Игры с огнем

Так как муженек неожиданно решил впасть в пору великой лени (ну или из спячки всё выбирался, хотя уже весна), в очередной раз погряз в своих исследованиях и экспериментах по совмещению двух стихий, Оливия решила взвалить всю, или хотя бы часть, самой сложной работы на свои очень даже хрупкие плечи. Вот например Максим не был её учеником, был Кораевским учеником, и тренировку по Огню провести мог бы и сам наставник. Ан нет, Лив без колебаний согласилась провести задание, и теперь только думала, как его провести. Тренировочный бой - плагиат, избивание почти невинного ученика - жалко, самые обычные упражнения и практика - скучно.

Только с местом проведения занятия вопросов не было совсем. Любимое озеро, сколько уже занятий Оливия провела около него? А сколько всякий счастливых, и не очень событий произошло на его берегу? Сейчас девушка сидела совсем близко к воде, закопав ступни в песок, и разглядывала разноцветные камушки на мелководье. Погода была хорошей, теплой, что навевало радостные мысли о приближении лета, а так же о том, что совсем скоро можно будет возобновить прошлогодние купания.
Рядом с озером было очень удивительно и странно. Оно такое спокойное, безмятежное, и именно оно казалось чем-то таким... вне времени, что ли. Потому что годы идут, меняются люди, решаются их судьбы, происходят какие-то события, а озеро остается таким же безмятежным и неизменным. Как старый-старый мудрец, бессмертный, проживший уже миллион лет, и собирающийся прожить столько же. И вот он смотрит на этих суетящихся людей рядом, для него люди - это как насекомые, которые живут всего несколько дней. Должно быть, ему очень забавно наблюдать за слезами, за смехом, за радостью... От этой мысли становилось как-то жутковато. Не нравилось Оливии ощущать себя такой маленькой.

Огонь… Единственная стихия, которая не может родиться сама по себе. Которую нужно разжечь. Заставить гореть. Заставить поднять голову. И уже неважно, что станет причиной зарождения пламени – маленькая искорка от незатушенной сигареты или маг, способный движением мысли сжигать города. Разницы нет. Результат будет один – и в том и в другом случае родиться пламя, которое невероятно сложно контролировать.
Огонь… Единственная стихия, которой для того, чтобы жить, нужно питаться, уничтожать, пожирать других. В этом она так родственна живым организмам. Они тоже жрут друг друга, выясняя, кто сильней, кто достоин существовать, а кто должен кануть в Лету, не понимая при этом, что чем больше их аппетиты – тем меньше еды, а чем меньше пищи, тем короче жизнь. Делает ли это огонь самой сильной стихией? Единственной, что достойна существовать?
Если бы Максу предложили выбирать, он бы никогда не выбрал огонь своей стихией. Он бы предпочел мягкость воды, уверенность земли, или даже легкомысленность воздуха. Но не огонь. К сожалению, его мнения никто не спрашивал. И огонь проявился. И теперь мучил Максима каждый день, заставляя совершать необдуманные поступки. Пожирать других, образно выражаясь, агрессивно и жестоко добиваясь своей цели. Ему это не нравилось. Совершенно нет.
Необходимо было научиться контролировать эту грозную стихию, поэтому парень обратился к своему наставнику за помощью. Тот согласился. Поэтому Макс почти радостно спешил к озеру, надеясь застать там Кораева, который быстро объяснит своему непутевому ученику, как обрести контроль над огнем, ибо парень понимал, что ни к чему хорошему его новые способности не подведут.
Стоит ли говорить, что он не ожидал увидеть здесь Оливию?..
Встреча это, одновременно и напугала и взволновала Казанцева. Эта зарождающаяся влюбленность в жену своего Сифу была, в его глазах, почти греховной. Он очень уважал, почти любил Кораева. Обожал его чувство юмора и умение объяснять, его вечно молодецкий, веселый характер. И то, что жена Дамьяна некоторое время назад поселилась в его сердце, вовсе не добавляло оптимизма. Именно поэтому Макс изо всех сил старался избегать Оливию. Ему почти удалось заставить себя не думать о ней, и трансформировать свою влюбленность лишь в восхищение ее талантами и красотой. Пока это удавалось.
Максим вздохнул, борясь с желанием забить вообще на эту тренировку и под шумок свалить, оставив наставницу одну. С другой стороны, оставалась еще робкая надежда, что Кораев подойдет попозже. К тому же ему не хотелось оставаться небезопасным для окружающих, так что это занятие было ему просто необходимо.
Вздохнув, и уняв внутреннюю дрожь, Макс подошел к глади озера:
- Здравствуйте, Оливия, - произнес он. – Сифу Кораева сегодня не будет?

