Опиши мою смерть...

- Мой Бог не просит меня умирать за него! - прорычал в лицо португальцу Макс. - Он не обещает мне воскрешение после смерти, и не посылает видения моему товарищу, в которых мое сердце останавливается!! А если бы он меня попросил откинуть копыта «во имя его», я бы послал его нафиг, даже если бы он появился передо мной во всем своем сияющем великолепии!
Максим и вправду не понимал. Для него все имело свою цену: и если за что-то приходится платить жизнью, то товар должен быть действительно невероятно ценным. В данном случае, он видел лишь риск: риск неоправданный, абсолютно неоправданный. И осознание того, что кто-то из его окружения готов заплатить жизнью за какие-то сомнительные убеждения выбивало его из колеи окончательно.
Казанцев предпринял последнюю попытку образумить товарища.
Если она не увенчается успехом, - подумал парень, - врежу. Пофиг на последствия - врежу и все. Просто ради собственного удовлетворения.
Макс встряхнул португальца чуть сильнее, и взглянул ему в глаза, пытаясь использовать все доступные средства: ментальную магию, свою силу убеждения, свой дар прорицателя, телекинез, землю - все что угодно, лишь бы до товарища дошел ход его мыслей:
- Да включи ты наконец свои мозги! Рассмотри другие варианты. Пойми, я не против твоей идиотской идеи "перерождения". Хочешь устроить себе поездку к большому темному тоннелю, со светом в конце - твое право. Но позаботься о том, чтобы у тебя был билет обратно, мать твою! Твои собратья шаманы укуриваются до состояния клинической смерти, но при этом лежат на мягкой постели, и рядом с ними обязательно есть старший товарищ, который за ними присматривает! (Ну, по крайней мере, в фильмах про Карлоса Кастанеду так и было)... Я повторюсь: хочешь себе клиническую смерть - прекрасно, нажарь себе мухоморов и сожри их. Но, блин, при этом ты должен быть в лазарете, а за тобой должны присматривать два Мастера Врачевания! Почему в моем видении их не было? Почему ты вообще был не в монастыре? Не в своей комнате, не в лазарете? Почему ты не хочешь допустить того, что может иметь место несчастный случай, который оборвет твою жизнь навсегда, кретин ты эдакий?! И почему ты не хочешь хоть что-то сделать, чтобы обезопасить себя?!

- Укуриваться? Жрать мухоморы? - печально усмехнулся Джильди. - Да, вижу, массовая культура поработала над тобой на совесть... Никто ничего не курит, Макс. Они и впрямь умирают, я точно знаю. Но и возвращаются, это я тоже наблюдал своими глазами... - Казанцев уже явно бурлил и клокотал от злости как кипящий чайник, но португалец не видел в этом повода устрашиться и согласиться бежать на край света сломя голову. - И все твои предложения не могут иметь воплощения в реальности. Не пытайся скорректировать инициационный обряд, ты ведь даже не знаешь толком, как он проходит! Тот, кто хочет стать шаманом, должен умирать в одиночестве - и до его перерождения никто его не увидит. Мастера врачевания просто не могут быть рядом со мной в такой момент, иначе все будет зря, напрасно... Ровно по этой же причине - обязательное одиночество - меня не может быть ни в моей комнате, ни в лазарете, ни в монастыре...

Смысла говорить больше нет. Каждый кричит свое, ни один не слушает другого. Максим - из-за своей боязни смерти, темноты и неизвестности. А Джильди слишком долго и упорно шел к инициации, слишком много самого себя вложил в служение лоа - чтобы просто так взять и отказаться. Это будет все равно что взять и оторвать половину сердца, самую живую, трепещущую, оставить в груди вечную кровоточащую рану... Чересчур большая цена для португальца за спокойную и безмятежную жизнь - особенно если в этой жизни мало что останется. Рейс молча вырвался из рук Макса и сделал несколько шагов назад. Покачал головой, как бы ставя точку в тяжелом и неприятном для обоих разговоре. И отошел к краю пруда.

