Знакомство со зверем

В коем-то веке Оливия шла на занятие и была преисполнена воодушевлением и предвкушением. В причинах подобного настроения она очень долго разбиралась, а когда ей все-таки это удалось, то стало стыдно-стыдно-стыдно. В очередной раз Хамфри поставила на себе крест, как на человеке, мастере и наставнике, так как больше всего ей было интересно: что же произойдет на этот раз? Кровь из носа? Обморок? Спонтанное превращение с последующим утоплением в озере? Ох, варианты можно было перечислять целую вечность, и один был краше и экзотичнее другого. Единственное оправдание, какое могла себе придумать Оливия: она кошка, и кошки все дико любопытные. С тем, что оправдание весьма слабое, она легко когда согласиться.

Как ни грустно было это осознавать, но лето потихоньку подходило к концу. Середина августа, и Лив вот хотелось повеситься каждый раз как она вспоминала, что скоро осень, потом зима, а значит серость, слякоть и холод. Не удивительно, что Хамфри пыталась каждый день выбираться куда-то, где можно посидеть на солнышке, и словно бы собрать на себя все солнечные лучики, запастись ими на холодное время года.
Можно сказать, что Лив загорала. В обычной футболе это было сделать немного проблематично, но девушка не отчаивалась и старательно подставляла руки под солнечные лучи. Щас бы еще превратиться, ведь черная шкура здорово притягивает тепло, но занятия уже совсем скоро начнется, так что это не удачная идея. Циновки Оливия взять не догадалась, так что сидела прямо на траве, благо она была сухая и чистая. Ждем-с Джильди.

О великий Олорун! Невероятно! Свершилось! Обещанная лет сто назад тренировка по превращениям. Было чему радоваться. Тем более что со своим внутренним зверем Джильди не ладил пока никак. Вообще. Старался обычно держать с ним вооруженный нейтралитет - а сегодня собирался этот самый пресловутый нейтралитет нарушить. О том, чем может для него кончиться этот переход границы, португалец старался не думать. Просто шел на тренировку. Как на казнь.

- Доброго времени суток, сифу Хамфри, - все, вообще крыша куда-то плавно уехала. Если уж не сообразить, что это за время суток такое, когда солнце прямо над головой...ну что тут скажешь... Интересно, с чего бы это вдруг? С вечного недосыпа? Вполне логично. Было предсказуемо, что если лишить организма сна, который ему, между прочим, необходим, то ничего хорошего не будет. А может, это Джильди аукался нитроглицерин на ночь внутривенно... ну да. Он и есть. Зрение сегодня вызывало больше опасений чем обычно - все вокруг пыталось расплыться и казалось нечетким. Повышение внутричерепного давления даже диагностировать не надо, оно никуда и не уходило. Только уменьшилось, но до сих пор присутствовало. Привязчивая штука... В общем, эффект от нитроглицерина налицо. Распишитесь в получении, что называется...

Сегодня Джильди, вопреки обыкновению, надеялся, что разговоров будет немного. Каждое слово, неважно, свое или чужое, вызывало безжалостную боль внутри черепа. Заветная мечта - справиться наконец со своим зверем. Чтобы наконец перестать видеть эти несчастные сны. И перестать вызывать у себя бессонницу всякими разными способами. Только это соображение, в общем-то, и вытащило Рейса на тренировку. А не то лежал бы он сейчас где-нибудь пластом и слушал бы, как мигрень в висках пульсирует. Впрочем, ее и здесь послушать можно...

- Йоу, - как-то слишком бодро для обычного занятия поздоровалась Оливия, затем повернула голову в сторону своего ученика, поглядела на него пару секунд, а потом горестно вздохнула. - Чего у тебя случилось? - самое удивительно, что Оливия всю жизнь старалась избегать таких вопросов. Ей не нравилось, когда у неё спрашивали, как дела, потому что она неизменно отвечала "нормально", и была вынуждена, как вежливая девочка, поинтересоваться: "а у тебя как?". Ну и выслушать в ответ абсолютно не интересную и не важную тираду, еще желательно с нормальным, не скучающим выражением лица. Адский ад, иначе и не назовешь... А тут вот сама поинтересовалась, не иначе где-то на землю метеорит упал.

