Добрый доктор... научите меня

Они дошли. Как? Ульяна не знала, откуда взялись еще силы, чтобы переставлять ноги, чтобы следить за сердцебиением Джильди и Казанцева. Это был полный автопилот. Казалось, что она плывет в тумане, а кто-то чужой переставляет ее ноги, заставляя идти вперед. Джильди дышал, но в сознание пока так и не пришел.
«Только дойти до лазарета, только бы дойти..» - билось в мозгу блондинки. Вот показались ворота, но сил даже радоваться не было… Просто констатация факта. Знакомые до боли крыши монастырских строений…
Поднявшись по ступенькам лазарета, Уля покачнулась. Кажется, кто-то помог ей, чтобы она не упала. Увидев в лазарете сифу Лю, Подольская чуть не прослезилась, ноги подвели, и блондинка плавно осела на пол.
-Этим двоим, - Уля махнула рукой в сторону Макса и Рейса, - нужна помощь. У Казанцева сотрясение, а у Джильди… Был пневмоторекс. Он был на грани, пришлось оперировать на месте.
Все, она последние силы потратила на эту речь… и погрузилась в темноту. Спасительную, где нет боли, где нет ничего… только тишина.

Последнее время дежурства в лазарете были настоящей небесной халявой: ничего толком делать не надо, можно для вида навести порядок силами учеников и дальше читать книгу или заниматься документами из компании господина Ириарте. В лазарете было тихо, спокойно, безлюдно, не считая Юэ, которая сейчас разбирала травы якобы под чутким руководством старшего мастера, углубившегося в чтение трактата о лечебных свойствах индийских трав. И вся эта идиллия обрушилась одним махом, когда на пороге лазарета показалась Ульяна Подольская с двумя условно живыми пациентами и пугающим заявлением «пришлось оперировать на месте». Потом для полноты апокалипсиса девушка лишилась чувств, так что Яну оставалось лишь подобрать челюсть и приступать к работе.

- Юэ, поди сюда, - позвал старший мастер. – Помоги Ульяне, чтобы она очнулась. Не разберешься в энергии – в подсобке слева на полке нашатырь. Я хочу выслушать всю историю о том, как она оперировала Джильди.

Пока он не задавался вопросом, как эта троица умудрилась так покалечиться, и радовался хотя бы тому, что один из них находился в сознании.

- Максим, посиди пока там, - Лю указал на один из матрасов в комнате, куда перетащил находившегося без сознания Джильди. – А лучше ляг и отдыхай, чуть попозже до тебя доберусь.

Дальше начиналось самое сложное, потому что в зоне Анахаты у Джильди творилось черти что, и это черти что делало его состояние критическим. Пока сердце билось, и парень худо-бедно дышал. При всем скепсисе Лю, он не мог не отметить, что вмешательство Ульяны оказалось весьма уместным.

Пока Сушумна ещё более-менее держалась, было время, чтобы восстановить поврежденное легкое, а дальше работать с остальной энергией. Ян набрал в ладони воду из стоявшего неподалеку ведра, затем задержал руки над зоной Анахаты Джильди. Вода, служившая барьером для ша-ци, стала быстро мутнеть и темнеть, и пока старший мастер только вытягивал боль и воспаление, что необходимо перед лечением поврежденных тканей. При этом он не забывал следить за тем, как светится Муладхара, потому что если красная чакра начнет гаснуть, нужно бросать все и удерживать жизнь в теле.

Юэ, стиснув зубы, все дежурство занималась перекладыванием трав и наведением порядка в подсобке лазарета. Периодически она метала гневные взгляды в сторону старшего мастера, который якобы руководил дежурством, но за прошедшие три часа встал со своего места один раз, чтобы налить себе чай. И на том спасибо, с него бы сталось послать за чаем её. К слову, младшего мастера, а не ученика. Сдавшего экзамен на право ношения оружия в клане. Дежурящую тут с семи утра, а не с двенадцати, как пришел сифу Лю. Юэ поднялась на цыпочки, чтобы поставить на верхнюю полку стеллажа тяжелую корзину с полынными сигарами. Когда она все же справилась с этим акробатическим номером, она снова бросила недобрый взгляд в сторону старшего мастера, но, увы, не успела заметить его реакцию, так как в лазарет пришло трое посетителей.

- Да, сифу Лю, - отозвалась девушка, тут же забыв обиды в адрес Лю Яна, потому что теперь её задачей было помочь больным.

