Вы ещё не достигли просветления? Тогда мы идем к вам

Близнец отмалчивался всю дорогу, пока они ехали в машине, но Тео и так только изредка пытался задавать робкие вопросы, потому что не хотел нарваться. Тут, наверное, надо пояснить: Тео, конечно, был несколько болтливым ребенком, но с тех времен, когда он мог выдать какую-нибудь ценную информацию врагу, прошло какое-то время. Вопросы, конечно, все равно остались, и сыпались из него, как из рога изобилия, особенно когда он был взволнован или испуган или еще чего, но теперь-то он хотя бы научился молчать там, где оно было необходимо. До мастерства Тая ему все еще было далеко, но Тео когда-нибудь хотел стать очень похожим на брата, потому что его уважают, а самого Тео не всегда принимают всерьез. Младшего это всегда очень сильно обижало. Если он постарается быть чуть более серьезным, то, наверное, так будет лучше. Эх, хорошо сказать...

Когда Тео выбрался из машины, мамы уже не было, а клиника выглядела незнакомой. Во всяком случае, это была точно не та, в которую они обычно ходили.

- Это какая-то другая больница, - задумчиво (!) заметил он вслух, пытаясь понять причину, по которой маму привезли именно сюда, хотя она всегда ходила в другую. - Пап? - осторожно позвал он папу, чтобы у того уже конкретно спросить, в чем тут загвоздка. - А почему сюда?

Тео сейчас понимал, наверное, спинным мозгом, что его вопросы неуместны, поэтому старался быть как можно более обаятельным и незаметным. Но промолчать попросту не мог.

Они приехали, наверное, минут только через пятнадцать после того, как родители приехали к клинике, потому что "дядя Чжан", отличие от привычного им "дяди Чжоу" гнал не так сильно, видимо, чего-то опасаясь. Тай еще всю дорогу очень внимательно смотрел на "дядю Чжана" в зеркало заднего вида, и все никак не мог понять, почему тот так старательно ерзает на водительском сидении, избегая даже мельком глянуть в ответ. Наверное, дело было в том, что Тай был не в духе. А вы попробуйте быть в другом - хорошем - настроении в середине ночи, когда вообще-то положено спать. На Тая только в монастыре нападало странное бодрствование, и он отправлялся подкапывать двери ученических комнат или ловить мышей в огородах.

Парень вышел из машины и тщательно осмотрел окрестности, словно на предмет чего-то примечательного. Не нашел - клиника как клиника, обычное здание, курящие санитары возле дверей, запах лекарств - все как везде. Поэтому вопрос близнеца показался ему глупым - какая, в сущности, разница, почему? Может быть, тут просто лучше. Хотя верилось как-то с трудом. Разве что не ему об этом решать - он тут вообще впервые находится, может быть, клиника действительно лучше, чем другие. Отец просто не может привезти маму куда-то, где ей будет плохо.

Мальчишка подошел чуть ближе, ожидая дальнейших указаний от отца, хотя в принципе он в них не сильно требовался. Но раз уж они обещали (через папу) во всем слушаться и вести себя хорошо, то уж так и быть, если им всем так спокойнее будет, то он будет послушный, тихий и мирный. Может быть, даже дружелюбный. Может быть. Главное, чтобы его не заставили улыбаться и с кем-нибудь разговаривать.

Силами санитаров и тщедушного Сина Гунмао все-таки оттащили от Цириллы, вывели обратно в вестибюль клиники, а потом и на улицу курить. Только после этого пострадавшего увели вправлять челюсть, а Кот заметил, что к нему неспешно возвращается способность мыслить связно. Это было своевременно, потому что подъехали близнецы.

- Это – хорошая больница, Тео, - ответил Гунмао. – Здесь работают люди, которым я доверяю.

Несмотря на разбитые костяшки, но этого он добавлять не стал. Спокойным сейчас выглядел только Тай, который, кажется, засыпал на ходу. Наверное, ждать под дверями клиники будет бессмысленно, потому что Син велел погулять несколько часов и обещал звонить.

Напротив клиники находился круглосуточный ресторан, хозяин которого очень хорошо знал тот контингент, что предпочитал нервничать за раненых братьев.

- Нас пока к ней не пустят, - объяснил Гунмао. – Так что будем сидеть и ждать новостей. Пойдемте.

