Я знаю, о чем ты думаешь

Выкроив в своем плотном графике пол дня свободного времени, Подольская не собиралась расслабляться, пока была возможность, она усиленно тренировалась, явно предчувствуя, что все новообретенные навыки ей пригодятся. Особенно ее волновало то, что она мало внимание раньше уделяла ментальной магии. Ну, может, и не мало, но каких-то грандиозных успехов она не достигла. Да, могла ставить щит, могла передавать мысли и простенькие образы. Но в Минске, когда они вступили в бой с магами, враг сломал ее защиту. Было больно и стыдно осознавать свою слабость. Уля упросила Макса провести для нее занятие. Договорились встретиться в чайном домике, попить чай и попрактиковаться.
Любимый уже ждал ее, она улыбнулась и присела напротив, в который раз отмечая про себя, как ей повезло.
-Заждался? Ты сегодня ел что-нибудь, - обеспокоенно спросила блондинка. Она кивнула чайному мастеру, он как всегда принесет им что-нибудь восхитительное на вкус.
-Я готова, мастер Казанцев, давайте начнем урок.

Как же хотелось просто посидеть на согретой его телом цинковке, ни о чем не думать, глядя на пламя свечи, и ждать, пока солнце не осветить вершины совсем близких гор, прогоняя тьму. Последнюю ночь, он провел именно так: слушал мерное дыхание Либорайо и сидел.
Не давало уснуть легкое, почти незаметное подрагивание пальцев. Он знал, что потом станет хуже, со временем, руки начнет сводить судорогой, а потом… потом начнутся настоящие приступы. Первые, в череде бесконечно многих…
Сколько у него осталось времени? Тетке давали года три, когда у нее впервые это началось, но она не протянула и года…
Конечно, местные возможности врачевания не сравнить с достижениями врачей из «внешнего мира», но даже они, насколько Макс понял из осторожных расспросов, не смогут помочь… Хотя, конечно, при постоянной поддержке мага, он, может быть, и просуществует еще с десятилетие… или даже больше?.. Но, при этом, пришлось бы быть постоянно зависимым от врачевателя, бояться отойти от него на расстояние дневного перехода, ибо приступ может настичь его в любой момент? Так? Или…
В принципе, Уля – врачеватель. С ней Макс расставаться не планировал, так что, теоретически, она сможет поддерживать его… но каково будет ей самой? По большому счету, Казанцев совсем скоро превратиться в инвалида. Нужен ли он будет ей в таком состоянии?..
Макс тряхнул головой, выныривая из мира невеселых дум, тут же поднял ментальный щит. Как раз вовремя – ибо именно в эту секунду в домик, который должен был стать местом его очередного занятия, вошла Уля. Заставлять себя приветливо улыбаться не потребовалось – стоило увидеть возлюбленную, как лицо само расплылось в выражение вселенского счастья и безграничной радости.
- Не надо так обо мне беспокоиться – это слишком приятно, - совсем не по-мастерски хихикнул Казанцев. – Так я вообще есть перестану, только чтобы увидеть, как ты придешь и, озабоченно нахмурившись, спросишь: «А ты кушал сегодня?»...
Просто удивительно, какое колоссальное усилие воли понадобилось для того, чтобы сдержаться, и не накрыть ее ладонь своей:
- Мне не нравится, как звучит «мастер Казанцев» из твоих уст, - заявил Максим. – Лучше бы подошло: «милый» или «любимый».

Ей всегда нравилось в чайном домике, приятный запах, расслабляющая атмосфера, здесь не слышен бег времени, кажется, что не нужно никуда торопиться, а можно только наслаждаться чаем.
Блондинка кивнула и поблагодарила чайного мастера, когда он принес им целый чайник ароматного напитка и чашки. Ульяна неспешно разлила медовую жидкость.
-Ты же знаешь, что я не смогу перестать о тебе беспокоиться, - улыбнулась Подольская, она вытащила из сумки сделанные как раз для этого случая бутерброды. – Кушай.
Ульяна задумалась, как же странно устроен человек, он всегда беспокоиться о тех, кого любит, о тех, кто дорог. Она на миг представила, как здорово было бы приготовить ему что-нибудь вкусненькое.
-А какое твое любимое блюдо? – поинтересовалась Подольская. Времени у них было еще масса, но Ульяне не терпелось приступить к занятию.
-Рассказывай мысленно, пока жуешь, что будет на занятии? – блондинка положила подбородок на ладошки, рассматривая Казанцева. – Ты, наверное, строгий учитель?
Уля усмехнулась про себя, уж она та знала, каким бывает грозный Макс.