Махнув рукой, Оливия пригласила Джильди сесть, и сама развернулась к нему, сложив ноги в своей любимой позе по-турецки. У неё настроение было хорошее, и бодрое, и даже жуткий вид Рейса ей настроения не испортит, так-то.
- Так, я могу предположить, что твой зверь - это волк. Ну я так чувствую, кроме того, когда ты тогда у ворот чуть не превратился, это было похоже на волка, - не стала Лив говорить, что с волками у неё отношения не слишком хорошие, хотя и думала об этом всякий раз, как встречала человека с такой звероформой.
- Первым делом мне нужно чтобы ты удобно сел, расслабился, закрыл глаза и выкинул все- все мысли из головы. Вот вообще что ни о чем не думал, - может показаться, что задача простая, но фигульки, для некоторых людей не думать - непосильная задача, сознание постоянно за что-то хватается, и мысли то и дело проскакивают. - Чтобы было проще, можешь попробовать к дыханию прислушиваться. Просто сосредоточься на нем. Говорить ничего не надо, я сама пойму, когда ты будешь готова.

Странно как... Никогда не замечал, что у Оливии такой высокий голос... Хотя, в своем теперешнем состоянии для Джильди, наверное, чей угодно голос будет пыткой... На вопрос о том, что случилось, Рейс смог только потрясти головой. Звуки сверлили ему череп. Чуть ли не в прямом смысле этого слова. Чем меньше звуков - тем лучше. Неубедительной жестикуляцией Джильди попытался убедить Оливию, что с ним все в порядке. Попытка явно провалилась. С жутким треском. Ну и ладно... переживем как-нибудь...

Сверло в черепе...жестокое, бессмысленное и беспощадное... Почему-то от голоса Оливии сводило нервной судорогой левую половину лица. Причем только левую. На правой кожа как окаменела, углом рта не пошевилить. Интересный эффект... Откуда бы ему взяться? Надо будет посмотреть потом, с чего бы... ох, нет, только не сегодня. Череп просто раскалывается... и даже не знаешь, с чего он может окончательно развалиться надвое...

Выкинуть из головы все мысли? Да проще простого. Джильди подтянул к себе колени, уложил на них подбородок и закрыл глаза. Под веками вспыхнул зеленый огонь. Солнечные лучи упирались прямо в закрытые глаза и, словно проходя сквозь сомкнутые веки, утыкались Рейсу в мозг. В висках пульсировала приставучая мигрень, ей в такт под веками среди зеленого света появлялись и пропадали красные всполохи. Даже сердцебиение удивительным образом попадало в тот же неторопливый ритм: то - так, то - так, то - так... Мысли все куда-то делись, остался только этот странный ритм мигрени где-то внутри черепа. То - так... То - так...

Вот теперь наконец-то понял, почему главным способов борьбы с головной болью считал сесть да послушать ее. С ней как-то... свыкаешься, что ли... Перестает так беспокоить, во всяком случае. И голова больше не отзывалась на посторонние звуки так болезненно. В ответ на шепот Оливии, во всяком случае, сверла в черепе больше не появлялось. Если что-то и возникло - то тянуло максимум на воткнутую в висок иглу, не более того. Да почти рай же...

Место, где мог бы жить волк... Джильди честно принялся перебирать в голове разные пейзажи. Но с художественным воображением у него было плоховато. Нет, в таких местах волки не живут точно... Слишком эти образы плоские, безжизненные, ненастоящие... Сплошное наказание. Зато со средствами художественной выразительности никаких проблем - вон, целый мешок эпитетов нагреб...

"Подсказанную" картинку Джильди угадал сразу - по необычной реалистичности, по пробежавшему по позвоночнику холодку. По тому, как четко она словно бы отпечаталась под веками, заслонив собой и желто-зеленый огонь, и алые всполохи... Режущая глаз белизна, искрящийся под солнцем снег... Лес словно в бело-голубой морозной дымке... Яркая, четкая, холодная картинка... Зимний волк у него, что ли?... А вполне может быть. Январский волк. Где-то даже логично...