Он повел близнецов через дорогу к ярко светившемуся среди ночной улице заведению с вывеской «Чэнду». Посетителей там практически не было, но владелец, лично вышедший встречать гостей, проводил всю компанию в подобие кабинета, отгороженного шелковыми ширмами от остального зала. Тут же подошел официант, который принес на подносе стакан виски, три чашки и чайник Лунцзина.

- Я буду только чай, - тут же сказал Кот, несмотря на острое желание выпить чего-нибудь покрепче. – Принеси меню.

Тео как-то отрешенно и с видом едва ли не просветления на детском лице осмотрел куривших санитаров, которым папа якобы доверял. По мнению Тео, таким лицам не то что доверять - с ними разговаривать страшно. Но с папой, как известно, не спорят, особенно если пообещал себя хорошо вести. Может быть у них душа хорошая, добрая, и им действительно можно доверять. Тай вот тоже всегда выглядит так, словно весь мир ненавидит, но на самом деле он совсем другой. Иногда. Редко. В общем-то, очень редко.

- А потом нас пустят? Я посмотреть хочу, - заявил Тео, плюхаясь на диванчик напротив папы рядом с братом, и гордо отверг чашку с чаем. - Их же там тоже двое, да? Ужас, если девчонки...

О том, что когда сам говорил о том, что было бы хорошо сестренок, Тео уже благополучно не помнил, девочки - это кошмар. Девчонки требуют много внимания, постоянно капризничают и еще им нужно постоянно уступать, а то они начинают рыдать и говорить, что их обижают, хотя ты ее даже пальцем не тронул. А потом к этой рыдающей девчонке спешит ее папа и таскает тебя то за шкирку, то грозится за ухо, хотя ты вообще ни в чем не виноват. А ей-то и надо было всего лишь доказать тебе, что девочкам можно все, а ты сиди и терпи. Тео, естественно, был против такого уклада жизни. Особенно если в доме будет вообще две девчонки - повеситься же! То не делай, туда не ходи, громко не говори, не обижай, не лезь, не трогай, не шуми, убери игрушки (как это связано с нахождением в доме девочек, Тео не знал, но просто приплел заодно), доешь завтрак...Одни правила - никакой тебе свободы. А еще есть загадочное словосочетание "Тыжемальчик!" или "Тыужевзрослый!", которому он всегда и везде должен следовать, хотя все аспекты этих качеств он так до сих пор и не понял.

Тай не стал никак комментировать разбитую папину руку, потому что даже ежу было понятно, что разбил он только что - и об чье-то лицо. Но если доверяет настолько, что бьет морды - наверное, это дорогого стоит. Тот, кому разбили челюсть, должен гордиться таким доверием, это уж точно. Надо бы запомнить, что таким царским жестом можно показывать людям свое императорское благоволение.

Тай безропотно уселся напротив отца в огороженном кабинете, и взялся за чайник - разливать чай по чашкам. Ему хотелось спать, но спать сейчас было нельзя, поэтому нужно чем-то заняться, хотя бы чаем, чтобы прогнать сонливость. Он себе потом не простит, если все пропустит только потому, что оказался слаб и не смог перетерпеть каких-то полчаса, после которых спать уже точно не захочется. Есть он не сильно хотел, но не отказался бы. Кто ж отказывается, будучи в своем уме?

- Мама надолго здесь останется? - негромко спросил он, когда жестом, перенятым у матери, обнял горячую чашку ладонями и сделал глоток обжигающего чая. Холодный только Тео пьет - когда у чая уже вкуса-то никакого нет. Чай нужно пить горячим, чтобы все изнутри грелось. В монастыре Тай иногда видел, как занимаются ученики с магией огня, выпуская огненные шары прямо из рук. Он тогда все еще думал, что, наверное, он когда-нибудь тоже будет так делать, потому что у его отца - того, кого давно ушел - тоже была магия огня. Тай помнил огоньки на папиных ладонях - любимая забава, когда он был маленьким, но помнил уже смутно, как будто со стороны. Но, думая об этом сейчас, он все больше понимал, что не хочет быть похожим на своего настоящего отца. Тай любил свою семью, и даже подумать не мог о том, чтобы когда-нибудь ее бросить. Это было бы неправильно. Нельзя бросать того, кого любишь.