Она подошла к Уле, чуть расфокусировала взгляд, чтобы всмотреться в ауру, затем нажала ногтем на точку над верхней губой девушки. Это должно было привести в сознание быстрее нашатырного спирта, стоявшего в подсобке на полке справа. Там, куда Юэ по команде старшего мастера сегодня переставила все средства первой помощи. Юная тигрица задержала ладони над зоной Муладхары Ульяны, направляя ярко-алую энергию, которая должна была восстановить силы.

- Ты меня слышишь? – спросила Юэ у девушки, продолжая следить за тем, что происходило в ауре. – Не шевелись пока, просто ответь.

Есть некоторые вещи, которые мы совершаем не задумываясь. Точнее, не совсем так. Сам процесс проходит мимо нашего восприятия, и мы, дав команду телу, начисто забываем о том, чтобы этот процесс контролировать. Например – ход. Да, да, простая необходимость переставлять ноги: левой, правой, левой, правой… Обычно мы не задумываемся о том, как много нужно сделать отдельных действий, чтобы наше тело совершило этот маленький подвиг под названием «шаг». Мы не задумываемся о том, что нужно выбрать опорную ногу, встать на нее, как можно более устойчиво. Что нужно напрячь мышцы бедра, поднять ногу, удерживая ее под определенным углом. Что нужно качнуть корпус вперед, чтобы вес тела перенести с опорной ноги, на ту самую, что вы только что подняли, а потом еще и голеностоп свой повернуть так, чтобы не свалиться, когда поменяете опорную ногу. А дальше? А дальше надо подтягивать вторую ногу к первой, принять первоначальное положение. Затем все по новой, но уже с другой ногой…
Проблема был в том, что весь путь после операции Джильди, Казанцеву приходилось шагать именно так: разбивая свои действия на кучу маленьких «поддействий» и заставляя свое тело выполнять их. Ибо просто шагать это самое непослушное тело отказывалось. Тому, кто никогда ничего подобного не испытывал, довольно трудно представить, насколько это утомительное занятие. Но они дошли. Не без постоянной поддержки Ули и Олега, но дошли. И даже Джильди дошел, и не откинул свои португальские копытца по дороге, несмотря на все опасения Казанцева.
А вот падение Ули вызвало приступ паники. Казанцев бросился было на помощь девушке, которая буквально за пару часов, стала для него бесконечно близкой и родной, но непослушное тело наотрез отказалось совершать прорву каких-то бессмысленных, по его мнению, движений, и осталось стоять на месте. Дернулось, правда, чувствительно, но сделать шаг – не смогло. Дурацкое тело, надо поменять при возможности… А Ульяну довольно быстро взяли в оборот, так что Максу только и оставалось, что провожать бессознательные тушки друзей обеспокоенными взглядами.
- Хорошо, - автоматически кивнул на слова какого-то степенного мастера Максим. Кивок вызвал резкую головную боль, но парень удержался от болезненного стона. Поморщился лишь слегка, и, заставив себя сделать пару шагов, рухнул на матрас любезно предложенный мастером, ощущая, что предметы вокруг слегка замедлили скорость вращения вокруг его многострадальной башки. Тошнило. Казанцев закрыл глаза. Сейчас он хотел только одного – потерять сознание. И проснуться где-нибудь в своей комнате, здоровым, дееспособным… и без памяти о сегодняшнем дне.

Такое наслаждение качаться на волнах в полной темноте. Ты не чувствуешь боли в руках и ногах, яркий свет не режет глаза и холод не пронизывает тебя. Ты не чувствуешь чужую боль, тут нет крови… Тут ничего нет… Хорошо! Внезапно все резко изменилось, и Уля вынырнула из темных вод забытья. Сначала перед глазами было только светлое пятно, мутное и непрозрачное. Кто-то за ним ходил, темный силуэт склонился, и Подольская услышала приятный женский голос.
-Слышу, - хотела сказать Уля, но вместо этого издала какой-то сиплый звук. Испугалась, что теперь здесь, на небе, она не сможет говорить. А потом вернулась боль, и блондинка чуть не заплакала, понимая, что никакой это не рай. Все события этого дня обрушились на мозг Ульяны, вызвав очередной приступ слезливости. Когда ты очень устал, так устал, что не хочется бороться, то когда тебе не дают забыться, ты начинаешь жалеть себя. Кажется, ну отстаньте вы от меня, сколько можно меня мучить, я не хочу… А потом она вспомнила серые глаза Казанцева. «Как он?», - эта мысль заставила ее взбодриться, она попыталась сесть, но чьи-то руки придержали ее.
-Как… Как они? – просипела Подольская, все еще смотря на расплывающийся силуэт девушки.

