Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке

Она собиралась уходить… Он понял это за секунду до того, как она начала собираться… По чуть изменившемуся выражению лица, по дрожи, что прошла по ее ногам перед тем, как она подобрала их с его колен… Не нужно было быть пророком, чтобы понять. Достаточно было быть просто мужчиной…
Он задел слишком сильно?.. Это почему-то вызвало какую-то странную волну печали и… разочарования. Она сдалась так легко? Если бы знать, что он хоть как-то сможет задеть ее, вряд ли бы Макс стал говорить девушке такие вещи. Просто хотелось поговорить без тормозов, давая волю своей иронии и фантазии, высказывать абсолютно все, что приходит на язык, не боясь, что станешь с человеком смертельным врагом… хотя бы потому, что ты уже воспринимаешь этого человека, как врага. Очень красивого, харизматичного, умного и, в какой-то мере, очень доброго врага.
Казанцев встал, знаком попросив вышибалу не вмешиваться. Тот простоял пару секунд, размышляя, потом кивнул. Видимо, просто не хотел лезть в дела приезжих туристов…
- Уже уходишь? – опять же, опьянения не было ни в одном глазу. Координация не была нарушена, Максим управлял своим телом вполне сносно. Была лишь усталость – смертельная, сковывающая, давящая на каждую клеточку тела пудовым грузом.
И все равно он нагнал ее. В два быстрых шага, подставил плечо, когда она стала заваливаться набок. Подхватил, не давая упасть.
- Жаль, - Макс кивнул бармену, показав, что оставил деньги за выпивку на столе. Тот ответил кивком. – Я хотел все же проводить тебя до дома… Когда пришли, попросил бы у тебя стакан воды. Ты бы меня впустила. Я бы начал к тебе приставать. Ты бы гордо сказала «нет», и я бы начал уважать твои высокие моральные принципы…
Свежий ночной зимний воздух ударил в ноздри, Макс остановился, понимая, что вечером будет скользко. Дорога обледенела. Снег блестел в свете редких фонарей и в тусклых отблесках, что время от времени пробивались сквозь толстые занавески домов. Деревня готовилась ко сну.
Почему-то подумалось, что совсем скоро последний автобус до Лхасы. А оттуда в Пекин… а из Пекина можно и домой…

Что ей нравилось в Казанцеве, так это то, что он никогда не принимал правил ее игры, всегда менял их и устанавливал свои. Перекидывание колкостями могло продолжаться до утра. Если бы не это «плевать». Ангел была еще молода, не то чтобы наивна, но юношеского максимализма было хоть отбавляй. Она задрала подбородок и гордо направилась к двери, правда походка от бедра немного подкачала… В прямом смысле. Ее качнуло, и тут твердая мужская рука схватила ее и не дала насмешить редкую публику в зале. Сначала блондинка хотела отдернуть руку, но передумала. Плевать… Ха!
Они вышли на улицу. Было холодно, темно и неожиданно тихо. Тишина звенела…
-Когда не видно этих халуп, то здесь даже красиво, - тихо произнесла Ангел, запрокинув голову, рассматривая звезды.
Они пошли в темноту, ноги не слушались, норовя разъехаться в разные стороны. Если бы не Макс, пришлось бы ползти, наверное, на карачках.
-О чем ты думаешь? О ней?… - тихо спросила блондинка. – Это она бы сказала «нет», не я, это ее ты уважаешь. Ой, я когда пьяная, такая добрая становлюсь.
Ангелина тихо рассмеялась. Почему то этот сероглазый юноша, заставлял Подольскую думать о вещах, от которых она всегда отмахивалась за ненадобностью. Ей не хотелось быть серьезной и вдумчивой, хотелось и дальше по жизни идти легко, отбрасывая переживания. Толку то, потратишь только нервы, копаясь в собственной психике и мыслях других людей. Все равно ты никогда не поймешь, что на душе у другого человека, никогда не окажешься в шкуре другого.

