Беседы о снах

- Ну, здравствуй, беседка-убийца, - тихо произнес Макс, на негнущихся ногах приближаясь к небольшому деревянному строению, с которого когда-то чуть не навернулся. – Я знаю, что у нас с тобой не заладилось с самого начала, но сейчас мне очень нужна помощь одного твоего знакомого… ну, ты же догадалась о ком я? Замечательно, я знал, что ты умница.
Казанцев уселся на скамейку, вздохнул. Глянул вокруг, убедившись, что никого нет.
- Я не знаю, как тебе объяснить, беседка, но у меня чувство, что я начинаю понимать этот идиотизм с духами Джильди, - продолжал высокоинтеллектуальную беседу с деревянным строением Максим. – Просто, понимаешь, лежал я тут давеча в лазарете… а, ну да, там же ты никогда не была. Ну, это хорошо, не рекомендую там бывать. Противное место… Короче, не важно. Лежу я там, значит, после сотрясения, и вдруг вижу какой-то сон странный. И так этот сон мне в память отпечатался, что я просто не знаю, покоя нет совсем… Тебе интересно, что за сон-то?
Беседка молчала. В этом случае, очевидно, молчание было знаком абсолютного согласия.
- Спасибо, что решила выслушать, - иронично проговорил Максим. – Так вот. Сон… Вижу, я, значит, бар. А в баре – дед барменом. А умер дед-то давно. И вообще в баре все – мертвые... В смысле, в баре-то они как живые, но я-то знаю, что на самом деле они мертвые, понимаешь?... И слышу, дед пытается мне что-то сказать, что-то бесконечно важное, но я никак не могу уловить это. А потом меня тащит обратно, и я вижу врачевателя нашего… ты же знаешь нашего врачевателя? А, ну конечно знаешь, он наверное у тебя часто бывает… Короче, вот. А потом снова обратно – в бар. А потом меня врачеватель все-таки вытащил…
Макс вздохнул. Беседка дипломатично молчала, и Казанцев, честно говоря, был ей за это бесконечно благодарен.
- Знаешь, я тут пророк немного, - продолжил парень через полминутки молчания. – И знаю, когда сны обычные, а когда – нет. Так вот этот сон – не был обычным. Нифига, беседка моя дорогая, он был офигенно необычным! И я чувствую, прямо всей своей пророчьей задницей ощущаю, что мне надо с этим барменом-дедом поговорить. Просто необходимо, понимаешь?
Беседка снова не ответила. Видимо, согласилась, да, мол, прекрасно понимаю. Отличный собеседник эта беседка, прямо скажем.
- Как думаешь, в этом сне были духи? И мой дед-дух пытался мне что-то сказать?
Молчание. Многозначительное такое молчание.
- Думаешь?..
Беседка и в этот раз не сказала ничего, но это было как раз то, что нужно.
- Вот и я того же мнения… Вот поэтому, я и попросил Джильди прийти и рассказать мне, как с этим духом связаться, и что он собирается мне сказать, - после тяжелого вздоха продолжил Казанцев. – Думаешь, я поступил правильно?
И что же ответила беседка по-вашему?
- Ну, спасибо тебе за поддержку, - облегченно вздохнул Максим. – Только ты уж это… помоги ему, ладно? А то у тебя с ним особые отношения. Думается, ему рядом с тобой будет легче.
Беседка помолчала. А потом ответила. Но ответ ее услышал только Макс…

Готов спорить - что пока не объявился в этом монастыре, здесь никого не беспокоили духи, жуткие видения с развороченными грудными клетками и переломанными ребрами... ну, духов, по меньшей мере быть точно не должно было. Видения, может, по той или иной причине у кого-то и случались - но, наверное, все же не такой взрывной цепочкой?... Притащил, в общем, в монастырь свои шаманские флюиды - и принялся потихонечку заражать ими окружающих, волшебным образом придав всему этому официальный характер. Даже Макса, видимо, ухитрился заразить, прямым или косвенным путем... иначе как еще эту "индивидуальную консультацию" объяснить?

