Когнитивный диссонанс (часть 1)

Не сказать, что он был не рад видеть серые стены монастыря. Просто…
Тяжелый вздох вырвался из груди Казанцева, когда он вышел прогуляться.
Они не так давно вернулись из своего путешествия. Честно сказать, он вовсе не хотел возвращаться. По крайней мере, не так быстро. Но обстоятельства… да, обстоятельства. Всегда можно прикрыться ими и сказать, что ничего нельзя было поделать. Но так ли это на самом деле?
Макс выругался, глянул на какой-то цветущий бутон, что рос у дороги и появился здесь явно усилиями какого-то мага земли. Сам-то Казанцев ничего, кроме бамбука, вырастить так и не сумел. Зато бамбук у него получался знатным.
Парень улыбнулся, зашагал вдоль тропинки к воротам, то и дело удивляясь тому, как медленно здесь течет время, и как же так получается, что тут ровным счетом ничего не меняется… Иногда попадались знакомые. Они дружелюбно приветствовали Казанцева, он отвечал тем же. Кто-то даже останавливался, чтобы перебросится парой фраз. Все утверждали, что скучали. Вот уж в чем Максим не был уверен, так в том, что по нему тут скучали… А вот скучал ли он? Пожалуй, нет. Ему вполне хватало общества Ули, а безо всех остальных он, пожалуй, мог бы и обойтись. Да и привязанности именно к этим стенам у него не было, так что назвать это «возвращением домой» язык бы у него не повернулся…
Вдруг впереди возникла слегка взъерошенная знакомая шевелюра. Макс ускорил шаг, и вскоре встретился с одним очень знакомым португальским шаманом, что называется, «нос к носу».
- Джильди! – Казанцеву едва удалось подавить порыв обнять друга.
Блин, похоже, он все-таки кое по кому скучал. И был по-настоящему рад видеть конкретно этого уче… то, есть, конечно, уже не ученика. Давно уже Мастера. Хоть и младшего. Пока что.
- Живой! – с ясно выраженным облегчением проговорил Макс. До этого момента он и представить не мог, насколько сильно беспокоился за друга. С талантом Рейса влипать в неприятности, тот вполне мог получить по мозгам с летальным исходом. А если рядом не будет Казанцева, кто же будет в это время рассказывать Джильди, какой он идиот? Правильно, никто.
- Пошли, - Максим схватил португальца чуть пониже локтя и потащил к воротам. – Прогуляемся в деревню, меня как раз туда послали.
Наглая ложь, но Рейсу знать об этом не обязательно.
- Заодно расскажешь, как у тебя дела.

Знаете, есть такой глагол - "наскакивать"... Очень неприятный. Хотя бы потому, что наскочить может кто-что, когда и зачем угодно. Это почти как глагол "выскакивать", только совсем не имеет приятных значений... Португалец быть жертвой наскока не любил. До зубовного скрежета. Не в последнюю очередь - благодаря волку, который в таких случаях начинал захлебываться истошным рычанием, ну просто клокотать, требуя наскочить в ответ - а еще лучше, позволить самому хищнику наскочить и "пригладить" зубами, чтобы никто и никогда не смел больше... В общем, на подобные выходки с чьей бы то ни было стороны Рейс реагировал довольно болезненно, только что зубами не щелкал - правда, волку пока ни разу не выпало удовольствия вырваться наружу и разобраться по собственному усмотрению...

Вот и сейчас, когда неожиданно возникают рядом и начинают громко и радостно звать по имени - это тоже своего рода наскок, оглохнуть можно... Лицо португальца на мгновение исказила неприятная гримаса - но, во-первых, Джильди тут же с ней справился и заменил адекватным выражением, а во-вторых, оказалось, что рядом стоит один из тех людей, которым Рейс подобные наскоки прощал безоговорочно. Впрочем, выразить радость от нежданной встречи не удалось - Макс тут же засыпал португальца радостными словами, а потом и вовсе куда-то потащил, вот что значит, не успел отбиться...

- Живой, конечно. А что, выгляжу похожим на несвежий завонявшийся труп? - машинально поинтересовался Джильди, не предпринимая, впрочем, попыток вырвать руку из хватки Казанцева, только следя за тем, чтобы ему эту самую руку не оторвали. - Дела? У меня должны быть дела как-то из ряда вон? Слушай, ты что затеял? - Вооруженное ограбление, ни больше, ни меньше. Средь бела дня, воруют из монастыря младшего мастера... докатились... дожили...

