Тайна пещеры

Его пытались победить, сознание девицы оказалось достаточно сильным. Дзиро показалось, что он начинает терять контроль, из-за чего почувствовал резкую слабость, и некоторое время перед глазами все плыло, но рука по-прежнему крепко сжимала нож. Шорох песка под ногой девушки. Дзиро одним прыжком настиг жертву, нанося удар в живот, который по его расчету должен был оказаться смертельным. Он стряхнул с ножа кровь, убирая оружие в ножны, и пошел к выходу, тяжело переставляя ноги по песку. Ощущения от тела становились все яснее. Оно умело обращаться с мечом и когда-то занималось парным оружием. Дзиро сжал руку в кулак, ощупывая костяшки и мышцы предплечья. Рукопашным боем парень тоже владел, костяшки были разбиты, но очень давно – тренировался больше года, и сейчас мог разбить что-то достаточное прочное, например, доску. Хозяина тела было немного жалко – молодой парень, лишь начинавший свою жизнь. Он не выживет, слишком уж сложна выпавшая но долю Дзиро Итэ миссия.

Коридор, в стороне осталась комната, бывшая местом его заточения, впереди ещё одна пещера. Но где-то возле Лхасы, нужно добраться до Пекина. Раньше здесь была деревня, где нужно раздобыть лошадь, пешком идти слишком долго. Ещё одна пещера и дневной свет, заставивший зажмуриться с непривычки. Дзиро почувствовал на лице холодный ветер и вышел, подставляя лицо солнечным лучам. Так странно вновь почувствовать себя живым. Ветер пах ранней весной, и солнце начинало едва заметно пригревать. Итэ расправил плечи, оглядываясь по сторонам. Только сейчас он понял, что мог промахнуться с ударом – тело, в котором он находился, было намного выше его собственного роста. Возвращаться некогда, а здесь девицу все равно не будут искать. Жаль лишь, что умирать ей придется в муках.

Попытка силой вырвать из тела Чина чуждый дух увенчалась провалом, и Шири сконцентрировалась, пытаясь достучаться до самой сути юноши. Пробудить его сознание, поднять его из глубин. Очередная попытка, и опять тончайшие щупальца ментальной энергии простерлись, достигая сознания твари. Но теперь девушка пыталась обойти это, опустить вниз, минуя злобу и ненависть. Глубже, глубже, на грубину самого большого океана, все дальше и дальше, где дрожало полностью подавленное сознание Чина. Борись!!! Вспомни Даниэлу и борись!!!

Что-то раскаленное пронзило тело девушки, чуть ниже солнечного сплетения. Уйдя в чужое сознание она прозевала молниеносный выпад. Стало трудно дышать, и почему-то резко накатила апатия ко всему. Удар! Предательский удар сзади, по спине, плечам и голове. Кто-то решил добить ее. Шири даже не поняла, что просто упала навзничь, чудом не раскроив себе голову о торчащий из земли кусок скальной породы. Мысли замедлили свой бег, но брюнетка все еще боролась, собирая остатки воли в кулак, ища выхода. Да, она проиграла, пожалела другого, подставив себя, но это еще не конец. Толчок, еще один, что-то горячее плещется на грудь, а вот ногам становится холодно. Взгляд Шири остановился, перед глазами мелькали образы, сменяя один другим. Странно, если перед смертью проносится вся жизнь, то видимо это ошибка... Перелет, улыбающееся лицо дяди, лица друзей, смех Кассия, лицо Руж, вытертая циновка в комнате, ясная ночь, лицо Руж, смешной Чин, лицо Руж...Руж...сифу Флер... Собрав всю свою волю в кулак, Шири посылает последний зов, от которого зависит все, ее собственная жизнь, здоровье Чина, и, возможно, благополучие всего Храма...

Руж, помоги... Крик о помощи. Зов, окрашенный кровью, энергия Аджны, ищущая выхода, всплеск, сильнейший всплеск ментальных сил брюнетки, которые прорываются наверх, сквозь толщу камня, пространство и время, и находят адресата, щедра делясь с ними последними секундами жизни Шири, пока та еще находится в сознании... В сумраке пещеры куда-то стали проваливаться стены, а затем на девушку рухнул потолок, то наконец отключилось истерзанное сознание, отправляя тело в покой, в темноту бесконечности...

Даниэла медитировала у озера, стараясь как можно глубже погрузиться в свою родную стихию, прочувствовать ее каждой клеточкой своего тела. Не так часто удавалось найти свободную минутку, чтобы осуществить давно задуманное: либо дежурства, либо обучение, либо она с Чином. Дежурство по лазарету закончилось, Чина припахали, занятий никаких не намечалось. А что делать? Конечно же, заниматься своими делами, которых, на самом деле, накопилась целая куча, тем более что свадьба совсем не за горами, и волнение по этому поводу лишь возрастало. Девушка обустроилась на своем излюбленном булыжнике, сосредоточившись на оранжевой энергии Свадхистханы, равномерно распределяя ее по всему телу и разливая ее по поверхности водной глади. Постепенно начали раскрываться и остальные чакры, мелкими нитями переплетаясь с оранжевой гладью озера. Стоило активироваться последней, Сахасраре, как на голову будто бы что-то упало, а внутри начал зарождаться оцепенение, вызванное ужасом увиденного. Она видела Чина, но это был не он – она чувствовала, - он был чужим, словно его подменили, словно это кто-то другой находится в его теле. Стало очень страшно. Нож, кровь. Она ничего не понимала, но видела, чувствовала откуда все идет.