- Почему здесь? - приветствие Джильди едва успел обозначить дружелюбным наклоном головы, не размениваясь на лишние слова. - Ведь, кажется... ты не очень-то любишь эту беседку? - По всему телу привычно растекалась легкая щекотка, как всегда было и как должно было быть в Месте Силы... И что такого вдруг случилось, что ты кинулся ко мне сломя голову? Что-то совсем из ряда вон?

Португалец привычно занял свое любимое место в этой беседке - сидя на бортике, чуть откидываясь назад и перегибаясь в сторону обрыва. Как всегда - ловил равновесие, упиваясь этим ощущением баланса на грани. До инициации бы ни за что не решился - сейчас же, раз уж так совпало, что для португальца здесь мощнейшее Место Силы...

Потрясающе - эмоции Джильди и Макса, кажется, стремились к двум противоположным полюсам. Макс тяжело хмурился - а Джильди, наоборот, было как-то удивительно легко... Даже словно какая-то непростительная беспечность лезла наружу - все из-за переполняющей энергии, которой, казалось, здесь было все пропитано. Вот он - эффект Места Силы, никуда от него не деться, никак себя не закрыть, не заблокировать, и ментальный щит не поможет, каким бы крепким он ни был - кажется, даже вместе с вдыхаемым воздухом в организм проникала энергия...

- А для тебя что, неожиданность то, что здесь я веду себя именно так? - пожал плечами Джильди. - Не волнуйся, здесь я прекрасно чувствую, когда наклон уже слишком рисковый - и до такого дело не довожу. И все-таки - почему ты именно сюда пришел, раз так боишься этого места? - будет упираться до последнего, но выяснит. Сидеть в двух полярных состояниях, можно даже сказать, в противофазе - это же все-таки неправильно... Насчет прорицания хотел было посочувствовать - но искренне все равно бы не получилось, никогда с прорицанием дела не имел, так что соболезнования Рейс проглотил и принялся отвечать на заданный вопрос.

- Не только могут, но и, скорее всего, будут, если у тебя просыпается способность к шаманизму. Связь через сны с учеником шамана - для духов самый эффективный способ, в особенности для огунов, так как во время сна сознание более гибкое, незащищенное, податливое, в него намного проще вложить нужную мысль... Так что вполне могут. Хотя, может быть, это что-то другое... Однозначно скажу, что могут, не не отвечу, это ли причина твоих снов, так же однозначно...

- «Почему сюда», «почему сюда», - проворчал Казанцев, не глядя на друга. – От страхов надо избавляться, разве нет?..
Вдохнул. Потом вздохнул еще раз. И только потом ответил:
- Мне нужна твоя помощь, Джильди, - Макс редко называл Рейса по имени, но тут уж надо было вписать всю серьезность момента. - А тут – ты чувствуешь себя лучше всего. И вообще твой шаманский дар, вроде бы работает на полную катушку именно здесь.
Макс был напряжен, он сам чувствовал, что ему необходимо расслабиться, но не мог. Дело было не только и не столько в этом месте, сколько в необходимости просить о помощи кого бы то ни было. Пусть даже и лучшего друга.
- Ладно, давай побыстрее закончим с этим, хорошо? – тихо произнес Казанцев. – Рассказывай, что мне нужно сделать, чтобы узнать наверняка: духи это со мной общаться пытаются или нет… Впрочем, я сам чувствую, что духи. Или еще что-то. Но точно непростые сны, чтоб их…

- Не только здесь, - о великий Олорун, да что же такое жутко-таинственное задумал Макс, что прямо-таки нужно задействовать способность к шаманизму на полную катушку? Даже и предполагать не хочется... - Ты мог бы просто спросить меня о моих Местах Силы, - а не тащиться в эту беседку с лицом недооцененной жертвы. Но этот комментарий Джильди благоразумно оставил при себе. Они, в конце концов, не ссориться сюда пришли... - Здесь, конечно, основное - но существует ведь и еще несколько, где, думаю, тебе было бы менее неуютно... - И почему-то такое у Казанцева лицо, будто просить помощи у кого бы то ни было - страшнейший, несмываемый позор...