- Ты мог бы выглядеть, как несвежий, завонявшийся труп, - наставительно поднял палец вверх Максим, выделив интонацией слово «мог», и шагая рядом с шаманом по дороге, ведущей в деревню. Он надеялся, что им никто не встретится.
Погода была почти отличной. Макс улыбнулся, кажется, он был рад просто услышать голос друга. Все-таки скучал. Блин. Никогда бы не подумал.
- Ну, знаешь, чтобы стать подобным трупом, тебе особо стараться не нужно, - напомнил Казанцев слегка иронично. – Вспомнить твою жертвенность, граничащую с идиотизмом? Или неспособность рассчитать свои силы, когда надо кому-нить помогать? Или другие экзотичные способы покончить жизнь самоубийством?
Захотелось курить, но Максим сдержался. Вместо этого он стал серьезным:
- Это не считая всяких мелочей, вроде немного… э-э-э… странной ситуации, вокруг твоей инициации, - чуть тише добавил Казанцев. – И твоими родственниками. Так что поводов для беспокойства у меня было немало… Поэтому уж извини, что я так рад увидеть тебя живым!
Макс усмехнулся, прибавил шагу. Не так уж и далеко уже виднелись крыши домов местной деревни.
- И да, у тебя всегда дела «из ряда вон», - заметил Максим. – Ты вообще обладаешь удивительной способностью обычное, вроде бы, дело превратить в «из ряда вон», так что… Это в хорошем смысле… И вообще, не говори мне, что у тебя совсем нет новостей. Как Лена? Еще не уехала?

Ах, вот оно как. Значит, мог бы... Что ж, спасибо за доверие. Ну, хотя бы глагол Макс употребил в прошедшем времени - так утверждение действительно становилось правдой. Раньше действительно мог бы - совершать все действия, перечисленные Казанцевым, ежедневно, и даже по три раза на дню... Сейчас же - Джильди уже просто не мог позволить самому себе так разбрасываться собственной жизнью, слишком многое в жизни португальца переменилось...

- Извинения принимаются, - задорно дрогнул углом рта португалец. - А новости... тебе все выкладывать? Или только самые знаменательные? Лена? Нет, никуда не уехала, куда же она денется... Осталась на боевом посту и старательно меня пилит. Скоро перепилит надвое, ибо я разбил материнское любящее сердце... - Ну... как-то так сложилось. Оба уперлись лбами, оба продолжали действовать так, как считали нужным - и уж как получилось, так теперь и получилось. О причинах ссоры с Леной Джильди коварно умолчал, проглотив еще две новости ну очень личного характера - причем португалец мог только гадать, какая же из них разозлила мать сильнее всего... Рейс-то надеялся, что вторая новость подзадержится, дойдет до матери не сразу - ан нет, просочилась просто непристойно быстро. И вот, пожалуйста, мать с сыном теперь даже не здоровается в коридорах, нос воротит...

- Надеюсь, ты не запланировал какой-нибудь полномасштабный загул на несколько дней, отмечать радостную встречу? - осторожно уточнил Джильди. - Мне надолго пропадать нельзя... - Нет, нельзя не потому, что это вразрез с уставом, поймают и навешают лещей - кстати, неизвестно даже, вразрез ли и навешают ли - а... опять же по личным причинам. Обстоятельства не позволяют не пойми где шастать...

- Таааак, - протянул Казанцев, затаскивая Джильди в какой-то переулок и оттуда таща его к неприметной, почти выцветшей вывеске с красивыми, хоть местами и облупившимися иероглифами. Изнутри аппетитно пахло жареным луком и специями.
Максим толкнул тоненькую дверь, вошел в полумрак помещения, затащил за собой португальца. Друзья постояли пару минут в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
Казанцева тут знали. В свое время он заходил сюда, минимум, раза три в неделю, просто чтобы зарядить батареи своей электроники. Да и просто кухня тут была хорошая.
Надо сказать, ему удивились, потому что не захаживал сюда Макс уже очень давно. Да и ноутбука у него с собой не было.
- Привет, - поздоровался Казанцев с китайцем за барной стойкой, на секунду оставив Джильди. – Мне и моему другу – как обычно.
Бармен кивнул. Значит, помнит. Приятно, черт возьми.
Максим присел за один из множество пустующих столиков – в это время дня заведение было практически пустым. Взглядом пригласил португальца последовать его примеру.
- Таааааак, - повторил Макс, на этот раз прищуром глядя на друга. – Рассказывай, что за личные причины такие?
Честно говоря, Казанцев заподозрил беременность Мишель. Уж, фиг его знает почему. Но это показалось ему ужасным.