- Чин! – Даниэла буквально полетела в сторону северных гор, где находилась пещера, о которой так много в последнее время говорили ученики. Дыхание давно сбилось, да и не умела она бегать так, чтобы оно было ровным. Если бы она могла сейчас нормально думать, а не бежать, движимая животным страхом, то непременно бы подивилась собственным возможностям. Подбегая уже ко входу в пещеру, итальянка почувствовала какой-то странный холод, исходящий оттуда и чей-то взгляд в темноте.

- Чин? – позвала Даниэла, останавливаясь недалеко от входа. Идти дальше было страшно – этот странных холод чуть ли не вводил в оцепенение.

Голос. Ещё один человек на пути, ещё одна бессмысленна жертва воли Провидения, исполнителем которой себя чувствовал Дзиро. Имя было китайским и ему незнакомым. Итэ ненавидел китайцев, хотя Будда учит избавиться от нетерпимости. Но даже Будда не сидел столько времени между жизнью и смертью в кромешной тьме вечных гор, не ему его учить. Дзиро взял нож в прямой хват и прислушался, чтобы определить направление для атаки. Теперь он не промахнется. Разница в росте сантиметров десять, нужно не забывать делать скидку на это. И снова женщина. Мельком Итэ подумал, что звала она хозяина тела, в котором он сейчас находился – имя было мужским, а в пещере были только этот парень и та девица, которой уже вряд ли помогут. Он вышел из пещеры в сторону подбегавшей девушки. Лицо оставалось бесстрастным, а взгляд – холодным, выдающим ненависть, накопленную за долгие годы. Дзиро приготовился нанести удар, но резкая боль пронзила висок, отвлекая внимание – хозяин тела пытался сопротивляться, хоть это и было бесполезным. Итэ резко вздохнул и едва заметно прищурился, загоняя своего противника ещё дальше в пучину тьмы, подобную той, в которой держали его. Он снова был жив, но не чувствовал вкуса этой жизни. В сознании оставалось две мысли – он должен убить императора и он ненавидит китайцев как таковых за то, что они посмели с ним сделать. Дзиро дотронулся виска кончиками пальцев, затем прямо посмотрел на девушку, занося нож для удара.

Пришлось заставить себя молчать. Молчать и не возражать, сосредоточившись на беге. Шэн давала инструкции, а ей меньше всего хотелось выполнять последнюю, если, не дай бог, она не справится. Оставалось только надеяться на то, что Шэн просто перестраховывается. То, что у нее получится ментальным способом выбить духа из разума Чина, она не сомневалась – сама когда-то очень давно боролась с чужим вмешательством в ее разум. Неудачно, как теперь выясняется, зато прекрасно представляет себе теперь что это такое.

Неожиданно до Руж дошло, что она сейчас видит около входа в пещеру самого Чина и его невесту. Только вот Чин не был собой – он замахнулся на Даниэлу ножом. Да, тут даже не надо было смотреть ему в глаза или лезть в душу, чтобы понять, что бы понять это – парень с Даниэлы пылинки всегда сдувал, а тут ножом замахивается. Руж мельком взглянула на тигрицу. Кажется, они друг друга поняли. Прорицательница сделала глубокий вдох, активируя Вишудху и концентрируясь на голубой энергии. Выставив ладони вперед, Руж выпустила направленный поток чуть уплотненного воздуха между молодыми людьми, а в следующее мгновение уже кинулась на Даниэлу, повалив ее на землю – Шэн знает что делает и знает на что идет, поэтому лучше ей не мешать.

- Ты в порядке?

Непривычно, когда твои приказы не исполняются буквально, Шэн сейчас была в ярости из-за того, что Руж подставилась под атаку, но времени на рассуждения уже не было. Она перехватила шест и бросилась на Чина, целясь жестким ударом в солнечное сплетение – не убьет, но дыхание можно сбить. Она четко видела противника, который находился за образом Чина, сознание которого сейчас было подавлено. Японец был очень серьезным – в нем чувствовалась закалка бывалого воина, но он лишь недавно оказался в этом теле, и, не в обиду Шэ будет сказано, его ученику ещё было очень далеко до хорошей физической подготовки. Его фигура подходила для того, чтобы впечатлять влюбчивых итальянок, но в мышцах было намного меньше силы, чем нужно для полноценного применения боевых навыков – молод ещё, да и тренировался всю жизнь от случая к случаю, а не с детства и ежедневно.

Перед Шэн стояла сложная задача – не покалечить и не убить ученика ирбиса, пока Руж будет освобождать его сознание. Нужно было ещё следить за незнамо откуда взявшейся Даниэлой – кто знает, как она будет реагировать на то, что злая Шэн Бо метелит любовь всей её жизни. Тогда задача усложнялась ровно в два раза – продержать противника, не покалечив уже двух учеников Шэ. Будда, конечно, учит милосердию, но тигрица была из тех, к кому под горячую руку лучше не лезть до тех пор, пока это воплощение не осточертело настолько, что неймется увидеть белое, красное и черное сияние. Шэн ловила взгляд Чина, сняв ментальный блок. Она не боялась, что он предугадает её действия – в боевом состоянии пустого сознания она и сама не могла сказать. Какое движение будет следующим, действуя на заученных годами рефлексах.

Итальянка в немом ужасе смотрела на возлюбленного и не могла поверить. Она понимала, чувствовала сердцем и видела, что это не ее Чин, что это просто кто-то или что-то, завладевшее его сознанием, но ведь он-то оставался там, внутри… Замах ножом, но его отшатнуло. Дани была уверена, что Чин, ее милый и ласковый Чин, сейчас борется, даже в таком положении защищает ее.