И вуаля, теперь начинается самая интересная часть занятия. Наверное, она бы сейчас могла раздеться и вот прямо тут лечь загорать, никто бы ей слова не сказал, потому что в момент, когда человек налаживает связь со зверем, всё вокруг становится далеким, неважным и последнее, что хочется сделать - это открыть глаза. Потому что подсознание инстинктивно чувствует, что зверь-то родной, неотъемлемая часть, которую не отрубить и не забыть. И говорить больше ничего не нужно было, она всё сказала, и в таком состоянии вряд ли он поймет что-то еще. Теперь нужно только ждать, смотреть... Так как ментального щита на сознании Джильди не было, Лив могла хоть как-то себя развлекать, то и дело заглядывая в его голову, и безразлично наблюдая за мыслями парня. Если бы у него еще и щит был, то можно было бы совсем помереть со скуки.

Довольно долгое время в голове Джильди не было ничего интересного, мысли метались, не цеплялись за что-то конкретно, и явно было видно, что Рейс в поисках. Однако в какой-то момент картинка стала четче, ярче, и Оливия сообразила, что парень наконец-то нашел то, что искал. Говорить ей всё еще было не нужно. По идее, он должен был теперь поразглядывать эту картинку, а потом увидеть того самого волка, в которого превращается. Ну и дальше, как попрет, может просто они пообщаются, наладят контакт, а может состоится первое превращение. В любом случае, Лив была наготове.

Интересно, Оливия и вправду молчит - или он так ушел в себя, что ничего вокруг не видит и не слышит? Хотя, насчет "не видит" - это-то как раз понятно, с закрытыми глазами много не увидишь... Видеть, кстати, получалось, и достаточно много, ничего общего с окружающим не имеющего. С каждой минутой снежный пейзаж становился все ярче, четче, богаче деталями... По позвоночнику уже не холодок бегал, а самый настоящий мороз. Такими темпами, глядишь, у него в спине ледяной столб вместо позвоночного окажется...

Откуда-то начали приходить ощущения, ничего общего с нынешним состоянием Рейса не имевшие. Надо, наверное, было бы удивиться - но Джильди удивляться было нечему. Контакт со внутренним зверем - это, конечно, не то, что призыв духов, но чем-то похоже. Хотя бы вот этими чужими ощущениями. Португальцу приходилось временами, скажем так, "по долгу службы" впускать в себя лоа во время различных ритуалов - так что Рейс был уверен, что у него все под контролем. Просто сидел и переживал эти удивительные чужие ощущения. Того, как в крови бродил какой-то странный, непонятный азарт. Как какие-то хищные, древние инстинкты будоражили все тело...

То, что ни фига у него ничего не под контролем, Джильди понял только когда заныли ребра. Тревожно так заныли. А потом и вовсе нахлынула такая боль, как будто каждую косточку тела плавили в тигле. Задыхаясь от боли, Рейс склонился вперед, упираясь обеими руками в землю и только так удерживая тяжелое, непослушное тело. Пока как-то ухитрялся удерживать грань, не выпускать зверя - вот только долго ли он так продержится? Да скорее всего, что не очень...

Все-таки, удивительно, когда человек так долго живет с неприятным ощущением в груди, когда зверю тесно и он просится наружу, так сказать "погулять". Когда человек месяцами видит кошмары, мучается и не знает, как быть... а потом выясняется, что всего-то и надо, что закрыть глаза, избавиться от мыслей, и всё происходит само собой.
Хамфри даже вспоминала, как она приехала в монастырь, с откровенно поехавшей крышей, когда казалось, что пантера может говорить с ней, и когда голос в голове портил настроение, раздражал и отравлял жизнь. Как оказалось, единственное, что нужно было сделать, это закрыть глаза, прислушаться к себе и понять, что враждовать со зверем не стоит, что они одно целое.