Максим почти машинально взял бутерброд из рук любимой, не удержался, прикоснулся к кончикам ее пальцев, чувствуя, как по телу словно прошли миллионы электрических разрядов от этого легкого прикосновения.
Разжевывая удивительно вкусное угощение, Казанцев размышлял о том, почему ему раньше не приходило в голову притащить сюда какую-нибудь закуску, и спокойно поесть, запивая все ароматнейшим чаем? Или сработало непреклонное правило: вбитое в голову в сотнях кафешек «внешнего мира», и выдаваемое неизменно холодным тоном: «Со своим нельзя»? И никуда не денешься от уверенности в том, что это дурацкое правило работает везде, в том числе и здесь…
Боже, какой же прекрасный у нее голос… Макс тяжело вздохнул, дожевывая бутерброд.
- Я, честно говоря, понятия не имею, что мы будем делать на этом занятии… - проговорил Макс, хитро глядя на Улю. – Слушай, ну вот нафига тебе эта менталка? Только мозги себе пудрить. Хочешь говорить мысленно: так ты и так можешь! К тому же у тебя такой замечательный голос, зачем пытаться скрывать его за мысленными словами?
Кто-то скажет, что это была проверка. И будет неправ. Потому что в данном случае Казанцев говорил почти искренне.
- Может, ну его, это занятие, а, Уль? – Макс улыбался уж слишком открыто. – Посидим, чайку попьем, поболтаем? М?

-Макс, и ты туда же. Мне только все и говорят, и на рукопашке и на менталке, зачем тебе Подольская это. Такое ощущение, что достигнув успеха в магии воды, хотя это спорное утверждение, я больше ничего не должна учить, - Уля тяжело вздохнула и хлебнула чаю.
-Каждый раз, как вспоминаю Минск, то понимаю, что владеть в совершенстве одной только водой мало, нужно иметь в дополнении еще хотя бы что-то. Я просто измором беру мастеров, чтобы они занимались со мной рукопашным боем. Но мне нужна менталка для безопасности.
Подольская снова замолчала, стараясь отбросить неприятные воспоминания.
-Я тоже не против поговорить, - Ульяна улыбнулась, протянула руку и погладила щеку Казанцева. – Например, ты расскажешь, как развивался твой талант ментальной магии. Хочешь верь, хочешь нет, но я отлично помню занятие по земле с Кораевым, кажется тогда, у тебя были какие-то проблемы с менталкой.

Пока Ульяна говорила, лицо Максима приобретало все более и более хмурое выражение. Он смотрел на блондинку, стараясь даже не дышать. Просто смотрел, дожидаясь, пока она закончит.
Девушка замолчала, потом вдруг потянулась и погладила его по щеке. Тон ее голоса изменился мгновенно, Максим почувствовал, будто ему в сердце вогнали раскаленный нож, который, постепенно плавясь, становиться частью его души. Ощущение было столь болезненно приятным, что ему показалось, что в уголках его глаз собирается влага.
Пришлось быстро брать себя в руки, взять ее за руку, поцеловать ложбинку между костяшками ее указательного и среднего пальца. Усилием воли вернуть себе хмурое выражение.
- Для безопасности, да? – Макс усмехнулся невесело. – Ладно… Раз уж пришли на занятие, давай я попробую с тобой позаниматься, а уж потом расскажу, какие у меня были проблемы с менталкой, оки?.. Ну, вот и славно.
Еще один вздох. Отпустить руку Ули было очень сложно, но он заставил себя сделать это.
- Когда я пытаюсь учить ментальной магии, - заговорил Макс уже совершенно другим тоном – почти официальным, скучающим почти выверенным, - я всегда обращаю внимание, что ментальная магия – это не только и не столько простой набор некоторых способностей. Это, в первую очередь - способ мышления. И если на начальных этапах… мгм… овладевания… хехе… овладевания ментальной магии, мы, в большей степени работаем со своим разумом – учимся ставим ментальный щит, подбираем для него оптимальную форму, подготавливаем свой разум для общения с более опытными менталистами – то на более высоких уровнях, нам приходиться работать с чужим разумом… Думаю, сегодня, ты уже переходишь на эти «более высокие уровни»…
Казанцев сделал паузу, дождался кивка, потом продолжил, откинувшись назад и прислонившись спиной к стене:
- Работать с чужими мозгами – достаточно непросто, - заговорил он, глядя на девушку исподлобья. – Большинство менталистов предпочитают просто и без затей ворваться туда, наворотить чего-нибудь, и свалить. Мне такой подход совершенно не по душе. Я считаю, что так они тратят прорву энергии на то, что можно было бы сделать гораздо проще, если знать что именно и как именно. Для этого нужно всего лишь немного изучить того, в чей разум собираешься влезть. Обычно короткого разговора, быстрого обмена репликами, или изучения движений противника в бою бывает достаточно, чтобы сделать предварительные выводы.
Еще один вздох.
- Один из способов – это ментальное подавление некоторых воспоминаний… Сейчас я сниму ментальный щит, а ты попробуй влезть в мой разум, и убедить меня в том, что я не съел только что этот бутерброд. Это можно сделать просто, но энергозатратно – просто подавив мою энергию своей, или же попытаться осторожно обмануть мой разум… Посмотрим, как у тебя получится, ладно?