- Чин, милый, борись, я знаю, ты же можешь. Ты у меня самый сильный… - Даниэла испугалась, когда глаза любимого, сейчас полные ненависти и холода, вновь обратились в ее сторону и снова блеснула сталь ножа в новом замахе…

Резкий поток воздуха заставил ее отшатнуться и прикрыть глаза рукой, а через несколько секунд так вообще почувствовать толчок и удар о землю. Что-то хрустнуло. Кажется, ветка, только вот ветка под боком – это тоже неприятно. Девушке даже показалось на какое-то мгновение что все, это конец, но она услышала заботливый голос сифу Флер.

- Да, надеюсь… - итальянка тут же начала искать Чина. И натолкнулась взглядом не только на него, но и на беловолосую сифу Бо. Резко засосало под ложечкой – Дани слишком была наслышана о боевых подвигах тигрицы, чтобы не испугаться за судьбу возлюбленного. – Стойте, не надо! Это же Чин! Он там, он все еще борется, - девушка зашипела от боли, когда попыталась дернуться в сторону Шэн и Чина. Кажется очень неудачно она упала на эту ветку. Раньше никогда такого не было, но по ощущениям, она почему-то решила, что перелом ребра. – Сифу Флёр, ну скажите, вы же знаете, вы же чувствуете, что Чин там, все еще борется. Не убивайте его! – Паника плюс истерика и сразу можно сходить с ума. Вот сейчас она и сходила с ума. От страха потерять Его.

Новый приступ резкой боли, возникший в тот момент, когда до сознания Дзиро донесся голос девицы. Хозяин тела пытался бороться, но без шансов на успех. Итэ умел терпеть боль, а на большее парень не был способен. Но тут вмешался порыв ветра, из-за которого едва удалось устоять на ногах. Магия. Только этого не хватало. Китайцев-магов Дзиро ненавидел ещё сильнее, чем просто китайцев. Он отстранился от удара, из-за чего шест почти не нарушил его дыхания. Итэ прыгнул вперед, пытаясь сократить дистанцию до противницы, сделав её доступной для ножа. При страховке он ударился плечом – чертово тело либо не знало страховок, либо не слушалось в той манере, в которой привык страховаться Дзиро. Он сделал короткий выпад, пытаясь проскочить под шестом, нанося удар в живот.

Итэ поймал взгляд женщины, сознание которой оставалось незащищенным. Это – крайний путь для отступления, если не останется другого. Дзиро не мог представить свое сознание в женском теле, даже если эта женщина была сильным воином. Он надеялся отбиться, оставаясь в этом теле. В идеале, убрав свидетелей. Воин среди них лишь один – две другие женщины ему не противники. Та, что подошла первой, что-то чувствовала к хозяину тела, тем легче будет поединок. Когда речь идет о долге, нет места жалости.

Женщина встала, не обращая внимания на крики итальянки. Да, она была права, но нельзя было терять время, распаляясь на лишние эмоции. Сейчас Руж понимала это вполне отчетливо.

- Мы знаем, Даниэла, - коротко ответила прорицательница.

Она сконцентрировалась на синем цвете Аджны. Из области третьего глаза потихоньку потянулись синие нити энергии, которые начали образовывать кокон вокруг украденного тела молодого мастера. Мягкое сплетение нитей было похоже на паутину, которая мягким покрывалось опутывала сознание, просачиваясь в разум, где и засел этот дух, жаждущий мести. Сознание Чина было загнано в угол, но он продолжал бороться. Руж улыбнулась – дух сейчас был занят противостоянием с Шэн, потому ей и удалось так легко проникнуть внутрь. Руж направила энергию Аджны в сторону все еще борющегося сознания молодого человека, подпитывая его и давая силы для того, чтобы нанести главный удар. Чин понимал ее без слов, ведь их ментальная энергия сейчас была сплетена воедино. Прорицательница сделала глубокий вдох, концентрируя энергию в одним лишь месте, а на выдохе заставляя этот своеобразный снежный ком тараном вытурить незваного гостя.

В какой-то момент Шэн показалось, что её судьба решена – спокойно сдохнуть в стороне от учеников ирбиса ей не дадут. А то она сама не знает, что Чин – это Чин, и всенепременно убьёт болезного, чтобы не мучился дальше и не изводил окружающих. Шэн развернула шест, нанося удар под локоть противника, чтобы тот выронил нож, при этом она резко увела корпус, уходя с линии атаки. Надежнее было ударить по голове, но он должен оставаться в сознании, чтобы Руж выпустила на волю ученика ирбиса. Шэн отбросила нож ногой, продолжая смотреть в глаза Чина. Всплеск энергии, и в следующий момент мутная пелена закрыла её собственное сознание. Руж справилась, теперь её очередь. Тигрица положила шест на землю и опустилась на колени. Пока бой не закончится, тело должно быть неподвижным.