- А потом пусть только попробуют не пустить, - сказал Гунмао, мельком взглянув на разбитую руку.

Он ничего не сказал на опасения Тео, что дети могут оказаться девочками. Кот старался не думать, кого он больше хотел, потому что после памятной неудачи больше всего надеялся просто на то, что дети родятся живыми и здоровыми. Но мелкий прав, три женщины в доме – это будет непросто. Если сейчас мужская команда побеждала численным преимуществом, то там их будет поровну, и придется во многом идти на уступки.

- Они останутся в больнице ещё на пару дней. А нам за это время нужно будет переделать уйму дел, потому что ваши братья или сестры немного поторопились, - признался Кот.

Нервы все ещё были на пределе, но перед близнецами Гунмао изо всех сил старался держать лицо, так что он просто закурил, затем взял у официанта меню и протянул его близнецам. Телефон лежал на столе, хотя зазвонит он нескоро. В случае чего можно будет дергать Сина, потому что сам он будет не занят, но это можно начинать где-нибудь через час, раньше вряд ли есть смысл.

- Если хотите есть – выбирайте, что. Только здесь сычуаньская кухня, почти все очень острое, - предупредил он. – Нам долго ждать, возможно, несколько часов.

Тео уже понял, что если их не пустят потом к маме, то они устроят настоящий штурм этой неприступной крепости. А Тай сможет пробить дыру в стене. Он как-то очень уж ловко с этой землей справляется. И еще - никто вслух не поддержал его опасения, что получатся девочки. Неужели никого это так сильно не волнует, что в доме теперь будет в два раза больше опасностей, потому что нужно будет каждую секунду быть начеку, чтобы не ляпнуть что-нибудь такое, отчего квартира огласится истошным девчоночьим ревом?

- А каких дел? - уточнил он, донельзя заинтересованный такими подробностями. - И как это - поторопились? Разве так бывает? Разве так тоже можно?

О том, что папа в принципе сам далек от всех таинств рождения детей, он как-то не подумал. Взрослый же - должен знать все нюансы. Тео всегда казалось, что если уж вот мама беременна, то она будет беременна до конца, когда там должен уже быть конец - неизвестно, но вот прям до него, в самый притык.

- Я не хочу есть, - мигом отозвался Тео, радуясь, что сейчас-то его точно никто не будет заставлять есть, потому что ночь. С едой у Тео были крайне сложные отношения. Он был среднестатистическим ребенком. Учился в школе, чуть больше положенного сидел перед телевизором, играл в футбол с одноклассниками и друзьями во дворе, презирал розовый цвет, нарекая его исключительно девчачьим и корчился при виде горы овощей, которую иногда нужно было съесть на ужин. Поэтому каждый раз, когда приходило время трапезы, у него сразу же случались приступы неведомой науки болезни, от которой он начинал медленно, но верно умирать прямо перед своей тарелкой. Так что сейчас для него была прямо таки благодать, хотя он все же сунул любопытный нос в меню. - Нет, я хочу мороженое. Можно?

Дотошно рассматривая принятое из рук отца меню, Тай с каждой прошедшей секундой скрупулезного изучения понимал, что сычуаньская кухня явно не будет входить в число его любимых. Потому что даже на вид оно все напоминало рыбу, а как любой нормальный мужчина, Тай все же предпочитал рыбе мясо. Ну, еще креветки. потому что они вроде бы не совсем рыба. О той распространенной байке, что все блюда сычуаньской кухни на вкус, как рыба, он, конечно же знал, правда пробовать ему не доводилось. Вот, доведется. Так вот, любви особой это не добавляло ничуть. В итоге он все же остановил свои выбор на креветках с рисом, чтобы лишний раз не разочаровываться.

Тео уже задал весь спектр вопросов, которые только можно было сейчас придумать, так что Тай счет за лучшее сейчас просто молчать, чтобы не доставать нервничающего отца еще больше, чем это сейчас вообще возможно. Старший сейчас и сам едва ли не чаще Кота гипнотизировал взглядом лежащий на столе телефон, потому что хотел быть в курсе любых, даже самых незначительных новостей. У них с близнецом пока не было сотовых телефонов, несмотря на то, что практически у всех в их классе были последние модели, а то и не по одному. При случае Тай собирался об этом как-нибудь деликатнее намекнуть отцу, например, очень деликатно и прямо сказать ему, что им нужны телефоны, уже по той простой причине, что Тео весь иззавидовался и необычайно страдал, чувствуя себя обездоленным. Но почему-то высказывал это только одному Таю.

