День в Лхасе

Итальянка внимательно слушала возлюбленного, улавливая каждое его слово. На губах заиграла хитрая улыбка, когда она услышала про пить, курить и морально разлагаться. Да уж, вот уж никогда бы не подумала она о том, что Чин на такое способен, или был способен, хотя… Откровенно говоря, она об этом просто никогда не думала. Хитрые карие глаза мгновенно осмотрели ненаглядного с ног до головы, прикидывая могло ли такое быть или нет. И да, действительно, как она раньше не замечала подобного, ведь на столько хороших мальчиков на свете просто не бывает. У всех есть какие-то темные истории из прошлого, особенно у таких чертовски красивых и страстных особ, как ее Чин. Да, теперь только ее, и она глаза выцарапает первой же особи женского пола, что посмеет к нему подойти с похотливыми мыслями. Вон Каи, например, чуть не выцарапала, но Чин очень, наверное, вовремя ее остановил, сделав все намного красивее и более выгодно для них двоих.

- Значит, с плохими девочками ты тоже дружил… - это был не вопрос, ведь если ты бываешь в подобных компаниях, то без плохих девочек тут никак не обойтись. Но, как ни странно, Даниэла не ревновала, а лишь захотелось его подколоть, на его реакцию, так сказать, посмотреть. – Тогда понятно, почему я тебе так приглянулась – хорошей девочкой я никогда не была. Или по сравнению с другими я похожа на ангела?

Дани хихикнула, выдавая свой игривый настрой, но ничего, она же все равно не хотела его обидеть ни коим образом. Наверное, лишь немного раззадорить. А опустевший только что стаканчик из-под каппучино оказался в ближайшей урне, а через дорогу показался красивый, даже в такое холодное время года, парк.

- Плохие девочки? - Чин скорчил на своем лице выражение глубоко оскорбленной невинности. Нет, на самом деле, куда же без них. Женским вниманием ученик ирбиса никогда не был обделен, другое дело, что чаще интересовавшиеся им девушки ему самому интересны не были, но это уже другая история. В любом случае, Чин никогда не был в своем поведении похож на монаха и уж тем паче на будущего основателя буддистского монастыря. Лхаса славилась строгими нравами и внешним целомудрием, но это не значит, что местные трудные подростки придерживались тех же традиций, эта категория граждан одинакова во всем мире. Просто Чин не считал этот период своей биографии сколько-нибудь славным, и уж тем более не видел необходимости исповедоваться перед своей будущей женой, о том, как, когда и с кем он в былые годы морально разлагался.

- Дани, разве я похож на человека, который когда-нибудь назовет плохой хоть одну из своих девочек? – хитро улыбнулся Чин. – А ты – самая лучшая, можешь даже не сомневаться.

Он выбросил стаканчик с недопитым кофе у входа в парк и взял Дани за руку, переплетя пальцы. В парке было довольно много людей, хотя зимой здесь было не так красиво. Как летом. Хвойные деревья оставались по-прежнему зелеными, лишь лиственницы осыпались до весны. Впрочем, Чина красоты окружающих пейзажей сейчас мало занимали – его внимание было приковано к шедшей рядом Дани. И мыслям о том, в чем же она была такой плохой, как говорит.

Вот Чин сейчас, кажется, даже сам не понял, что именно он сказал относительно своих девочек. Вообще, для порядка, следовало бы на него обидеться, только вот Дани почему-то было смешно. Да, где-то внутри даже кольнуло чувство ревности, но, кажется, ее тигра действительно сейчас не понял, что поставил ее всего лишь чуть выше каких-то девочек. А ведь сам же говорил, что она одна единственная и неповторимая. Но было отчего-то именно смешно.

- Ты больше похож на хитрого тигру, который скушает с потрохами, стоит только отвернуться, или подпустить чуть ближе, - хмыкнула Дани, немного обгоняя возлюбленного и чуть преграждая путь вперед, заставив его идти медленнее, - а вот я, кажется, подпустила слишком близко. И мне это нравится. Я мазахистка, да?