Резкая боль отозвалась в висках, затем эхом разлилась по затылку, заставив Шэн с силой зажмуриться. Эваз, Турисаз, Исса. Она сосредоточилась на ритмичной пульсации трех рун, которые должны были вытащить оба сознания в сейд. Запредельное сопротивление, будто противник калеными когтями цепляется за власть над разумом. Примерно так и было, только Шэн упрямее. Эваз, Турисаз, Исса. Слейпнир, Молот Тора, льды Нифльхейма. Когда казалось, что боль не может быть сильнее, потому что дальше уже некуда, новая волна разливалась в сознании, обжигая разум, отнимая ощущения, пытаясь согнуть волю. Эваз, Турисаз, Исса. Тело уже сковано, оно не двинется до тех пор, пока не останется один. Эваз, Турисаз, Исса. Порыв ледяного ветра ударил в лицо. Шэн медленно обернулась и коротко кивнула появившейся в тумане фигуре. Они были на краю скалы, покрытой снегом. Вокруг сгустился туман, в стороне стояло высохшее дерево, дальше были обломки какой-то постройки. На Шэн поверх белоснежного доли была надета черная хакама и черный же хаори с вышитой эмблемой на спине. В своем сознании она также всегда оставалась воином клана Белых Тигров. На поясе был её меч, вернее, дух того меча, что сейчас оставался на подставке в её комнате. Мастерство рождает подобную связь, поэтому любому воину важно, что произойдет с его оружием после его смерти. Посыпался редкий снег.

- Ты на моей территории и будешь играть по моим правилам, - ровным голосом сказала Шэн, обращаясь к японцу.

Покинув одно сознание, он оказался в другом, сначала показавшимся более доступным, но стоило обрадоваться победе, как ловушка захлопнулась, заставляя проваливаться в тьму и туман. Дзиро боролся из последних сил, чувствуя, как его куда-то выталкивают, но не наружу, а, напротив, вглубь. Туда, откуда нет выхода. Все оказалось затянутым белым молочным туманом, затем вдалеке показалась фигура беловолосой женщины. Здесь она выглядела старше, чем у пещеры, и волосы можно было принять за седые. Он кивнул в ответ и осмотрел свою одежду. Доли, хакама, хаори и верный меч на поясе. Волосы удобно собраны на макушке. Дзиро провел рукой по лицу, поправляя усы и бородку, и также кивнул в ответ.

- Я не дерусь с женщинами, - так же спокойно произнес Итэ. – Меня ждет мой долг, не стой на моем пути.

- Я стою у края пропасти, а не на пути. Но если ты предпочитаешь такую смерть, я отойду, - сказала Шэн, делая шаг в сторону. – Ты не смог умереть со смертью своего тела, но твоя жизнь будет исполнена, когда ты вернешься в круг сансары. Мы оба знаем, что это значит.

Тигрица сохраняла внешнее спокойствие, но вдоль позвоночника пробежал легкий холодок, свидетельствующий о приближающейся схватке. Она чувствовала в противнике опытного мастера меча и как никто понимала, каким на самом деле смыслом является смерть для воина. Недостижимая мечта неприкаянной души, которой долг запрещает смирение. Зрачки Шэн сузились, но она по-прежнему дышала ровно. Снег пошел сильнее, налипая на волосы. От ветра было холодно. В этом поединке нет магии, только сознание и воля. И мастерство, в котором один из них превзойдет другого. Если она проиграет, его никто не сможет остановить – там, у пещеры, остались Руж и Даниэла, Чин вряд ли быстро придет в сознание, да и слаб он для нормальной схватки. Эти мысли возникли, ровным потоком прошли в сознании и растаяли, как налипавшие на щеки снежинки. Все решится в этом моменте «здесь и сейчас». Груз ответственности не мешал рефлексам опытного воина, Шэн сражалась одинаково уверенно вне зависимости от того, за что она вступает в схватку. Все мысли заканчиваются в момент принятия решения и возвращаются уже после боя. Сифу хорошо её учил.

- В таком случае, я буду вынужден тебя убить, ты мне мешаешь исполнить мой долг, - сказал Дзиро, прямо глядя на женщину.

Это заявление не было для неё неожиданностью – один опытный воин видит другого издалека. Беловолосая уже давно приготовилась к неизбежной схватке, ведь ни один из противников не был намерен сдаваться без боя. Сейчас они присматривались друг к другу. Кто знает, сколько лет прошло с того момента, как дух Дзиро Итэ покинул его тело и как за эти годы могла измениться техника. Люди теряют древние знания, воины этого времени могут быть намного слабее воинов прошлого. А если император уже мертв? Тогда нет цели, но есть существование. Дыхание чуть сбилось из-за подступившего страха, но Итэ продолжал прямо смотреть на женщину, ожидая от неё действий к началу боя. Он не сдастся, цель есть всегда.

- Я лишь исполняю свой, - так же твердо ответила Шэн. – А твой наверняка исполнен Провидением. Кодекс бусидо гласит, что смысл нашей жизни в смерти. Один из нас этот смысл обретет сегодня. Будь уверен, на этом твоя душа успокоится.

Тигрица встала прямо напротив своего противника. Их разделяло четыре шага. Короткий кивок обозначал начало схватки и конец разговора. В бою не может быть мыслей, только навыки и рефлексы. Сейчас говорит меч, человек лишь следует его законам. Победит тот, кто окажется сильнее. Короткий шаг левой ногой, правая рука тыльной стороной ложится на рукоять катаны. Шаг правой, меч с шелестом показывается из ножен и со свистом рассекает воздух. Два шага до противника. Левая стопа встает за правой, переводя стойку в неустойчивую, в то время как клинок замахивается на плечо. Дыхание ровное, взгляд прямой, только техника. Два шага до противника и едва уловимый холод в основании позвоночника. Снег метет все сильнее, тая от соприкосновения с кожей. Зрачки сужены до точек, реакция последует мгновенно. Дзен. Рефлексы, говорить будет меч, при этом не он является продолжением Шэн, а она – его частью.