Они были знакомы уже достаточно долгое время, поэтому Уля могла по движению бровей и по сжатым губам Макса определить, что он недоволен. Немного дело исправила ее ласка, но все равно он взял сухой тон и стал бубнить что-то про магию. Уля расстроилась, ну почему она его не понимает, не понимает, по каким причинам у него меняется настроение. Она слушала, но в мозгах была полная каша.
Ее очень подмывало спросить, врывался ли он когда-нибудь а ее разум, читал ли ее мысли? Но блондинка понимала, что это сделает его еще более хмурым, обвинит еще ее в недоверии, тем более сам говорит, что такой подход ему не по душе.
-Хм, то есть мне послать тебе приказ, чтобы ты забыл, что съел бутерброд? Типа крикнуть внутри твоего разума, что-то типа «Забудь», это же не мыслеречь? И еще один вопрос, ты будешь помнить, что бутерброд я принесла, ты его не ел, я не ела, если я спрошу, где бутерброд, не произойдет какого-нибудь замыкания в цепи?

- Правильные вопросы задаешь, женщина, - улыбка Макса стала мягче.
Он вздохнул тяжело, борясь с желанием закурить. Без ментального щита он чувствовал себя абсолютно неуютно.
- Мыслишь почти как настоящий ментальный маг, - Казанцев взял чашку, осушил ее в пару быстрых глотков. Взял еще одну пустую чарочку поднял ее на уровень глаз. – Важно понимание того, что любое воздействие на разум не проходит бесследно. Проверить и изменить все связи одной мысли – невозможно, ибо мысль возникает тысячами разных путей. Поэтому твое воздействие, чаще всего, вызывает когнитивный диссонанс между объективной реальностью, и с субъективным восприятием мира, на которое ты влияешь.
Макс изобразил весы, раскачивая две чашки в руках: вверх и вниз.
- И, так как все на свете стремиться к равновесию, рано или поздно (а точнее через некоторое, весьма, надо сказать, непродолжительное, время) твое воздействие не будет восприниматься как реальное... или же будет органично введено в сознание человека и останется там надолго. Вопрос в том, как не допустить первого и как добиться второго…
Максим отложил чарочки, глянул на Улю.
- Если ты смотрела фильм «Звездные Войны», то, может, вспомнишь такой момент. Солдат ищет неких дроидов, и находит их в сопровождении мастера. Мастер воздействует на сознание солдата: «Это не те дроиды, которых вы ищете», и солдат их пропускает… Заметь, мастер не пытается внушить: «Пропустите нас немедленно», хотя это является его целью. Он просто использует созданные условия: на планете сотни и тысячи дроидов, и то, что конкретно эти дроиды – не те, которых ищет солдат – весьма вероятно. Поэтому у него это легко получилось…
Казанцев надеялся, что Уля поймет. В конце концов, она у него молодец…
- Опять-таки, у тебя есть выбор, - снова заговорил Казанцев. – Ты можешь просто давить мое сознание своей ментальной энергией. Это похоже на… паяльник. Щупальце твоей ментальной энергии, на конце которого раскаленный приказ. Дальше очень просто: ты «вдавливаешь» этот приказ мне в сознание, и отпускаешь. Ничего сложного, в общем-то, если на человеке нет защиты, и его воля недостаточно сильна, все проходит успешно. Другое дело, те вопросы, которые ты задавала, рано или поздно приведут к противоречию в сознании, и тогда твой приказ выветриться. Чем больше вопросов, тем сильнее противоречие, тем быстрее исчезает внушение.
Макс вздохнул. Даже говорить об этом было неприятно.
- Другое дело… Вот если бы ты создала условия, для того, чтобы твой приказ в моем мозгу звучал логично… Ну, вот например… Ты можешь передавать мне образы, верно? Ты даже способна передавать мне образы, наполненные какими-то чувствами и ощущениями. Подумай, что это тебе дает? Ведь можно передать мне образ того, что этот бутерброд съела ты? Или того, что я этот бутерброд уронил? Добавить туда эмоцию «отвращение», а дальше… совсем небольшое ментальное усилие, и я уже сам не хочу этот бутерброд. Добавить чувство вины перед тобой, когда я извиняюсь, добавить, что я даже откусил пару кусочков, а потом ты этот бутерброд выкинула… и вот образ готов. Передать его мне, одновременно добавив внушение того, что именно этот образ настоящий… и вуаля! Приказ принят, и он выветриться нескоро.