- Поскольку мы сейчас говорим, как я понял, об огунах, - медленно произнес Джильди, не стремясь загнать собственный разум и выдать ответ как можно скорее, - можно было бы попытаться вызвать этого огуна и спросить непосредственно его... но тогда тебе следовало поискать более сильного шамана. Я сейчас могу только попытаться задать этот вопрос лоа... если тебя устроит такой вариант. Или ты хотел самостоятельно достучаться до духа и самому все у него узнать? Тогда в данную настоящую минуту ничего не выйдет, прости.

Вот… умеет, конечно, друг обрадовать…
Казанцев бросил на португальца короткий взгляд… А потом вдруг встал, подошел к бортику беседки. Заставил себя подойти. Если бы Джильди был пророком, и если бы на Максиме не было ментального щита, то Рейс бы смог уловить ужас, что разрывал душу Казанцева… Но, к счастью, Джильди пророком не был, да и щит Макс держал очень уверенно. Посему португалец мог лишь догадываться о чувствах, что сейчас испытывал друг. Он мог догадаться по побелевшему лицу, по серебряным капелькам испарины, что выступили на лбу, по неестественно расширившимся зрачкам, по судорожно сжатым зубам…
Максим оперся на бортик, свесился половиной тела вниз, до хруста в костяшках пальцев вцепившись в его края. Оттолкнулся ногами, зависнув над обрывом и сохраняя равновесие, балансируя на краю, словно канатоходец.
Он боялся. Безумно. Причем на него не только и не столько действовал страх высоты, сколько сама аура этого места. Оно давило на Казанцева, разрывало его душу на кучу маленьких, дрожащих от страха и ужаса, осколков, что прячутся по темным углам.
- Сейчас мне жутко, до одури страшно, Джильди, - тихо сказал Максим, сглотнув горький комок в горле. – Ты же знаешь, я не люблю ничего доказывать. Ни тебе, ни себе, ни окружающим – никому. И не воспринимай то, что я преодолеваю свой страх, как попытку что-то тебе доказать…
Максим замолчал. Мысли путались от ужаса, тело требовало немедленно отпрянуть от обрыва, бросится в сторону, подальше, к земле, к такой родной и понятной…
Но он держался.
- Дело не в этом, - продолжил он так, словно паузы не было вовсе. – Дело в том, что меня гонит другой страх – куда более сильный… Да, дружище, я боюсь, причем этот новый страх гораздо сильнее всего, что я мог себе представить раньше.
На самом деле, признаться в том, что ему настолько страшно, был для Казанцева тяжким испытанием. И, вероятно, если бы он не считал португальца столь близким другом, то никогда бы не смог в этом признаться.
- Эти сны меня пугают, друг, - еще тише сказал он. Поднял взгляд на Джильди. Улыбнулся, хотя улыбка получилась жалкой. – Давай попробуем сделать все, что сможем, если не получиться, я уж точно не буду тебя винить. Так что не надо извиняться заранее.
Макс вдруг резко сел, скопировав позу Рейса, но уселся не на тот же бортик, что и португалец, а на соседний. В результате, они сидели так, словно были отражениями друг друга в одной единственной стойке. Разве что отражение по имени «Макс» не откидывалось назад, стремясь поймать ветер.

