Детей надо хотеть

Все силы Дамьяна сейчас были направлены на то, чтобы взять себя в руки. Чего сейчас точно не стоило делать, так это выходить из себя. Не то чтобы ему совсем не хотелось, просто это было бы совсем не достойным поступком, вот как ни крутите. Именно поэтому болгарин молча выслушал всех. Лив, которая кажется была на гране истерик, Руж, которая судя по всему не доиграла в маму и решительно не хотела говорить с ними на равных, а вот Эрик как раз наоборот дал неплохой плацдарм для слов Кораева.

- Действительно, Эрик. Вот мне тоже интересно. Как воспримет Адель информацию, что Дядя-Мишка на самом деле Папа-Мишка. Если вот так вот свалить это нас можно, то на нее нет. - Дамьян выпрямился. Молодой мастер почувствовал себя увереннее и спокойнее. Волноваться было нечего. Сейчас уже ему казалось, что Эрик и Руж повели себя как дети. Вылили на них сий замечательный факт и смотрят, что же будет. Как молодые не опытные супруги офигеют, обалдеют, испугаются, заистерят. - Да и вот еще, чем же я заслужил такое удовольствие. Не знать, что у меня есть родная дочка? Кажется последние годы своей жизни я усердно служу монастырю, трудностей не создаю, и уже давно показал себя как личность ответственная, позвольте у меня учеников больше чем у вас двоих вместе. А тут вот так вот. И да, в свое время, я никогда, даже по пьяни не забывал про заветную точку. Стоит занести в трактаты, что этот способ контрацепции не самый лучший.

Дамьян был очень рад, что мог сдерживать нотки злости в своей речи. Хоть и звучало все это с вызовом, вот только речь текла из уст Кораева вполне себе спокойно, даже наигранно спокойно. Сейчас его действительно больше интересовало состояние Адель, нежели этот вот цирк.

Услышав про Лхасу, Оливия нахмурилась. Не сказать, что она после этих слов прямо поверила в слова прорицательницы, но теперь хотя бы допускала возможность подобного... Ох, ну, выходит, это хорошая новость? Потому что дочка не Дверовская, а об этом мужчине ей было вспоминать неприятно почти так же, как и Дамьяну. И... есть в этом что-то романтическое, что ли? Что, будучи даже в состоянии далеком адекватного и нормального, её всё равно к нему тянуло? И теперь, значит, можно не переживать на счет того, как Дамьян будет относиться к Адель... В общем, чем больше Лив думала, тем больше плюсов находила в этой новости. Радоваться было пока явно рано, но хотя бы Хамфри вдруг почувствовала себя уверенной.

- Не поймем, пока не проверим? - обратилась она к Эрику. Может это шанс сказать то, о чем она постоянно думает? - Можно было бы переживать, если бы мы забрали Адель и куда-то далеко уехали. А так мы же будем совсем рядом, она будет каждый день с вами видеться, и ничего плохого не случится. Она же уже не такая маленькая, как раньше, - Лив вот казалось, что чем старше ребенок, тем с ним проще. Хотя бы период грязных пеленок уже миновал. И Адель может говорить, может сказать, что хочет есть, спать и так далее... Ох, Оливии казалось, что она может часами убеждать Адлеров в том, что уверена в себе и хочет забрать Адель. Останавливала только возможная реакция и недовольство мужа. Что значит, блин, не совсем прижилась в роли супруги? Запоздало пришло раздражение от этой фразы, и оно, опять же, добавило уверенности.

А еще Лив едва не фыркнула, услышав конец Кораевского монолога. Вот это именно те проблемы, которых она боялась. Говорит об Адель, как будто она ошибка какая-то! В смысле, так оно, наверное, и было, и Лив сама думала о ребенке, как об ошибке, но лишь до того момента, как уехала из монастыря. Как можно вообще так думать и говорить о прелестном, милом, умном ребенке... Оливия дернула уголком губ, а затем спросила:
- Вы недавно случайно узнали, а когда узнали, поспешили нам сообщить, да? - ну просто по-другому думать было странно. Оливия так же сомневалась в том, что Адлеры хранили эту информацию в секрете столько лет. Делать вот им больше нечего.

