. Когда между той и миром стоит препятствие в виде незнания языка.

Вот только что-то пошло не так... Кристиан замер, в глубине души надеясь, что ослышался или что-то неправильно понял. Как, они будут жить в Пекине? То есть, в том Пекине, который в Китае? Большой город, чужой, где все китайцы и говорят так смешно и непонятно? В горле вдруг образовался комок, и мальчишка почувствовал, что причина его слез резко поменялась. Вот только показывать ему это совсем не хотелось, вдруг Сантана решит что, раз он не хочет ехать в Пекин, ему здесь лучше. Мальчик решил аккуратно уточнить:

- В Пекине, да? А разве мы домой не вернемся?

Вот чего она ожидала? Что Кристиан с огромным энтузиазмом примет новость о том, что они теперь будут жить в Поднебесной едва ли не на постоянной основе? В стране, где он прожил уже целый месяц среди совершенно незнакомых людей, практически не понимая что они говорят и чего от него хотят. Наивно, конечно, но хотелось бы в это верить. Но Ривера была реалисткой. Она понимала, что Крис не будет рад. Ему очень тяжело менять свои привычки, а за последний год слишком много всего менялось. Даже для взрослого человека это перебор, а что уж говорить о ребенке?

- Вернемся, но ненадолго, - она чуть отстранилась от брата, чтобы поймать его взгляд, но не отпускала его, - Ты будешь ходить в школу, как и дома, будешь заниматься спортом, будем приглашать туда твоих друзей, если захочешь… В Пекине мне очень помогли, но я пообещала работать у них в компании за то, что они нас выручили. У нас там есть друзья, очень хорошие люди… Я уверена, что они тебе понравятся.

Честно говоря, Сантана была готова запаниковать. Она прекрасно понимала, что Кристиан вряд ли воспротивится и вряд ли устроит ей истерику, хотя вполне мог бы, имеет полное право, но ей было настолько не по себе из-за того, что она его фактически принуждает… Чжоу говорил, что она может не возвращаться, что ее отпустят, если она захочет, но она также прекрасно понимала, что просто не сможет уже быть там, вдали от Пекина. Вдали от него. Но почему тогда буквально позавчера ей внезапно дали четыреста пятнадцатый номер? Чтобы она не смогла уйти? Да, сейчас она, фактически, идет на поводу у своих чувств, но она готова многим пожертвовать ради того, чтобы Кристиан понял ее и, наверное, простил.

- Мы будем ходить вместе плавать, если хочешь, то и бегать тоже по утрам. Или вечерам, чтобы слишком рано не просыпаться. Будем есть мороженое в очень красивом парке недалеко от дома, будем общаться с людьми из Бразилии, которые также живут в Пекине, сходим в зоопарк, кучу всего интересного будем делать, честное слово.

Ходить на плаванье и мороженое есть можно было и дома, однако мальчик не стал спорить. Он вообще всегда был некапризным ребенком, спокойным, понимающим, терпеливым, а со смертью родителей так вообще стал самым покладистым существом на планете Земля. Он умел входить в положение, даже когда оно ему не нравилось. Как сейчас, и когда Сантана сказала, что ей в Пекине кто-то помог, то подумал, что, наверное, она в долгу перед кем-то и теперь не хочет уезжать, потому что это невежливо. Это меняло ситуацию, но не меняло того, что Китай ему не нравился. Нет, тут было вроде бы красиво, и люди в монастыре хорошие, добрые, но сам факт того, что это не дом… Всё ведь предельно просто, даже легче, чем дважды два. Дом – это хорошо, не дом – плохо. У каждого человека он должен быть, и всё будет хорошо.

А еще вдруг стало грустно и стыдно за себя. Ведь он упрямо не хотел запоминать новые слова, не старался, когда учил китайский, не особо слушал мастеров, думая о том, что его положение временное и что очень скоро всё вернется в прежнее русло. А теперь выяснялось, что нет, не вернется и, вместо того, чтобы слушаться сестру и хорошо себя вести, он вел себя глупо и теперь она обязательно об этом узнает.

От этих мыслей глаза защипало сильнее. Кристиан попытался быстро-быстро заморгать и запрокинуть голову незаметно, чтобы слезы не потекли, но было уже поздно.

- Сантана, а я китайский не учил. Совсем. Не слушался, думал, что не нужно учить китайский, и совсем его не знаю. Как же я буду, если не знаю? – страшнее всего неизвестность, а именно она сейчас ему грозила. Опять незнакомые люди, незнакомое место, непонятные слова, смешной язык, а самое главное, ему было так стыдно из-за того, что он плакал. Сестра ведь наверняка думала, что он из-за неё плачет, а на самом деле это было совсем не так.