Дзиро коротко кивнул в ответ. Два шага, скорости для того, чтобы пробить открытую стойку не хватит. Он выхватил меч, вставая в ханми, затем резко опустил клинок на гидан, готовясь встретить удар на противоходе. Все просто – пара-тройка движений, и поединок будет завершен, только неизвестно, в чью пользу. Техника женщины показалась ему знакомой, будто у них был один учитель. Дзиро не нервничал – это ничего не решает. Нужно освободить разум от мыслей, а сердце – от эмоций. Когда говорит сталь, человек замолкает. Он знал свой меч и верил ему, как лучшему другу. Он был собой, и мог использовать навыки в полную силу, не считаясь с пропорциями нового тела. Навыки не теряются, если они были выучены так, как их в свое время выучил самурай. Будто последняя тренировка была лишь вчера, хоть Итэ даже примерно не представлял, сколько времени провел в заточении. Сражалась душа, а не тело, а она не ослабевает.

Ноги были напряжены, подобно пружине, чтобы сохранить равновесие в неустойчивом положении. Тыльная сторона клинка едва касалась плеча, рискуя оставить на белоснежном доли след от масла, которым было покрыто лезвие. Левая ладонь была раскрыта, лишь большим и указательным пальцем придерживая рукоять, в то время как правая, крепко сжимавшая меч под самой цубой, касалась лба. Движение рождалось мгновенно, с шагом правой и резким, рассекающим воздух ударом, нацеленным в правое плечо противника, опустившего меч. Инерция шла через сухожильные усиления, а также за счет перераспределения веса тела в момент за долю секунды до самого шага, которое давало короткое ощущение едва ли не свободного падения, что, в сочетании с сильным замахом, позволяло наносить именно такие удары, которые разрубают противника пополам, не давая ему ни мгновения на раздумья. В момент удара Шэн шумно выдохнула, произнося короткий киай, эхом разлетевшийся в скрытом туманом пространстве и отозвавшийся где-то вдали, видимо, отразившись от гор.

Тело реагировало само, оставляя сознанию роль стороннего наблюдателя, тренера, который сейчас следил за успехами хорошо подготовленного ученика. Корпус рефлекторно ушел с линии атаки, руки нанесли удар по клинку противника снизу вверх, от которого вслед крику раздался звон столкнувшейся стали, певшей, подобно затронутой струне. Превосходные мечи умеют держать такие удары, как крепкие руки воинов достаточно сильны, чтобы не дрогнуть на блоке, спасающем жизнь. Каждая секунда длилась вечность. В этом месте не было пространства и времени, бой мог длиться век, а мог – мгновение. На снег упала высеченная блоком искра и мгновенно потухла. Дзиро следил за взглядом противника, пытаясь предугадать следующее движение по суженным зрачкам тигриных глаз. Он не думал и не боялся, будто шел не бой, а партия в го.

Сталь пела, её едва уловимая вибрация норовила обмануть, создав иллюзию слабости в руках, но Шэн хорошо знала свой меч. Дистанция позволила лезвию, не взятому под контроль, быстро соскользнуть с катаны противника. Следующий удар наносился уже кончиком меча, целясь в скрытую хакамой ногу противника, туда, где находится бедренная артерия. Лишь опытный воин способен чувствовать движения, скрытые хакамой, семь складок которой отражают семь воинских добродетелей кодекса бусидо. Шэн смотрела в глаза противника, сохраняя на лице выражение буддистского спокойствия. Со стороны её взгляд можно было принять за невидящий взгляд слепого – попытки контролировать направление своих ударов зрением полезнее не опытному воину, а его противнику, давая ему дополнительные шансы на успешный блок. Ветер остановился, снег падал мелкой ровной пылью, направление которой менялось лишь от дыхания и движений воинов.

Дзиро опустил меч, блокируя подлый режущий удар, метивший в бедро, при этом он присел в стойке чуть ниже, норовя с блоком дотянуться до кисти противника. Поединок непривычно затягивался, сталь ждала крови, но пока встречала лишь такую же сталь в ответ. Редкие поединки на катанах длятся так долго. Одна техника, одни приемы, ни один из которых пока не мог оказаться неожиданностью для противника. Схватка на самурайских мечах длится ровно до первой ошибки. Здесь не бывает нескольких ударов или случайных ран, исход такого поединка всегда либо увечье, либо смерть. И он, и его противница, о которой он ничего не знал, были настроены биться до последнего. Цель каждого – уничтожить другого, ради собственного долга. Эта смерть будет окончательной, она не приведет к скитаниям или новому заточению.

Мгновения, растянутые до вечности. Молниеносное движение меча от бедра с разворотом лезвия к шее противника справа было растянуто в представлении Шэн до почти полной неподвижности. Так действует разогнанная психика, когда Огонь врывается в сознание, ускоряя движения. Противник находился в том же восприятии времени, он не был быстрее, но не был и медленнее. Только снег, казалось, замер в воздухе, будто подвешенный на невидимых нитях к затянутому белым туманом далекому небу. Нельзя ненавидеть противника, это отнимает силы и лишает бдительности. Его нельзя жалеть – это отбирает уверенность в движениях, заставляя сознание вернуться и управлять движениями. Это – смерть, разум реагирует слишком медленно. В этот момент человек напротив перестает быть человеком, он такой же меч, находящийся в руках судьбы, он часть этого момента боя, который нужно воспринимать с предельным смирением, чтобы не оставлять место страху. Инстинкт самосохранения – основной инстинкт любого живого существа. Воину нужно его в себе вытравить настолько, чтобы он остался на уровне рефлексов, не трогая эмоции.