От такого количества острых, режущих душу слов на сердце словно появился огромный камень. Замедляя ритмичные обороты сердечной машины, точь-в-точь как в видении Макса. Джильди выдохнул, ощущая неприятную тяжесть в груди - и одним резким движением раскинул руки в стороны. Не думать об этом, просто не думать... Предельно откинул голову назад, открывая беззащитное хрупкое горло, заставил голосовые связки издать низкий певучий звук. Длинные пальцы рук мелко затряслись, предплечья и плечи, наоборот, словно навек отвердели. Жгучая боль пронзила оба виска сразу, горло на мгновение стиснул огненный обруч - и португалец погрузился в странное, тягучее состояние полусна...

- Да что за бред?!
Макс ругался уже вслух. Громко и отчетливо. Не грязно, правда, не матом. Но все к этому шло. Благо, ругался он по-русски, и Джильди вряд ли что-то понимал, но догадаться о содержании его слов можно было по интонации. И очень даже легко.
- Обязательное одиночество? То есть ты собираешься сдохнуть, и отдаться на милость своим долбанутым духам, богам или чему ты там поклоняешься?! Заболеть до состояния смерти, и при этом никого рядом быть не должно??? И ты хочешь мне сказать, что это не идиотизм???
Окончательно его добило то, как Джильди повел себя дальше. Отошел такой, типа крутой, посмотрел на него, как на какие-то плавающие на поверхности озера фекалии, и отвернулся.
Макс тоже отвернулся, стараясь успокоить клокочущую внутри ярость. Все-таки зря он начал общаться Джереми Феллисом - тот слишком сильно повлиял на него. И вот теперь перед глазами Казанцева стоял четкий образ разбитого носа Джильди Рейса, и от образа этого не было никакого спасения. Максим изо всех сил пытался выкинуть навязчивые картинки по избиению упрямого португальского шамана, но никак не мог. Вероятно, будь у него чуть побольше времени, он бы успел успокоиться, и предпринять очередную попытку по убеждению Джильди от его идиотской затеи.
Но... не суждено. Когда Джильди начал изображать из себя Иисуса и как-то странно "мычать", Макса это окончательно вывело из себя.
Коротко дернуть телекинезом вон ту очень небольшую каменюку, сжать ее в ладони. Метнуть камушек, помогая себе все тем же телекинезом, целясь в бедро. Заставить его потерять равновесие, и развернуться.
А дальше чистое айкидо - в данном случае удар "Цки Чудан": быстрое движение вперед – «аюми аси» - и короткий тычок сжатым кулаком в область живота, усиленный движением бедра. Добавим к этому противоход движения Джильди во время разворота из-за камушка... Добавим уклон, когда тот инстинктивно схватится за бедро, пытаясь заглушить боль, и согнется. И получим удар, который должен был бы прийтись в живот, придется в солнечное сплетение или в нос. Последнее - идеально…
Вся стратегия атаки пронеслась в голове у Макса за долю секунды. Все-таки Джереми научил его мыслить по-своему - коротко, рублено, может не слишком эффектно, зато эффективно. К счастью, Казанцев не превращался в берсеркера, как это случалось с Феллисом во время поединков, но часть взрывного характера американца Максим приобрел.
Макс открыл глаза, чувствуя, как в крови кипит адреналин. Наверное, он еще мог бы остановиться, поругаться еще немного, и просто зашагать прочь, бормоча про себя проклятия в адрес Джильди. Мог, но не стал. Просто не захотел. Хотел получить хоть немного удовлетворения.
- Значит, говоришь, после тьмы, я бы увидел много боли, да? - произнес Казанцев, не поворачиваясь к Джильди (сейчас они стояли, что называется, спина к спине, хоть между ними и было метров пять расстояния), и чувствуя как голос дрожит от нервного возбуждения. - Ну ладно...
Полсекунды понадобилось на то, чтобы подтянуть к себе понравившийся камушек, и еще половина, чтобы метнуть его. Еще полторы - чтобы сократить расстояние и ударить.
Все сложилось в один размытый росчерк, выбив из сознания все мысли. Остался только образ окровавленного носа португальца.

