Надежды - прочь, сомнения - долой...

Боль стала появляться после того происшествия в горах - хотя, казалось, все закончилось благополучно. Сперва приходила лишь на какие-то мгновения, потом - едва задерживалась, как малознакомая гостья, которая посидит недолго и уйдет. Но с каждым днем набирала силу - пока не превратилась в совершенно невыносимую муку, такую, что даже уже привычный к боли организм едва мог терпеть, держась на последнем пределе.

В последние дни Джильди старался чаще принимать облик зверя - в волчьей шкуре боль как будто отступала, теряя португальца, с трудом находя его и теряя большую часть своей силы. Неизвестно, почему, но факт. И волку не сиделось в четырех стенах - зверь рвался на природу, и Рейс его отпускал. Позволял волку забредать куда ему вздумается - и сегодня волк лежал у обрыва. Ветер трепал серую шерсть - а где-то рядом была боль, временами Джильди чувствовал ее застенчивые прикосновения...

Она прекрасно видела, что происходит с Джильди - надо было быть слепой, чтобы не заметить. И ей было больно, почти так же больно как ему - оттого, что она была обречена просто смотреть. Смотреть и ждать.
Сам он воспринимал эту боль совершенно иначе, чем Мишель - и они оба прекрасно знали, что он уходит. Неизвестно, на какой срок и когда вернется - если вернется... Последнюю страшную мысль Диас старательно от себя гнала. Такого не должно случиться. Он вернется, обязательно вернется...
А в последние дни Джильди начал часто перекидываться в волка - и вот в эти дни бразильянка совершенно сбилась с ног. Хотелось постоянно быть рядом с любимым, поддерживать его, как могла - но за волком было не уследить, зверя постоянно куда-то носило... Сейчас бразильянка неслась по тропинке, ведущей к обрыву - проверяла все места, куда мог уйти зверь...
- Вот ты где, - с облегчением выдохнула Диас, выходя к обрыву - эту серую шкуру она теперь всегда узнавала с первого взгляда и, наверное, даже отличила бы от сотни тысяч других. Присела рядом, провела кончиками пальцев по серой шерсти и тихо спросила: - Почему ты все время убегаешь от меня? Ты не хочешь, чтобы я была рядом? Мое присутствие для тебя в тягость? Тогда... ты просто скажи мне об этом, я пойму, - попросила Мишель. В самом деле, у каждого ведь в жизни бывают такие моменты, когда на стенку лезть хочется от чьего бы то ни было присутствия...