Ян продолжал работать с энергией Джильди, лишь мельком следя за тем, что происходило вокруг. Юэ пока справлялась, раз Ульяна пришла в себя. Старший мастер пока не мог понять, что именно произошло с этой троицей, и насколько это опасно для остального монастыря, поэтому у него было много вопросов именно к Ульяне как к самой живой.

Зеленая энергия поддерживала дыхание и сердцебиение. В этот поток стали вливаться желтые нити, осторожно заживлявшие тонкие ткани легкого, чтобы восстановить герметичность. Дренаж уже не был нужен, сейчас Ян использовал для врачевания чистую энергию. Так быстрее, хоть и отнимает намного больше сил.

Анахата светилась ровно, но пока бледно – энергия не успела восстановиться. Лепестки зеленого лотоса, которые можно было разглядеть во вращающейся воронке энергии, были целыми и почти ровными. Это означало, что и ткань легких, и диафрагма анатомически приняли правильное положение. Дальше нужно было работать уже с кровопотерей и последствиями гипоксии. Из-за нехватки крови Муладхара еле теплилась, из-за нарушенного дыхания больше страдали верхние чакры, начиная с Вишуддхи. В этом заключалась некоторая сложность, потому что нужно было равномерно восстанавливать две противоречившие друг другу энергии.

- Жить будут, - ответил Ян на вопрос Ульяны. – Если можешь говорить, рассказывай, что произошло. Юэ, сделай для Ульяны чайсуму, а потом посмотри, что с энергией у Максима. Если сложно – не лезь, потом сам им займусь.

Ульяна стала приходить в себя, но Юэ продолжала внимательно всматриваться в её ауру, потому что видела, как сильно истощена энергия. Может, Джильди и Максиму было и хуже, но ими собирался заняться сифу Лю, который при своем характере умудрялся быть очень хорошим лекарем. Почти таким же хорошим, как сифу, а способности наставницы Юэ считала едва ли не эталоном.

- Садись, только не спеши, - сказала Юэ, заметив, что Ульяна пытается подняться. – Сифу Лю им поможет, а ты потратила много сил.

Она помогла девушке сесть, затем отозвалась на следующую команду старшего мастера и ушла готовить тибетский чай. Гадость редкостная, но силы, действительно, восстанавливает очень хорошо. Юэ считала, что было бы достаточно просто крепкого пуэра, но доктор сказал «чайсума». Девушка сходила в столовую, где всегда были вареные в молоке яка чайные листья. Их нужно было сбить с ячьим маслом и добавить соль, которая делала вкус напитка почти терпимым. Чайсума была больше похожа на суп, чем на чай, и была одним из тех традиционных тибетских блюд, к которым европейцы привыкают не сразу. Юэ принесла Ульяне чайную доску, на которой стояла довольно большая чашка этого чудодейственного снадобья. Если она сможет выпить все, просветление не гарантировано, но она точно придет в себя.

- Пей небольшими глотками, он не горячий, - негромко подсказала она Ульяне, после чего пошла смотреть, что творится в ауре Максима.

Энергии Аджны и Сахасрары были нарушены, и пока Юэ просто пыталась понять, где находится очаг повреждения. Она задержала ладонь над головой Максима и стала осторожно убирать из ауры красноватые всполохи ша-ци, чтобы лучше видеть энергию чакр.

