Восстановление амбара

Восстановление монастыря шло своим чередом. Чин даже представить себе не мог, что три человека способны справиться с таким объемом работы. Конечно, ремонт храмовых построек отнимал много сил, так что даже тренировки пришлось отложить до лучших времен. Какие-то отдельные навыки отрабатывались во время работы, особенно когда работать приходилось вместе с Учителем, но до настоящих тренировок было ещё далеко. Сегодня нужно было начать строительство амбара, в котором будут храниться припасы. Сейчас здание было в плачевном состоянии: крыша местами прохудилась, из-за этого деревянные полки, находившиеся внутри, прогнили. Внутри амбара стоял противный кислый запах гнили и трухи, залепленные пылью крошечные окна почти не пропускали солнечный свет, а каменный пол был покрыт толстым слоем гнилой пыли. Чин невольно чихнул, оставляя открытой перекошенную дверь. Первым делом он вынес из амбара гнилые доски, старые мешки и прочий мусор, распространявший несопоставимую с местом для хранения припасов вонь. Все это он складывал в огромную кучу в стороне от входа в амбар. Когда внутри здания не осталось ничего, кроме каменных стен, местами покрытых плесенью, и такого же каменного пола, Чин, подтянувшись на руках, забрался на крышу постройки. Старые доски местами трещали, норовя обрушиться прямо под ногами молодого человека. Те из них, что оказались безнадежно гнилыми, были сброшены вниз к уже собранной куче мусора. Чин несколько раз внимательно осмотрел оставшиеся перекрытия и черепицу, и лишь убедившись, что остались только целые и прочные, спрыгнул с крыши, приземляясь через страховку вперед. Ему, конечно, никто не мешал найти лестницу и заранее подготовить её для предстоящего спуска, но тогда это был бы не Чин, предпочитавший даже в такие моменты чувствовать в себе потенциал великого воина. Страховка прошла на удивление благополучно, и, перевернувшись через правое плечо, юноша без проблем поднялся на обе ноги.

Первое желание – тут же направить огонь на одну из стен, выплескивая агрессию. На границе сознания бьется мысль – нельзя давать пламени руководить собой, иначе рано или поздно оно подчинит своей воле. Медленный вдох, такой же медленный выдох. Течение энергии осознается полностью. Чин чуть заметно улыбнулся, радуясь своей маленькой победе. Из стойки всадника медленный переход в позу «лук и стерла», шаг правой, удар. С кулака слетел сгусток пламени, ударившись о стену и оставляя следы копоти на каменных блоках. Средняя стойка тигра, шаг в сторону, удар левой рукой на противоходе из положения тигриной лапы. Новые всполохи пламени разбились о стену, оставляя следы медленно тлеющей плесени. Запах гари начал перебивать запах гнили. Поворот на 90 градусов, вновь поза всадника. Руки принимают позу «один палец дзен», касаясь друг друга. Дыхание ровное, полный контроль над стихией. Резкий выдох с одновременным разведением рук – мощные вспышки огня ударились о стены, заставляя камень накалиться. Смена стойки, левая нога впереди, руки готовы к блоку или атаке, при этом удар проводится ногой на уровне головы воображаемого противника. С ребра стопы слетели новые огненные всполохи, в которых мгновенно растаяла скопившаяся в углу паутина. Дыхание правильное, пламя нельзя выпускать из-под контроля. Два удара руками, блок, удар ногой в бок, сопровождающиеся огнем. В амбаре стало душно от раскаленных стен, покрытых копотью. Следов плесени и гнили почти не осталось, зато теперь было много следов пламени. Щеки Чина покраснели от жара и разогнанной по телу стихии Огня.

Правосторонняя стойка, одна рука готова к блоку, вторая, у пояса, к удару. Шаг с разворотом корпуса, левая нога, чуть скользя, встает перпендикулярно линии движения, из-под подошвы возникают новые языки пламени, стелящиеся по липкому каменному полу. Второй, третий шаг, камень накаляется, его жар хорошо чувствуется через тонкую подошву. Разворот через левое плечо, удар рукой. Остатки паутины в углу мгновенно растаяли, как снежинки, попавшие на горячую кожу. Дыхание ровное, вновь навязчивый образ Каи, казавшийся забытым. Нога скользнула, при этом новый столп пламени резко накрыл пол до стены, взвиваясь вверх по каменной кладке и оставляя за собой черные отметины. Разворот через правое плечо, удар ногой в уже покрытую копотью стену и следом удар рукой с громким киаем, похожим на рык. Страховка назад с приземлением на колено, тут же откат вбок, открытая ладонь направляет сноп искр на стену. Кожа сквозь тонкую рубашку почти не чувствует жар раскаленного пола. Дыхание сбилось, став частым, мешая концентрироваться на энергии. Злость, ярость, пламя становится ярко-алым, сплетаясь с цветом ауры. Чин резко вскочил на ноги, нанося серию ударов руками и ногами, потоки пламени охватывали стены и пол, возносясь в опасной близости от стропил. Резкий выдох, пульсирующая боль в висках. Чин снова взревел, как раненый тигр, встряхнув головой и усилием воли заставляя себя сделать медленный вдох через нос. Воздуха не хватало, жар охватил все тело, усиливая нестерпимую боль в висках, пламя не хотело возвращаться под контроль воли. Человек без воли, что нож без стали, так говорил отец. Чин опустился на одно колено, упираясь ладонью в горячий покрытый копотью пол и концентрируясь на дыхании. Пламя стало рыжим, затем постепенно стало принимать нормальный желтый цвет Манипуры. Боль ушла. Чин осмотрелся, заметив, что деревянные части амбара не пострадали. Вновь глубоко вздохнув, он вышел из здания, взяв по дороге стоящее у входа ведро.