А еще Оливии нравилось думать, чем она занималась в последнее время, кажется, даже чересчур много. Мысли-мысли-мысли, самые разные, да так много, что Хамфри даже подумывала о своем дневнике, куда всю эту бредятину можно записать. Правда хорошенько обдумала эту идею и забраковала. Ладно она там уже не курит, почти не пьет, вся такая из себя порядочная, спокойная (читай: скучная), но чтобы еще дневни-и-ик вести... Тогда останется только розовое полюбить, и всё, пиши пропало, станет той самой девушкой, которых еще какое-то время презирала.

- Привет. Нет, он сегодня занят, - хотелось еще фыркнуть и сообщить, что он занят изобретением какой-то очередной фигни из земли, и Лив даже рот уже открыла, чтобы это добавить, но потом захлопнулась и вздохнула. Нет, наверное, не стоит о таком никому рассказывать, разве что подругам, и то в смешливой обстановке, совершенно секретной шуткой. А то не красиво как-то выходит, что дома она вся такая толерантная и понимающая, а вне дома язвит. Фу-фу-фу прям. Занятиями Дамьяна Лив, кстати, одно время даже увлекалась, но как-то очень быстро они надоели, и уж лучше бы он ей внимание уделял, а не своим камням дурацким.
Размышляя над всем этим, Оливия даже головы не повернула. Как разглядывала камни в воде, так и продолжала разглядывать. Только чувствовала, что надо отвлечься уже от этого бесполезного занятия и заняться делом. А то Дамьян занят, она - ленивая задница, как жить в таком страшном мире вообще?
- Для начала расскажи, чему ты хочешь научиться. И как давно способность проявилась, что уже умеешь. И самое главное: как относишься к своей способности и к огню в целом? Что или кто он для тебя? - возможно, немного странный вопрос, но все-таки очень важный. Если бы она себе его задавала каждый раз, когда занималась огнем в подростковом возрасте, жизнь была бы намного проще и... безболезненнее.

Известие о том, что Кораева не будет, повергло Макса в состояние глубокого шока. Вот жешь… Обманул, как пить дать, обманул! Вместо себя жену прислал… Хотя, он и не говорил, что занятие проведет сам, сказал, лишь, что занятие будет. Ну, замечательно теперь…
- Огонь? Для меня?
Как всегда, в критической ситуации, Макс начал теряться. Если бы этот вопрос был задан в другой ситуации и кем-то другим, то, вероятно, парень бы быстро нашел ответ, но сейчас, во время занятия, несложный, в общем-то, вопрос поставил Казанцева в тупик.
Сесть рядом с наставницей парень не решился. Встал чуть позади нее, наблюдая за тихим бегом волн, набегающих на берег. Задумался.
- Я хочу научиться, делать так, чтобы, огонь не вырывался у меня, помимо моего желания, - тихо заговорил он после паузы. – Хочу, научиться контролировать свои эмоции настолько, чтобы эта стихия не влияла на меня. Хочу… хочу оставаться собой, а не тем, что из меня делает пламя Манипуры.
Макс закусил губу, размышляя над ответом на следующий вопрос:
- Что для меня огонь? – он усмехнулся. – Огонь – это страх кого-то покалечить. Огонь – это желание чего-нибудь поразрушать и поломать…
Парень замолчал, вспоминая свое недавнее приключение в горах, прикрыл глаза, улыбка его стала теплой.
- В то же время, тепло огненной стихии уже успело один раз спасти мне жизнь, - проговорил он. – Так что, в какой-то мере, я понимаю, насколько необходимо может быть примененное в нужное время и в нужном месте пламя…
Казанцев перевел взгляд на затылок Оливии, пожал плечами, хмыкнул. Он не знал, что еще говорить. Вообще, он решил для себя, что будет говорить поменьше, и побольше слушать и действовать. Вот это будет правильно.