Макс лежал, прикрыв глаза, и даже сквозь закрытые веки ощущая, каккаждый предмет этого мира, кружиться, словно решив зацепиться за своего собрата и поводить эдакий сумасшедший хоровод. Постоянное мельтешение предметов утомляло, вызывая приступы тошноты, которые с трудом удавалось контролировать.
Казалось, что прикрыть глаза – лучшая идея, но, как говориться: «оказалось, что казалось». Если видя, как предметы водят вокруг него хороводы, мозг Казанцева хоть как-то контролировал свое тело, то без этой зрительной привязки, его внутренности заходили ходуном. У него возникло ощущение, что его бросает из стороны в сторону, словно он лежит не на сравнительно мягком матрасе, а на жестком дне какой-то лодки, что блуждает по неспокойным волнам.
Тем не менее, глаза открывать он не спешил, усилием воли пытаясь загнать себя в транс. Пытался сосредоточиться на дыхании, какой-то частью своего сознания, понимая, что это бесполезно, но не в силах ничего с собой поделать. Ему надо было оставаться в состоянии хотя бы частичной дееспособности, до того, как окончательно провалиться в спасительную тьму беспамятства. Но до того, как он убедиться, что с его друзьями все в порядке, отключаться Макс считал себя не в праве.
Особенно вызывал опасения Джильди, но к этому бедный парень уже почти привык. Португалец вечно вытворял всякое, весьма опасное для жизни, и Казанцев уже устал за него постоянно волноваться.
А вот волнение за Ульяну было совсем иного рода. Странное, ни с чем не сравнимое чувство, которое, оказалось, гораздо сильнее инстинкта самосохранения. Поэтому, сколько бы Макс не убеждал себя в том, что волнуется за друзей одинаково сильно, пора было признаться себе, что это не правда.
Парень сам не заметил, как у него получилось. Внешний мир перестал восприниматься, Макс не пытался сосредоточиться ни на одной из чакр, просто надеясь, что сознание сможет вернуть контроль над телом. Поэтому, как полный идиот, пропустил пробуждение Ули, и их короткий обмен репликами с врачевателями. Он не знал что это: и вправду транс, или просто столь желанное забытье, когда извечная головная боль отходит на второй план.
Зато смутное ощущение присутствия рядом кого-то другого, ударило по раскаленному сознанию огненной иглой. Макс резко распахнул глаза, увидел незнакомую девушку, которую не успел рассмотреть, до того, как провалился в беспамятство. Не совсем понимая, что он делает, Казанцев резко отшатнулся, повинуясь инстинкту, даже отполз на полметра в сторону, чуть не навернувшись с матраса. Со стороны это, вероятно, выглядело глупо. И какая-то часть сознания парня подсказала ему это. Но справится с телом, это сознание не смогло, и, видимо потратив слишком много сил на это ненужное, в общем-то движение, Максим снова свалился, едва удержав разум на краю пропасти.
Черт, когда уже этот проклятый день закончится???

Зрение понемногу возвращалось. А вот головная боль усиливалась. Перерасход энергии был на лицо, а как иначе?
-В горах мы с Казанцевым попали под лавину, нас завалило, Рейс пришел нам на помощь, и когда, казалось, все уже в порядке, Джильди стал задыхаться и синеть. Мы попробовали сделать ему кислородную маску, но не помогло… Тогда я и увидела в ауре, что с легкими непорядок, и воздух там, где его быть не должно. Тогда я и поняла, что нужно делать дырку в нем, жаль не ношу с собой шприцов.
Страх вновь окатил Улю с ног до головы, страх ошибиться:
-Я там не сильно навредила ему. В книгах пишут и, кажется, все так просто. Только когда до дела доходит, понимаешь, что нифига подобного… У блондинки до сих пор зуб на зуб не попадал из-за обилия адреналина в крови. А у Казанцева я много чего подлечила, переломы и ушибы, а вот за мозг не бралась. Боюсь я, нет практики…
Ульяна с сомнением посмотрела на жидкость в чашке, которую принесла Юэ. Задавать вопросы, типа «а что это? А я не отравлюсь?» было глупо, но запах… «Главное, чтобы не вытошнило» - блондинка зажмурилась и стала быстро глотать этот невероятный напиток. Ей многое хотелось сказать по-русски все, что она думает о послевкусии этого лекарства… Но сдержалась, с тревогой глядя, как помощница сифу Лю работает с Казанцевым.
-Сифу, расскажите мне про то, как лечить сотрясения, а то в последнее время случаи повреждения в следствии удара черепушкой участились.

Максим начал приходить в себя, затем отключился снова. Ульяна ожила, и даже стала задавать разумные вопросы, а аура Джильди стала худо-бедно выправляться. Когда Ян убедился, что сердце бьется достаточно ровно, и с энергией Муладхары можно немного подождать, он направил на область щитовидной железы Джильди лазоревую энергию Вишуддхи, которая, растекаясь по Сушумна-нади, начала заполнять легкие, а следом и кровоток, восстанавливая кислород в тканях. Сейчас нужно было уже просто следить за тем, где энергия разберется сама, а где ткани более серьезно пострадали от гипоксии, и придется восстанавливать их отдельно.

При всей обычной безалаберности Ян как лекарь был ответственным и внимательным. Во многом ему помогало умение интуитивно чувствовать, как должна выглядеть правильная аура, благодаря которому он понимал, какая помощь важнее всего для пациента. Например, он пока не видел причин приводить Джильди в сознание, важнее было восстановить последствия травмы, а там пусть отсыпается, сколько нужно.