Джильди здесь едва присутствовал - целиком ушел в транс, отдаваясь ощущению тягучей, свободной пустоты. И удар в бедро, вопреки обыкновению, не потряс тело болью, не был даже похож на укус осы - если бы не сила удара, из-за которой тело португальца безвольной куклой стало поворачиваться, Рейс вообще бы ничего не заметил. Опустил подбородок - как раз вовремя, чтобы увидеть рвущегося к нему Макса со сжатыми кулаками. значит, решил побить, связать и бандеролью выслать из монастыря? Любопытно. Ну посмотрим, посмотрим...

Джильди все-таки уже не был зеленым новичком. А если верить видению Казанцева - почему бы и не поверить? - то уже вскоре должен был стать истинным шаманом вуду. И прервать транс без его желания было уже почти невозможно - разве что начать душить его или вырывать ему сердце... Разбитое бедро к таким явлениям не относилось, даже передвигаться не мешало, хотя явно должно было - из раны ритмичными толчками вырывалась кровь, и джинсы плотно облепляли поврежденную ногу. В состоянии транса Джильди совсем не чувствовал боли. Время для него замедлялось, за одну секунду Рейс проживал две-три. В режиме реального времени план Максима почти наверняка был бы чудо как хорош - но не сейчас...

Инерцию поворота португалец употребил на то, чтобы сделать шаг назад, чуть увеличивая дистанцию между собой и Казанцевым. При этом Рейс совершенно спокойно опирался на раненую ногу. Как же так, ведь нужно сейчас кататься по земле, выть от боли и пытаться отгрызть себе руку, чтобы новой болью хоть как-то заглушить ту, прежнюю... Но в состоянии транса по неведомой Джильди причине такого никогда не бывало. От удара кулаком Рейс легко уклонился, отступая еще на шаг и легко прогибая тело назад. Одну руку держал у живота, стараясь поймать ею кулак Казанцева, другую вскинул к лицу и кратко выпустил из раскрытой ладони вспышку пламени. Манипура в груди мгновенно отозвалась послушным теплым клубком. Вспышка была рассчитана скорее больше на то, что Максим испугается и одумается, чем на реальное причинение вреда. Не хотелось сейчас Джильди ничего жечь, ломать, замораживать...

А из поврежденного бедра все такими же ритмичными толчками вырывалась кровь. На поверхности пруда уже появились первые алые разводы. Джильди мог в этом своем состоянии ничего не замечать сколько угодно - но как долго продержится его тело?...

