Давайте делать паузы в словах

Нет. ТАК дальше продолжаться не могло.

Мэйлин решительно посмотрела на себя в зеркало. Вряд ли чувство, которое ее грызло, можно было назвать совестью. Честно говоря, Мэй не хотелось это чувство как-то называть. Достаточно было того, что она уже его чувствовала. Это было нечестно по отношению к Уле, но поделать с собой Мэйлин ничего не могла. Она старалась, как могла, избегать Максима и общения с ним, но монастырь - не весь мир, все равно приходится сталкиваться, не говоря уж о занятиях. Не могла же она отказываться от занятий по телекинезу - это грозило потерей мастерского звания. А утаивание всей правды от Ули грозило безвозвратной потерей подруги.

Возможно, Мэйлин несколько сгущала краски, но она действительно чувствовала необходимость все рассказать подруге. И дело было ведь даже не в том, что Мэйлин было стыдно перед Ульяной - ведь она давно смирилась с тем, что она на этом поле не игрок, но одно дело - понимать это головой и другое - понять сердцем. Девушка не планировала влезать в их установившиеся отношения, но от недосказанности становилось противно. Тем более могло стать еще противнее, если бы Уля начала ревновать Максима к Мэйлин, но ведь ничего никогда такого не было. Ну да, она однажды, ну может дважды или трижды провела ему занятие по телекинезу, да встретилась в беседке над обрывом. Но она совсем не хотела этой встречи!

Короче, дальше так продолжаться не могло. И Мэйлин решительно постучала в дверь Улиной комнаты, чувствуя, как ее решительность тает с каждым мгновением.

Было холодно. Подольская сидела у себя в комнате, разбираясь в конспектах по врачеванию, кутаясь в одеяло. От информации и волнения, как воспримут все это ученики, пухла и болела голова. Был бы рядом Казанцев, он бы ее согрел, Уля улыбнулась и покачала головой, но тогда бы было точно не до конспектов. В последнее время напряжение в их отношения пошло на спад, то ли пошло на пользу внесение разнообразия в интимную жизнь, то ли из-за того, что блондинка поняла, что ревность и недоверие противопоказаны в нормальных отношениях. Познакомившись с Риной, Подольская устыдилась своего недоверия к чувствам Максима. Если любишь – надо верить. Теперь она твердо это знала, а то будет стыдно.
Казанцев же не ревновал Ульяну… ну, например, к Николаю. Хотя они с Колей много времени проводили вместе. Каждому нужно немного свободы.
А вообще, девушка очень скучала по своим подругам, Лив и Мэйлин. После того, как Уля приехала обратно, они так и не собрались и не поговорили, все были заняты своими делами. Блондинке даже показалось, что ее избегают, но… ей не хотелось в это верить.
Раздался стук в дверь, и Подольская в одеяле пошла открывать.
-Привет, Мэйлин, только вот о тебе вспоминала, проходи. Я так рада тебя видеть, - щебетала блондинка, приглашая Мэй к себе.

Было вот такое желание...желание трусливо смыться. Да подальше, прямо из монастыря вниз в деревню, а оттуда в Лхасу, а из Лхасы в Пекин. Вот так бы было очень хорошо. Но приходилось стоять под дверью и ждать. Ожидание - самое паршивая вещь в мире, на самом деле. Потому что от тебя уже ничего не зависит и приходится только...ну да, ждать. Мэйлин вся измаялась за те двадцать секунд, что ждала. пока подруга откроет дверь изнутри. Уля в одеяле была такой милой и трогательной, что Мэй, с ее серьезным разговором, вдруг стало тошно.

Да еще и подруга была так рада ее видеть, сразу приглашать в комнату начала, что Мэйлин чуть ли не предательницей себя почувствовала. Девушка мямлила что-то неуверенное, невразумительное и ненаучное, что можно было принять как и за попытки оправдаться, так и за попытки поддержать разговор. Легко говорить, когда слов нет - потому что тогда можно сказать все что угодно. Гораздо труднее - когда слова есть, и они весьма конкретны, вот тогда оттягиваешь момент до последнего, словно надеешься, что сейчас все самом собой чудесным образом разрешится, и тебе не придется ничего говорить.