- Уля, ты ему здорово помогла, - сказал Ян, заметив, что Ульяна все ещё в шоке после того, как помогала Джильди. – Успокойся, пей чай.

Три пациента в лазарете одновременно и только Юэ в помощниках – это настоящее испытание, если учесть, что от ученицы Шэн в серьезных делах толку как от козла молока. Пока в дежурствах по лазарету она могла разве что чай готовить, на более серьезных заданиях попросту зависала, хоть и обладала кое-какими теоретическими знаниями.

- Сотрясения и сами обычно проходят, если череп цел, - объяснил Ян, продолжая наблюдать за аурой Джильди. К слову, область верхних чакр его волновала особенно сильно, потому что именно на нервных тканях гипоксия сказывается хуже всего. – Нужно уложить в кровать на пару недель, запретить читать и любым другим образом напрягать глаза, и все будет нормально. А по ауре нужно смотреть на энергию Аджны и Сахасрары. Аджна отвечает за подкорковые структуры мозга и все проводящие пути, Сахасрара за кору мозга. Если там появляется муть от ша-ци, её нужно очень осторожно убирать, а сами чакры чем меньше трогаешь, тем лучше, особенно у тех, кто владеет ментальной магией.

Ян хорошо помнил эпопею с Шири, когда она из-за сотрясения на какое-то время лишилась памяти. Он там даже ша-ци не трогал, настолько сложным было нарушение энергии, создавшей подобие ментального блока.

Максим начал приходить в себя, и Юэ заметила это ещё до того, как он дернулся: синий цвет в области Третьего глаза стал ярче и проступил через переплетение из ша-ци. Она краем уха слышала то, что сифу Лю объяснял Ульяне, при этом ей самой почему-то поручили посмотреть энергию после сотрясения.

- Лежи спокойно, - тихо сказала Юэ Макиму. – Скоро станет легче. Если хочешь – спи.

Она задержала ладони над головой европейца, не касаясь его кожи. Ша-ци была похожа на серовато-бурый кисель, который, подобно дымке тумана, затмевал Аджну и Сахасрару. Сейчас у Максима наверняка болела голова, а ещё мысли путались в этой мути, которую можно было разглядеть в его энергии. Юэ осторожно потянула к рукам ша-ци, чувствуя, как от неё покалывает пальцы и тяжелеют запястья. Через какое-то время она постаралась стряхнуть негативную энергию с рук, как это делала Бо-джи, затем вновь принялась за работу.

От чужой энергии было странное ощущение, как будто вокруг вился рой мелких мух, мельтешивших перед глазами и касавшихся ладоней грязными крыльями, из-за этого Юэ не спешила забирать всю ша-ци на руки, потому что с трудом разбиралась, куда её девать потом. На практике многое из того, что она слушала на лекциях, забывалось или перевиралось, потому что хотелось как можно быстрее сделать хоть что-нибудь. Юная тигрица мельком взглянула на Улю, с ужасом представив, в какой ситуации она сегодня оказалась.