Чин принес ведро с водой к амбару. Судя по тому, что он был весь мокрый, первое из набранных ведер было опрокинуто ему же на голову. Огонь нельзя выпускать из-под контроля, он становится опасным и разрушительным. Чину было стыдно за свою слабость. Пусть сейчас никто не пострадал, это было серьезным предупреждением для огненного мага. Взяв щетку, молодой человек отправился отмывать амбар от следов гари. Медитативное занятие, позволяющее обдумать очень многое, прежде чем в следующий раз отпускать пламя на волю. Гарь отмывалась достаточно хорошо, строители тщательно полировали камни, но мытье все равно отняло много времени. Сложнее всего было оттереть стены сверху, для этого понадобилось приматывать щетку к палке, и в довольно неудобной позе пытаться оттереть остатки грязи и последствий буйства собственного пламени. Зато амбар больше не пах плесенью и гнилью, остался лишь запах гари, не вызывавший тошноту и отвращение. С мытьем стен и пола Чин провозился до обеда, стараясь оттереть все как можно тщательнее, будто тем самым стирая из собственной памяти вырвавшееся из-под контроля пламя.

После обеда нужно было закончить с крышей. Чин старательно подгонял доски взамен тех, что успели прогнить, после чего не менее старательно доставал из пальцев многочисленные занозы. Работать с пилой и топором ему было куда менее сподручно, чем с саями или катаной. Но оружие не подходило для плотницких работ, а мастерство должно выражаться во всем. Ещё сложнее было одному затаскивать доски на крышу, ничего не уронив, не доломав остатки черепицы и не упав самому. Когда обрешетка крыши была восстановлена, Чин с досадой отметил, что умудрился потянуть какую-то из мышц спины, которая сейчас отдавалась неприятной ноющей болью при каждом движении. Теперь нужно было восстановить черепицу, уже в достаточном количестве заготовленную для всех построек, благо на берегу озера нашлась подходящая для этого глина. Главная сложность заключалась в том, чтобы поднять ящик с черепицей на крышу. Чин никогда не отличался сообразительностью в инженерных вопросах, понимая лишь то, что его роста для поднятия ящика на крышу будет явно недостаточно. После недолгих раздумий он присмотрелся к земле, окружавшей постройку. Все тот же упрямый красный камень, все так же упрямо стремящийся к небу вместе с остальными Гималаями. Не сражаться, объединить усилия, чувствуя направление движения почвы. Чин направил ладони на землю, после чего медленно их понял, заставляя кусок почвы подниматься следом за движениями его рук. В результате этого возле стены амбара образовалась площадка примерно полметра диаметром и около метра высотой. Чин поставил на неё ящик с черепицей, затем забрался сам. Почва твердо держала его вес, и молодой человек аккуратно поднял тяжелый ящик, ставя его на крышу амбара, так, чтобы он твердо стоял, несмотря на покатую форму крыши. Затем Чин взял молоток, привязал к поясу небольшой мешочек с гвоздями, и вновь забрался на земляное возвышение.

Черепицу нужно выкладывать с нижнего ряда, чтобы те места, которые пробиваются гвоздями, были надежно перекрыты верхним слоем глиняных пластин. Работа требовала большого терпения и аккуратности: обожженная глина – очень хрупкий материал, её легко разбить гвоздем, ударив слишком сильно или неровно. Чин начал набивать черепицу на обрешетку круши, чувствуя, как от неудобной позы затекают руки. Он поднял землю чуть выше, так, что край крыши теперь находился примерно на уровне груди. Разумнее было, конечно, воспользоваться лестницей, но её Чин догадался принести лишь после того, как прибил черепицу на все прорехи, до которых природная гибкость позволила дотянуться с созданного им возвышения. С лестницей дело пошло быстрее, и к тому времени, когда солнце начало склоняться к вершинам гор, Чин прибывал коньковую черепицу на самом верху крыши амбара. Вокруг постройки скопилось немало разбитых кусков черепицы, и лишь каким-то чудом материала хватило для восстановления всей крыши. Плечи и шея Чина болели от неудобной и трудной работы, но он в который раз был собой доволен – задача на сегодня выполнена в срок. Закончив с работой, юноша, не чувствуя ног от усталости, отправился на ужин, оставив открытыми окна и дверь амбара.