Ноги ушли куда-то в сторону, а тело осталось на месте, она повисла на его руках, схватившись за куртку Казанцева.
-Упс, кажется, меня так и тянет к тебе, - рассмеялась Подольская, Макс подтянул ее, и она оказалась прижатой к нему. – Мммм, теплый. Главное, не испортить романтический момент и не блевануть.
Она снова рассмеялась и зарылась руками под его куртку.
-Не хочу домой… Там ты еще начнешь приставать ко мне, а я пьяная, не смогу тебя удовлетворить, будет стыдно… Давай просто идти вперед, ты же не спешишь никуда?

- Уж что-что, а такой романтический момент, ты блевотой точно не испортишь, - разве можно не ляпнуть столь двусмысленную фразу, когда подставляется такая возможность? Можно. Но только если вы – не Максим Казанцев. В противном случае – нельзя.
Макс вдруг понял, что ему холодно. Ветер пронизывал до костей, но, когда она вдруг придвинулась ближе, стало очень тепло и хорошо. Макс даже улыбнулся… почти счастливо.
- На самом деле, ты не права, Ангел, - проговорил он тихо и очень серьезно. – Я тебя уважаю. Очень сильно. Просто потому, что могу высказать тебе все, что думаю, и ты не побоишься высказаться в ответ, потому что ты не побоишься меня обидеть, не побоишься… ничего не побоишься. Это здорово, это делает меня… даже не знаю… свободным, что ли?... Ненадолго, правда. Но все равно, я тебе благодарен за это, ибо такую свободу даришь мне только ты…
Она снова чуть не упала. Кажется, разговор у них получался странный, непонятный, они почти не слушали друг друга… но слышали. Такое иногда с ним случалось, когда он обсуждал что-то с Улей и только с ней. Было странно ощущать тоже самое с ее сестрой.
Впереди показалась автобусная остановка. Небольшой закуток, освященный одним единственным фонарем – самым, казалось, ярким на этой улице. Максим знал, что в тени навеса висят часы, но короткая стрелка видна не была. Зато кончик минутной едва освещался краешком круга света. Двадцать пять минут... Чего? Девятого? Десятого? Одинадцатого?.. Пять минут до прихода автобуса, или он уже давно ушел?…
- Знаешь что? – вдруг заявил Макс. – Ты тяжелая… Не обижайся только – мне нравятся тяжелые женщины. Ага. Посидим, а то отдохнуть не мешало бы…
Макс указал на скамейку, слегка присыпанную снегом, что сейчас серебряными блестками сверкал в свете фонаря.

-Аха, потому что она у меня розами пахнет, а еще принцессы не пукают, - Она наконец-то собрала ноги, заставила их стоять ровно. – Что за вечер, ноги так и раздвигаются сами собой. Упс… Какая я плохая.
Сегодня не надо контролировать язык, хотя она и так редко сдерживала свои едкие замечания. При родителях приходилось, а все остальные… перетопчутся.
-Ты бы еще сказал, что я жирная, Казанцев, кто тебя учил делать дамам комплименты? И не пугай меня, любит он тяжелых, еще скажи накаченных в черной коже с хлыстом. – Ангел даже остановилась, забавным ей показался образ юноши рядом с такой женщиной.
-Придем домой, я надену костюмчик, поиграем в игру «Кто у нас сегодня плохой мальчик», - Ангелина хохотнула.
Они подошли к скамейке, которая светлым пятном выделялась в этой непроглядной тьме. Казалось, что кроме этого места мир просто перестал существовать, только фонарь, скамейка и двое пьяных славян…. В ТИБЕТЕ!!! Алкоголь на морозе стал потихоньку отпускать сознание Ангела, она стала дрожать, но чакру было лень запускать, тем более рядом было к кому прижаться.
-Свободным, Казанцев, ты себя чувствуешь, потому что не боишься меня обидеть, потому что сам сказал, что тебе «плевать». И это правда, не отрицай. – Подольская зарылась носом Максу где-то в подмышку, подышала немного, отогревая нос и продолжила. – Ты только тогда свободен, когда тебе все равно… И , даже для меня это странно, я рада быть для тебя пустым местом, ты хотя бы не врешь.
-А чего мы застыли, - блондинка осмотрелась, - так и найдут нас тут, в виде скульптур, давай что ли пообжимаемся перед смертью, а? Грудь показывать не буду, и не проси…
Ангел улыбнулась, пряча улыбку в тени, как это замечательно, когда рядом человек, которому плевать на ее поведение.