Аура ученика вдруг вспыхнула алыми, беспорядочными пятнами. Так всегда бывает, когда превращаешься, потому что такая серьезная трансформация тела не может пройти безболезненно. Лив еще было интересно: вот у неё пантера, в общем-то, не сильно отличается от человека, тоже млекопитающее. А если звероформа - это какой-нибудь паук, змея или вообще блоха, оно как, больнее превращаться? Изменений же больше... Хотя нет, наверное нет, человек способен выдержать только определенную порцию боли, и когда болит каждая клеточка тела, сложно понять, насколько больнее или не больнее твоему телу.
Но он не превращался... Склонился к земле, весь сжался, а в ауре продолжали плясать алые пятна, словно она объята пламенем. Что это, привычка? Но зачем?
- Не держи его. Отпусти, не сопротивляйся, - тихо, но настойчиво и уверенно. Когда очень больно, как правило, мозг перестает работать самостоятельно, и хватается за любую внешнюю подсказку, если та отдана уверенным голосом. Когда в себе уверенности нет, и только растерянность, да боль, приятно, что кто-то рядом знает, что делать. - Ты же за этим сюда пришел!

Оливия уверенно советовала зверя отпустить. Может, оно так и впрямь было бы проще... Но выработанная за годы привычка сильнее. Выпустишь тело из-под контроля, особенно при работе с духами умерших - назад можешь не получить. Кто сказал, что со зверем будет по-другому, особенно с засидевшимся взаперти волком? Нет, понятно, что прямо рядом с Джильди сидит живой пример - Оливия, наверное, чуть ли не каждый день превращается, а то и чаще, и все с ней в порядке. Но самого себя за мгновение не перестроить.

В общем, было ясно одно: либо волка отпускать, либо загонять обратно глубоко внутрь себя. Отпустить было сложнее чем держаться ладонями за раскаленный чайник, когда руки рефлекторно пытаются отдернуться. А волк рвался наружу только сильнее, учуяв запах крови - Джильди ухитрился прокусить себе губу и тебе ощущал во рту солоноватый привкус. Боль в губе немного отвлекала от всего остального и помогала сосредоточиться, волк рвался еще сильней - счет оставался примерно равным.

Никакие доводы разума не помогали. Можно было сколько угодно твердить, как мантру, что все будет хорошо, что зверя надо "прогулять" и так далее. Было понятно, что рано или поздно человек проиграет, волк вырвется наружу - и накатывало отчаяние, вязкое и беспросветное. Дрожащий локоть подвернулся - и Джильди, потеряв точку опоры, упал, ударившись о землю плечом. Так и остался лежать на боку, атакованный теперь еще и добавочной болью в плече. Видел подрагивающие кончики своих пальцев - и чувствовал, что уже вот-вот уступит. Продолжал сопротивляться лишь из упрямой привычки, которую из него теперь и дубинкой не выбьешь...

О, ну надо же, в коем-то веке на занятии по превращению что-то интересное. Оливия недоуменно наблюдала за Джильди, которого уже трясло, и за оболочкой тела можно было буквально разглядеть борьбу между зверем и человеком. Хамфри до боли прикусила губу и сжала кулаки, обвиняя во всем себя. Определенно из неё хреновый наставник, потому что нужно было сначала пройтись по теории, всё рассказать, а уже потом начать превращение. Наверняка бы такого не случилось... А так, от чего он может сопротивляться? Боится? Тогда зачем просил провести занятие и пришел?

Оливия отодвинулась в сторону, так, чтобы иметь возможность видеть лицо Джильди. Красные пятна в ауре начинали уже нервировать, потому что эта борьба слишком долгой, и, если бы он отпустил себя, сейчас бы уже всё прошло. А так только сам себя мучает... Огромный соблазн был пройтись по ауре синей энергией, скрывая болезненные всполохи, но тогда есть риск уменьшить сердцебиение, ослабить, а Джильди и без того выглядел плохо. Еще грохнется в обморок, тогда что делать?

Девушка протянула руку, касаясь плеча парня. Ей не нравилось, что её не слушают. Она всегда руководствовалась принципом: тот прав, кто громче и с большей уверенностью крикнет на другого. За годы она лишь убедилась в правильности этой теории, а когда она начала давать сбой, стало как-то неприятно и неуютно.
- Не бойся. Отпусти это. Я тебе помогу, - на этот раз уверенно, но не холодно, как раньше, а доверительно, как и должен общаться наставник с учеником. В коем-то веке, дошло до неё...