Как Адель воспримет? Ну, по крайней мере, точно не будет понимать почему ей говорят такие странные вещи. Она бы, Руж, сама бы, будь на ее месте, посмотрела бы на родителей, как на конченных идиотов и повертела бы пальцем у виска. Правда, дети в таком возрасте еще не знают таких вещей, но реакция была бы однозначной: мама с папой странно шутят. Хуже, если малышка подумает, что ее разлюбили и хотят от нее избавиться, не дай бог. И, честно говоря, это очень сильно пугало англичанку. Возможно, страх еще подпитывался тем, что она уже много лет не видела своего сына, брата-двойняшку Гая, который перестал с ней общаться. Клавдий - это ее больная тема, которую она сама никогда не поднимает в разговоре даже с Эриком, просто задает пару вопросов Гаю или Юлиане, когда видит их, негласных вопросов, когда ни единого звука не слышно, кто-нибудь из них легонько кивнет и ей, Руж, становится чуточку легче. Лео настолько закрылся от нее, что даже при всей своей искусности в прорицании и ментальной магии, она могла лишь очень смутно чувствовать, что с ним все в порядке. Сейчас англичанка до дрожи боялась того, что Адель не захочет больше ее видеть, решив, что ее предали. Поэтому, отчасти, она и медлила. Слишком дорога ей девочка, слишком родной она стала.

- Для начала предлагаю вам забирать ее на пол дня, - спокойно предложила прорицательница, игнорируя бурные эмоции ребят, - потом будем увеличивать время, дойдем до целого дня. Это поможет и вам привыкнуть к тому, что теперь вы несете ответственность не только за себя, но и за ребенка, заодно сплотит вас как семью, полноценную семью, а со временем, если Адель не будет против и когда она сама этого захочет, будет жить с вами. Я не отрицаю возможность ее дальнейшей жизни с нами, потому что нам она тоже родная дочь, ведь родители - это не всегда те, чья кровь течет в твоих жилах, это те люди, которые тебя любят и вкладывают в тебя душу, помогая вырасти и стать достойным человеком. - Она не планировала вступать в дискуссию насколько ее методы воспитания детей правильны и насколько это предложение кажется молодежи рациональным, в конце концов, из всех присутствующих, это именно у нее шестеро детей, включая малышку Адель, поэтому не им ее учить. - Мы с Эриком аккуратно расскажем ей о том, что мы - не единственные ее родители, и я искренне надеюсь, что вы не станете упрекать дочь в том, что она не сразу сможет это понять и принять.

Она едва заставила себя замолчать, потому что следующая фраза, которая рвалась наружу, касалась того, что если будет хоть малейший намек на то, что новоявленные родители пытаются настроить Адель против тех, с кем она выросла, то это будет означать окончание каких-либо отношений с ребенком. В конце концов, малышка, по документам, является их дочкой. Но это, действительно, было бы лишним, просто этот материнский инстинкт... он не знает границ и его сложно контролировать.

- Я никуда не спешила никому ничего сообщать, потому что, наверное, все же не обязана, - чуть строже сказала прорицательница, отвечая на вопрос Оливии, - Но да, я узнала об этом совсем недавно и просто не считаю нужным это скрывать, тем более сейчас, когда ты, Оливия, налаживаешь контакт со своей дочерью, а Дамьян стал твоим законным супругом и вы, вроде бы, начинаете по-настоящему взрослеть.

Предложение Руж Эрика не очень устраивало. Он был согласен, что Адель легче привыкнет к родным родителям, если начнет больше времени проводить с ними, но не считал, что новость ей нужно сказать не при Дамьяне и Оливии. Более того, не считал, что озвучить её должны они с Руж, потому что так Адель скорее решит, что те, кого она считала родителями, стали относиться к ней хуже.

- Я предлагаю сделать иначе, - сказал Эрик, посмотрев на супругу. – Пусть лучше Оливия сама расскажет дочери правду, а потом мы скажем Адели, что она сама может решить, когда будет готова жить со своими родителями.

Он выдержал небольшую паузу, понимая, что должен подробнее объяснить суть своего предложения. Если сейчас спросить Адель, с кем она хочет жить, она вряд ли решит переехать.

- После того, как Адель обо всем узнает, вы будете приглашать её к себе, предлагать остаться у вас на полдня, на день и так далее, чтобы она привыкла к вам. Если сделать наоборот, не говоря ей правды с самого начала, она почувствует, что мы все её обманывали. Но ты сама готова ей обо всем рассказать? – Эрик внимательно посмотрел на Оливию.

Руж предлагала как-то рассказать Адели о её родителях постепенно, но он не представлял, как это возможно. Постепенно дети могут узнавать, откуда они берутся, а вот кто их родители – это информация, которая должна быть однозначной.