Сонливость, мучающая его, неохотно проходила, Тай теперь уже чувствовал, что точно сможет досидеть до утра, чтобы не пропустить ничего важного. Ему почему-то казалось, что ждать придется больше, чем просто несколько часов.

Официант принял заказ и скрылся, оставив пока меню на столе, благо посетителей в это время практически не было. Гунмао все ещё продолжал гипнотизировать взглядом телефон, думая, что ответить на вопросы Тео. Он сам мало что понимал, в том числе не знал, насколько нормально, что дети решили родиться раньше, и не угрожает ли это как-нибудь им и Цирилле. До того, как начались роды, они брыкались, он это чувствовал сам, то есть они точно живы. Это казалось Коту главным поводом надеяться на то, что все будет в порядке, потому что словам Сина он не очень верил. Тот при нем сказал кому-то из врачей, что в этой беременности только два осложнения: двойня и папа-фу шан шу.

- Как видишь, бывает, - ответил Гунмао. – Потом сам у них спросишь, почему они решили поторопиться, - добавил он, даже улыбнувшись.

Кот затушил сигарету и все же не стал сразу закуривать следующую, потому что это бы не очень вязалось с необходимостью сохранять покер-фейс. В то же время он знал, что нервничал бы намного сильнее, если бы сейчас сидел здесь один и не должен был отвечать на вопросы того же Тео. А так вроде как все равно оказываешься при деле, и некогда концентрироваться на звоне собственных нервов.

- Завтра поедем по магазинам, нужно будет докупить некоторые мелочи, но сначала надо узнать, девочки там или пацаны, - сказал Гунмао. – Потом нужно будет навести дома порядок. Потом все организовать на тот день, когда нам позволят их забрать. Нужно будет заехать за подарком для мамы. По-хорошему, завтра вечером надо проставиться перед братьями, но, если не успеем, подождут. У вас в школе на этой неделе есть что-то архиважное?

- Как это спросить? - Тео даже рот открыл. - Папа, они же не сразу начнут разговаривать, а потом, - тоном, какбэ намекая на то, что "папа, ну ты что же, такой большой, а в сказки веришь" пояснил мальчишка, не подозревая, что над ним только немножко протроллились. По своему простодушию, Тео никогда не мог четко отличить, где над ним пошутили, а где сказали серьезно, поэтому в такие моменты либо надеялся на брата, либо просто сразу бил, но с папой не подерешься - отдача замучает. Да и бессмысленно это.

К тому же папа озвучил планы на ближайшие дни, и Тео едва даже не застонал от того, сколько всего нужно будет сделать. Приятные хлопоты - да ага, как бы не так. Особенно пункт убраться дома особенно навевал тоску и уныние, потому что, как легко догадаться, вся уборка Тео сводилась к тому, чтобы щедрым жестом руки сгрести все св письменного стола вместе с пылью в верхний ящик этого же стола, а он уже подозревал, что в этот раз убираться надо будет намного тщательнее. Еще и эта учеба...

- Да не, ничего важного, - отмахнулся Тео, прикипев взглядом к своему мороженому, которое принес официант. Плотоядно схватив ложку, Тео сразу же свернул ею целую половину верхнего шарика и отправил в рот. - Только контрольная по китайскому в четверг.

Но его это, конечно, ни в коей мере не волновало, потому что китайский, если что, можно списать у Тая, а если даже ему и поставят плохую оценку за огромное количество ошибок, то папа ругаться точно не будет, потому что звонить учитель Се будет не маме, а ему. Вообще у Тео сложилось впечатление, что папе пофиг на то, как они учатся в школе, а вот мама каждый раз ругалась за плохие оценки, так что довольно скоро Тео научился умалчивать о результатах контрольных, проверочных работ и зачетов. И, хотя их уже периодически спрашивали, кем они хотят стать, когда вырастут, младший пока еще не знал точно, но на всякий случай уточнял, что точно не хочет быть полицейским.