По улыбке на ее лице можно было понять, что она просто играется. Так и было: итальянка даже таким вот образом пыталась узнать о Чине что-то новое: его реакцию, посмотреть на его неподражаемую мимику, запомнить изгиб бровей и губ при том или ином своем вопросе, или высказанной вслух глупости. Дани изучала его, пусть весьма странным образом, но она хотела понять какой он бывает. Да, она видела его и расстроенным, и счастливым, и угнетенным, и злым, даже раненым, но это лишь определенные грани возможного поведения. Пальцы девушки нежно коснулись его щеки, мягко очертя контур подбородка и губ. Даниэла не переставала восхищаться своим избранником – ей безмерно повезло, что он удостоил ее такой чести, как назвать своей невестой.

- Ты такой… интересный… - сейчас итальянка была скорее похожа на маленького ребенка, который силился познать все и сразу, целый мир казался какой-то горошиной, но то, что удостоилось его внимания, навсегда оставляет след. В данном случае, Чин стал для нее целым новым миром, который она не перестает познавать, и себя вместе с ним.

Внимание Дани было странным, но в то же время приятным. Чину было немного не по себе из-за того, что его изучают, как подопытное животное, но в то же время он понимал, что интерес итальянки совершенно искренен. И при этом не хотелось играть, пытаясь изображать из себя кого-то, кем он на самом деле не являлся. Дани ему особенно нравилась в такие моменты, когда она вела себя, как маленький наивный ребенок, когда каждый её взгляд, каждая фраза буквально обезоруживали. Верно гласит народная мудрость, что мужчина никогда не бывает таким слабым и податливым, как когда женщина говорит ему о том, какой он сильный.

- Интересный? – Чин удивленно поднял брови, отчего на его лбу проступило несколько горизонтальных морщинок, при этом на его губах играла довольная улыбка кота, которого чешут за ухом. Пальцы девушки нежно касались его лица, при этом Чин почувствовал, что у Дани, как всегда, холодные руки. Но от этого её прикосновения не становились менее принятыми. Он наклонился, обхватывая руками лицо Дани и с хитрой улыбкой разглядывая черты её лица, которые при каждом взгляде считал все более прекрасными. – Может быть, - Чин усмехнулся. – Только меня не нужно бояться. Поздно, ты согласилась стать моей женой, – он нежно поцеловал Дани в губы, не обращая внимания на косящихся на них прохожих.

- А теперь рассказывай ты, - сказал Чин, когда они пошли дальше по дорожке парка куда-то в сторону деткой площадки. – Например, почему ты считаешь себя плохой девочкой, - маг хитро прищурился.

На самом деле, он не ревновал Дани к её прошлому, понимая, что это глупо. Он и так чувствовал, что у неё достаточно опыта общения с мужчинами, и сколько их было прежде уже не важно – теперь он не собирается делить её ни с кем. Но интересно же, что может заставить женщину говорить о себе подобное? Чин не знал, как принято на Западе, но на Востоке в таких вопросах того, чем могли гордиться мужчины, женщины предпочитали стесняться.

Дани улыбнулась, наблюдая за тем, как меняется мимика на его лице: ряд горизонтальных морщинок на лбу, но он не хмурился, ведь на губах играла такая довольная улыбка, а в глазах читалась любовь и нежность. Он был безумно мил в этой своей насмешливой улыбке. Даниэла лишь ласково улыбнулась и хотела было легонечко поцеловать, но, кажется, настала ее очередь быть под микроскопом.

- А я разве боюсь? – немного удивленно поинтересовалась итальянка, ведь вроде бы она и не говорила, что боится. Да, порой жутко стесняется, но все лишь из-за того, что очень сильно его любит и боится сделать что-то не так. Это было так заметно по ее лицу и поведению? Но он не ругался, скорее усмехался над ее этим пунктиком. Или она опять понапридумывала себе небылиц? В любом случае, девушка чуть нахмурилась, отчего лицо стало выглядеть довольно смешно, нежно обхватываемое его, всегда теплыми, ладонями. Но выглядеть подобным образом долго она просто не могла, особенно когда она с таким трепетом уловила его легкий поцелуй на губах. Беспечная и счастливая улыбка моментально озарила ее лицо.