Оливия внимательно слушала Максима, хотя он уже очень скоро начал говорить совсем не то, что она рассчитывала услышать. Тем не менее, девушка не перебивала и слушала. Впрочем, довольно сложно понять, слушает тебя человек или нет, если он на тебя не смотрит, и отсутствующим взглядом сверлит что-то впереди себя. А Лив делала именно так.
- Нет, просто... Бывает, что человек, научившись управлять пламенем, начинает вдруг считать его чем-то вроде своего друга и... покровителя что ли. И упиваются своей властью над огнем, не хотят сдерживать его и контролировать, считая, что всё происходящее - исключительно естественно и исключительно хорошо. И огонь - единственная стихия, которая так сильно влияет на характер, и из-за которой можно натворить не мало бед. Поэтому с самого начала, когда только начинаешь, надо помнить, что контроль огня необходим, что нужно следить за своим поведением, сдерживать свою вспыльчивость. Не бояться огня, но не относится к нему слишком дружественно, понимать, что это всего лишь стихия, которая подчиняется не потому, что хочет, а потому что человек её подчиняет. Иначе можно стать отвратительным человеком, опасным даже для себя, - договорив, Оливия повернула голову и взглянула на Максима, проверяя, слушает ли он. Хотя девушка старалась контролировать свой голос, всё равно прорвались какие-то грустные нотки. Потому что рассказывала и вспоминала себя.

Девушка чуть отодвинулась от берега, чтобы теперь сидеть не на песке, а на траве. Подниматься на стала, а кивком пригласила парня сесть рядом. Погода хорошая, трава сухая, даже циновки не нужны.
- Во время эмоционального напряжения ты теперь всё будешь поджигать, так что не плохо будет научиться быстро пламя тушить. Вот, затуши, - девушка вытянула руку и провела пальцами по траве, а та вспыхнула от одного только прикосновения. Хороший такой, яркий костер. Двигать рукой было не обязательно, трава прекрасно горела и под взглядом, но так было удобнее, Макс знал, чего ожидать. - Когда будешь тушить, то вбираешь в себя энергию. Она горячая, так что быстро распределяешь её по телу, чтобы не обжечься. И про дыхание не забудь, самое главное в магии Огня - это дыхание. Оно должно быть ровным, и дыши глубоко.

За что он любил Оливию…
Нет, не так. За что он ее уважал, так это за ее умение объяснять и ставить задачу. Все максимально просто: «Вот огонь, я разожгла. Туши… Ах, да, еще дышать надо».
Собственно все. До остального ученик должен допереть сам.
Конечно, свой плюс в таком подходе был, и плюс, вероятно, немалый. Об этом свидетельствовал внушительный список учеников Оливии, добившихся значительных успехов под ее началом, но лучшим доказательством правильности ее подхода служила она сама. Вероятно, одна из самых могущественных волшебниц Линь Ян Шо.
Макс вздохнул, посмотрел на огонь. Тот горел. И не думал тухнуть сам по себе.
Совать руку в пламя ему не хотелось. Ну, вот ни чуточки. И дело даже не в том, что он боялся обжечься – постоянные тренировки (порой весьма жестокие) сделали его весьма терпимым к боли. Он боялся того, что последует дальше. Ведь наставница ни за что не отпустит его без лечения, а лечение – это прикосновение Оливии, которое обожжет гораздо сильнее жиденького пламени. Вывод: касаться огня нельзя.
В любом случае, – думал Макс, - я буду тушить огонь не руками, а энергией. Значит, можно и не совать лапы в пламя, а вполне себе культурненько его потушить взглядом. Это же будет круто, не?
Приободрив себя такими мыслями, Казанцев уставился на огонь. Он сосредоточился на жаре Манипуры, и потянул осторожные щупальца энергии через руки к горящему костру. Как только мысленный жгут желтого цвета коснулся оранжевых язычков пламени, созданного Оливией, Макс почувствовал легкий жар. Но не более. Сколько бы он не старался, выпить достаточное количество энергии из костра не получалось никак.
Ну, замечательно теперь, - слегка разозлился Максим, уже начиная понимать, что так или иначе придется потыкаться лапой в костерок.
Появилась мысль, что, возможно, он на подсознательном уровне очень хочет обжечься, чтобы потом почувствовать прикосновение наставницы на своей коже, поэтому у него ничего и не получается. Обдумав эту мысль со всех сторон, Макс пришел к выводу, что это возможно, но поделать с этим ничего нельзя.
- Ну ладно, - тихо прошептал Казанцев по-русски, ни к кому конкретно не обращаясь. – Раз сказали в морг, значит в морг…
Макс вытянул руку, и снова потянулся к Манипуре, разжигая в себе пламя. Желтые ростки пробивались к руке, окутывая ее, словно перчатку. Парень понимал, что долго он так энергию не удержит, а значит, нужно было быстрее выпить всю силу из этого костра, и перейти к следующему этапу. В конце концов, навык тушения костров, вероятно, самый нужный и полезный навык стихии огня, который может пригодиться в хозяйстве.
Приняв решение, Максим решительно сунул руку в костер. Пламя отшатнулось от кулака, а потом жадно набросилось на него, но умирало, поглощенное силой чакры, что находилась у него в районе солнечного сплетения.
Правда, продолжалось это недолго. Температура тела Казанцева мгновенно поднялась, он понял, что не может удержать эту силу. Он пытался распределить ее по телу, но, охваченный паникой мозг не знал, как это сделать, и уже в следующее мгновение, концентрация нарушилась, его «огненная перчатка» распалась, и огонь с удовольствием облизал оставшуюся беззащитной плоть.
- Ауч! – вскрикнул Макс, выдергивая руку из огня. Кулак мгновенно стал покрываться волдырями. Парень помахал в воздухе рукой, подул на кулак, и спрятал его за спину.
- Видимо у меня энергии не хватает, не могу с таким большим объемом справиться, - проговорил он, стремясь отвлечь наставницу от обожженной руки. – Не могу равномерно распределить ее по телу. Может, еще раз попробуем? Или я что-то не так делаю?