Не надо быть Всевидящим Оком Саурона, чтобы понимать, что Кристиан не слишком в восторге от этой идеи. Она и сама не была бы, более того, наверняка закатила бы истерику, разревелась бы, накричалась бы и еще кучу глупостей наделала бы, за которые потом было бы стыдно. А Крис лишь плакал… И от этого сердце сжималось, а на душе стало так погано… ей казалось, что она едва ли не предала самого дорогого ей человека на всем белом свете.

- Это все глупости, - она постаралась улыбнуться, аккуратно стирая слезы с его щек и целуя в эти самый щеки. – Честно слово. Мы вместе будем учить. И в школе будешь учить. Там все говорят на португальском, тебе будет не сложно, обещаю. – Она сама уже едва не плакала. – Я сейчас сама разревусь…

Словно в подтверждение ее слов, по щеке скатилась слеза. Предательница-слеза, которую не удалось удержать в себе. Сантана слишком скучала по своему брату, слишком все было сложно, все то, через что пришлось пройти, он ее чуть не потерял, но знать ему о ее ранении не стоит. Боже, откуда же столько эмоций-то, что хочется рыдать в голос. Не то от счастья, не то от боли?

- Я люблю тебя, малыш, больше всех на свете, - она снова прижала к себе брата, боясь отпустить из своих объятий, - Помни это, пожалуйста. Мы снова будем весело жить, как раньше. Ты и я. И наши друзья… Честное слово.

Когда всё плохо, всегда пытаешься зацепиться хотя бы за что-то хорошее, за что можно держаться и что обязательно вытянет из пучины плохого. И Крис отчаянно хватался и пытался убедить себя, что все не так плохо хотя бы для того, чтобы не плакать и чтобы не плакала сестра. Для ребенка самое страшное – это когда плачет мама, а так как Кристиан всегда был очень привязан к Сантане, то, что она постепенно заняла это вакантное место – лишь вопрос времени. Конечно, настоящую маму заменить никто не сможет, но вот встать впереди пустующего места, прикрыть брешь – это можно.

- Точно на португальском? – усомнился мальчишка. Это что за школа такая странная, что в Китае, но говорят на его родном языке? И почему его сразу туда не отправили, если такая есть? Он бы с большим удовольствием провел время там, чем в монастыре, потому что языковой барьер доставлял немало неудобств. И ладно бы еще, он на английском говорил, но на португальском… никто больше не говорил на этом языке в монастыре, а значит, его никто не понимал, и приходилось изъясняться жестами.

Иногда ему становилось интересно: зачем вообще придумали языки? Ведь было бы так просто всем разговаривать одинаково, все бы друг друга понимали. А так, напредумывали английский, китайский, французский, итальянский и учат, мучаются.
Мысль о том, что ему не придется опять оставаться непонятым, немножко согрела и успокоила. Мальчишка шмыгнул носом, а затем осторожно стел с щек сестры слезы.
- Я тоже тебя люблю. Не плачь…

Кажется, все было не так страшно. По крайней мере Кристиан чуть приободрился, услышав, что в школе все будут говорить на португальском. Это его обнадеживало, во всяком случае, можно было не опасаться, что она вдруг что-то не будет понимать. Когда слышишь родную речь, то всегда проще.

- Честное слово, - улыбнулась бразильянка, - Школа при посольстве Бразилии, там учатся мальчики и девочки из Бразилии, наверняка там много народу из Рио. Подружишься с ребятами, будешь с ними гулять, если захочешь. Хороший друг пообещал найти нам большую квартиру, обставишь свою комнату как сам захочешь...

Честно говоря, Сантана просто не знала что еще пообещать брату. Хотелось много всего ему дать, чтобы он не расстраивался, чтобы хоть как-то отвлечь его от мысли о том, что они не возвращаются домой. Хотелось, чтобы однажды он смог назвать Пекин своим вторым домом. А еще хотелось, чтобы ему понравился Чжоу. Наверное, этого хотелось даже больше всего, потому что это был первый мужчина, за исключением Маркуса, с которым они с пеленок вместе, которого она подпустила к себе настолько близко. Ближе, чем можно было даже представить.

- Познакомишься с Чжоу... Это мой очень близкий друг, он очень сильно мне помог, - Ривера чуть смущенно улыбнулась. Честно говоря, она искренне надеялась, что Кристиан сам догадается в каких они отношениях, когда они приедут в Пекин, потому что говорить мальчику о том, что она влюбилась... Пока что она не могла себя заставить говорить с ним об этом, почему-то казалось, что он посчитает ее предательницей. - Он очень хороший, но совсем не похож на Маркуса.