- Уля, нам надо поговорить, - наконец очень твердо, но и столь же тихо произнесла Мэйлин, когда позволила подруге ввести себя в комнату и усадить на подушки. - Очень серьезно.

Звучало так, словно случилась катастрофа мирового масштаба. Нападение инопланетян как минимум, и теперь Уле срочно нужно спасать весь мир от катастрофы. Да, примерно так это и звучало. Но и в представлении Юн это все выглядело именно таким образом. Мэйлин никогда в жизни не разговаривала серьезно, смекаете? Так что проблема была действительно жирной, раз такое произошло в ее маленьком, уютном и очень комфортном мирке.

Подольская усадила Мэйлин на подушки, они были знакомы года три или четыре. Казалось, что Юн не меняется, остается такой же девчушкой с наивным взглядом и чистым сердцем. Но сейчас подруга хмурилась и, кажется, нервничала. Подольская все-таки хорошо улавливала эмоции окружающих. Уля забеспокоилась, она впервые видела Мэйлин в таком состоянии.
-Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? – стала расспрашивать блондинка. Она присела рядом, обнимая подругу за плечо. – Рассказывай, чем я могу помочь.
За подруг Уля могла горы свернуть, не дай бог, чтобы кто-то их обидел. С ними она столько вместе прежили, они всегда выслушивали и подбадривали Подольскую. Уле очень хотелось, чтобы Мэйлин не была такой расстроенной, но хоть убей не знала в чем причина. Было что-то такой в характере Ули, иногда она напоминала заботливую мамашу, хотелось утешить и помочь всем несчастным.

- Нет, конечно же нет, кто меня обидит, - поспешно заверила Мэйлин. Она и сама в это не особенно верила. Конечно, тогда на занятии по телекинезу она серьезно расстроилась из-за Казанцева, но он вряд ли хотел ее именно обидеть. Мэйлин вообще иногда думала, что она вызывает у людей примерно те же чувства, что вызывает какая-нибудь приятная мелочь, типа милых котяток или крольчат. То есть в общем и целом она нравится всем, но более глубоких чувств вызвать не способна. Конечно, это огорчало, но она уже к этому привыкла.

- Я должна тебе рассказать...Просто я чувствую, что поступаю неправильно по отношению к тебе... - теряя смысл собственных предложений начала бубнить Мэйлин, прекрасно понимая, что больше походит на оправдания, чем на серьезный взрослый разговор. Как маленькая девчонка, ей-богу. - В общем, все дело в Казанцеве, - фамилия прозвучала с дичайшим акцентом, Мэйлин как была далека от идеального произношения любого языка, кроме китайского, так далека и осталась, как бы ни старалась совершенствовать свое знание того же английского, к примеру.

- Понимаешь, я пыталась его избегать, пыталась как можно меньше общаться, - продолжала бубнить Мэйлин, не поднимая глаз от собственных коленей, - но он же учится телекинезу, а я этот телекинезу учу...Я не могу так дальше.

Мэйлин, как вышколенной китаянке, признаться вслух о том, что ей нравится какой-то молодой человек - да легче засунуть голову в костер. Так и получалось, что ходила вокруг да около, а истинной причины не назвала.

Если честно, Уля ничего не поняла. Мэйлин все так спутано объясняла. Одно было понятно, что в этом замешан Макс. Подольская вздохнула, он постоянно ввязывался в какие-то истории и иногда не мог сдержать свою иронию. Многие обитатели дулись на Казанцева за его острый язык.
- Он опять что-нибудь натворил на занятии, как с Лив, она теперь совсем с ним не разговаривает. Хочешь, я с ним поговорю, - Подольская жалобно смотрела на подругу. – Ты не обижайся на него, просто он такой, вечно подшучивает над всеми, иногда получается зло, но он не злой, поверь, он очень добрый и нежный. Просто маскируется.
Уж, пускай только придет домой, тогда так отгребет, мало не покажется. Как у него язык повернулся пошутить над этим ангелом. Это ж не Оливия, которая сама может так пошутить, что от стыда провалишься под землю, это ж Мэйлин.
-Только не надо чувствовать вину передо мной, ты правильно поступила, что пришла ко мне. Мы же подруги, я понимаю.