- Ну, кому из нас двоих стоит опасаться того, что мы вечно будем вместе – это еще вопрос, - Дани крепче прижалась к возлюбленному, чувствуя его объятия даже через ткань пальто. Ей никогда раньше не было так легко рядом с мужчиной, с которым идешь в обнимочку. Это и есть настоящее счастье, когда ценишь каждое мгновение рядом. Но теперь, кажется, придется отвечать на вопросы ей самой. И как это он так ловко умудрился передернуть инициативу? Хотя, она не сопротивлялась, просто не могла, очарованная его улыбкой и любовью. – Ну, я никогда не относилась к приличным пай-девочкам, которые ходят в школу, прилежно занимаются, все из себя такие правильное, что аж зубы сводит. Тебе папа мой не успел напеть каким я была сорванцом в детстве? Пацан в юбке- это было про меня. С девочками мне было совершенно не интересно играть, ведь они играли в куклы, говорили о мистических принцах и все в этом роде. Я было интереснее гонять с мальчишками наперегонки на велосипеде, играть в войнушки, лазить по деревья… А потом я начала взрослеть… Боже, мама, наверное, с ума сходила от моих заявлений о том, что я постоянно собиралась уходить из дома по какой-нибудь глупой причине, постоянно трепала всем нервы и даже била посуду… - Дани чуть усмехнулась, вспоминая это время. – Я не представляю, как мама вообще меня тогда не прибила. Кажется, она поняла, что со мной проще было соглашаться, потому что ничего из обещанного я не выполняла, конечно же, зато пыталась пугать, приписывая себе множество мифических и безумно, как мне тогда казалось, важных качеств. Но даже тогда мы с ней были очень близки. Все продолжалось до моего пятнадцатого дня рождения. То есть где-то около года, может чуточку меньше. В тот день мама отказалась взять меня с собой в магазин, и я от безделия села смотреть телевизор – до праздника было еще море времени, а делать было нечего. Там в прямом эфире рассказывали про празднование чего-то там, но я даже не слушала – я увидела, как на заднем плане грузовик вылетает на перекресток на красный свет. И это при очень плотном движении с другой стороны. В общем… Тогда умерла мама и еще несколько человек, чьи машины были на пути того грузовика. А через несколько дней я стала сильно меняться, когда выплакала, наверное, все слезы. Папе было тяжело, моим братьям тоже, а я осталась единственной женщиной в семье. Надо было быть сильной. И я такой была, ровно до тех пор, пока папа не женился снова. Я не винила его – он сделал это ради нас, чтобы мы росли под присмотром женщины. Она очень хорошая, очень помогла папе, но у нас с ней отношения не сложились, зато у меня появилось много свободного времени – она стала заниматься домой, а я гулять… Клубы, дорогие бары и рестораны, ночная жизнь… В общем, все это длилось до тех пор, пока я два года назад не проснулась и не поняла, что это все было фальшивкой, что я сама себя загоняла на дно. Поговорив с папой, я решила отправиться в Китай в поисках своего Пути. Около года я путешествовала по большим городам, а ранней весной решила, что это ничего мне не даст, поэтому отправилась в путь и вскоре встретила тебя с Сифу… - Дани подняла на него взгляд, который до этого бездумно бороздил просторы парка. Было странно, но на душе была лишь горечь. Кажется, она все-таки смогла переступить через это и оставить все позади? Да, наверное это действительно так, но если бы не Чин, то неизвестно что с ней до сих пор было бы.

- Прости, что-то я немного увлеклась, - итальянка постаралась как можно беспечнее улыбнуться, но глаза выдавали ее грусть. Всегда тяжело говорить о смерти близких, тем более, когда это твоя мама, - на самом деле, мне даже вспоминать неудобно о том, чего я только за это годы не делала. Хотя, могу собой гордиться – никаких наркотиков я не употребляла – это для меня табу.