Казалось, Джильди слышал хруст собственных суставов. Сам не понимал, как ухитряется продолжать сопротивляться зверю - каким-то чудом, не иначе. Казалось, болело все, что только могло болеть, каждая клеточка тела... Ну, хоть болевой шок ему не грозит, что отрадно... при условии, конечно, что Рейс правильно разобрался в той статье, которую читал... где-то... когда-то.. даже уже не выходило вспомнить, где и когда...

Из-за непрекращающейся боли все тело била неконтролируемая дрожь. Как будто все мышцы непрестанно вздрагивали от уколов миллиардов острых игл. Даже простое прикосновение к плечу заставило только сильнее сжаться от боли, еще крепче сжать зубами и без того прокушенную губу. Но услышанный им голос был так непохож на обычные командные интонации Оливии, что от удивления Рейс на мгновение позабыл про боль.

Ну да. Стоит послушаться. Единственный разумный выход из сложившегося дурацкого положения. А в том, что оно дурацкое, Рейс не сомневался. У него по-другому редко выходит... "Ты будешь рядом? Ты меня не оставишь? Пожалуйста, не оставляй..." Нащупав ладонь Оливии, Джильди на мгновение крепко сжал ее. "Я тебе верю" - успел еще подумать Рейс. Волк рвался на свободу - отчаянным усилием Джильди заставил себя больше не загонять зверя обратно. Боялся только одного - что окажется там, где не будет уже ничего, только пустая темнота...

Вот оно как бывает, оказывается... На самом деле, Оливии не везло. Никто из её учеников не задерживался в монастыре на долгое время, все приезжали, потом уезжали, и если Лив еще первое время испытывала воодушевление от того, что она является куратором, то потом ей всё это просто-напросто надоело. В общем-то, не пыталась она привязываться к ученикам, не было такой цели, но на всякий случай девушка пыталась вести себя несколько отстраненно. Мол, деловые отношения, и только они.

Она всё еще скользила по краю сознания юноши своей ментальной энергией, побаивалась углубляться или сосредотачиваться на мыслях, потому что боялась наткнуться на боль. Она даже в чужих мыслях может быть неприятной и пугающей, а переживать заново всё то, что успела позабыть, Лив не хотелось. Но несколько мыслей она все-таки ухватила, они были такие четкие, что Хамфри сразу же поняла: они предназначаются ей. Но знает ли Джильди, что она копается у него в сознании? Должна была она подобное услышать? В любом случае, девушка сделала судорожный вдох и в ответ сжала ладонь парня. Затем его кожа прямо у неё на глазах начала покрываться серой шерстью, пальцы втягивались, ладонь сужалась, превращалась в лапу, и Оливия вынуждена была немного отодвинуться.

Да, конечно, она будет рядом, куда же ей деться? Но своё первое превращение человек не запоминает, это зверь в чистом виде, напуганный, ошарашенный, и от испуга волк вполне может броситься. Самым простым было бы просто возвести стену из воздуха, если начнет нападать, но вместо этого Хамфри приложила ладони к земле, собираясь и себе тоже усложнить задачу. Она ведь может и землей его остановить, заодно потренируется. Ну или, быть может, не нужно будет никого останавливать... Оливия замерла на траве в ожидании.

Волк одним прыжком очутился на ногах. Лежать на боку - в такой позе было что-то беспомощное, унизительное для зверя. Стоило завидеть чужого - мгновенно вздыбилась шерсть на загривке, а кожа на морде собралась в складки, открывая острые белые клыки. В горле клокотало рычание. Но броситься на чужака что-то мешало. Быть может, какой-то древний инстинкт, который подсказывал, что противник сильнее и опаснее, чем кажется. А может, четко отпечатавшийся в мозгу волка запрет, природа которого зверю была совершенно неясна. Поза хищника по-прежнему дышала агрессией - но бросаться на чужака он не собирался в любом случае, каким бы ни был его мотив.

Вместо этого зверь метнулся в сторону. На открытом пространстве он чувствовал себя менее защищенным, чем среди деревьев - и спешил покинуть открытый берег озера. Это было не так уж и сложно, требовались всего несколько длинных прыжков - и волк скроется из виду. Если только чужак не окажется быстрее...