Дамьян взирал то на одного участника разговора, то на другого, то на третьего. Ему как-то даже показалось, что его негодование и возмущение решили проигнорировать, а нет, точно, ему не показалось. Его просто напросто проигнорировали. Ну ничего, он это переживет, куда по сити денется. Болгарин лишь глубоко вздохнул и как-то обреченно выдохну, плечи молодого мастера расслабились, как и спина. Он вновь ссутулился и принялся наблюдать за тем как будет развиваться разговор. Все кроме него, кажется нормально себя ощущали в данной ситуации, даже Оливия была чем-то довольна, хотя нет, ее как раз можно было понять. Адель оказалась не дачкой Двера и эта новость была по настоящему хорошей. Но вот что делать дальше. Отличные, конечно вышли теории, замечательные советы, но как казалось Дамьяну, супруга Эрика была больше права. Нельзя вываливать такую информацию на маленькую девочку, как минимум жестоко, как максимум глупо. Девочке надо дать время, постепенно дать привыкнуть к новым людям. Кораев вообще много времени с Адель не проводил, хотя и мог, а тут она узнает что он папа, страшно представить, как это может повлиять на детское сознание.

- Я согласен с Руж. Адель надо дать время, чтобы она к нам привыкла. Я для нее вообще чужой, и думаю не стоит объяснять присутствующим, почему долгое время я держался от нее подальше. - Кораев обвел всех взглядом, кажется его решили не перебивать и это радовало. - Пусть пока просто проводит с нами время, как вместе, так и по отдельности. А потом, когда она перестанет смотреть на нас как на посторонних, уже нужно будет что-то планировать. Это мое мнение.

Щекотливая ситуация какая. Нужно было срочно что-то сделать со своим навязчивым, чересчур сильным желанием вернуть ребенка вот прямо сейчас, сию секунду, несмотря ни на что, и подумать о благополучии этого самого ребенка. Потому что, если она будет думать о себе в первую очередь, то ребенка ей доверять не стоит... Как всё сложно-то.
Хамфри в очередной раз поерзала на стуле, изо всех сил напрягая мозги, дабы придти к какому-то выводу. О столе, чае и даже конфетах она умудрилась благополучно забыть. Не до них сейчас...

И хотя вариант Эрика Лив нравился больше всего, казался самым простым, таким, который разом обрубает все трудности...
- Она еще маленькая такая, ей, наверное, сложно будет понять, как родители могут быть настоящими или не настоящими? Я думаю, вариант Руж - лучше всего, пусть пока побудет с нами, а потом я ей всё расскажу.
Ну и, конечно же, нельзя не показать хоть как-то, что слова Дамьяна в очередной раз задели.
- Она тебя знает с самого рождения и хорошо относится, я сама это видела, ты ей не чужой и не посторонний. А я к ней каждый день приходила, и каждый день стараюсь общаться с ней как можно больше. Так что она не смотрит на нас, как на посторонних, - как-то немного холодно прокомментировала слова мужа.

- Значит, мы договорились?

Несмотря на то, что они с Эриком растили девочку, давали ей абсолютно все, что может потребоваться ребенку, и даже больше, он не очень понимал. Или понимал, но старался просто не заострять на этом внимания. Возможно, даже игнорировать. Так и хотелось сейчас встать и послать всех к черту с их "согласен-не согласен", сказать, что ребенка она никому не отдаст, поэтому пусть даже не появляются на пороге ее дома. Но так нельзя, потому что это, как минимум, эгоизм по отношении к Адель, и только потом уже ко всем остальным. Но, ее благодушие, тоже имеет границы. Оливия должна быть в принципе благодарна за то, что бросив ребенка на пороге ее дома, она сейчас имеет возможность не только общаться с девочкой, но и, в перспективе, вновь стать ее полноценной мамой.

- Сейчас мы будем придерживаться того, что Адель будет проводить с вами много времени, а дальше будем смотреть по ситуации, но без моего разрешения и одобрения ничего ей не говорить, - англичанка выглядела серьезно, наверное, даже грозно, несмотря на то, что ей в принципе не свойственно подобное поведение. Она, прежде всего, мать, поэтому защищает и будет защищать интересы своего ребенка, а если с этим кто-то не согласен, пусть даже этот кто-то ее муж, то тут она если и уступит, то только под натиском аргументов, основанных на фактах, а не предположениях.

Вообще, все, что касается материнства, Руж воспринимала очень серьезно, потому что считала это единственным, в чем она сумела преуспеть в своей жизни. Преподавать у нее получалось, вроде бы даже очень неплохо, но это совсем другое. Да, у нее есть не самый лучший опыт с Лео, но тут она винила только себя, причем старалась не думать о том, что было бы, несмотря на то, что очень хотела бы все исправить. Но это призраки ее прошлой жизни, в которой остался ее прошлый муж, светлая ему память. Все равно молодоженам об этом знать не за чем, да и никто им рассказывать не станет.

- Пока что мы договорились, - подвела она итог, хотя выглядела все также серьезно и необычно грозно.