Казалось, что мышцы отказываются слушаться, настолько медленными были все движения, усилий воли не хватало на то, чтобы ускорить блок, но катана развернулась лезвием вниз, блокируя атаку пересечением клинков почти у самой цубы. Длинный шаг назад, Дзиро поднял меч, касаясь рукой головы, дистанция достаточна для сильного замаха. Снег посыпался вновь, поднялся ветер. Эти секунды для одного из них – последние, но воину в бою нельзя гибнуть с буддистским смирением, смерть не удастся осознать, хотя о ней не раз приходилось мечтать, как о лучшей подруге или верной жене. Долг не позволил умереть тогда, если хватит мастерства для его исполнения – не позволит и сейчас. Дзиро выжидал ту долю мгновения, на которую должен прийтись окончательный удар.

Открылся. Противник превосходил её ростом, пусть и не сильно, и простого шага не хватит. Тигрица сделала резкий выпад, стараясь дотянуться до японца, при этом с ударом она опустилась на правое колено, крепко держа рукоять меча обеими руками. Вернулся прежний темп, в лицо полетели хлопья усиливающегося снега, за которым теперь не было видно ничего вокруг, даже края пропасти, находившейся примерно в четырех метрах за спиной. Шэн знала это место. Никогда прежде не была здесь раньше, хоть оно и было частью её собственного сознания. Нужно убить противника, посмевшего оказаться на её территории. Или он захватит всё. Слишком долгий поединок, слишком мало времени у тех, кто ждет его исхода. Нет времени и места для лишних мыслей, от них бой не изменится в её пользу. Рукоять стала чуть влажной, но от таявшего снега – Шэн давно вышла из того возраста, когда от волнения потеют ладони, она была спокойна. Сталь жаждала крови противника и сама вела свою хозяйку в поединке, воительница лишь следовала за логикой меча, позволяя телу подчиниться его приказам.

Дзиро отстранился, позволяя клинку женщины пролететь в миллиметре от его тела, оставив тонкий порез на хаори, и нанес рубящий удар сверху вниз, целясь в левое плечо. Одновременно с ударом прозвучал громкий киай, который должен был объявить этому месту, что у него теперь новый хозяин. Удар наносился с близкой дистанции, длины клинка достаточно, чтобы он разрубил тело врага, пройдя насквозь. Противница не успеет подняться, человеческое тело не может реагировать так быстро. Сейчас Итэ разыграл свое преимущество, которое нужно воплотить в победе. Это – расчет, не эмоции и не предвкушение конца затянувшейся схватки. Снег налипал на усы и бороду, ссыпался с волос под ворот хаори и тут же таял.

Выдох. Левая нога мгновенно скользнула чуть вперед, оставляя на свежем снегу след, в то время как левая рука провела по тыльной стороне меча, выстраивая его направление вдоль линии между левой стопой и правым коленом. Костяшки правой руки, по-прежнему крепко сжимавшей рукоять меча, коснулись виска. Сталь приняла сталь, и глухой звон разнесся эхом в горах, лишь гудящее чувство в левой ладони, принявшей на себя силу удара, позволило понять, какой мощью обладает противник. Рука вновь скользнула вдоль клинка, оказавшись на краю рукояти. Шаг левой ногой назад с одновременным ударом по левому боку противника, оказавшемуся открытым во время его атаки. Шэн поймала взгляд самурая, угадывая его следующее действие, если он сможет уйти и от этой атаки. Поединки не бывают такими долгими, катана – не цзянь, чтобы с ней фехтовать, но сейчас происходило что-то невообразимое. Две души в одном сознании, дерущиеся в одной технике. До первой ошибки. На кон поставлено все.

Зрачки женщины чуть дрогнули, выдав направление удара. Дзиро поставил блок, и теперь оба клинка оказались скрещенными у цуб, в то время как сами противники пристально смотрели друг другу в глаза. Это – пат, никто не может отвести меч первым. Кто первый ослабит руки – откроет шею и погибнет, но и вечность так стоять нельзя. Снег налетал на волосы, одежду, цубы неподвижных клинков. Воины стояли, будто мраморные изваяния, живыми оставались лишь взгляды. Они слишком хорошо друг друга поняли – иначе бой не был бы таким долгим. Дзиро подумал даже о том, что беловолосую женщину можно было бы назвать привлекательной, если бы лезвие её меча не жаждало его крови. Они не знали даже имен друг друга. И никогда не узнают. Бой проходит в молчании. Итэ чуть заметно кивнул, зная, что противница его поймет.

Пат. Если бы не поджимало время, поединок длился бы на упрямстве, которого ей было не занимать. Здесь уже не техника, характер и воля, которые не должны подвести. Мышцы напряжены до предела, кажется, сцепившиеся клинки готовы нарушить тишину лязгом движения, но сейчас противоборство шло лишь во взгляде и статической силе. Моменте равновесия, в котором огромная гора стоит на одной горошине до того момента, как на неё упадет ещё одна снежинка. Она понимала своего противника. Слишком хорошо понимала, зная, как недостижима и желанна бывает смерть, которую нельзя принять по собственной воле. Путь воина позволяет погибнуть лишь в том бою, в котором нет шанса выжить. Пока есть хоть мгновение надежды, смерть будет слабостью и предательством. Даже в том случае, если на смирение остался лишь один вдох, который суждено посвятить борьбе, а не Будде. Но там, за черным сиянием, находятся мир и покой. Шэн кивнула в ответ, одновременно с противником отступая на шаг назад и замахиваясь мечом от уха, держа меч клинком вверх. От движения с одежды на землю ссыпался снег.