Тай флегматично взялся за палочки, когда принесли нечто, заказанное им. Подозрительно уставившись на тарелку, словно пытаясь соотнести все услышанное им ранее о сычуаньской кухне с тем, что он видел конкретно сейчас, парень понял, что вот этим блюдом он окончательно испортил все свое пока еще бывшее хорошим впечатление о данном заведении. Креветки вроде не рыба, но пахнут все равно ею. Издевательство над едой. Но раз уж принесли - то ничего не поделаешь. К тому же, как любой нормальный и правильный китаец (не по рождению, по воспитанию), он был способен съесть все, что угодно.

- Я думаю, девочки, - внезапно подал голос Тай, неожиданно даже для самого себя. Он не знал, почему он так думал - наверное, ему просто так казалось, ну и было какое-то предчувствие, что добром это все не закончится. В том плане, что, о ужас, будут еще две девчонки в семье. И еще он не знал, почему вдруг решил поделиться своими мыслями с окружающими, хотя в общем-то, в них никто и не нуждался.

Архиважное? Не, не слышал. Вопросы обучения старшего занимали примерно в той же мере, что и политическая ситуация Аргентины. То есть практически в нулевой. Он покорно и тщательно выполнял все домашние задания, изредка доходил до царской милости и давал списать Тео, периодически же, преследуя сугубо педагогическим целям, заставлял брата делать все самому, но довольно редко переживал насчет того, что пропустит какой-то там тест или какую-то важную работу, потому что не сомневался, что сможет в любом случае догнать ушедших вперед одноклассников. Он вообще в себе никогда не сомневался. Мама вообще училась дома, и только потом поступила в Академию, так что у него было с кого брать пример.

- Почему тебя называют фу шан шу? Что это значит? - задал вопрос Тай, хотел еще добавить к этому "Папа", но почему-то передумал. Может потому что Тео рядом был, или еще по какой-то причине.

Гунмао лишь чуть заметно усмехнулся на искреннее недоумение Тая насчет того, что новорожденные дети не сразу начнут говорить. А вот на словах о контрольной в четверг Кот нахмурился. Как минимум один день на этой неделе близнецам придется провести в местах заточения молодежи, а до этого ещё и что-то выучить по китайскому. Наверняка что-нибудь такое, что Гунмао сам вряд ли смог бы написать без ошибок. Вообще, когда возникала необходимость писать от руки, он обычно подсматривал иероглифы, которые с ходу не мог вспомнить, в телефоне через Т9. У близнецов телефонов пока не было, и это нужно было срочно исправлять, вдруг найдут способ списать на контрольной.

- Значит, в четверг вам придется туда поехать. Насчет остальных дней я предупрежу учителя Се, что вас в школе не будет, - озвучил приговор Кот.

После этого он вопросительно посмотрел на Тая, который озвучил свою догадку. Возможно, у него проявилась ещё и способность к прорицаниям, а не только к превращениям. Хваленая интуиция Гунмао, например, сейчас молчала.

- Если будут девочки, их будут звать Айлин и Янлин, - сказал Кот, не сомневаясь, что Цирилла не будет спорить с его решением.

Почему-то он был склонен сейчас верить словам Тая. Тот говорил слишком редко, чтобы произносить что-то не по делу, особенно из области смутных ощущений.

- «Фу шан шу» означает «управитель», - ответил Гунмао. – Так называется моя должность. Выше меня в нашей организации только Ху, Чжу сяншен. Его должность – лунтао, «голова дракона», - он говорил это, чуть понизив голос, хоть лишних ушей вокруг и так не было. – Об этом знаете вы, об этом знает ваша мама, но ни с кем посторонним это обсуждать нельзя. Ни с одноклассниками, ни с девочками, ни с любопытными соседями, - он внимательно посмотрел по очереди на каждого из близнецов, чуть дольше задержав взгляд на Тео. – Мы не всегда занимаемся тем, что устраивает полицию, поэтому никому лишнему об этом знать не нужно.

Кот сейчас не чувствовал, что второй раз в жизни всерьез нарушил одну из когда-то данных им тридцати шести клятв. Он искренне считал, что рано или поздно близнецы и так будут в курсе всех его дел.