- Да нет же, - даже как-то нетерпеливо возразила Мэйлни, когда поняла, что Улю повело совсем в другую сторону. - Он тут ни при чем. Вернее, при чем, но не совсем тут. О, Небо! - взмолилась наконец девушка, осознавая, что уходит еще дальше в дебри, чем это вообще возможно.

- Он мне нравится, - от пунцовых щек Мэйлин, кажется, можно было зажигать светильники. Она вновь уткнулась взглядом себе в колени, сложила ручки, как примерная школьница, и чувствовала себя так, словно сидит на экзамене, которых у нее уже сколько лет не было. - Но мне очень не нравится, что он мне нравится. В смысле, я не хочу вставать между вами, я же вижу, как вам хорошо вместе. И ты - моя подруга, я с тобой ссориться не хочу. Просто он был такой заботливый, а я...не знаю, в общем...

Вот он, побочный эффект того, что Мэйлин выросла в монастыре. Причем во всех смысла этого слова - в монастыре. О мужчинах она знала постольку поскольку. Китайские романы читала, но неохотно, а из тех, что были прочитаны, подцепила идею о вечной и чистой любви. И понеслось. Мэйлин почему-то привлекали исключительно занятые мужчины. И, по возможности, взрослые. Вот так, взрослые занятые мужчины, которые уже точно чаще всего уверены в том, что делают. Может быть потому, что ей не хватало собственной уверенности, может быть просто в силу наивности хотелось доброго, светлого и чистого.

Конечно, та выходка Казанцева на телекинезе на многое повлияла, но Мэйлин не собиралась о ней рассказывать Уле. Пусть чувство и ослабло, просто так нежную привязанность из сердца не выгонишь. Да еще и он, кажется, сам не догадывается ни о чем, только подливает масла в огонь. Выхода из этой ситуации Мэй пока не видела. Но отчаянно искала.

Кажется, Мэйлин запуталась окончательно.
-Ты только не волнуйся, моя хорошая, - ласково попросила Подольская, когда подруга стала заговариваться.
Знаете, иногда смысл сказанной речи заключается в нескольких словах, в одной фразе. «Он мне нравится» ключевой момент, можно было дальше ничего не говорить. Подольская застыла каменным изваянием. Эмоций не было, ну никаких. Ни злости, ни, тем более, радости Уля не испытывала. Шок наверное. Ну, а как вы прикажете реагировать, когда к тебе приходит подруга и говорит, что ей нравится твой парень. Фраза «ладно, раз тебе он так нравится, бери» больше подходит для какой-то любимой вещи, которую не жалко для подружки. Фраза «как ты могла, а я так тебе доверяла» тоже не подходит, Ульяна по себе знала, что влюбленность неконтролируемое чувство. Фраза «мне очень жаль, но он мой» была бы самой бредовой, это и так всем очевидно.. Сказать «время лечит, скоро это пройдет» было бы жестоко по отношению к Мэйлин. Поэтому блондинка молчала и переваривала информацию. Она вдруг представила картину, что влюбляется в Макса, а он встречается с Мэйлин. Внутри все перевернулось, бедная подруга, это же нечеловеческие муки. Вот он рядом, только протяни руку, покажи свои чувства, но нельзя, он же занят да не абы кем, а подругой. То, что Макс мог быть заботливым с теми, кто ему дорог, Ульяна знала не понаслышке, значит к Мэй он относится с трепетом и заботой. Блондинка понимала, что в такого влюбиться смогла бы каждая.
-А он знает? – наконец-то Подольская издала какой-то звук.

Мэйлин ждала реакции Ули чуть ли не как конца света. то ли все будет хорошо и конец света отложится на неопределенный срок, то ли что же делать, мы все умрем. Она могла лишь только догадываться о том, что чувствует сейчас подруга. Мэйлин ведь никогда в такие ситуации не попадала. У нее и парня-то никогда не было...Да и она особо никому не нравилась...