Внимание Макса было приковано к маленькому насекомому, названия которого он не знал. Странное животное копошилось, силясь подняться на краешек цинковки, на которой расположился Казанцев, найдя укромное место среди густых зарослей.
Гул ветра донесся со стороны недалекого обрыва.
Что он делал у обрыва?
Ждал. Ждал ту, которая не так давно стала центром его вселенной, и каждый миг своей жизни он хотел бы посвятить ей. Он ждал девушку, что могла бы остановить его сердце одним взглядом, а вторым – запустить его вновь. Ждал ту, голос которой он был готов слушать вечно…
Он ждал ту, которую любил.
Они договорились встретиться у обрыва еще вчера, и Казанцев надеялся, что их разговор не будет касаться поиска родителей девушки. Он знал, насколько это важно для Ульяны, но хотел, чтобы она хоть немного отвлеклась от идеи, которая стала для нее почти навязчивой.
Тихий шорох заставил его повернуть голову в сторону шума. К его удивлению, это была не Ульяна а кто-то другой. Спустя пару секунд он понял, что это зверь. Причем зверь дикий. Волк…
Максим пригнулся, прячась за зарослями и радуясь тому, что ветер дует со стороны волка. Понаблюдать за этим животным было любопытно, но сердце болезненно сжалось от мысли, что волк может напасть на Улю, что, конечно, скоро подойдет.
Несколько минут понадобилось на обдумывание ситуации. Можно было тихо уйти, попытаться найти любимую и увести ее отсюда. Однако существовал риск того, что их пути разойдутся, и тогда Подольская окажется в опасности. Пусть даже гипотетической.
Второй вариант – попытаться прогнать волка. В принципе, с этим проблем быть не должно. Волки-одиночки редко нападают на людей.
Существовала еще и третья версия, которая была наиболее правдоподобной. Этот волк – вовсе не дикий зверь, а какой-нибудь маг Линь Ян Шо, который освоил или осваивает превращение. В этом случае главный вопрос – насколько он контролирует свою звериную сущность…
Как раз в этот момент на сцене появилась Мишель. Максим не был с ней знаком лично, но знал, что между ней Джильди вспыхнула очень сильная любовь, что стало предметом слухов всех последних недель… Из ее слов выходило, что этот волк и есть Рейс! Вот черт! Ему повезло увидеть друга в звериной облике… Вот только слова девушки были какими-то грустными и Макс вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. По идее, тут личные дела обсуждаются, свалить бы, пока не поздно.
Но, как всегда, закон подлости внес свои коррективы. Стоило Максиму начать осторожно пятиться, стремясь оставить влюбленных наедине, под его ногой хрустнула ветка сухого кустарника, выдав его с головой.
Макс выругался. Мысленно.
Встал, направился к застывшему зверю и его девушке.
- Привет, - решил прикинуться дурачком Максим. – У вас тут мимо девушка не пробегала? Самая красивая в мире?

После многочисленных занятий, Подольская на крыльях любви летела к обрыву. Раньше, она еле доползала до комнаты, сил хватало принять душ и притворится чем-то нешевелящимся. А тут, откуда только силы? Занятия провела, сама поучилась, в библиотеке покопалась, и теперь у милому на свидание.
Блондинка не видела Макса, страшно сказать, уже почти целый день, истосковалась прям. Но к ее удивлению, на месте встречи присутствовал не только Казанцев. Сначала Уля заметила только девушку, и ее удивление преодолело новый барьер, но затем она увидела знакомого волка. Подольская тихо подошла к Максу, дотронулась рукой до его плеча, а потом присела и протянула руку Рейсу.
-Привет, мой хороший, давно я тебя в таком обличье не встречала.
Ей живо вспомнился тот день в горах и волк с добрыми глазами, который тягал Дейнеку за штанину.
Ульяна подняла глаза на девушку:
-А ты, наверное, Мишель? Рада познакомиться, я Уля. – блондинка встала и улыбнулась Казанцеву. Ей было неловко показывать перед другими свою привязанность.
А еще в воздухе летала грусть, Ульяна ощущала ее со стороны Мишель.
-Что-то случилось? – вопрос был ко всем, приходилось только догадываться, отчего влюбленные могут грустить. «Грустят перед расставанием…» - подумала Уля, - «неужели Джильди снова попал в неприятность?»

Ну что ты, родная, как же ты можешь быть в тягость... Волк закрыл глаза и едва заметно шевельнулся, придвигаясь к гладившей его Мишель. Просто время сейчас такое - на переломе, когда любое собственное действие уже плохо осознается в настоящем... Пожалуй, в волчьем облике Рейс еще сохранял более-менее ясный и четкий разум, тогда как в человеческом обличье ему это не светило - слишком уже сильна была боль, временами хотелось самого себя разорвать на клочья, чтобы ее не чувствовать...

А дальше - закон подлости, что ли, заработал на полную катушку? Народ повалил к обрыву ну просто со всех сторон. Сперва появился Макс - волк даже никак не отреагировал, как лежал под боком у Мишель пушистой тряпочкой, так и остался лежать. И на появление Ули тоже никак бы не отреагировал - если бы блондинка не присела и не протянула к зверю руку. Волк приподнялся, отодвигаясь от девушки - после чего самым решительным образом переложил голову на колени к Мишель. И посмотрел на бразильянку снизу вверх печальными глазами. Надеялся, что разборок Мишель не станет устраивать - она же понимает, наверняка понимает, что сейчас не время, не место и не повод... Кроме того, лежащий на коленях у девушки волк банально мешал ей вскочить и рвануться в выяснение отношений.