Парню удалось удивить Макса. Еще на подходе, до того, как начать удар, Казанцев понял, что что-то далеко не так. А навело его на эту безумно философичную мысль выражение лица португальца. На нем не дрогнул ни один мускул, хотя его должно было перекосить от боли. Поэтому, когда Джильди увернулся от атаки, Максим почти не удивился.
Сейчас, помимо его желания, сознание Казанцева разделилось на три части. Даже на четыре – одно поддерживало ментальный щит, и всегда было разделено от остальных.
«Первое» сознание почти не участвовало в процессе принятия каких-то боевых решений. Оно контролировало тело, а тело действовало на рефлексах, выбитых в него ретивыми учителями. Это сознание не ожидало потока огня и не отшатнулось, совсем чуть-чуть не успело среагировать, в результате парень сунулся прямо в пламя и опалил себе брови и волосы.
«Второе» сознание, было сознанием мага. Оно анализировало все, и работало словно сверхмощный компьютер, вырывая из контекста огромные пласты информации, которая, в общем-то была не особо и нужна. Тем более, что довести что-то до «первого» сознания все равно не представлялось возможным, ибо, как уже отмечалось, оно не принимало решений, а просто контролировало тело, действующее на рефлексах.
Наконец, было «третье» сознание. Оно было главным, но сейчас забилось в самый дальний угол, закрыло глаза и заткнуло уши, моля, чтобы все прекратилось. Оно боялось, боялось покалечить этого милого парня и покалечиться само. Правда, оно могло послужить связующим звеном между «первым» и «вторым» сознанием, но по определенным причинам упорно не желало этого делать.
Тем временем, «второе» сознание размышляло, причем размышляло быстро. Оно довольно быстро (за сотую долю секунды) пришло к выводу, что боли Рейс не чувствует, ибо на раненную ногу опирается свободно, и признаков беспокойства не подает. Следовательно, нужно было вырубить Джильди, а для этого лучше всего подошел бы удар по голове. Замечательно просто подошел бы…
А вот «первое» сознание Макса действовало. Точнее действовало тело, но это уже детали. Джильди допустил серьезную ошибку, позволив себе ввязаться в захват с айкидоки. Максим позволил Джильди поймать свой кулак, сделал вид, что собирается бороться, уперся, вынуждая Рейса прикладывать больше сил для того, чтобы удержать кулак в захвате. А затем поддался, используя инерцию усилия португальца, закрутил парня в повороте и начал валить его в озеро…
Было мелко. В воде торчали камни, и краем глаза Макс отметил, что Джильди падает затылком как раз на острый булыжник.
Это может убить его! – проснулось «третье» сознание, пробиваясь сквозь кровавый туман, и заставляя тело, движением мысли, откинуть камень в сторону.
Конечно, прием айкидо был выполнен не идеально – все-таки парень не был мастером. Но своей цели Казанцев достиг – ребята упали в воду, подняв тучу брызг, причем Максим оказался сверху, придавив португальца к земле. Вода, отхлынувшая было от берега, стала возвращаться, небольшими волнами заливая лицо Джильди.
- Ну что, значит, будет много боли да?! – прорычал Макс, почти не контролируя себя. Он, легко освободился от захвата, и схватил Джильди за грудки. – Ты у меня получишь много боли!
С этими словами, Макс с силой впечатал португальца спиной об камни. Отпустил, и, начал опускать кулак прямо на нос Джильди.

Все-таки чувствовалось, чувствовалось, что Максим сильнее. Да и опыт в драках у него, в отличие от Джильди, явно присутствует. Если бы не успел уйти в транс - конец их драке наступил бы сразу же. А так даже то, что Рейса впечатали спиной в дно, начисто выбив из легких воздух, не сильно обеспокоило. Все же шанс пока еще был. А вот то, что увесистый Казанцев навалился сверху и кулаком замахнулся - это уже создавало большую проблему... Перебороть Макса силой шансов не было никаких - приходилось ставить на собственную гибкость...

Рейс извернулся влево, уворачиваясь от кулака Максима. Опираясь на локти, прижался щекой ко дну и, раздирая лицо о мелкие острые камни, рванул непослушное тело из-под тяжелой тушки Казанцева. Невероятным образом скрутился в пояснице, словно мокрая тряпка, из которой выжимают воду - и ухитрился-таки вырваться. Тут же вскочил и одним длинным прыжком разорвал дистанцию между собой и Максом. Левая половина лица Джильди уже походила на кровавую маску. Пока терся щекой о дно, мог даже чувствовать острые края камней языком. Глаз вообще уцелел каким-то чудом... Да, сейчас боли нет - но когда она придет, захочется выть, словно смертельно раненному зверю...