Минуты шли, а маленькие ручки мальчика всё продолжали цепляться за одежду сестры, кажется, даже не собираясь её отпускать. Сейчас Кристиану было очень комфортно физически и хорошо. Конечно, в моральном плане он получил очень сильную встряску, однако всё это можно было пережить, утыкаясь в живот сестры, ощущая её тепло и родной запах. Ему её очень не хватало, но не знал, как ей сказать об этом. В смысле, "я скучал" - это слишком скучные и обыденные слова, они не выражали тех чувств, что испытывал мальчишка. Сестра ведь была для него всем... Он как хвостик следовал за ней по пятам, встречал и радовался, когда она приходила с работы, засыпал только в её объятиях, потому что так не снились кошмары, не было страшно и казалось, что он может горы свернуть. А в монастыре было всё по-другому... Множество людей со своими мыслями, заботами, интересами. Все очень занятые, никому не было дела до мальчишки. И засыпал он плохо, и кошмары снились. Главным образом о ней, о Сантане. Вот об этом он решил ей сказать...

- А мне сны снились. Страшные. Про тебя. Ты в нём чуть не умерла и было много-много крови, - пробурчал он. Помнится, он тогда несколько дней изводился после этого сна и боялся, что он может сбыться. Но теперь всё было хорошо, всё прошло. Сантана была рядом, она его обнимала, а значит сон был всего лишь сном.

Маркус Кристиану, кстати говоря, нравился. Ну, точнее, мальчик считал его нормальным, и ему сложно было понять, как это, когда хороший, но не похож на Маркуса. Но Крис не стал лишний раз спрашивать. Если они приедут в Пекин, он, значит, сам всё увидит. Зачем лишний раз спрашивать?

Скучать по человеку, оказывается, можно и физически. Бразильянка никак не могла заставить себя выпустить свое маленькое кареглазое чудо из объятий. Когда он рядом, было спокойнее, словно ничего страшного в их жизни и не происходило. Просто хорошо. Тепло и уютно.

- Тот самый, о котором ты мне рассказывал, когда звонил? - аккуратно поинтересовалась девушка. Сантана слишком хорошо помнила то утро, потому что было страшно от осознания, что все, чего она добилась, вдруг окажется разрушенным. Она не за себя боялась, а за Кристиана. И Чжоу, который мог пострадать в той перестрелке. - Или еще один?

Еще в то утро, когда она разговаривала с братом, она поняла, что это был не просто сон, но тогда удалось его убедить в том, что это лишь его страхи. По крайней мере она постаралась. И сейчас, будучи рядом с ним, живая и здоровая (фиг с ними с ребрами и легким, они уже почти в порядке), она прекрасно понимает, что это лучше всего убедит брата в том, что все действительно в порядке. И так оно и было. Точнее есть.

- Может, это из-за того, что я там умудрилась немного приболеть? Помнишь я рассказывала, что доктор мне на несколько дней прописал постельный режим? - Девушка ласково улыбнулась братику, так и продолжая сидеть на корточках, даже несмотря на то, что затекли ноги.

Кристиан задумался. А который из снов он рассказывал сестре? Их определенно было несколько, но один, самый страшный, с кровью... Да, он именно его ей рассказывал по телефону.
- Были еще, после того, как звонил. Но уже не такие страшные, - признался Крис. Вообще, он подозревал, что эти менее страшные сны - это отголоски того ужаса, который он испытал, когда увидел в своем сне Сантану всю в крови. Уж очень это было жутко, и страшно. Не сравнить с его обычными кошмарами. Как наяву...

- Странные они были. Как настоящие, знаешь. Вот бывают сны, что просыпаешь и знаешь, что сон. И даже когда страшно становится, я во сне понимаю, что сон и глаза открываю. А тут не получалось проснуться, и потом, когда проснулся, не лучше, - мальчишка нахмурился. Ему не нравилось, что он не может как следует объяснить. Хотя, конечно, сестре он таких снов желать не мог. А где-то в душе засел страх того, что сон был реальность. Пусть Сантана его и убедила по телефону, что всё хорошо, то остаточное чувство никуда не делось. А сейчас прошло, и словно камень с души свалился... Кристиан улыбнулся еще шире.

- Хорошо, что теперь всё хорошо, да? - его беспокоил этот постельный режим, однако взрослые не посвящали его в свои планы и проблемы, так что мальчишка знал: даже если спросит, вряд ли ему расскажут. Тогда зачем спрашивать?