Ну, а апогеем, наверное, стало появление очень громкой и эксцентричной девушки, которая тут же принялась болтать о какой-то ерунде. Волк страдальчески зажмурился, прижимая уши, и попытался спрятать голову под локоть к Мишель, в нынешнем состоянии для Рейса любой громкий звук был пыткой, настоящей пыткой...

Ну вот, только начинало все налаживаться... Движение волка ближе к Мишель явно означало отрицательный ответ на вопрос бразильянки про тягость. На губах Диас появилось некое подобие улыбки - и она уже смелее зарылась руками в волчью шерсть. И тут... началось, блин. Повылезали из кустов, черти полосатые...
- А ты мне разве портрет твоей красивой девушки оставлял? Я почем знаю? Как это так "пробегала"? От тебя, что ли, бегает? - огрызнулась Мишель в ответ на дурацкое приветствие вылезшего из кустов высоченного парня. Нет, она прекрасно слышала, как он там хрустел ветками, словно запутавшийся в кустарнике лось - но сделала вид, что не заметила. Мог бы воспользоваться шансом и свалить - нет же, выперся...
Потом появилась еще какая-то блондинистая личность, видимо, в довесок, чтобы совсем жизнь медом не казалась - и тут же полезла к волку с руками. Диас хищно следила за движениями блондинки, параллельно раздумывая, не цапнуть ли ее за пальцы. Натурально так цапнуть, не фигурально... Но опустившаяся на колени волчья морда заставила тут же обо всем забыть.
Появившейся последней крикливой девице хотелось врезать. Честно, хотелось. Но Мишель только обняла волка, явно искавшего у нее на руках спасения от всех этих децибеллов - и рассматривала собравшуюся толпу злыми глазами. Вот же набежали...

- Все, можешь не беспокоиться, - очаровательно улыбнулся Макс любимой девушке Джильди, увидев, как в поле его зрения появилась Ульяна, – она уже здесь…
И не надо путать ее с той, что иногда смотрит на тебя из зеркала, - хотел добавить Казанцев… но не добавил. Мало ли…
Не нужно было быть пророком, чтобы почувствовать раздражение, что бурлило в Мишель, время от времени выплескиваясь через край, в виде злых фраз, или злобных взглядов. Проблема же заключалась в том, что Макс-то пророком был. И сейчас он очень хорошо чувствовал раздражение бразильянки.
Но не это его волновало. Помимо раздражения, которое явственно ощущалось, как горько-кислый вулкан, что кипит под землей, готовый вот-вот выплеснуть тучи ядовитого газа и расплавленной магмы на окружающих, ощущалась еще и боль…
Нет, даже не так. Ощущалась Боль. С большой буквы. Боль постоянная, сводящая с ума своим упрямством, отравляющая каждый вздох тем, что от нее не убежать, не скрыться.
Макс окунулся в эту пучину страдания, хватанул ртом воздух, пытаясь вздохнуть, ощущая, как легкие свело судорогой. Не знаю, как ему удалось не заорать. Вероятно, только прикосновение Ульяны к плечу спасло его от позорного вскрика. Присутствие блондинки подарило те необходимые силы, что позволили вовремя поднять ментальный щит, и отделить свое сознание от окружающего мира.
Справившись с собой, Макс глянул на Мишель и волка, что лежал, положив голову ей на колени. Кому из них принадлежало раздражение угадать было несложно, но вот Боль… Казанцев скользнул взглядом по глазам волка, и осознал, что это, все-таки Джильди. Только он смог бы вытерпеть…
Во взгляде Казанцева, промелькнуло сочувствие, затем – уважение, а потом – понимание. Макс вдруг понял, как именно португальцу удается оставаться спокойным и собранным. Как удается не кричать от боли, разрывающей легкие при каждом вздохе, как удается не сдаваться, оставаясь сильным и цельным… У него была причина оставаться собой. И причина эта сейчас нежно поглаживала косматую голову волка, что лежала у нее на коленях. Как одно лишь присутствие Ульяны помогало самому Максиму удержать сознание на краю пропасти, точно так же присутствие Мишель помогало Джильди. Возможно, она сама не осознает это. Возможно, даже он не осознает это до конца. Но это факт…
Из размышлений Максима вывел бодрый и удивительно знакомый голос. Казанцев заставил себя улыбнуться хоть сколько-нибудь приветливо:
- Здравствуйте, Арлетта, - поздоровался с аборигенкой с Плутона парень. Хотел сказать что-то еще, но передумал. Конечно, стоило бы помириться с американкой, но... чуть позже. Сейчас не стоит об этом думать.
Перевел взгляд на Рейса и Мишель, понимая, что надо как-то заводить разговор о том, что происходит с другом.
- Джильди? – тихо позвал Казанцев, опускаясь на корточки, чтобы быть, примерно на одном уровне с волком, но не рискуя подходить ближе. Прикрыл глаза, активируя Аджну и Сахасрару, заставляя ауру волка вспыхнуть разноцветными всполохами. Как ему однажды объясняла Уля, коричневые оттенки (коих в ауре волка самых натуральных португальских кровей было предостаточно) означают боль. Значит, он прав… Сразу вспомнились видения Ярины и мысль о том, что они начинают сбываться. И это бесило парня просто до невозможности.
Макс вздохнул:
- Скажи, пожалуйста, у твоих Лоа – чувство справедливости вообще есть? – все так же тихо спросил Максим, стараясь не спровоцировать агрессию со стороны Мишель. – За что они тебя наказывают на этот раз?