Больше повторять своей ошибки и подпускать Казанцева к себе Рейс не собирался. Уже ясно, что в ближнем бою Макс его непременно заломает. Все-таки этот дурачок сунулся лицом в огонь - теперь опаленные волосы на его лице смотрелись странно... Разогрев Манипуру, Джильди вызвал на ладони пламя и очертил перед собой полукруг, радиусом как раз с его вытянутую руку. Это - граница. Ближе Казанцева подпускать нельзя. Если прорвется - видимо, придется его подпалить еще раз... но очень бы не хотелось доводить до такого. Только не злиться, не настраиваться на серьезное сражение - а то полезет в ближний бой, где Макс его тут же скрутит. Воспринимать все как танец во время макумбы. Танец, главная задача которого - не сближаться с партнером. И танцевать - покуда хватит сил...

А хватит их вряд ли надолго. Джильди не считал, сколько крови из него уже вытекло через раненое бедро, а теперь еще и через разорванное лицо - но явно немало. Так он свалится, и очень быстро - и будет у него обморок от кровопотери и смерть вотпрямщас! Этого Казанцев, что ли, добивается? Ему кажется, что такой выход из положения лучше? Ох...

- Вот нафига это делать? - спросил Макс, поднимаясь. С него ручьями капала вода, лицо, попавшее в огонь, начало покрываться волдырями. Добавьте к этому опаленные волосы и почти полное отсутствие бровей... и вуаля: всякие водяные и другие страшные духи воды нервно курят в сторонке.
Первое нервное возбуждение прошло, адреналин немного отпустил, и "третье" сознание медленно сливалось с "первым".
- Так, я бы просто сломал тебе нос и все, - продолжал вещать Казанцев. - А теперь ты себе сам стока ран нанес, просто кошмар... и эта...
В вытянутую руку прилетел очередной камушек.
- … Нога-то того... не бо-бо?..
Макс снова метнул камень, специально не очень целясь в голову, зная, что Джильди увернется, и едва удерживая его в телекинетическом захвате. Одновременно с этим сам метнулся вперед, всем своим видом показывая, что камень был закинут только для того, чтобы на секунду отвлечь Джильди, и вот сейчас он навалится на него , увернувшись от полосы огня, и...
Всполоха огня Казанцев не ожидал. Все таки он не очень представлял себе возможности Португальца и думал, что сможет перепрыгнуть или как-то обойти этот огонь. Да и вообще, казалось, что бить в полную силу Джильди не решится. Однако, решился... В какой-то момент Казанцев переступил черту, и получил очередную порцию огня, и, наверное, тут же отрубился бы, если бы не всплеск адреналина. Боль обожгла сознание, точно так же, как руки обожглись об пламя, и Макс отшатнулся, ослепленный - огонь прошелся по глазам.
Одновременно с этим, понимая, что внимание португальца сосредоточено на нем, он, с помощью телекинеза, дернул тот самый камень на себя, целясь в затылок Джильди, и надеясь, что Рейс уже забыл об этом маленьком булыжнике. Удар должен был вырубить португальца, но сейчас уже Макс ни в чем не был уверен.

Смешное место - монастырь. Впервые в жизни у Оливии появилось желание помедитировать... представляете? Не для превращений, не для ментальной магии, и даже не для каких-то других способностей, а просто так, для души. Чтобы очистить голову от мыслей, отдохнуть ненадолго от бесконечных переживаний на счет Адель, мужа и индивидуальных занятий, в которых она последнее время буквально увязала. Мастера все как-то не вовремя разъехались, новички нахлынули с какой-то невероятной силой, и Лив чувствовала, что зашивается. Разговаривала с Цириллой и узнала, что у неё та же проблема.
В общем, Лив решила медитировать. Выбрала день посуше, место потише, села под деревом, закрыла глаза. Даже сначала в позе лотоса, как положено. Потом поняла, что выглядит как минимум глупо, так что потом просто села под деревом так, как было удобно, обняла колени, закрыла глаза. Лив знала два способа медитации: когда ты слушаешь своё дыхание и очищаешь сознание от мыслей, и второе, когда ты сидишь, и ни в коем случае нельзя шевелиться. Думать нужно обо всем, о чем думается, и больше всего это похоже на путешествие по волнам собственного сознания. Расслабляет. Как всегда Хамфри выбрала второй вариант.