Пророком не был, это да. Чего есть, того не отнять... Но в данном случае - этого и не нужно было. Во-первых - и без того было все прекрасно видно по лицу Макса. А во-вторых - когда Джильди опрометчиво протянул к другу свою тонкую руку, чтобы помочь Казанцеву поймать равновесие, если нужно будет, эмоции Макса хлынули к португальцу подобно оглушающему шквалу - да таким ядреным страхом только врагов и глушить, причем целыми армиями... или это просто воспринимается так остро, потому что эмоции друга, а не какого-то случайного человека?... Как бы то ни было - словно руку пробило судорогой, и португалец опасно качнулся на бортике, рискуя - вот сейчас и правда рискуя, а не придуриваясь - упасть. Восстановил равновесие - и с силой провел руками по лицу, словно хотел содрать кожу, пытаясь "закрыться" от эмоций Макса...

Не выходило. Ничего не выходило - видимо, слишком близко находится Казанцев, стоящий к источнику своего страха сейчас лицом к лицу, глаза в глаза... Слишком сильный, цепкий, оглушающий страх - и стряхнуть его ледяные лапы просто так не получается... Джильди с исказившимся лицом взглянул на Макса, тоже вздумавшего усесться на бортик и заигрывать с порывами ветра, и глухим голосом попросил: - Слезь. Пожалуйста. Я тебя очень прошу...

Если бы Макс смог оценить эту ситуацию со стороны, он бы, скорее всего, сравнил ее с темной комнатой, с единственной горящей свечой. Свет ее слаб, хоть ее пламя и способно обжечь кого угодно. Оно рассекает тьму, но оставляет темные углы, где еще можно спрятаться, удержаться на краю…
Но все меняется, если свеча стоит перед зеркалом. Тогда темная гладь отражает свет. И его становиться больше. Намного больше! Не остается темных углов. Не остается ни шанса удержаться на краю света и тени…
Джильди был таким зеркалом.
Он отражал чувства Казанцева, словно та самая темная гладь. Отражал обратно, рассеивал в пространстве, усиляя и преумножая. И если раньше бороться со страхом было почти невозможно, то теперь это «почти» исчезло. Страх заволок сознание Максима, он дернулся в сторону от португальца, пытаясь как можно быстрее оказаться подальше от друга.
Глупое решение, учитывая позицию, которую он занимал. Удержать равновесие в таком положении и при таком рывке было невозможно. Макс заметался, теряя последний шанс удержаться на краю, и начал заваливаться в бок. Замутненный страхом разум подсказал, что он падает в пропасть...
Сознание, которое, казалось, ускорилось сверх всякой меры, судорожно пыталось понять, что нужно сделать. Подключилось воображение, которое мгновенно нарисовало картину распростертого на дне оврага тела, с изломанными костями и неестественно выгнутыми конечностями…
С паническим воплем, Казанцев полетел вниз... но, к счастью, не в пропасть, а в другую - в безопасную сторону. Упал с бортика, перекатился, подальше от края и от Джильди. Вскочил, борясь с желанием, броситься отсюда на утек.
- Что это было, мать *бииип*, - ругнулся Максим, не заметив, что перешел на русский. Из-за твердого комка в горле, голос его звучал странно и хрипло. Он быстро поправился, снова переходя на китайский: - Больше так не делай, друг. Не знаю, что ты сделал, но больше так не делай, ладно? Я чуть в штаны не наложил от страха!
Уселся на скамейку, переводя дух, и пытаясь пригладить волосы, что прилипли на покрытый мелкой испариной лоб.
Чтобы отдышаться и прийти в себя, Казанцеву понадобилось минут пять. Наверное, Джильди тоже переживал что-то свое, или же Максим просто не слышал, если португалец к немй обращался. В результате, только спустя вечность, ребята снова смогли наладить диалог.
- Видимо, место было выбрано и впрямь неудачно, - нервно хихикнул Макс. Потом покусал губы, но вздохнул, успокиваясь. - И все же... теперь ты понимаешь, как для меня важно пообщаться с этими чертовыми духами???