- Я надеюсь, что нет. Надеюсь, он об этом даже не догадывается, - с робкой уверенностью в голове произнесла Мэйлин. В единственном она была уверена - что никак не дала Максиму понять о своих нежных чувствах. - В Китае так не принято, показывать свои чувства.

Мэй предпочла бы, что Казанцев и сам находился дальше в счастливом неведении. Хотя, с другой стороны, если они оба начнут как можно меньше видеться, то ей будет гораздо легче справиться с тоской, а ему просто будет спокойнее. Но для того, чтобы меньше видеться, это Мэйлин вообще нужно прекратить брать занятия по телекинезу, а еще не появляться в столовой во время трапез и не выходить из собственной комнаты. Все-таки идея уехать в Пекин приобретала все больше очарования.

- Думаешь, надо ему рассказать? - от такой перспективы у Мэйлин даже волосы на голове зашевелились. Самой! Вслух! Признаться молодому человеку, что он ей нравится! Это же пойдет вразрез с теми правилами поведения, которм ее всю жизнь учили. нелегко вот так признаваться, что твое воспитание ограничивается абстрактным пониманием того, что есть мужчина, есть женщина, и вот между ними есть чувство. Хорошо, когда это чувство взаимно, и вам никто и ничего не мешает. А когда нет? Что тогда делать?

Блондинка даже не заметила, как задержала дыхание, дожидаясь ответа подруги. «Значит не знает..» - Ульяна выдохнула , только ситуация как была запутанной, так и осталась. Уля знала Макса, он хорошо умел чувствовать людей, особенно тех, кто ему нравился. Мэйлин точно относилась к таким людям. И блондинка могла голову на отсечение дать, что парень немного догадывался о влюбленности его мастера по телекинезу.
Не так она себе представляла разговор с подругами после возвращения. Хотелось им рассказать про сестру, про родителей, про то, как была ранена… А разговор зашел совсем в другое русло. Что-то в последнее время все только и вертится возле Казанцева и женского пола. А началось все, точно, с Ангелины, до этого Уля не обращала внимания, есть ли рядом с любимым женщины, не задавалась вопросом, как он на них смотрит. Ей было достаточно его нежности и любви. А там, в Минске, она поняла, что за все в жизни приходится бороться. Слишком гладко у них все было с Казанцевым, теперь пришла пора ловить подводные камни.
-ЭЭЭ… Я… не знаю. – Подольская представила картину, как Мэйлин подходит к Максу и признается ему в любви. Какие дальше развития событий? Может, это излишне самоуверенно, но блондинка знала, что Казанецев не ответит «И я тебя тоже», ибо это неправда. Тогда что же он ответит? А может это хорошая идея, пусть поговорят, Макс может быть очень тактичным, а в результате… Что, останутся друзьями? Это зависит от Мэйлин.
-А как ты представляешь себе это, этот ваш разговор? - Уля немного помолчала, переводя дыхание, - Теперь я вот знаю о твоих чувствах, и понимаю, как тебе больно. Только легче тебе от этого явно не стало. Я… не сержусь и не держу обиды. Даже не знаю, хватило бы у меня смелости сказать тебе такое. Я бы не хотела, чтобы эта ситуация как то повлияла на нашу дружбу, но она, как я вижу уже повлияла. Потому что, я вижу, как ты боишься то ли меня, то ли того, что я скажу. А ведь мы не первый год дружим, Мэй… Я не могу запретить тебе любить его.
Ульяна обхватила свои колени руками и задумалась. Почему в жизни все так запутано?

Вот. Она тоже не знает...Кто бы еще знал, да так, чтобы рассказал подробно, как для идиота, как все это решить. Мэйлин вот даже и человека-то такого не знала. Да и неправильно это, свои проблемы на чужих людей вешать...

- Но я не хочу его любить, - горячо возразила Мэйлин, зная, что говорит это от чистого сердца. Хотя...скорее от трезвого ума. Сердце-то как раз этому противилось и отчаянно мечтало , чтобы Уля сейчас просто отказалась от...от Максима? Глупости какие. Наивное ты сердце, глупое и наивное. - Да и любить...громко это сказано очень, - уже чуть спокойнее ответила девушка, понимая, что самая сложная часть вопроса уже решена - Уля не будет обижаться и дружбе не конец. Уже легче. - Я должна была тебе рассказать сама, чтобы потом не вышло как-нибудь...некрасиво.