Наивная... неужели и правда думала, что сможет помедитировать? Не прошло и пяти минут, как она, в прямом смысле задницей начала ощущать, что где-то недалеко отсюда что-то творится. Два человека, предположительно мужчины, как-то беспокойно топтались на месте, ходили туда-сюда, и если бы вес одно человека был еще меньше, то Лив бы решила, что они танцуют. Еще минут пять Лив пыталась сосредоточиться на своих мыслях, не думать о движении людей рядом, но не могла, потому что всё внимание было сосредоточено на вибрациях. Естественно, это очень злило.
Она еще даже не вышла на поляну, где происходило всё действие, а умудрилась очень сильно разозлиться. Макс, Джильди, кровь, паленая кожа - все эти запахи она чувствовала очень отчетливо, и надо быть идиоткой, чтобы не понять, в чем дело.

Оливия выскочила из-за кустов, мрачно оглядела парочку, и первичным было желание добить, вот честное слово. Судя по всему, обоим придется сначала полежать в лазарете, а потом... ох, они еще пожалеют о том, что вздумали драться. Уж Лив об этом позаботится. Первый поток сильного, упругого воздуха подхватил Макса, прибивая спиной к одному дереву. Следом, точно такой же поток достался Джильди, и его Оливия пригвоздила к другому дереву, совсем рядом. Кто бы знал, сколько усилий понадобилось для того, чтобы не приложить их спиной об деревья как следует. Идиоты! Петухи, блин!
- Какие-нибудь версии происходящего будут, или мне самой придумать и наказать соответственно? - поинтересовалась Оливия. Руки сложены на груди, два воздушных потока прочно удерживают парней рядом с деревом. Взгляд... разве что молнии не мечет. Помедитировала, блин...

Вот блин! Он же почти достал упрямого португальца!
Сквозь пелену обожженных глаз, Максим видел, что его план почти увенчался успехом. Камень был брошен хорошо, Джильди купился на детскую уловку, и, спустя пару секунд уже распрощался бы со своим сознанием, и был оттащен в лазарет, где бы ему точно вправили мозги, но...
К сожалению, "почти" - не считается. Казанцева совершенно неожиданно подхватил поток воздуха и со всей силы шибанул об дерево. Из легких выбило весь воздух, в голове загудело. Сознание начало заволакивать кровавым туманом.
Первой осознанной мыслью Макса после удара об твердый ствол, было что-то вроде: "Способности Джильди оказались выше, чем я мог предположить". В первое мгновение, он действительно решил, что это Рейс так приложил его воздухом. Поэтому Макс даже стал искать свой любимый камушек, чтобы ответить на агрессию, тем более, что "первое" сознание в тот момент все еще было доминирующим.
Однако знакомый голос, в котором слышались гневные нотки, быстро заставил "третье" сознание растолкать остальные, и выйти на главенствующую роль:
- Что здесь происходит? - спросил Макс, отвечая на вопрос Оливии, и пытаясь восстановить дыхание. Получалось не очень. Голова раскалывалась, ожоги болели просто нестерпимо. От потока воздуха многие волдыри полопались, и сейчас вызвали жгучую боль.
- Происходит то, что этот парень, - Казанцев кивнул в сторону Джильди, - кретин! Самый натуральный и настоящий!

Когда парни были прочно прижаты к деревьям, Оливия наконец смогла спокойно их разглядеть, и, честно говоря, обрадовалась тому, что не стала продолжать пробовать медитировать, а пришла сюда. Иногда любопытство и раздражимость - не такие уж и плохие качества, кажется.
Джильди явно пострадал сильнее, чем Макс, что и не удивительно, потому что весовая категория у парней была... мягко говоря, разной. Взгляд зацепился за кровавое пятно на брюках ученика, за кровь на лице, затем на красные волдыри на лице Макса. Интересно, если бы она их не остановила, они бы поубивали друг друга? Грустно - во-первых, досталось бы ей и Дамьяну - вдвойне грустно, и это во-вторых.