Объяснять Казанцев умел, что очень радовало Улю, все было понятно. Единственное место, где Подольская поморщилась, это когда он описал, как нужно вложить в чужой разум идею или приказ. Образ синего щупа с раскаленным наконечником, который нужно поместить в мозг, вызвал отторжение. Это выглядело как изощренная пытка, что было не в стиле блондинки. А что хуже всего она не собиралась практиковать это на Максе. Нет, так она не настроиться. Подольская понимала, что щуп ее ментальной магии не раскален, он вообще не имеет температуры, но мысль то в голове живет. Надо придумать какой-то другой образ. Идея в виде воды, так Ульяне было ближе, которая впитывается в разум человека, как в сухую почву. Это стоит попробовать.
-Для сведения мастера, я еще не пробовала осознанно передавать чувства, - Подольская немного смутилась, - никогда не тренировалась передавать образ с запахом и какими-то эмоциями. Это проблема? Может потренируемся или все-таки попытаться промыть тебе мозги?

Лицо Максима на секунду снова приняло чуть озабоченное выражение. Но только лишь на секунду.
- Знаешь, Уль…
Казанцев замялся, не зная, как выразить свою мысль. До этого момента он был весь какой-то расслабленный, ленивый и витал в облаках, хоть и старался рассказывать интересно. Но сейчас он вздохнул, на секунду прикрыл веки и, в следующий миг взглянул на Улю по-новому - весь собранный и спокойный:
- Для ментального мага очень сложно удержаться от того, чтобы не использовать свою силу, - проговорил он. – Все дело в том, что эта сила незаметна для большинства окружающих, он может использовать ее почти безнаказанно. Безнаказанность – это всегда слишком большой соблазн…
Парень улыбнулся, увидев в глазах любимой искорку протеста:
- Я не говорю, что ты такая, - проговорил он. – Ты это только что доказала, когда не захотела сразу же пытаться на меня воздействовать. Это, на самом деле, очень тонкий момент. Большинство учеников, за которыми я имел возможность наблюдать, на этом месте постоянно стремятся поскорее влезть в чужое сознание. И этим показывают, что давать им в руки такое оружие, как ментальная магия – довольно опасно.
Макс восстановил щит, мгновенно укрепил его до предела, чувствуя, как по телу струиться почти физическое спокойствие.
Глянул на Улю:
- Ты же, сначала пытаешься разобраться, но самое главное – боишься причинить человеку вред. Это очень важное качество для менталиста… - Максим улыбнулся, и на этот раз улыбка его была нежной. – Впрочем, от тебя я иного и не ожидал.
Макс вздохнул, и снова убрал щит. Вновь подкралось беспокойство, но парень заставил себя не обращать на это внимания:
- Итак, для начала - образы. Попробуй-ка передать мне образ того, как я уронил этот бутерброд… - Максим задумался на секунду, потом помотал головой. – Знаешь, что? Нет. Для первого раза лучше какое-нибудь воспоминание, наполненное всеми чувствами, какие только сможешь. Очень яркое. Причем, желательно, чтобы я этого образа не знал совсем, чтобы для меня он был новым. Постарайся. Это важно. Потом перейдем к формированию образов, которых ты можешь только придумать.