Кажется, все-таки планировал... самый что ни на есть полномасштабный загул... хотя, может быть, Джильди и зря подозревает Макса. Хотелось бы в это верить. Португалец в деревне бывал не так уж и часто, а устроить обход разных местных заведений и вовсе никогда в голову не приходило - так что весьма и весьма смутно представлял себе, куда Казанцев его тащит. Видимо, это какое-то облюбованное парнем место - причем облюбованное давно и прочно, раз его здесь даже узнают. Почти пустое заведение в переулке, полутемная комнатка... допрос, что ли?

- Знаешь, некоторые причины на то и личные, чтобы о них не рассказывать, - заметил Рейс, ведя себя спокойно, словно его и не потащили на практически допрос невесть куда... - Тем более, об одной из причин я даже и не имею права рассказывать... А ты расспрашиваешь, чтобы иметь потом возможность поддакивать Лене? - улыбнулся португалец. - Может, тогда ее и спросишь? Она тебе в красках распишет, какой я неблагодарный, эгоистичный, черствый сын... Слушай, а у тебя-то новости есть? Или ты столько отсутствовал - и вернулся без новостей? Ни за что на свете не поверю...

- Блин, - тихо выругался Максим по-русски. Правда, потом сразу же перешел на китайский: - Вот ни чуточки ты не изменился. Все такой же таинственный, все дела…
Казанцев вздохнул, дождался, пока все тот же бармен притащит поднос с заказанной едой. Тут в основном было всякое мясо, причем приготовленное по самым разным рецептам. Овощей и всякой такой вегетарианской бурды было куда меньше. Этого и в Монастыре достаточно.
Принесли, конечно, еще и выпивку. Рисовая водка. Самая что ни на есть, обычная. И всего одна маленькая бутыль – бармен правильно рассудил, что «двойной» заказ на выпивку не распространяется. Казанцев вовсе не хотел спаивать друга. Да и самому трезвым остаться было бы желательно.
- Значит, не расскажешь?
Подозрения о «личных делах» начали обретать уверенность. Ну, о чем можно молчать? Или о том, что у тебя какая-то жуткая болезнь (вроде сифилиса или простатита), или о том, что твоя девушка – беременна. Конечно, существовала вероятность, что Джильди действительно подхватил что-то такое, но Макс в это не верил. Насколько помнил Казанцев шаман, помимо всего прочего, еще и врачеванием увлекался, так что, как-нибудь с этим справился бы. Значит, дело, скорее всего в том, что Мишель таки немножко в положении…
С одной стороны, это ужасно, - подумал Макс. Маленький злобный малыш уничтожит всю размеренную и спокойную жизнь Джильди, которая, к слову, была не размеренной и спокойной ни разу. С другой… ребенок – это все-таки, здорово. Казанцев попытался представить себя в роли отца. Волосы на затылке зашевелились от ужаса. У него ребенок явно не дожил бы до пяти лет, с его-то ленью…
- Ну и ладно, - Казанцев совсем по-ребячески показал язык другу. – Я сам уже обо всем догадался. И безо всякой менталки, заметь.
Макс знаком пригласил товарища… как бы покультурней выразиться?... пожрать, короче. Налил водку в микроскопические чарочки, и поднял свою.
- За твои… личные причины, друг, - улыбнулся Максим, резко опустошив свою рюмку.

Ну... не убивать же человека за излишнюю сообразительность, верно? А для португальца, так вообще ситуация складывалась очень даже неплохо - вроде как секрета больше нет, а секрет при этом никто не выдавал... Джильди с улыбкой кивнул в ответ на ребяческий жест Казанцева, даже и не задумавшисьни на мгновение о том, что можно попытаться обидеться на друга за излишнюю догадливость - но пить, несмотря на совершенно явный призыв, не стал. Никакой клятвы трезвенника или еще чего-то в этом роде - просто шаманам... не рекомендуется, алкоголь делает сознание гораздо более открытым для видений, более уязвимым... а мало ли какое видение словить можно. Джильди до сих пор последнее занятие у обрыва вспоминал не иначе как вместе с ощущением врывающейся в грудную клетку стали... так что лучше не рисковать.