Оливия подошла сначала к Джильди, при этом воздушную хватку не ослабляла. Сначала девушка направила голубой энергии на рану на бедре, буквально задавливая ею красные всполохи, и практически полностью останавливая кровотечение. То же она проделала с раной на лице, потому что, честно говоря, от запах крови начинало мутить. Из-за кошачьего нюха он буквально ударял по ноздрям, аж в висках пульсировало. Что-то подобное она испытывала на охоте, но тогда кровь-то была животная, не человеческая.
- Не совсем исчерпывающий ответ, не находишь? - холодно осведомилась англичанка, повернув голову в сторону Казанцева. Работа с энергией врачевания помогла немного отвлечься, и Хамфри успела взять свои эмоции, как и свою интонацию, под контроль. Было видно, что девушка злится, но вполне успешно себя сдерживает.
Дальше она подошла к Максиму, и теперь выбрала снова выбрала голубую. Лечить ожог она не собиралась, пусть этим занимаются врачеватели в лазарете, но собиралась немного снять боль и красноту. А то это обилие красного в ауре... здорово выводит из себя.

- Месяц будешь дежурить, ясно? - фраза предназначалась Джильди, а вот это уже для Макса: - А Дамьяну я расскажу обязательно, пусть сам разбирается, - и это не потому, что ей лень, а потому что у её мужа была просто прекрасная-замечательная фантазия, и, возможно, Джильди еще очень легко отделался. - Идти можете? В лазарет. Оба, - она аккуратно ослабила хватку, но в случае с Джильди не до конца, вдруг он падать собрался. Если упадет, она подхватит. И в лазарет Лив собиралась идти вместе с ним, а то вдруг парням покажется, что они разобрались не до конца.

Как странно... Джильди всю жизнь боялся лишиться зрения - и никогда не подозревал о том, что остаться без слуха тоже может быть неприятно. А сейчас когда смотрел на Оливию и Макса, по движению их губ понимал, что идет разговор, в котором часть реплик обращена к нему, но ни мог разобрать ни слова - это было ужасно. Если бы в полной мере понимал, что происходит - наверное, была бы истерика. Яростная, бесслезная истерика. Но сейчас транс все еще притуплял все чувства, замораживал понимание...

Наверное, уже можно возвращаться в свое обычное состояние - тем более, что боль Оливия уже заглушила. От чересчур долгого пребывание в трансе бешено стучало в висках, все тело била неконтролируемая, неостановимая дрожь... Усилием воли Рейс вынырнул из этого полумистического состояния - и тут же понял, что это было ошибкой. Транс позволял не чувствовать боль - но и проходила она не сразу по исцелении. Бедро болело, по лицу словно провели наждачной бумагой. Легкие такое чувство что вот-вот откажутся работать - цепляясь за ствол дерева, Джильди упорно раз за разом загонял в них воздух. Как раз успел услышать, что велено обоим топать в лазарет. Все же слух вернулся...

Джильди послушно отлепился от ствола, сделал шаг - и тут же понял, что нет, однозначно с шаманством он сегодня переборщил. Организм до сих пор, видимо, держался только за счет выброса адреналина, но стоило успокоиться, продышаться и попытаться уйти от этого злосчастного пруда - тут же заболело все тело. Некоторые шаманы верят, что за столь долгую помощь духи требуют в уплату часть души. Бред, наверняка бред - но как тогда объяснить подобные явления? На мгновение португалец оказался весь во власти краткой судороги - а потом нахлынула тьма. Сознание убежало чередой наискосок, не попрощавшись и не оставив записки...