Замкнутый круг. Vicious cycle. Ловят чувства друг друга, пропускают через себя, усиливают и передают обратно... Интересно, может ли это быть способом пытать людей? И сколько времени нужно, чтобы таким образом сойти с ума? Вряд ли слишком много? Наверное, минут пять, может, десять... а потом мозг просто захлебнется в оглушающем шквале эмоций, своих и чужих, спутанных и тесно друг с другом переплетенных... Джильди медленно сполз на пол, прижимаясь спиной к бортику беседки и сжимая собственную голову обеими руками - било сильно, непривычно сильно, казалось, кости начинали крошиться от силы испытываемого страха...

Единственное, что, наверное, сейчас можно было сделать - максимально вдавиться спиной в бортик беседки, сжаться, собраться в клубок, сводя контакт с окружающим миром к минимуму... И только по капле впитывать разлитую в воздухе силу этого места, по кусочкам собирать самого себя обратно, трещинка к трещинке, уголок к уголку, контур к контуру... Не, пожалуй, все же даже отлично, что решили встретиться именно здесь - в другом месте такое мощное эмоциональное потрясение, наверное, совсем бы по косточкам разметало...

Блин! Ну, что за истерика? – прикрикнул на себя Казанцев. – Все же должно было быть по-другому, почему… Черт!
Макс глянул на друга, увидел его состояние. Надо было что-то делать. Казанцев даже кинулся было к португальцу, дабы хоть как-то помочь, но что-то подсказывало ему, что этим он сделает только хуже. Пришлось, скрепя сердце остаться на месте.
Оставалось лишь закрыть глаза, и волевым усилием брать себя в руки.
Он достал пачку из нагрудного кармана, вытащил одну сигарету. Закуривать не стал, просто пожевал кончик фильтра, вдохнул запах табака, повертел никотиновую палочку меж пальцев. Не хотелось дымить здесь. Да и вообще курить, в принципе, не хотелось. Хотелось покончить со всем этим поскорее.
Максим закинул сигарету обратно в пачку, вздохнул тяжело, недобро. Не стал снова поднимать, давно рухнувший ментальный щит, хоть без него и почувствовал себя неуютно.
Отринуть все посторонние мысли оказалось на удивление сложно. Он уже привык вгонять тело в транс за несколько секунд, но сейчас сознание не захотело очищаться так просто. И простая концентрация на дыхании не помогала. Страх все равно где-то притаился в душе, запуская оттуда свои злобные отростки, что время от времени рождали крупные мурашки, которые начинали бегать туда-сюда, вызывая крупную дрожь.
Подышав еще немного, Макс сконцентрировался на мысли о... небе. Даже не так – о Небе. С большой буквы. Ведь именно об этом говорил Джильди, разве нет? Он же постоянно обращается ко всяким своим духам, да? Так может и Максу попробовать?
Казанцев пару раз, совершил что-то вроде мысленной молитвы, от всей души желая, дабы Небо ему ответило, и... ничего не произошло. Максим попробовал еще раз. С тем же результатом.
Интересно, что надо сделать, чтобы духи ему таки ответили?
Одно было хорошо, во всех этих молитвах: страх, что одолевал его несколько минут назад, постепенно ослаб, и залег на самое темное дно его души, очевидно, выжидая удобного момента, чтобы напасть снова.
- Долго там еще сидеть будешь? – пробурчал Казанцев, поднимая взгляд на друга. Ему вовсе не нравилось, как складывалась эта встреча, но что-то изменить он был не в силах. И это бесило больше всего.

- Долго, - хрипло ответил Джильди, не открывая глаз и продолжая сжимать голову обеими руками. Только попытался вымученно усмехнуться: - Хреновый из меня помощник, да?...

На самом деле - абсолютно ничего веселого в этом нет. Ни на грамм. Напротив, знать, что твои друзья и положиться толком на тебя не могут - это так паршиво, что словами толком и не выразить... Чужие эмоции, кажется, наконец-то отпустили - зато теперь неудержимо трещала голова, словно пытаясь расколоться на несколько неравных частей, словно грецкий орех под молотком... Бесполезным быть неприятно - но именно сейчас португалец был бесполезен. Как вконец изорванный башмак, доношенный до последней крайности - даже и на заплатки не пустишь...