Слушал Максим её или нет, Лив так и не поняла, так как реакции не было ровным счетом никакой. Впрочем, реакции девушка хотела из чистого любопытства, а сделает парень выводы или нет сделает - это уже его личное дело. Ему же жить с таким "недугом" и ему же его преодолевать. И именно его близкие будут в случае чего страдать.

Даже не утруждаясь тем, чтобы руками отряхнуть ноги от песка, Оливия нащупала песчинки красной энергии, и одним только, чисто символическим жестом, смахнула весь песок к берегу. Затем скрестила ноги по-турецки, уперлась подбородком в собственный кулак и принялась наблюдать за манипуляциями ученика. Она и правда никогда не вдавалась в подробности выполнения заданий, когда дело касалось стихийной магии. Вот менталка - там да, надо объяснять досконально, а в стихийной магии как будто проще, можно хотя бы видеть то, с чем работаешь. И до того, как нужно правильно работать, ученик должен сам мозгами доходить. Так лучше запомнится. Наверное, это у неё от Дамьяна такая привычка появилась. Он тоже сначала давал задание, потом смотрел, как она убивается от его трудности, а когда уже находишься в полумертвом состоянии от усталости, он соизволит рассказать, как это задание можно было выполнить легко и просто. Мстя... Ну или восстановление баланса вредности во вселенной, как угодно.

- Просто надо было медленнее тушить. Вбирать в себя энергию постепенно, перенаправлять по руке наверх, к плечу, и только потом уже впитывать новую энергию. И можно не совать руку в огонь, так приходится отвлекаться на то, чтобы не обжечься. Можно просто поднести руки к огню, сбоку, и этого расстояния вполне достаточно, чтобы огонь впитать, - меланхолично пояснила девушка, чуть поморщившись, когда аура в области руки вдруг вспыхнула красным. Правда панике поддаваться не стала, как делала раньше. В последнее время на тренировках по огню все обжигались, слишком часто, чтобы это могло взволновать. - Да, попробуем еще раз, чуть с меньшим огнем. И больше не суй руки в огонь, - последняя фраза получилась до смешного строгой. Будто мамочка, которая объясняет непоседливому ребенку, что руки в огне - это бо-бо.
Не особо церемонясь, девушка потянула Макса за рукав кофты, вытягивая руку, которую он зачем-то спрятал.
- Боль будет отвлекать, - пояснила она, прежде чем заняться лечением. Все-таки хорошо, что она в своё время решила обучиться врачеванию. И уже по старой схеме: голубая энергия (синяя неуместна, может ослабить огненную чакру и помешать тренировке), затем оранжевая и желтая.

Могла бы и раньше сказать, - хотел буркнуть Макс, имея ввиду то, что ученику вовсе не было необходимости совать руки в огонь. Но не буркнул. Не успел.
Оливия была настойчива, ее тоненькая но удивительно сильная ручка быстро схватила его за рукав, и потащила его собственную руку из-за спины. Сопротивляться показалось смешным, и, слыша какой-то внутренний протест, Максим все же подчинился.
Вот сколько раз такое было? Пора бы уже научиться доверять своим ощущениям. Ведь все естество парня подсказывало, орало и кричало о том, чтобы Макс ни в коем случае не касался Оливии. И что? Не послушал. Пошел на поводу у наставницы, позволив взять себя за руку…
Прикосновение Оливии обожгло сознание гораздо сильнее, чем любой возможный огонь. Тепло ее пальцев вызвало легкую судорогу, которая прошлась вдоль позвоночника, и отдалась в кончики пальцев, которые едва удалось сдержать от того, чтобы те не сомкнулись на запястье наставницы.
Одновременно с этим, Максим почувствовал головокружение, и приближающуюся темноту.
- Нет! – мысленно взмолился он всем богам, которые могли его услышать. – Только не это… Только не очередное видение…
Напрасно. Его никто не услышал.
___________________________________________