Честь и благородство – то, что можно ждать от опытного мастера меча. Она поняла и поступила по чести. Шаг, замах. Они оказались в одинаковых позах, продолжая смотреть друг другу в глаза. Кто-то окажется быстрее, поединок долгим уже не будет. Дзиро ненавидел китайцев, но сегодняшняя противница была достойна пасть от его меча или положить конец его воплощению. В новом времени – новые воины, но они не менее достойны, чем те, кого он знал при жизни. По крайней мере, до этого момента ещё есть один достойный противник. Будто они учились у одного учителя. Жаль, что он так и не узнал её имени. Шаг вперед, удар сверху вниз с громким киаем. Клинок целился в правое плечо женщины, и дистанция позволяла бить на силу.

Вот и все. Шаг с левой ноги вперед мгновением позже движения противника. Корпус развернулся, уводя плечо с линии атаки, и меч тигрицы вместо задуманного удара развернулся, проходя резким ударом снизу вверх. Огасуми, один из любимых приемов. Он на инерции встретил правое запястье японца, кончиком клинка отсекая руку. Шаг правой ногой вперед, тыльная сторона клинка отбивает меч в сторону, короткий замах, и Шэн, опускаясь на левое колено, рассекла противника через левое плечо с громким киаем, оповестившим вершины гор о том, что владелец у них остался прежним. Снег был залит кровью, пятна которой были видны на белоснежном доли тигрицы. Она посмотрела в остекленевшие глаза противника, имени которого так и не узнала. Он был славным воином, но она оказалась сильнее. Шэн встала, коротким жестом стряхивая кровь с катаны, и приставила правую ногу к левой, с шелестом убирая меч обратно в ножны. Самурай обрел мир и покой. В чем-то она ему завидовала. Эваз, Турисаз, Йера. Руны вновь стали всплывать перед глазами, возвращая сознанию контроль над телом. Шэн открыла глаза и поднялась с колен.

- Его больше нет, - коротко сказала тигрица. – Быстрее, нужно помочь Шири. Даниэла, позаботься о Чине.

Голова кружилась, весеннее солнце казалось непривычно-ярким после образов метели и тумана. Ещё одна победа. Шэн не разговаривала после сражений, только по делу, которым сейчас была помощь раненой девушке.

Страх и ужас сейчас отражались на лице итальянки, которая, превозмогая боль в ребре, пыталась встать с земли. За то время, что она на это потратила, Шэн уже успела неплохо так приложить ее Чина своим боевым шестом, а сама в итоге села на колени и замерла. Руж определенно за чем-то следила, а Чин… Бедный, он лежал на мерзлой земле, без сознания, такой несчастный… Да, наверное они что-то сделали с этим духом, раз Чин сейчас не нападал больше ни на кого, Шэн Бо сидела с каменным выражением лица и не шевелилась, а Руж Флер обеспокоенно наблюдала за чем-то, чего не видела Даниэла. Кусая губы, чтобы перебить боль в ребре, девушка кое-как дошла до своего возлюбленного и опустилась на колени рядом с ним, кладя его голову на себя. Надо сосредоточиться, но боль мешала. Сильно мешала. О том, что надо бы сначала вылечить саму себя, а потом пытаться что-то делать с Чином, она просто не думала и не допускала подобной мысли – она должна привести в себя Чина, а потом уже все остальное. Дани постаралась просто абстрагироваться, чтобы не думать о боли. Не шевелиться и не дышать. Хотя бы просто делать вдохи как можно меньше. Легче, так определенно легче.

Золотистая энергия полилась по Сушумне, устремляясь к кистям рук итальянки. Даниэла мягко поглаживала Чина по лбу, пропуская целительную энергию через Аджну, которая сильно пострадала в результате этого непонятного ей вторжения. Энергия мягко опутывала «раздраженную» чакру, впитываясь и распределяясь по Сушумне молодого человека, а также приводя в норму вихрь Аджны.

- Все будет хорошо, милый… Я с тобой…

Шум, голоса, боль – все это лишь мельком пробивалось через кромешную липкую тьму, в которой находился Чин. Он пытался бороться, прорываясь из этой тьмы к свету, позволявшему вернуть контроль над собственным разумом, но противник каждый раз оказывался сильнее. Он слышал голос Даниэлы, хоть и не мог увидеть происходящее или почувствовать, что происходит вокруг. Было лишь ощущение страшной опасности, которая угрожает девушке. Чин рванулся изо всех сил и в какой-то момент смог различить перед глазами солнечный свет, от которого резко усилилась боль. Он вновь чувствовал, но это длилось лишь долю секунды, за которой вновь наступила темнота. Потом пропало даже это ощущение…

Ощущение тепла путалось с жуткой головной болью, из-за которой не хотелось даже пытаться шевелиться. Звуки вокруг казались слишком громкими, в общем гуле невозможно было разобрать отдельные слова. Чин не услышал, скорее почувствовал, что рядом с ним находится Дани. Она что-то сказала. Голос звучал откуда-то сверху, или вовсе был вокруг. Чин начал понемногу осознавать происходящее – он лежит на земле, рядом – Даниэла, она касается его лица и что-то говорит. По телу течет энергия, начинают проясняться мысли, понемногу отступает головная боль. До этого он помнил, что находился в пещере, сейчас светило солнце. Веки Чина задрожали, и он медленно открыл глаза, краем уха услышав голос сифу Бо. Сильно болел правый локоть, а ещё совершенно не хотелось шевелиться или о чем-то думать. Он чувствовал, что произошло что-то ужасное. Постепенно память начала возвращаться. Шири осталась в пещере, и с ней было связано какое-то очень плохое предчувствие.

- Дани…, - прошептал Чин, – Что случилась? Что с Шири? - Он попытался поднятья, морщась от боли в локте и висках.