- Обе причины сам вычислил? Или только одну? - уточнил Джильди. И тяжело же общаться полунамеками... устаешь от такого общения почти как от пробежки длиной в несколько километров, к концу совсем уже язык на плече... И ведь не потянет же португалец общение на мыслеречи. Опять голова начнет трещать и разваливаться, как это обычно бывает с Рейсом при использовании ментальной магии... может, на знаки перейти попробовать?...

- Причин еще и две? – вот теперь Макс удивился. И только потом вспомнил, что Джильди об этом упомянул, когда предлагал скооперироваться с Леной, дабы эффективней капать ему на нервы.
Двойня у него что ли намечается? Не, Рейс бы вряд ли посчитал это за две «личные причины», тут, скорее, что-то другое.
Максим, налил другу чаю, который, к слову, тоже принесли, в ту же чарку, где была водка. Водку шамана, Макс перелил себе.
- Хотябы чарку со мной поднимай что ли, трезвенник ты, - поморщился Казанцев, быстро уплетая один кусок мяса в соусе за другим.
Поднимать чарку он не стал, еще рано. Вместо этого задумался.
Так, будем, рассуждать логически. Что может быть столь же личным, о чем нельзя рассказать даже другу? Кроме беременности (против которой, очевидно, выступает мать отца) и всяких нехороших болезней?
И, главное, что может быть столь же значимым?
В голову ничего не приходило, варианты были слишком уж фантастичными, начиная тем, что Джильди научился постоянно общаться с каким-нибудь супер-крутым Лоа, заканчивая тем, что его пророчат на место Настоятеля. И то и другое было не слишком вероятно, по крайней мере – пока. Все-таки Макс отсутствовал не настолько долго.
Ладно, если с наскоку эту задачку решить не удается, попробуем встать на место Джильди. Вот он общается с Мишель, болтает со своими духами. О чем они там могут общаться? С Мишель, к примеру? Кроме ребенка будущего?
Может она потребовала, чтобы Джильди, как честный человек, взял ее в жены? Мысль показалась смешной, и Макс прыснул. Но в следующую секунду глянул в лицо Рейса.
ТВАЮЖМАТЬ! Этот-то мог и жениться! Вполне себе мог! Причем втайне от матери, чем и выбесил ее конкретно.
- Ты! – Макс дрожащей рукой указал на Джильди, в справедливом негодовании. – Сволочь! Ты должен был меня пригласить! Обязан был! Гад! Друг, называется!

- Ты должен был… - Макс начал очень уверенно, но дальше несколько замялся, - должен был… должен был… не знаю, ты мог что-нибудь придумать!
Блин. Ну, вот даже злиться на него не получается особо. Тем более, что злиться-то не за что. Убить себя не пытался – и ладно. И злости-то как таковой и нет, какие бы усилия к тому, чтобы культивировать ее в себе, Казанцев не прикладывал.
Несколько секунд друзья молчали. Джильди улыбался, и губы Максима тоже сами собой расплылись в разные стороны.
- Но ведь хоть кого-то ты на это секретное мероприятие пригласил? – Казанцев подцепил кусок мяса палочками, макнул его в соус, но в рот класть не стал, оставив на краю тарелки. – Я понимаю, что без моей скромной персоны, половина веселья всей этой вечеринки была утрачена, но ведь хоть кто-то же должен был быть? Дмитро? Ярина? Олин?
Арлетту Макс называть не стал, вдруг подумав, что если она и была, то, скорее, со стороны невесты.
Джильди пару секунд молчал, не торопясь отвечать.
- Так. – Казанцев подозрительно глянул на португальца. - Что за нафиг? Не говори мне, что ты вообще никого не пригласил. Если так, то это же… преступление! Твоя сва… эээ… Это мероприятие должно было стать мегограндиозным!