Опять. Опять эта тьма. Опять это чертово ощущение собственного бессилия. Опять от меня ничего не зависит, и сейчас произойдет череда событий, который будут или уже были… опять я увижу то, что не должен. И опять буду страдать из-за этого. Черт! Почему? За что? Тем более Оливия! Я не хочу ничего о ней знать! Не хочу, красть ее личные воспоминания или будущие тревоги…
Стоп! А если Оливии угрожает опасность? А что если я увижу будущее и смогу его предотвратить? Что если те самые Лоа, о которых так часто твердит Джильди, решили уберечь его наставницу от чего-то… ужасного?
Что тогда? Тогда надо скорее нырять, нырять в эту Тьму, чтобы отыскать нить, которая выведет меня отсюда. Выведет вместе со знанием… К добру или к худу.
Взор прояснялся. Тьма уходила, не торопясь, медленно. Появлялись запахи, звуки. Отчего-то запахло алкоголем. Я повернул голову, пытаясь осознать, откуда именно пахнет, но вскоре понял, что от меня. Дышать стало трудно. Духота какого-то полутемного помещения давила на сознание, но в то же время вызывало ощущение какой-то эйфории.
Я бог здесь! Мне ничего не смогут сделать, ибо я сильней!
Голова раскалывалась от мыслей. Я попытался ею качнуть, но не вышло…
И тут кузнечным молотом по сознанию ударили другие чувства. Чуждые мне, но в то же время поражающие своей мощью и противоречивостью. Здесь была ослепляющая, почти невыразимая словами, ярость. И в то же время – презрение, холодное и гадкое, словно к какой-то улитке, не заслуживающей уважения. Была злость, убаюкиваемая алкогольным угаром, а еще – страх. Глубоко запрятанный, мощный, первобытный. И этот страх – страх зверя перед человеком, который может надеть на меня ошейник, и которого надо порвать, уничтожить, загрызть во что бы то ни стало. Этот страх гнал меня вперед. Я не осознавал этого, не понимал, что все мое естество пропитано этим страхом, принимая ее за безумие дикого зверя.
Наконец вернулось зрение. Я осмотрелся, не узнавая просторную залу, в которой очутился, но отчего-то зная, что нахожусь на территории монастыря. Кругом лежали куски разбитой посуды, стол был перевернут. Прямо передо мной, буквально в паре шагов сидела Оливия.
Один взгляд на нее, прояснил многое. Во-первых, это все-таки не будущее. Прошлое. Оливия выглядела совсем не так солидно, как сейчас, в глазах ее горел огонек юношеского безумия, которое исчезает со временем. Сейчас он еще не исчез. Светился ярко и мощно, почти ослепляя.
Во-вторых, именно на нее направлена моя ярость. Именно она – тот человек, который должен мне подчиниться, потому что иначе придется подчиниться мне. А этого я допустить не могу.
Крикнув что-то нечленораздельное, я метнулся вперед. Ноги заплелись, я их почти не контролировал, упал, больно приложившись виском об угол стола. Хватанул ртом воздух, пытаясь совладать с охватившей меня яростью, и даже не пытаясь с ней бороться. Она усыпляла страх, страх, который убивал во мне все, уничтожая каждую клеточку моего тела. Страх, который жил во мне всегда, и который отступал лишь в секунды, когда я мог кого-то унизить, доказывая, что я слишком силен для ошейника.
Мои руки сомкнулись на хрупкой шее. Голос что-то говорил, но я не понимал что, раздвоившийся разум – один, мой собственный, охваченный паникой, и готовый отдать что угодно, лишь бы остановить эти руки, душащие белоснежную шею. Другой – чужой, дикий, необузданный, охваченный яростью и предвкушением очередного насилия, которое докажет, что я сильней, что такой как я не может быть под чьей-то пятой.
Я пытался бороться сам с собой, проклиная все на свете…
Я наслаждался каждой секундой от осознания того, что эта девушка передо мной, только что такая сильная и независимая, та самая, кто отказался мне подчиняться, сейчас будет молить меня о пощаде…
Удара отбросившего меня куда-то вбок, я не видел. Облегчение, ярость и боль набросились на меня одновременно, и я…
… я опять оказался в объятьях Тьмы…
___________________________________________

