Надежды - прочь, сомнения - долой...

Бывают дни какие-то... нехорошие. Вот вроде всё как обычно, ничего плохого не происходит, а на душе как-то не спокойно, словно вот-вот что-то должно произойти. И вот ты ждешь, ждешь... Наверное, это называется интуиция.
Когда в дверь постучали, Хамфри даже как-то не удивилась. Дождалась, называется.
Лив казалось, что с Казанцевым у неё отношения несколько напряженные. По-крайней мере, у неё на него было что-то вроде обиды, и желания общаться отсутствовало напрочь. Не хлопнуть дверью перед носом Макса ей помешал только тот факт, что она мастер, а значит должна вести себя подобающе.

От известия о том, что что-то случилось с Джильди, в груди что-то неприятно ухнуло. Так уж сложилось, что к Рейсу Хамфри успела привязаться, причем больше, чем к кому-то из своих прежних учеников. И тут такое... Свои слова о том, что она его понимает и поможет, Оливия не забыла.

Путь от дома к обрыву занял не больше пяти минут, Лив прибежала даже раньше Максима, подталкиваемая потоками родного ветра. Найти место было не сложно, англичанка ориентировалась на запах, оставленный Казанцевым. Подкрепленный кровью, он чувствовался прекрасно.
Картина... мягко говоря эпична. Воздух был прямо пропитан запахом страха, адреналина, крови, еще какого-то лекарства, и даже удивительно, что у Лив на лице не дрогнул ни единый мускул, когда она обводила всех присутствующий взглядом. Как существу, которое терпеть не может проблемы, Хамфри больше всего хотелось сейчас улизнуть, смыться и сделать вид, что она вообще не при делах, ничего не знает. Удерживало только раздражение, от которого кровь в жилах вскипела моментально.

Так, что там нужно было по плану сделать? В пещеру отнести? Но сначала вступительная речь.
- Гарем может разойтись, Максим - в лазарет. Всем по профилактическому дежурству, и... ты! - Оливия указала пальцем на Мишель. - Отойди, не мешай мне его поднять.

Близко к Джильди Подольская могла и не подходить, ей хорошо было видно его пускай уже тусклую, но все же различимую ауру. Она видела, как борется его сердце, собирая каждый раз последние силы, чтобы вытолкнуть кровь. Каждый раз эти толчки становились слабее и слабее. Уля сосредоточилась на своей сердечной чакре, сделала шаг ближе, не обращая внимание на предостережение Мишель. Только энергия от сердца к сердцу, только дать ему еще сил, чтобы донести его до пещеры. Ритм сердца подровнялся, но был все еще слаб. Блондинка боялась воздействовать сильнее, нужно ли это Рейсу? Главное, чтобы было так как он описал, когда сердце остановится, никого не должно быть рядом. Ульяна всеми силами пыталась не плакать.
Внезапно она уловила порыв воздуха и с каким-то облегчением поняла, что это Хамфри летит на всех парах. Уля еще раз осмотрела Джильди. Как ни странно ментальная синяя и особенно фиолетовая чакры были активированы как ни одна другая. «Может он видит что-то или общается с кем-то» - блондинка удивленно уставилась на это явление. Спорить с Оливией было бессмысленно, тем более, что она сейчас отнесет Джильди воздухом в пещеру.
Ульяна за спиной подруги увидела глаза Казанцева, в которых стояли слезы. «С ним будет все хорошо, Макс, верь…» - послала свою мысль блондинка.

Вот так вот. Макс побежал за спасательным отрядом - на поверку оказавшимся девушкой, которую Арлетта в этом монастыре видела пока вообще впервые. Не пересекалась американка, значит, с этим супер-пупер крутым мастером...
А почему, собственно, сразу ''гарем''? Что, раз хороший человечек, так обязательно сразу ''гаремом'' обзывать? По меньшей мере, у американки мозг понял эту реплику Оливии самым превратным образом. Даже, наверное, заставил бы полезть в дискуссию - в другой обстановке. А сейчас-то явно не такая ситуация...
Мишель в ответ на просьбу встать и не мешать даже не шевельнулась. Так и осталась лежать у шамана на груди, глядя на его бледное лицо. Американка, конечно, слабо себе представляла, что там сейчас с Мишель происходит, у американки никогда вот так любимый человек не умирал - да и вообще любимым человеком обзавестись пока не выходило - но то, что хреново было бразильянке, разглядеть можно было невооруженным глазом. Арлетта подошла к Мишель и решительно подхватила ее под мышки, отрывая от тела шамана и ставя на собственные ноги.
- Ну же, поднимайся! - просила Арлетта, пресекая все попытки бразильянки обрушиться обратно на грудь ее любимого. - Ну, ну, успокойся, хорошо все будет, хорошо... Вот же все уже заканчивается, чуть-чуть потерпеть осталось, ну соберись, хорошая моя! - Ой, пожалуйста, только бы не истерила, и так у всех нервы вот-вот лопнут, так натянуты... Арлетта крепко держала неожиданно обмякшую Мишель, прижимая девушку к себе, и мысленно просила незнамо кого, чтобы не случилось сейчас ни истерик, ни обмороков, которые были бы дико не к месту...

Мишель почти не замечала, что происходит вокруг, о чем говорят рядом с ней, кто куда ходит или бегает. Для бразильянки сейчас остались только замирающие удары сердца Джильди - вот здесь, совсем рядом... Диас все не могла понять, как же это - еще вчера был живой, горячий, обжигающий своей любовью - а сейчас уже только тень прежнего человека, пропечатавшаяся на бледном лице...
Слов про то, что ей надо отойти, Диас толком не услышала. Точнее, услышала - но не смогла понять, что от нее хотят. В первый миг слепо рванулась из рук Арлетты, не желая отпускать любимого. И пока барахталась в стальном захвате американки, до сознания наконец дошло: выход на финишную прямую. Да... сейчас все закончится, сейчас, осталось чуть-чуть...
Диас все же не удержала слез - они покатились по щекам, горячие, горчащие болью. Бразильянка попыталась закрыть лицо рукой - она терпеть не могла показывать свои слезы посторонним. Всхлипывая, Мишель держалась ближе к Арлетте, говорящей неловкие слова утешения - почему-то американка в собравшемся обществе казалась для девушки ближе всех...