Людей на обрыве прибавилось, Уля кивнула Арлетте. Почему-то всегда, когда хочется побыть в уединении, собирается целая толпа. Ульяна растеряно огляделась.
Ей захотелось уйти, во-первых с ней не поздоровались и не захотели знакомиться, во-вторых блондинка улавливала волны раздражения и неприязни. Она не привыкла, когда на добро отвечали злобой и раздражением. Ульяна слегка повела плечами, отгоняя обиду. Всякое могло случиться. Но, ей казалось, что они друзья с португальцем. Может, раздражение и не было направлено конкретно на нее, но все равно было неприятно. А еще и Джильди отвернулся. Они явно были лишними.
Подольская только хотела сказать Казанцеву, что им, наверное, надо оставить парочку в покое, как ее любимый присел и обратился к волку. Уля внимательно посмотрела на ауру зверя и увидела боль. «Что с ним?» - тут же в Ульяне проснулся целитель. Казалось, что у волка медленно утекают жизненные силы, только причины Уля так и не находила. Она испуганно смотрела на своего друга, не замечая рассерженной Мишель. Нет, она не будет лезть пока со своими способностями, но и оставлять португальца в таком состоянии было бессердечно.
-Чем мы можем тебе помочь? – задала важный вопрос блондинка, сжимая руки в кулачки. «Только бы не прогнали,» - пронеслась шальная мысль в белой головке.

- Ясно. Живодерствующий Гринпис на выезде почти полным составом маниакально лечит одинокого волка, - разъяснила самой себе Арлетта. Нет, ну лучше же такое объяснение, чем совсем никакого...
Вот только любопытство никуда не делось. По-прежнему кушало Арлетту большими белыми зубами. Американка бочком-бочком стала придвигаться ближе к заинтриговавшей ее четверке. Судя по тому, какие вокруг волка совершались прыжки, это явно был человек. А судя по тому, какое называлось имя - местное шаманское индиго.
- И все-таки, что творится? Я, считай, не местная, еще во всех ваших отношениях-заотношениях пока не разбираюсь, - терпеливо повторила Арлетта. - И потом, может, и я чего могу сделать? А то вы все тут прыгаете, подпрыгиваете, мне прямо стыдно, что я стою не участвую...
Американка осторожно присела рядом с "веселой" компанией, косясь одним глазом на Мишель. Которая, как уже точно было известно, если что не по ней, могла врезать. И даже отправить в глубокий нокаут, наверное...
- Только не надо меня бить, - заранее предупредила Арлетта, - я не собираюсь на твое чудо посягать. И потом, я немного врач. Не местный врачеватель, а врач, - ага, патологоанатом, правда, но это уже мелкие детали...