Сознание вернулось в тело мгновенно, что случалось не часто. Он лежал на спине, и над ним склонилась Оливия, видимо, парень успел потерять связь с реальностью. Лицо наставницы вызвало образ видения, и рук, что сомкнулись на этой шее, и Казанцев отшатнулся, глядя на Оливию огромными, полными ужаса глазами.
- Не подходи! – почти крикнул он, все еще пытаясь вынырнуть из власти образа, что держали его разум в тисках, и впервые назвав наставницу на «ты». – Не подходи!
Из горла вырвался почти рык, и голос, который остался от той личности, в теле которой он побывал, выдал:
- А то убью!

То ли Оливия уровень способности постепенно рос, то ли она уже насобачилась на этих ожогах, ибо лечила их почти каждый день, но такая рана казалась сущим пустяком, и уже через две минуты на месте красных волдырей должна была бы красоваться здоровая кожа. Если бы всё пошло нормально... А шло всё, как всегда.
Совершенно внезапно Максим начал заваливаться куда-то в бок. Лив только хотела возмутиться, чтобы он сидел ровно, ей нужно сосредоточить, но вовремя подняла глаза на лицо парня и увидела, что он как-то побледнел, а выражение лица было бессознательным. Кое-как, благодаря хорошей реакции, девушка поймала Макса за плечи, и хотя он был намного крупнее и тяжелее, осторожно и мягко положила его на траву. Головой не ударился, и то хорошо.

Блин, и что это? Первым делом Оливия расфокусировала зрение и осмотрела ауру. Чересчур яркая Сахасрара и чересчур яркая Аджна. Лив не приходилось раньше сталкиваться с людьми, которые вот так вот себя ведут, но все-таки она догадалась о том, что Максим просто впал в какой-то транс прорицателя. Или как это вообще называется?
Что делать в таких ситуациях Лив не знала. Исходя из врачевания можно было бы усилить Манипуру и Сватхистхану, тем самым ослабив чакры, которые отвечают за прорицание, но не навредит ли она этим? И вообще, разве это нужно? Наверное, надо просто сидеть и ждать. Девушка несколько секунд напряженно кусала губу, затем тяжело вздохнула, уселась поудобнее, и принялась ждать. Не отводила взгляда от парня, словно гипнотизировала. А еще, кстати, могла в коем-то веке его хорошенько разглядеть. Человек в таком состоянии, всё равно что человек во сне. Лицо неподвижно, спокойно, и можно разглядеть каждую черточку. Как будто глаза заново открывается, и лицо кажется совсем другим, не таким, как казалось раньше.

Как всегда нетерпеливая, Оливия уже очень скоро решила, что ждать - это скучно, и придвинулась ближе, наклонилась над Максом, словно он от этого мог очнуться. И очнулся же... Правда лицо его было такое испуганное и странное, что Лив тоже почувствовала страх. А когда он заговорил... и голос... Честное слово, у Лив сердце ухнуло в пятки, а лицо приобрело неестественный землистый оттенок. Интонация, сам голос были до боли знакомыми, напоминали Пэйна, и осознавать это было жутко. У неё крыша совсем едет, что ли? Или не послышалось? Если Лив казалось, что странные чувства к Дверу она переборола, кажется, она ошибалась.
- Что ты видел? - требовательно поинтересовалась она. Правда, чтобы совладать со своим лицом и голосом потребовалась как минимум минута.