Шум океана… Крики чаек…
Глаза мои закрыты, но мне так хорошо. Чувствую, как ласковый южный ветер легонько колышет мои волосы, и нежно, ласково покрывает мягкими поцелуями мою щеку. Так легко… Свободно.
Прибой. Вот что это. Холодная… приятно холодная вода лизнула мои пятки, поднялась до колен, отступила, оставив влажный след на песке, на котором я лежу, и намочив мои ноги до колен. Это даже приятно. Не хочется никуда уходить…
- Лежи спокойно. Скоро станет легче. Если хочешь – спи, - голос. Странно, уверен, что я его никогда не слышал. И кто же говорит со мной…
Мысль теряется, расплывается среди бескрайнего океана безмятежности.
Интересно, что я здесь делаю? Вроде бы, было какое-то приключение, да?.. А.. точно. Горы. Лавина. Да. Но это же было так давно. Сколько лет-то прошло с тех пор? Или не лет? Всего пара дней?.. Часов?
Червячок сомнения начинает грызть меня изнутри. Что-то не сходится. Я тут лежу на каком-то южном пляже, где море теплое, а ветер ласковый, но что же мои друзья? Что с Джильди, а, главное, что с Улей? Что с ними? Вопросы без ответов. Какая-то часть меня пытается пробиться глубже, сквозь пелену релаксии, и осознать, что же случилось…
Очередная волна. Эта поднялась выше, дошла мне до пояса, игриво бросила несколько злых капель мне на открытую грудь и шею, и… отступила. Стало совсем хорошо. Разве может быть что-то лучше?
Надо открыть глаза. Непонятно только зачем, но надо.
Открываю. В глаза бьет свет. Солнце. Такое яркое, горячее. Я оглядываюсь.
Пляж. Песчаная отмель, что тянется везде, куда хватает глаз. В обе стороны. Краем глаза замечаю одинокие деревья. Кажется, пальмы. Интересно, где я?
Снова волна. На этот раз меня затопило почти по самую шею. Появляется ленивая мысль, что надо бы отползти подальше, но… не хочется. Лень. Так хорошо лежать здесь, не двигаться, греться под лучами такого теплого солнца, и ждать, пока вода охладит разгоряченную кожу. Здорово. Рай.
И все же, как я сюда попал? Не помню. Наверное, надо вспомнить, ведь это важно, но… черт, как же лень. Вообще не хочется ничего вспоминать. Не хочется ничего. Ни-че-го…
Волна… За секунду до того, как это произойдет, понимаю, что эта-то накроет меня с головой, и я могу просто задохнуться. Тело инстинктивно дергается, но сознание слишком расслаблено, что последовать за этим движением, и я остаюсь на месте.
Меня накрывает. Темнота. Соленая вода, вдруг резко стала враждебной, набросилась, кажется, что тысячи маленьких лапок, до этого прятавшихся в волнах, вдруг хватают меня за волосы, за остатки одежды, за руки и ноги, и тащат… тащат в глубины океана… В то же время вода заливает мне уши и рот, не давая дышать, заползает в рот, вызывая неприятный, непрекращающийся гул.
Темнота…
Надо бы закричать. Может, меня услышат и спасут? Мысль лениво бьется об краешек сознания, которое уплывает даже из этого странного видения. Пытаюсь открыть глаза, и вижу краешек деревянной крыши. Что это? Надо, наверное, крикнуть, я же тону. Легкие начинает жечь огнем. Но тут, главное не дышать. А то наберу воды в легкие – все, пропал. Попытаться выбраться на поверхность… Ноги не слушаются. Руки тоже. Тону…
Тону…

_________________________________

Тело Макса, до этого спокойно лежавшее на матрасе, вдруг перестало дышать. Причем никаких физиологических причин для этого, вроде бы, не было. Казалось, он просто расхотело дышать… Вот так. Просто. Само по себе.

Уля внимательно наблюдала за сифу Лю, за его манипуляциями с энергией. Похвала мастера немного разгладила складочку между бровей Ульяны. В этот момент она поняла, насколько была напряжена, до боли во всех мышцах, а может быть это напиток стал действовать.
-А если человек с сотрясением начинает пользоваться менталкой или у него работает Сахасрара, это может ему повредить?
Неожиданно для себя Уля поняла, что очень беспокоиться о Максе, о Джильди, конечно, тоже, но не так. Почему?
Вдруг что-то поменялось, что-то пошло не так? Это как писк комара, который раздается в ночной тишине и мешает заснуть. Ульяна резко повернулась в сторону Казанцева. Сначала ей показалось, что он спит, но его сердце билось как-то странно, оно трепетало скорее, потом пропустило удар…
Чашка разбилась и недопитая жидкость разлилась по полу лазарета.
-Макс… - прошептала или простонала Уля, она метнулась к его кровати, каким-то образом минуя девушку, которая принесла ей чай.
-Макс, - снова позвала юношу Подольская, липкий страх окутал блондинку, сердце Казанцева вытворяло что-то невероятное, оно не подчинялось никакому ритму. – Стучи, слышишь меня, не останавливайся!
Блондинка со всей силой ударила по груди Казанцева своим кулачком, но биение становилось все реже, а потом он просто перестал дышать. Внутри Ули все оборвалось.
-Нет! – Закричала она, - Дыши, Макс!
Он лежал, такой спокойный и красивый, что у Подольской просто дух перехватило от непонятно чувства, казалось, что так это не могло закончиться, он не может после всего взять и перестать существовать. Она ему не позволит.
Она резкими тремя движениями нажала на грудь Казанцева, а потом зажав ему нос, прижалась губами к его рту и вдохнула воздух, и еще раз, и еще… Потом все происходило как во сне, ее кажется оттащили от Казанцева, она почти не сопротивлялась, только плакала и шептала…
-Дыши… дыши…