Больше всего Мэй боялась, что она разругаются насмерть. По сути дела - из-за ерунды. По мнению самой Мэйлин она поступала очень благородно - она буквально отказывалась от каких-либо притязаний, добровольно складывала оружие и признавала поражение в этой сложной и тихой, но все же войне. На то он и любовный фронт. просто чувствовала, что нет никаких шансов. И дружба ценнее.

- Я не хочу, чтобы это как-то испортило ваши отношения. И чтобы никаких недомолвок не было, - может быть, в этом есть заслуга воздушного характера, прямого, открытого и честного. Мэйлин ведь совсем не умела врать. И не любила, честно говоря. - Мне, наверное, нужно вернуться в Пекин, - наконец призналась она в задумке, которую вынашивала уже довольно продолжительное время. Конечно, на это ее личное обучение можно будет прекратить, но так будет легче всем. Да и родители обрадуются... - Может быть так я немного остыну и немного отвлекусь.

Любовь не зависит от наших желаний, она или есть, или ее нет. Запретить себе любить кого-то невозможно. Уля это точно знала. А вот что теперь ей делать, когда она знает. Подольская посмотрела на подругу. Чистая хрупкая Мэйлин была в полной растерянности, но держалась стойко. Наверное, правильно что она рассказала Ульяне. Если бы она узнала о ее чувствах от кого-нибудь другого было бы очень больно и неприятно. Но теперь все встало с ног на голову, ну не прятаться же им с Казанцевым, чтобы никто не видел их нежности друг к другу, но и показывать теперь при подруге их привязанность было бы очень жестоко. А как же делиться с подругами радостными переживаниями? И жаловаться на него, когда он совершает какую-то глупость теперь тоже нельзя. Это значит делать больно… Вот же судьба, у кого то есть счастье, а кому-то наблюдать со стороны за этим. Несправедливо! Ведь Мэй такая замечательная, почему же судьба сыграла с ними такую жестокую шутку.
-Я не хочу, чтобы ты уезжала, но я даже представить не могу, каково тебе. Ты только не беги от меня и из-за меня. Мы что-нибудь придумаем…. – только что они могли придумать? – Если из-за родителей, тогда это хорошая идея, но… только возвращайся. Ладно?

Сказать честно? Мэйлин ждала, что ее сейчас начнут переубеждать, уговаривать не уезжать, остаться, даже велеть, чтобы она выкинула эти глупые мысли из головы, чтобы даже не смела думать. Ну, все то, о чем думает человек, когда принимает волевое решение уйти и не мешать. Мэйлин даже не ждала, она просто надеялась на то, что все вышеперечисленное ей сейчас скажут вслух.

Но этого не произошло.

И вот именно в этот момент Мэйлин поняла, что ей действительно нужно уехать. Более того - сейчас ей уже хотелось уехать, вот прямо сейчас, не собирая вещей и не заканчивая разговора. Как странно, но вот обиды на Улю не было - ведь, все-таки, каждый действует так, как ему удобно. Глупо ведь обижаться на человека только потому, что он человек и поступает так, как поступает человек. Может быть, именно в в этом заключается мудрость воздуха?

- Я хочу вернуться, но пока не знаю, когда. Может быть через неделю, или через две, а может быть через год, - Мэйлин точно знала, что пока она не "вылечится" от своей любовной лихорадки, делать в монастыре ей нечего. Она и так стала замечать за собой, что стала более невнимательной и рассеянной, что отвечает невпопад и чаще всего не слушает, что говорит собеседник. Единственное, что ее сколько-нибудь отвлекало от мыслей - это полеты, и она стала еще больше времени проводить в воздухе, выматывая себя до самого конца. Так просто было проще не думать. Когда приходишь домой и просто отключаешься, потому что нет сил на то, чтобы еще перетирать какие-то мысли.

- Хочешь, привезу тебе что-нибудь из Пекина?