- Да нам, знаешь ли, как-то не до торжеств было, - пожал плечами Джильди. - Для нас главное было - успеть раньше, чем Лена узнает и пресечет, а при наличии отсутствия шумной большой компании это как-то гораздо легче сделать. Так что мы, считай, действительно преступники - даже почти никому об этом не рассказали. Так, одному-двум людям, и то пост фактум... А что, такое деяние подлежит наказанию в виде лишения свободы на некоторый срок? Или сразу смертной казни? - с живым интересом поинтересовался португалец. Вот уж ни один вариант сейчас не устраивает, только они с Мишель наконец-то более-менее уютно устроились, нельзя же вот так сразу брать и ломать едва наладившийся быт..

- Если ты полагаешь, что, женившись, я разучился упорствовать - спешу сообщить тебе, что это далеко не так, - безумно философски заметил Джильди. - Я настаиваю на том, чтобы ты поделился своими новостями. Ни за что не поверю, что у тебя их нет, - ну в самом же деле. Чтобы человек столько времени отсутствовал, а потом вернулся, и ему даже рассказать нечего, словноон тут же за стенами монастыря безотлагательно впал в летаргический сон - ну не бывает такого. Уж простите за недоверие.

Макс поморщился. Отношения в семье Джильди были для Макса дикими, противоестественными. Умом он понимал, что такое возможно, но сердце отказывалось верить в реальность того, что родная мама (которая по всем признакам очень любит своего непутевого отпрыска), будет против его счастья. И ладно, если бы были какие-то объективные причины, почему Лена могла отнестись к женитьбе, и тем более – ребенку, столь отрицательно. Но Макс таких причин не видел, и это ставило его в тупик. Он мог бы понять, если бы Мишель, вдруг оказалась католичкой, а Джильди – ортодоксальным мусульманином, твердо идущим по пути веры. Могли возникнуть трудности, но вряд ли непреодолимые. Он мог бы понять, если бы репутация Мишель вдруг была испорчена чем-то совершенно невообразимым, но и такого быть не могло. Да, девушка с характером, но ведь рядом с Джильди она превращается в паиньку. Выбор друга, на скромный взгляд Казанцева, был неплох… хотя вряд ли тут речь шла о выборе. Точнее, вряд ли можно было говорить о «выборе Джильди». Тут скорее – выбор судьбы…
Максим вздохнул, улыбнулся:
- Я, честно говоря, просто не могу понять, почему Лена может быть настолько против того, чтобы ты был счастлив, друг, - честно признался он. – Она производит впечатление умной женщины, и, сразу видно, как сильно тебя любит. Я уверен, что если бы ты поговорил с ней… ну, не знаю, без своей прямолинейной… прямоты, а как-то… ээээ… помягче? Неужто, она бы продолжала строить препоны на пути твоего счастья?
Вопрос шамана Казанцев нагло игнорировал. Во-первых, просто не знал с чего начать. Во-вторых, не был уверен, что вообще стоит начинать. В-третьих, не хотел отвлекаться от событий в судьбе друга, кои, на взгляд Казанцева, были куда значимее, чем те, что произошли в его собственной жизни. И, наконец, в-четвертых, Максим не знал, как отнесется к такому «распространению информации» Уля, так что решил помолчать.

Вот... вот как обьяснить их дикие, почти нелепые взаимоотношения в семье? Как вообще обьяснить возникновение этой семьи - само по себе настолько противоестественное и нелогичное, что порой становилось жутко? Может быть,вся причина в этом? В том что по-хорошему - Джильди не должно было быть? И из-за этого он такой нескладный, все не впишется никак нормально в эту жизнь? Полагалось бы тяжко вздохнуть и с печальным видом покачать головой - но вместо этого португалец честно попытался обьяснить:

- Видишь ли, Лена... она вся на эмоциях, не знаю, может, это магия Воды у нее так проявляется... Порой она зацепится за какую-то эмоцию, упрется в нее - и все, дальше переубеждать ее бесполезно, разве что она сама передумает. А поскольку, сам знаешь, на сорок лет Лена ну никак не выглядит - Мишель, когда с ней встретилась, за языком не особенно следила... И все, у Лены отложилось в памяти что Мишель - неотесанная грубиянка, со смазливой мордашкой... Дальше - все, стоп, тупик, ехать некуда, станция конечная, вылезаем... Она еще хуже меня упрямая - если ты, конечно, в силах в это поверить.