К утру запах гари почти выветрился. Чин сложил у входа в амбар несколько досок, которые он с трудом дотащил на правом плече. Никто не мешал ему сходить несколько раз, но юноша пока не научился признавать, что он не всесилен. Ему нравилось каждый раз доказывать себе, какой он способный, сильный и талантливый, взваливая на себя как можно более сложные задания. При этом не было более страшной трагедии, чем не справиться с выбранным заданием. Если взялся, пообещал – расшибись в лепешку, но сделай. И все равно досок было недостаточно для всех задуманных полок. Отбросив налипшую на мокрый лоб прядь волос, Чин отправился за второй партией досок, которая вскоре была сложена поверх первой. Дальше предстоял самый сложный этап изготовления полок – сесть и подумать. Намного проще все быстро распилить, сколотить и поставить по местам. Но не на весу же пилить? Вздохнув, Чин отправился в сторону дикого сада, на краю которого ещё были сложены необработанные деревья. Он принес два деревянных чурбана примерно одного размера и поставил их так, чтобы они не шатались, примерно в метре друг от друга. Это была первая победа человеческого интеллекта за сегодня, и Чин начинал злиться, что приходится тратить время на расчеты, вместо того, чтобы быстро делать необходимую работу. Он достал моток веревки и вошел в амбар. Нужно было сделать несколько рядов стеллажей и ящики для корнеплодов. Размотав веревку, Чин узлом отметил на ней нужную высоту. Теперь можно сосредоточиться на более привычном деле – работать руками, а не считать и думать. Веревка с узлом помогала отмерять доски на нужную длину, а небольшая ножовка легко пилила свежее дерево, так что вскоре у стены амбара лежало достаточное количество досок нужной длины, а возле деревянных чурбанов скопилась приличная груда опилок. Обрезки досок Чин напилил на одну длину, им предстояло стать полками. Ещё несколько досок оставалось нетронутыми – они пойдут на ящики и для закрепления стеллажей.

Снова считать и думать. Чин положил рядом две доски, отмечая на них гвоздем места крепления полок. Прибивать полки гвоздями насквозь опасно – они могут не выдержать веса и обвалиться в самый неподходящий момент. Да и гвоздь может просто разбить тонкую доску в щепки, входя в неё горизонтально. Чин закусил губу, решая, как поступить. Можно, конечно, посоветоваться с Учителем, но этим придется выдать собственную глупость. Взгляд юноши упал на короткие обрезки досок, оставшиеся от полок. Он взял топор и разбил их на узкие бруски, которые набил на боковины будущего стеллажа. К брускам полки прибивались легко и держались намного крепче. Когда первое подобие стеллажа было готово, Чин придирчиво посмотрел на свою работу. Вся конструкция выглядела удивительно шаткой, и полки не помогали ей надежно держаться. Но стеллаж должен стоять крепко, этого требовало как старательное отношение юноши к работе, так и его вторая стихия, которой в последнее время Чин уделял намного больше времени, чем ведущему Огню. Чин прислонил ещё одну доску наискось, закрепив её сразу шестью гвоздями, после чего отпилил ножовкой выступающие части. Теперь стеллаж не шатался. Все оказалось довольно просто, так что работа пошла быстро. Ко времени обеда стеллажи уже заняли одну из стен, значит, к вечеру можно успеть закончить с мебелью.

Вся вторая половина дня ушла на то, чтобы доделать оставшиеся стеллажи. Чину нравилось, что у него получилось самостоятельно разобраться с заданием. Он, правда, пару раз умудрился попасть молотком по пальцам и насажал в ладони множество заноз, но это все были мелочи по сравнению с новым приступом гордости – у него получается. Когда Чин учился обращаться с катаной, нечто подобное он испытывал, выучив все семь субури и повторив их без ошибок несколько раз подряд. Но то была гордость Огня, подчинившего оружие, научившегося контролировать смертоносную сталь. Сейчас же Чин испытывал гордость Земли, радовавшуюся тому, что он своими руками смог сделать что-то нужное и полезное. Ещё неизвестно, что сложнее – четвертое субури или укладка черепицы. Лишь на первый взгляд мастер меча может показаться мудрее мастера-зодчего. Он, несомненно, сильнее в бою, но кто знает, кому из мастеров пришлось вложить больше сил в шлифовку собственных навыков. Что сложнее – достать катану из ножен за считанные секунды, одновременно нанося удар, или покрыть крышу, не разбив ни одного фрагмента черепицы? Чин умел доставать меч из ножен, а вот на крышу у него ушло на пол-ящика больше материала, чем объективно требовалось. Эти пол-ящика в виде глиняных осколков до сих пор валялись вокруг амбара. Так что, закончив со стеллажами, Чин был уверен, что имеет право гордиться собой.