Уля светилась прям от радости, Макс всегда умел подобрать такие слова, что на сердце становилось тепло и радостно.
-Просто я всегда переворачиваю ситуацию наоборот. Как бы я себя чувствовала, если бы была на твоем месте. Ты предлагаешь неумелому магу поковыряться у тебя в мозгах. Мне бы было страшно. Поэтому я знаю, что тебе тоже неспокойно. Вот я и хочу продумать и спланировать каждый шаг, чтобы тебе не навредить.
Да уж, хорошо, что Казанцев изменил задание, а то образ упавшего бутерброда… Как-то не очень впечатляет. А вот образ с яркими чувствами, это интересно. Только в последнее время все эти чувства связаны с ним, поэтому их передавать она не будет. Образы наполненные грустью, печалью и горем тоже не хотелось передавать. Что же тогда? Хм, а если попробовать образ, когда она впервые почувствовала силу луны, когда танцевала на лунной дорожке, творя волшебство из воды и льда. Уля посмотрела в глаза Максу, сделала вдох , выпустила ментальный щуп, со всей осторожностью подвела его к пылающей чакре Казанцева и сосредоточилась на образе.

Озеро, полная луна, она такая огромная, что дух захватывает от ее красоты. Незнакомый юноша играет на гитаре на берегу. А ее саму переполняет чувство радости единения с природой, луна наполняет ее такой силой, что кажется от одного хлопка ладошек озеро выйдет их берегов. Хочется смеяться и танцевать. И Ульяна танцует, движения необычные, полные женственности и в то же время силы. Ее окружает водяной вихрь, который уноситься вверх, замерзает, а через мгновение рассыпается в небе салютом из маленьких кристалликов. На их гранях играет лунный свет и кажется, что это бриллианты падают с луны на нашу землю. От этой красоты, от звучащей музыки хочется плакать.
Ульяна не ожидала, что эти воспоминания все еще находят отзвук в ее сердце. Было немного грустно, так как она знала, что потом последовало после знакомства с тем юношей на берегу. Но именно тот момент, именно тогда, когда она танцевала (наверное это был последний раз, когда она танцевала при луне) , чувство эйфории наполняло ее с кончиков волос до ступней.
Подольская убрала щуп.
-Ну как?

Получив образ, Макс закрыл глаза, позволив синей энергии Аджны обволочь этот своеобразный «контейнер», наполненный воспоминаниями и чувствами Подольской. Подождал секунду, позволяя этому «контейнеру» «раскрыться» у себя в голове…
…В следующий миг Казанцева затопили образы и чувства Ульяны. Это было… невероятно! Несколько секунд Максим просто стоял, закрыв глаза, и переживая все это, словно это были его собственные воспоминания. Потом еще долго приходил в себя…
- Знаешь, наверное, этот образ нужно хранить где-то на специальной полочке твоего разума, а потом во время занятий по магии воды, передавать его ученикам, чтобы заставлять учиться с еще большим желанием, - проговорил Макс, когда, наконец, удалось открыть глаза. – Потому что, этого образа достаточно, чтобы захотеть научиться магии воды. Просто чтобы испытать эту эйфорию… Класс…
Казанцев помолчал. Пару секунд еще прокручивал в голове присланный образ, любуясь любимой в искрах лунного света, отражающегося капель воды и кристалликов льда. Потом осторожно завернул его в мягкий синеватый кокон Аджны и убрал в дальние уголки своей памяти.
- Так, - Макс вздохнул тяжело. – После такого очень тяжело снова возвращаться к занятию, но нужно… Теперь, Уль, надо подключить воображение. Воспоминания – это хорошо, но нужно уметь изменять их…
Макс откинулся на спинку, улыбнулся, но не весело, а, скорее, строго:
- Вот теперь начнется самое веселое, - проговорил он. – Вернемся к заданию с бутербродом. Сначала попробуй сама, может у тебя сразу получится. Помни, этого воспоминания нет, ты должна его придумать, и наполнить чувствами. Тут работает только твое воображение, плюс анализ ситуации. Посмотрим, как у тебя получиться.