Голос девушки, которую Макс назвал Арлеттой, доставлял жуткие неудобства. Ну, это просто голос такой, ничего не поделаешь - просто именно та тональность, которая сейчас Рейсу была противопоказана. Волк страдальчески прижимал уши и пытался спрятать голову - да хотя бы под ладони Мишель, хоть так...

Нет, превращаться обратно в человека Джильди не собирался. Мог - но смысла в этом не видел. Если для того, чтобы ответить на вопросы, которые ему задавали, так смысла нет точно. В человеческом обличье боль наброситься сразу же, скрутит так, что останется только до хруста сжать зубы и терпеть, там уже будет не до слов, не до рассуждений... Но, с другой стороны, оставлять людей без ответов на их вопросы, это даже как-то просто невежливо... Мозг, в облике зверя работавший достаточно четко для решения таких задач, тут же принялся искать решение - и, кажется, нашел...

Волк приподнялся на передних лапах - и его глаза оказались прямо напротив глаз Мишель. Ты же объяснишь им, родная?... Ты им расскажешь?... видишь же, от меня сейчас толку очень и очень мало... Волк просяще коснулся носом щеки бразильянки - ну пожалуйста, родная, я тебя очень прошу... Знаю, ты не любишь говорить о личном при посторонних - но все же, умоляю... Говори с ними - говори за меня, вместо меня...

- Женщина! Твой голос бесит! - яростно сказала Мишель, припечатывая Арлетту тяжелым взглядом и бережно прижимая к себе волка, которого издаваемые голосящей девицей звуки явно мучили. - На полтона ниже, будь так добра!
Пророком Мишель не была, и мысли читать не умела. Но ей все это было не нужно, чтобы понять, чего хочет от нее Джильди. Когда прямо перед бразильянкой оказались устремленные на нее серьезные и печальные волчьи глаза - Диас, как всегда, чудом с ума не сошла. Наверное, никто больше не умел так смотреть...
- Я поняла, - по-португальски сказала Мишель, поглаживая лохматую серую голову - и даже поцеловала волка в ответ на его прикосновение к ее щеке. - Хорошо, я все сделаю. Я буду говорить с ними о нас... о тебе... как ты просишь...
Ну, раз пообещала... Диас вздохнула, смела все необходимые ей сейчас слова в одну кучу, чтобы были под рукой - и принялась вещать.
- Они не наказывают, - попыталась объяснить бразильянка Максу, вспоминая, как обо всем этом говорил Джильди. - Они просто... просто... - голос Мишель позорно дрогнул и сорвался. Диас на мгновение прижалась лбом к волчьему лбу, восстанавливая внутреннее равновесие, и наконец закончила: - Они просто забирают... Чтобы стереть и записать по новой, как дискету, на которой накопилась ненужная информация... Чем можно помочь? - это уже Уле и Арлетте, - не знаю, пока, наверное, только ждать... Или попытаться понять, действительно, что происходит. Ему больно, очень больно, началось довольно давно - но сперва боль еле чувствовалась, так что Джильди предпочитал не замечать - а потом вдруг пошла по нарастающей... Сейчас он старается больше времени проводить в облике зверя, так боль почему-то стихает. Видите - Джильди даже не превращается, чтобы с вами поговорить, сейчас я - его голос... - Мишель снова перевела встревоженный взгляд на волка. - Я все верно сказала? Все правильно? - уточнила она по-португальски. Диас, конечно, постаралась представить себя на месте любимого и говорить так, как говорил бы он - но не была уверена, что у нее получилось...