Слова Дани Чин слушал внимательно, не перебивая, давая ей просто высказать все, что она сама захочет рассказать. Странно, что за почти год, прошедший со времени их знакомства, они очень мало рассказывали друг другу о себе, будто не было никакой жизни до Линь Ян Шо. Женщина говорит минимум в два раза быстрее мужчины, и при этом обычно меньше думает о том, что рассказать, поэтому подобным исповедям можно верить. В рассказе Дани не было ничего, что могло шокировать Чина, подтвердив правильность слов итальянки о плохих девочках. Клубы, гулянки, ночная жизнь большого города, которую ученик ирбиса никогда не принимал как свою, но в то же время понимал, что его приключения юности были намного опаснее. Более важным в рассказе Дани были слова о гибели её матери, только сейчас Чин понял, почему он так не любит свой День Рождения. Когда-нибудь он поможет ей справиться с этим страхом, научив итальянку радоваться её же празднику. Он знал, что Дани только учится справляться с болью, которую она долгие годы хранила в себе. Это накладывало дополнительную ответственность на него – он должен показать, что ему можно доверять, что он никуда не уйдет и не будет совершать новых глупостей, которые заставят Дани бояться за его жизнь. Поездка в Покхару была не просто бестолковым сиюминутным решением, вызванным желанием отвлечься и бежать куда глаза глядят, она была по-настоящему жестокой по отношению к Дани, которой довелось увидеть часть произошедшего. Он из-за своей же вспыльчивости заставил её вновь пережить боль потери, даже не догадываясь о том, как на самом деле ей было тяжело.

- Я понимаю, почему ты пыталась от себя убежать, - сказал Чин после недолгого молчания. – Твой отец сказал, что ты подобна ветру, но я знаю, что твое прошлое, каким бы оно ни было, осталось в прошлом. Как и те привычки. Но ты молодец, что могла себя контролировать. Не могу сказать подобного о себе, - добавил маг, чуть улыбнувшись.

В ту пору, когда Чин стремился взять от жизни все и сразу, он уверенно придерживался принципа, что в жизни нужно испробовать все, кроме инцеста и народных танцев, не задумываясь о том, что от этого может быть плохо окружающим. И его первый Учитель в свое время сделал очень многое, чтобы Чин смог своевременно осознать ответственность за себя. Ирбис сделал для него ещё больше – благодаря Шэ Бао Чин смог отвечать не только за себя, но и за окружающих.

- Я бы не справилась с этим без тебя, - прошептала итальянка, неотрывно глядя на профиль любимого.

Девушка слегка поежилась – все же было довольно прохладно для подобных прогулок, либо она просто слишком пригрелась в объятиях Чина, что подувший ветерок сумел так ее заморозить. Но Даниэла не хотела его тревожить подобными мелочами – сейчас согреется. Зато ей было безумно комфортно от одной только мысли о том, что он знает о ней больше, чем она планировала кому-либо рассказывать, знает, наверное, даже много лишнего, чего не стоит знать супругу, ведь это вызывает ревность… Но нет, он понимает и принимает ее такой, какая она есть, какой она была. И не осуждает…

- Меня греет любовь, но все равно я почему-то немного замерзла, - пожаловалась итальянка, когда они уже сделали круг у детской площадки и направились по дорожке, кажется, в обратную сторону. И это называется, она не собиралась тревожить его глупыми мыслями. Он определенно как-то странно на нее влияет. – Может пообедаем где-нибудь?

Даниэла сейчас находилась в какой-то полнейшей растерянности – она честно не понимала, что же все-таки с ней такое творится, что она рассказывает Чину абсолютно обо всем, что творится в ее голове и когда он находится рядом. Может, она делает это на интуитивном уровне, понимая, что мужчине приятно знать, что ему доверяют, что его считают сильным и главным в отношениях, но все же это так странно… Она чувствовала себя практически обнаженной перед ним в моральном плане – нельзя на столько раскрывать свои тайны, иначе чем она будет его привлекать к себе снова и снова?