Рой мыслей, что кружился в голове, отбиваясь от внутренних стенок черепа, вызывал неприятный, протяжный гул, который заставил вспомнить первые дни в этом монастыре. Макс попытался сосредоточиться, взять мысли под контроль, одновременно, в панике бросился проверять ментальный щит. Щит пропал, и Казанцев, вычленил одно небольшое сознание, и заставил его быстро восстановить защиту его разума, потратив немного энергии Аджны.
Не помогло. Гул не исчез. Мысли так и не удавалось упорядочить.
Одновременно с мыслями, сумятицу в ситуацию вносили еще и чувства. Сейчас его собственные ощущения, казалось, были вытеснены ощущениями кого-то другого – того, кто когда-то в далеком прошлом чуть не задушил Оливию. И это было страшно, ужасно, кошмарно – понимать, что ты получаешь удовольствие от того, что кто-то страдает рядом с тобой. Макс передергивало от внутреннего омерзения, но побороть чужие чувства в себе не мог. По крайней мере, пока.
Голос наставницы снова всколыхнул волну страха, который стал катализатором для захлестнувшей его ярости. Пришлось до хруста сжать зубы, чтобы не накинуться на нее, и не начать душить. Опять…
Понадобилось пара минут, чтобы Максим, наконец, сумел взять себя в руки. Видение было слишком ярким, слишком сильным, и Казанцев понимал, что оно оставит глубокий след в его душе.
- Ничего, - сумел, наконец, ответить парень, хрипло. В голосе его все еще присутствовали интонации того, «другого», который когда-то пытался на полном серьезе убить Оливию, но все-таки, это уже был его собственный голос. Что несказанно радовало. – Ничего такого, о чем я бы хотел рассказать…
Да, получилось несколько грубо, но парень, откровенно не знал, как рассказать девушке о том, что он видел. Ведь это, по сути, ее воспоминания. Воспоминания, которые он украл…
Почему они всплыли? Неужели Оливия вспоминала этого «душителя», когда рассказывала ему про огонь и его опасности? Но почему, именно этот момент? «Душитель» был магом огня, который упивался своей властью над стихией? Не похоже… Но, тогда почему? Почему Оливию хотели задушить, словно какую-то жалкую продажную женщину, причем в стенах этого монастыря???
Макс поднял глаза на наставницу, и только через секунду с ужасом понял, что задал свой последний вопрос вслух.

Как всегда, одна эмоция сменяла другую с поистине колоссальной скоростью, и в этом была вся Лив, её воздушных характер, и даже непосредственная близость к земле ничуть не спасала. Это было чем-то похоже на врачевание, когда усиливалась одна чакра, ослабевала противоположная ей. Так и в характере.
На этот раз Оливия злилась. Где-то на заднем фоне маячила навязчивая мысль о том, что Макс не специально, что это дар прорицателя, но черт возьми... разве её это должно волновать? Это только казалось, что она может с непроницаемым лицом рассказывать факты из своего прошлого. Так казалось, когда она только приехала в монастырь. Сейчас же, когда у неё было много занятий, учеников и уважаемый статус нормального мастера... Прошлое должно оставаться прошлым, и ученика о нем не стоит знать.

Первые слова Максима только усугубили состояние девушки. Она помрачнела, взгляд стал злым, колким, и губы поджались настолько, что теперь были похожи на тонкую ниточку, пока Оливия размышляла, как ей поступить и что говорить. Значит, говорить не хочет? Увидел какую-то чертовщину и отказывается говорить? А что если... Следующая мысль оказалась настолько пугающей и ошеломляющей, что у Лив было ощущение, будто её по голове ударили: если голос Двера ей не показался, значит ли это, что Двер решил вернуться и, так сказать, закончить начатое? Три раза он чуть не убил её и один раз косвенно повлиял на то, что она пыталась вскрыть себе вены. И Максим не хочет ей рассказывать?
Пока она молчала и размышляла, этот быстрый поток мыслей прервался еще один раз. Самым наглым образом, и словно кровь вскипела в жилах. Удивительно, что дым из ноздрей не пошел. Жалкую продажную женщину, да? Опять же, это только раньше она могла стерпеть подобные слова в свой адрес, даже хуже могла стерпеть и только посмеяться над ними. Теперь же они злили неимоверно.
Девушка чуть наклонилась вперед, и ухватилась за ворот футболки Максима, крепко сжимая ткань в кулаке.
- Если ты не расскажешь, я вскрою твой щит, как скорлупу ореха, и сама посмотрю, - в голове слышались стальные нотки, и Лив сверлила парня недовольным взглядом. Надоело гадать, что же он увидел: будущее или прошлое?