Блин, надо было насчет контрольной молчать - дошло до Тео, когда папа объявил о своем решении. Тео вообще все чаще склонялся к мнению, что ему надо больше молчать, как Таю - так меньше проблем. Но пока это было выше его натуры, хотя можно гордиться тем, что первые семена к перевоспитанию уже посеяны, осталось только подождать и посмотреть, что из этого получится. Но само предложение, что им всю неделю можно будет торжественно пинать балду, вместо того, чтобы учиться в школе, вообще пришлось очень даже по вкусу. А один день так уж и быть, можно и посидеть. Тео вообще не понимал, чего вокруг этой школы такая шумиха, мама так вообще говорила, что из них с Таем должны вырасти аристократы, а не бандиты. Кстати, причем тут вообще бандиты?

Лицо Тео как-то даже вытянулось, когда брат заговорил о девчонках, так что младший сразу приуныл над креманкой с мороженым. А главное, Тай так уверенно про это сказал, что даже не возникло ни сомнений в его словах, ни желания с ним рьяно поспорить. Тео не знал, откуда взялась у Тая эта его святая и нерушимая уверенность, но теперь даже уже сам Тео поверил в то, что именно девчонки. А, значит, все надежды на счастливую и спокойную жизнь были только что окончательно и бесповоротно разрушены всего одним предложением. Вот умеет близнец одним словом весь кайф обломать. Даже мороженое перестало казаться таким долгожданным и вкусным.

- Ну, а если все-таки не девочки, - рискнул полюбопытствовать Тео, всем своим видом давая брату понять, что это он не под сомнение ставит, а всего лишь хочет свое любопытство удовлетворить. А то с него станется, еще в ухо получишь буквально ни за что. - То как будут звать?

А тут еще папа с Таем завели интересную тему касательно папиной работы. Тео так и знал, что начальник службы безопасности - это просто утка для отвода глаз, ведь прав был, когда подозревал, что ему что-то недоговаривают. И тем более был оскорблен тем предположением, что они кому-то что-то расскажут.

- А мы ни с кем и не обсуждаем, - даже более рассерженно, чем обиженно, что было бы больше свойственно Таю, а не ему, ответил Тео. Он даже в школе не добавлял, что папа полицейских не любит, а это уже кое-что, да значит. И вообще, это было из того же разряда, как не рассказывать про магию. Тео-то не страшно, он ею все равно не владеет, а вот насчет брата надо молчать.

- Мы знаем, о чем нужно молчать, а о чем можно говорить, - возможно, чуть более резко, чем планировал, отрезал Тай, высказывая, наверное, самое длинное свое предложение за всю последнюю неделю. Сказать, что его задело подобное недоверие отца, значит лучше не сказать ничего. Он доверял им настолько, чтобы все это рассказать, но совсем не настолько, чтобы еще раз не напомнить, почему нужно держать язык за зубами. Тай и сам прекрасно понимал, пожалуй, даже лучше некоторых других, что есть вещи, о которых никто не должен знать. Он до сих пор не понимал, как ему все еще до сих пор удается не превращаться в школе, но, это ему пока было только на руку. Мало ли за какие вилы схватятся в школе, если обнаружат его на четырех лапах вместо двух привычных ног.

Мальчишка немного помолчал, и сам понимая, что его незапланированная резкость вызвана скорее всего тем, что он не выспался и сейчас волновался за маму, хотя и старался этого не показывать, а вовсе не каким-то детским желанием доказать свою правоту во что бы то ни стало. Но вины при этом он не испытывал. Доказывать нужно делом, а не словами, и Тай не по наслышке знал, что к выразительному молчанию трудно подкопаться, а слова, тем более сказанные случайно, могут сделать только хуже, поэтому он всегда думал, прежде чем что-нибудь сказать вслух, если уж не получалось промолчать.

- Тогда почему ты называешь всех этих людей братьями? - все же спросил он через некоторое время, потому что этот вопрос его занимал больше, чем необходимость сейчас сделать суровое лицо и злобно заткнуться. Тай называл братом только Тео, а значит, равного себе, того, кто с ним всегда рядом и никогда не предаст, потому что иначе это лишено всякого смысла. Но ведь эти люди, которых отец называет братьями, они ему не родные, они ему не равны. Тай предпочел не думать о том, что у них с отцом только что случилась небольшая размолвка. Он был весьма великодушен. Папе вообще, так и быть, можно милостиво сделать скидку - он тоже волнуется и не хочет, чтобы с мамой что-нибудь произошло, поэтому сейчас сначала говорит, потом думает, почему говорить это не стоило.