Получилось? Вот и хорошо, еще один маленький шажок вперед. Конечно переходить после такого образа с луной к бутерброду было скучно, но мастер ей попался строгий, так что нужно все сделать, как он просит. Хотя маленькую шалость никто не запрещал. «Будет тебе бутерброд» - захихикала про себя Подольская. Главное делать все осторожно, ведь ей не хочется что-то менять в любимом. Всего лишь бутерброд. Уля сосредоточилась на глазах любимого. Было неимоверно трудно, глядя на него, думать о бутерброде. Хотелось думать совсем о другом, но такие фантазии лучше проявлять в реальной жизни, а не заставлять его вспомнить о выдуманном. «БУТЕРБРОД!» - думала блондинка, потом вытянула щуп и поморщилась, все-таки ментальная магия забирает у нее много сил. А все от отсутствия тренировок. Вот на кончике щупа висит капелька ложных воспоминаний. Блондинка осторожно коснулась сознания юноши, позволяя капле растечься, вот капля медленно начала впитываться.
Образ Макса и Ули в чайном домике, Уля достает бутерброд, который она сама с любовью приготовила для любимого. Она беспокоится, что он голодный. Макс отнекивается, но ему приятна забота любимой, Уля разламывает бутерброд пополам , вторую половину протягивает Казанцеву. Ульяна кусает кусок хлеба с колбасой и улыбается. Вкусно! Потом она наклоняется к юноше и целует его, случайно локтем задевает его кусок, и бутерброд падает. Зато она чувствует мягкость его губ, нежность…
Передача данных закончилась резко, потому что головная боль внезапно обрушилась на Подольскую.
-Ох, - только и выдавила из себя блондинка из-за жесткой мигрени. Когда-то на занятии с Лив у нее была такая же беда, даже хуже, она просто выкачала энергию их чакры и та сработала как предохранитель, перестала работать и поблагодарила ужасной болью.

Максим улыбнулся, получив образ любимой. Образ был хорош, он был очень приятен…
Он отрыл глаза. Несколько секунд молчал, глядя на Улю, и силясь сдержать улыбку. Слава богу, она не пыталась ему это внушить сразу, а то противоречие было бы слишком сильным.
- Милая, представь себе, пожалуйста ситуацию, - тихо заговорил Максим. – Я, значит, сижу, вижу, как ты входишь… а потом БАЦ!.. И переношусь в твое тело…
В глазах девушки было непонимание, и Макс позволил себе улыбку.
- Это замечательный образ, очень хороший, красивый, наполненный всем, чем нужно… даже более того…
Казанцев немного покраснел, когда вспомнил, что в образе присутствовал поцелуй… так вот что она чувствует, когда целует его? Приятно…
- Но ты хочешь этим образом поменять мое восприятие какой-то точки прошлого, а не свое, - голос Максима звучал очень нежно. Он понимал ее ошибку, это было нормально. – То есть, для того, чтобы эти воспоминания были ложными, они должны быть моими. Они должны быть от моего лица, понимаешь? Я должен видеть, как ты поднялась, я должен видеть, как ты сломала бутерброд, я должен почувствовать поцелуй, и краем глаза заметить, как бутерброд падает. Только тогда эти воспоминания смогут заменить собой настоящие.
Максим вздохнул тяжело, взглянул сочувственно на любимую:
- Вот почему я говорил не только про воображение, я говорил про расчет, - теплоты и нежности в его голосе прибавилось, и это создавало разительный контраст с тем, что он говорил. – Ты должны видеть все с моего ракурса. Подойди сюда, Уль, взгляни. Представь, как бы я увидел, что ты вошла. Представь, как бы я увидел, как ты села. Представь, что бы я почувствовал. Посмотри, куда должен упасть бутерброд. Как он должен упасть? Как он должен лежать?.. Все эта череда образов должна идти от меня, понимаешь, ты должна научиться видеть мир моими глазами, а не своими. Иначе… никакого толку.