Очень хотелось вернуть время назад. Хотя бы на минутку назад, когда еще роковые слова не вылетели из горла, больно резанув самолюбие наставницы.
Глупое желание. Пески времени продолжали медленно ронять свои песчинки, не замедляясь и не ускоряясь, и не было на свете такой силы, которая могла бы перевернуть эти огромные песочные часы, дабы обернуть время вспять.
Ярость Оливии хлестнула по чувствам Максима раскаленной плетью. Казанцев сглотнул, из всех сил подавляя в себе все еще мечущуюся в глубине сознания злость того «другого». Пришлось даже обратиться к теплой энергии Мулдахары, которая слегка укрепила стены бастиона, об которые разбивались чужие чувства, поселившиеся в его голове.
Еще совсем недавно, когда у Макса только-только появилась эта странная влюбленность в наставницу, его воображение довольно быстро нарисовало некий идеальный образ. Этот образ был лишен недостатков. Однако теперь, пред парнем предстала настоящая фурия, и во всей красе проявились те грани ее характера, скрытые доселе от Максима: ярость, злость, нетерпение, агрессия… Однако именно благодаря этому удару по идеальному образу в воображении Казанцева, этот самый образ обрел некую законченность, полноту, которой не было до сих пор.
Прикосновение девушки, обожгло холодным ледяным пламенем, как будто руки ее были покрыты огнем. Первое желание Макса – отшатнуться, отшатнуться как можно быстрее, высвободиться из хватки резким движением, чтобы остановить захлестывающую его сознание ярость - было подавлено паническим воплем тонкого голоска, где-то под сердцем. Воплем, который предупреждал, что таким образом он может причинить Оливии боль. Поэтому Макс до хруста сжал зубы, борясь с тем, «другим», который все еще жил где-то в глубине его сознания и смотрел на наставницу, как на угрозу, как на ту, которая может одеть на него ошейник, а, значит, должна быть немедленно наказана. Этот «другой» смотрел на нее глазами полными ярости, отчаяния и страха. И поэтому был опасен в десятки раз.
Именно он грозил, пугал, умолял, толкая Макса на то, чтобы скривить губы в усмешке, и выдать что-то вроде: «Ну, попробуй, тварь». Титаническим усилием воли Казанцев удерживал его в узде, в ошейнике, которого этот «другой» так боялся.
Захотелось рассказать, выложить все, как на духу, чтобы высвободиться из хватки, отойти от Оливии подальше, ибо нет больше сил выносить то, что она стоит так близко. Однако Максим был магом земли. Он понимал, что его влюбленность – это помеха, от которой стоит избавиться, и какая-то часть его сознания продолжала анализировать ситуацию. Анализ этот привел к простой мысли, что нужно довести ярость девушки до белого каления, ибо только так можно полностью отдалиться от нее. Именно этот голос заставил Максима прикусить язык, упрямо сжать губы, и отвернуть лицо от лица Оливии, заинтересовавшись бегом волн, набегающих на берег:
- Я не могу, - тихо, но твердо сказал он, в глубине души надеясь, что она сейчас плюнет ему в лицо и уйдет. – Не могу и все…

Не может он... Ух... Оливия уже довольно долгое время была убеждена, что с контролем огня у неё полнейший порядок, и ничего случайно поджечь она не может. Период внезапных, неконтролируемых возгораний закончился лет так пять назад. Но вот сейчас... С одной стороны, она себя прекрасно контролировала, как огневик со стажем, обладала не хилой выдержкой, но с другой стороны... даже страшно, как одной только искорки желания хватило для того, чтобы в воздухе вдруг запахло горелой тканью, а когда, в следующее мгновение, девушка разжала кулак, из него высыпалось что-то черное. И это черное совсем не было похоже на ворот футболки, которым являлось всего секунду назад.

Девушка со смесью брезгливости и любопытства проследила за тем, как остатки ткани ссыпаются с ладони на траву, затем всё с тем же выражением поглядела на дыру в футболке. Не стыдно вот ни разу. Только немного жутко...

- Как хочешь, - холодно, отодвигаясь подальше, произнесла Оливия. Замерла, усиленно разглядывая какого-то жучка на травинке, и размышляя. Настроение не то чтобы пропало, оно просто испарилось, причем со скоростью поистине невероятной. Больше всего хотелось встать и уйти, зарекаясь больше не проводить занятий с конкретно этим учеником. Женская обида - штука страшная. С другой же стороны, подобный псих был не достоен хорошего мастера, коим Лив себя уже начинала считать. Значит надо продолжить занятие...
Хамфри повернула голову, даже рот открыла уже, чтобы скомандовать какое-нибудь особенно неприятное и трудное желание. Вот только, как только она опять взглянула на Максима, какого-то перепуганного и забитого, явно огорошенного видением, настроение испортилось еще сильнее. Нет уж, пусть она будет плохим мастером, но через себя переступать не станет. Никому ничего не обязана, в конце концов.
- Занятие окончено. Всего доброго, - тут англичанка поднялась, с нарочитым сосредоточием отряхнула одежду, а затем медленно направилась в сторону монастыря. Причем, медлила специально, давая Казанцеву шанс одуматься.