Получилось. Да, она все-таки смогла это сделать. Было довольно тяжело, а энергетический баланс был совершенно потерян – Аджна забрала очень много сил – не училась Руж таким вещам. Наверное, слава богу, что не училась. Надо было сосредоточиться на энергии Воды – всегда очень хорошо помогает, когда разбалансированы Аджна или Сахасрара, но не сейчас. Сейчас нельзя, ведь надо следить за тем, чтобы ничего не случилось с Шэн. Руж взглянула на нож, валяющийся в стороне, но даже не подумала поднимать его с земли – она волновалась за тигрицу, но была уверена в том, что все будет в порядке, что она справится. Ей сердце подсказывало. Прорицательница видела все – каждую секунду этой ментальной, нет, духовной, битвы. Шэн была сильна, но противник тоже. Но вскоре все кончилось. Помочь Шэн подняться на ноги было бы большим оскорблением для гордой тигрицы, потому Руж лишь молчаливо кивнула в знак согласия с ее словами. Только вот с Чином уже возилась его невеста, а с Шири дела обстояли хуже – она оставалась в пещере и была ранена.

- Мы ее найдем, а тебе лучше полежать и не причинять боль Даниэле своим лишним шевелением.

Руж направилась в пещеру, ориентируясь только благодаря собственной интуиции. И нашла. Девушка была серьезно ранена и могла погибнуть от кровопотери, но с ней все будет хорошо. Да, просто иначе быть не может – они не допустят, она не допустит, чтобы из-за нее такое случилось…

- Шэн, - с мольбой в голосе произнесла женщина, понимая, что тигрица и без того вылечит девушку.

Шэн быстро пошла в пещеру, по дороге лишь мельком посмотрев на учеников ирбиса. Разберутся, не маленькие, их жизни ничто не угрожает. Она зажгла над ладонью огонь, освещая пещеру, и пошла следом за Руж, которой сейчас было намного легче искать Шири прорицанием. Нужно беречь энергию – рана тяжелая, на грани смертельной. Такие вещи чувствуешь даже тогда, когда не пытаешься специально сосредоточиться на фиолетовой энергии Сахасрары – для Шэн прорицание всегда было подобием проклятья, заставлявшего всегда чувствовать боль, страх и смертельную опасность, находившиеся рядом. Шири лежала на земле, её одежда была залита кровью. Аура светилась очень слабо, энергия Сушумна-нади была близка к тому, чтобы начать сворачиваться от Муладхары. Тигрица опустилась на колени возле девушки и задержала руку над раной. Ножевое ранение, прошедшее чуть в стороне от жизненно важных органов, очень серьезная кровопотеря, болевой шок. Дыхание и сердцебиение слабые, но есть.

- Я погашу огонь, - предупредила Шэн, которая могла ориентироваться в темноте, да и видение ауры никак не зависит от яркости освещения.

Тигрица расстегнула куртку девушки и подняла кофту, освобождая рану. При свете пламени все это намного проще, но на него нельзя отвлекаться. Кровь продолжала сочиться из раны, если бы нож остался в ней, было бы легче. Остановить кровь, лишь после этого можно восстанавливать остальную энергию. Золотистые нити направились от ладоней тигрицы к области раны, оплетая разорванные сосуды. Тело человека создано с большим запасом прочности. Рана живота закрывается сальником, защищая от инфекции и уменьшая кровопотерю, болевой шок вызывает спазм сосудов, которые также не дают крови вытекать слишком сильно. Сначала восстанавливаются внутренние ткани, следом за ними – подкожная клетчатка и мышцы. Были бы под рукой нитки с иголкой, не пришлось бы тратить драгоценное время ещё и на это, но так уж устроена жизнь, что раны случаются не такие, которые легко лечить. Как только рана затянулась достаточно, чтобы с повышением кровяного давления не началось новое кровотечение, Шэн перевела дыхание и поднесла руку к области Муладхары, окрашивая нити целительной энергии в ярко-красный цвет основной чакры. Эта энергия резко придает силы, возвращая мышечный тонус, повышая давление и усиливая сердцебиение. Красные нити, вплетаясь в поток Сушумна-нади, устремились вверх, усиливая сияние остальных чакр. Сваттхистхана. Ослабленные падением давления почки теперь уже не находились на грани отказа, а лимфатическая система начала постепенно выводить все лишнее из области раны. Шэн добавила оранжевую энергию – ранения живота опасны тем, что в брюшной полости может скопиться кровь, вызывая перитонит. Манипура. Дыхание наполнялось теплом, легкий озноб говорил о том, что тело вновь начинает восстанавливать свою нормальную температуру. Желтая энергия восстанавливала поврежденные ткани, находившиеся в её области. Анахата. Сердце начало биться ровнее, болевой шок отступал. Оно смогло дотянуть до этого момента, теперь ритм уже восстановится без проблем. Свободной рукой Шэн постаралась добраться до запястья девушки, но помешала ткань. Она нащупала пульс на шее, проследив, чтобы он тал более отчетливым. Вишуддха. Дыхание становится легче, в нем вновь участвует диафрагма – верный признак того, что рана достаточно затянулась, хотя наверняка ещё причиняет боль. Аджна. Шири сама придет в сознание, когда её тело решит, что настало время. Энергия цвета индиго поглощала алые вспышки боли. Ци поднялась до Сваттхистханы, и свечение Сушумна-нади вновь стало близким к нормальному.

- Шири, ты меня слышишь? – спросила Шэн, вновь зажигая над ладонью пламя. – Только не шевелись.