-Извращенец! – засмеялась Ангел, услышав его реакцию на хлыст, - Я сразу поняла, что ты только притворяешься нормальным.
И тут блондинка застыла, боясь пошевелиться, хотя ступор длился секунды три, пока она не раскусила его игру. Ой, ну даже ручкой погладил… Она смотрела на то, как шевелятся его губы, как шелестит его голос, соблазняя и обещая наслаждение. Ангелина сощурилась, внутренне аплодируя Максу. Алкоголь, конечно, делал свое грязное дело, потому что картина, нарисованная юношей, была очень заманчива. Но было одно но… Большое такое НО. Он играл, ходил по самому краю, на мгновение Подольская представила, как прижимается к его губам. Зачем мальчика разочаровывать, когда можно повеселиться. Подольская широко раскрыла глаза, облизала губы (плевать, что на морозе потрескаются), посильнее сжала его руку, задышала часто, потом закатила глаза. В этот момент он ее отпустил. Ангел покачнулась и упала… Прямо на пятую точку, - О-о-о! - а потом легла на спину, и закрыла глаза.
-Все, я кончила, спасибо, Казанцев, ты настоящий друг. – пару секунд тишины, а потом она стала тихо хихикать, - Если я отморожу себе детородные органы, то ты обязан будешь на мне жениться. Вот на кого я сейчас похожа, а? Все по твоей милости, ты такой нетерпеливый.
Ангелина попыталась встать, но конечности не слушались, и тут вдали показались фары.
-Такси… - завопила блондинка, становясь на четвереньки, - Блин, Казанцев, я конечно понимаю, что моя поза тебя возбуждает, но помоги встать, а… А то меня не пустят в машину. Ой, а это ж автобус…
Транспортное средство подъехало к остановке, и двери открылись.

Слова девушки в ответ на его выходку вызвали волну истерического смеха. Вот интересно, она Уле об этом расскажет? «Между прочим, Казанцев заставил меня кончить прямо на остановке»… А что? С нее станется. И понаблюдать за реакцией. Особенно будет забавно, если Макс вдруг скажет, что он это сделал в шутку…
Истерический смех накрывал все сильнее, но как раз в этот момент подъехал автобус. Максим заметил всего одного пассажира, что дремал, приложив голову к стеклу.
Дверь открылась, пожилой водитель флегматично смерил потенциальных клиентов спокойным взглядом. Подождал секунду, глянул на наручные часы, пожал плечами, и откинулся на спинку своего водительского кресла.
Остановка три минуты. Захотят сесть – сядут. Нет… так нет.
Максим глянул на Ангела. В тусклом свете, льющемся из салона, девушка выглядела очень живописно. Казанцев даже залюбовался ею пару секунд. Помог встать, посмеиваясь вместе с ней:
- Обещаю, дамочка, если ты себе «там» что-нибудь застудишь, я на тебе женюсь, - произнес он. И только потом понял, что именно ляпнул. Ну, все, теперь придется, следить, чтобы она не сидела на холодном голым задом.
Две минуты.
- Раз уж теперь забота о тебе ложится на мои плечи, ибо жениться на тебе у меня нет никакого желания, - проговорил Казанцев, усаживаясь на скамейку, и выставив вперед ногу, так, чтобы колено оставалось свободным. Сделал приглашающий жест рукой, мол, присаживайся, теплое колено к твоим услугам… но, подождав с секунду и не давая Ангелине опомниться, вдруг поднялся, и крутанул ее вокруг своей оси.
А потом поцеловал. В щечку:
- Спасибо тебе за потрясающий вечер, Ангел, - тихо шепнул он. – Это было действительно здорово.
Он вдруг осторожно ее отпустил, пару секунд любовался игрой света в ее волосах…. А потом, словно приняв решение, быстро полез в нутро автобуса.
До отправления оставалось меньше одной минуты…