- Извини... вот за это... - пробормотал португалец, как можно сильнее надавливая ладонями на глаза. Головная боль вдруг стала отдаваться и в глазницах - нудно, однообразно, медленно, но верно выводя из себя своим упорством... Что, вспоминаем старые добрые времена? Когда на каждом шагу развалиться пытался, по поводу и без? Вот только этого еще и не хватало... Сейчас вдруг до безумия захотелось почувствовать на раскалывающемся затылке руку Мишель - ее руки несли облегчение немногим хуже, чем руки здешних целителей... Вот только любимой сейчас здесь не было, и вряд ли она чудом появится на обрыве... В ушах свистел ветер - в унисон с болью, создавая в голове какую-то причудливую какофонию звуков и ощущений - и все...

- Не знаю, что насчет помощника, - улыбнулся Казанцев в ответ, - но друг ты отменный… Я прямо-таки горжусь тем, что у меня такой хороший друг…
Максим вздохнул, с беспокойством глядя на португальца:
- Слушай, если тебе плохо, можно отложить… Может быть, тебе стоит сходить к врачевателю?
Вопрос был глупым. Надо было не знать Джильди, чтобы задать его. Этот пойдет к врачу только в самом худшем случае, и то, будет делать вид, что с ним все круто, а что кровь из всех пор, так это нормально, у него каждую неделю такое.
- Впрочем, к врачу ты же все равно не пойдешь, - это был даже не вопрос, хоть и был задан с какой-то потаенной надеждой. Очень не хотелось, чтобы друг в очередной раз пострадал из-за него. – Ладно… давай закончим.
Макс вздохнул.
- Задача, которая стоит перед нами, заключается в том, чтобы я… ну, если не я, то ты… смог бы пообщаться с моим предком - дедом, - постарался перейти на деловой тон Казанцев. – Если это невозможно, попроси, пожалуйста, Лоа, чтобы они указали путь этому предку ко мне в сон. Опять же, если это возможно…
Максим почесал макушку, пожал плечами, и добавил извиняющимся тоном:
- Прости, друг, я не очень понимаю в шаманизме, поэтому не могу поставить задачу правильно, - короткий взгляд в сторону португальца был наполнен страданием от ощущения своего бессилия. – Именно поэтому мне и понадобился ты…

- К врачевателю не пойду, - согласился Джильди, потирая раскалывающийся от боли затылок... и только тут дошло. Как по лбу ударило. С какого, интересно, повторения искомого корня, с десятого?... Врачеватель. Врачевание. Лоа милосердные, учил же врачевание, учил... вот только почему-то в нужный момент взял да позабыл об этой способности. Начисто. Что же за везение такое потрясающее... знал, конечно, что боль мешает нормально соображать - но чтобы настолько...

- Врачеватель ни к чему - сам разберусь... да раньше бы разобрался, если бы башкой думал нормально, - заверил друга португалец, запуская пальцы в волосы и пытаясь вспомнить то ощущение теплеющей в груди сердечной чакры, с которым уже столько времени не работал... Чакра отозвалась не сразу, неохотно, словно обидевшись, что ее столько времени забывали - но как только достаточно ожила, Джильди направил в свой затылок сгустки синей энергии, задавливая боль, пока в голове наконец не прояснилось. Пока выслушивал Казанцева, не прикасался к фиолетовой чакре - просто наслаждался сознанием того, что мир бывает без головной боли, хотя она и может взять и вернуться...

- Насчет пообщаться - не знаю, - честно признался Рейс. - Но увидеть, пожалуй, смогу... - Поднялся на ноги, подошел к Максиму, коснулся его руки, одновременно мысленно потянувшись к Сахасраре - чакра отозвалась бешеным всплеском энергии, окрашивая весь мир вокруг в фиолетовые тона и утягивая за собой в сумасшедший водоворот...