- Не обращайте внимания, Арлетта, - грустно улыбнулся Максим, скосив на американку взгляд серых глаз, сейчас наполненных страданием. Боже, как же его достали эти проклятые Лоа с их проклятыми законами! Как его бесила покорность Джильди, который готов вытерпеть что угодно, ради своих жутковатых духов! Сейчас его нервировала даже Мишель, что готова была принять такое положение вещей, в котором ее любимый вполне может умереть…
- А что бы ты делал, если бы Уля вдруг заявила, что должна умереть, и ты не должен ей мешать? – спросил вдруг Внутренний Голос.
- Умер бы вместе с ней, - ответил сам себе Казанцев, почти не раздумывая.
- А как бы к этому отнеслась Уля?..
Вопрос был риторическим.
Макс выдохнул, выпуская накопленную ярость, глянул на бразильянку немного другими глазами. Теперь ему вдруг стало понятно, насколько ей тяжело видеть страдания любимого. Она не может ему верить до конца, не способна поверить в Лоа, в которых верует Джильди, но, готова принять его жуткое желание умереть. Возможно, только потому, что ничего не может изменить…
А что бы выбрал Джильди, если бы Мишель поставила перед ним ультиматум: «Или твои Лоа, или я»? Смог бы он отказаться от своей веры ради любимой, или же предпочел продолжить свой путь по пути шамана, но без любви? И смогла бы Мишель жить дальше, поставив любимого перед таким выбором?
Вопросы сыпались как из рога изобилия, но ответов на них Макс не искал.
- Просто наш друг, как нам кажется, попал в беду, - продолжил разговор с Арлеттой Казанцев. – Он сам, как всегда, считает, что все нормально. Мы же не знаем, как помочь. Вот и страдаем тут все вместе.
Макс усмехнулся невесело, перевел взгляд на Мишель:
- То есть Лоа решили, что легкие ему тоже надо «стереть»? – с трудом удержавшись от того, чтобы не скрипнуть зубами от душащей его ярости, спросил Максим, как будто бы обращаясь к Мишель, но на самом деле глядя на волка. – И, конечно, с этим он тоже должен справиться в одиночку, да?.. Как всегда?.. В лазарет его отнести нельзя, и Уля… - Макс бросил любящий взгляд в сторону любимой, -… ему помочь не может? И мяса, напичканного болеутоляющим, ему кушать тоже не положено?.. Если что, вон Арлетта дозу выверит... - Взгляд на Американку: ведь выверит же? - И, что, даже уснуть нельзя, чтобы скрыться от боли?

Подольская поморщилась от голоса Мишель, ну зачем так с Арлеттой. Она помощь предлагает, а с ней так грубо… Ульяна покачала головой, но решила не комментировать. Как бы она запела, если бы Макс страдал от боли, а тут все навалились гурьбой со своими вопросами. Да, нафиг, смыла бы всех в озеро… Так что внутренне блондинка понимала бразильянку.
«Что значит забирают?» - чуть не закричала Уля, судорожно выдохнув. Она уже сталкивалась с местью этих самых Лоа… как и с колдовством Джильди.
-Я могу снять боль… постоянно снимать, пока надо будет… Могу усыпить… Не знаю… Ну не будем же мы просто ждать, когда он вырубится? – голос ломался от волнения и переживаний за друга. Она не стала продолжать череду волнующих ее вопросов. А были ли гарантии, что эта перезапись португальца пройдет успешно, что он очнется все тем же Джильди, а не кем-то незнакомым? Будет ли он помнить своих друзей и любимую? Что за способности у него откроются после этой процедуры? Об этом всем даже думать было страшно…
-Позволь мне попробовать снять боль, хоть ненадолго, чтобы ты нам объяснил, что же будет дальше. – обратилась девушка к волку.