Ждать и верить...

Она не чувствовала холода, не чувствовала ничего кроме странного безразличия ко всему, что происходило в монастыре. Жизнь потеряла краски и смысл. Как это произошло? А главное, почему? Что она не так сделала? Блондинка несколько дней превратилась в тень. Сначала было удивление и обида, потом злость, а потом внутри стало пусто. Его не было уже третий день. И никто в мире кроме него не мог объяснить, что же это такое происходит. Подольская закрылась от всего мира своей пустотой, соорудив ледяную стену вокруг и никого не подпуская извне. Только воспоминания кружили возле нее. Вот они в горах и он ранен, она лечит его, а он ей говорит так ласково «ты у меня такая молодец». Стук его сердца в полной темноте. Они вместе встречают рассвет, его прикосновения, нежность, обещания всегда быть рядом, быть ее рыцарем. Слезы капали с белых щек, а Уля даже их не замечала. Все ушло вместе с ним. Но сердце не хотело верить в его предательство. Она же видела в его глазах безмерный океан любви, не могла Подольская быть такой слепой, чтобы сомневаться. Все эти противоречия терзали блондинку, отзываясь болью в сердце. Боль была похожа на ту, от пули, которую она получила в Минске, только та боль была горячей, а от этой веет холодом. Ей никто не нужен… только ОН. «Вернись ко мне», - шептала Уля, глядя на дорогу.

Встречать ревущих девушек посреди монастыря - это... необычно.
Нет, Диас не шаталась бесцельно по монастырю. Не имела такой привычки. Не дождетесь.
Бразильянкой сейчас владело состояние, имевшее гордое наименование "и хочется, и колется". С одной стороны - дико соскучилась по мужу. Хотя он только часа два, максимум три назад ушел - для Мишель и это было невыносимо долго. И ужасно хотелось любимого найти. Найти и обнять. Крепко-крепко. И плевать, что прилюдно нельзя. С другой стороны - нарисоваться посреди занятия и все сорвать было боязно. Поэтому Диас избрала некий промежуточный вариант, направившись к воротам. Может, ему еще ученика подсунули и он как раз встречает, а вдруг?
Мужа у ворот не обнаружилось. Обнаружилась ревущая девушка. Ладно, не ревущая - плачущая, все равно зрелище еще то... И на дорогу так смотрела - ну прямо картина маслом "Он не вернулся из боя". Нет, бразильянке, конечно, и самой случалось прилюдно плакать - когда Джильди умирал во время инициации, ревела только так... Ах да. Инициация. Точно. Была-была там эта блондинистая макушка, присутствовала, было дело... Ну вся же в мурашках стоит! Вот сейчас как прихватит себе дрянь какую-нибудь...
- Не мое, конечно, дело, - заметила Диас, подходя, - но не стояла бы ты тут. Или шубу бы у кого попросила. Отморозишь же себе... отморозишь, короче! - да уж, деликатность прямо так и прет... Сама Мишель была одета в забавном "капустном" стиле - сначала своя, довольно теплая кофта, а сверху - рубашки-футболки Джильди в несколько слоев. Плюс взлохмаченные волосы - живописно, блин, по самое никуда...

А в ответ тишина. Хотя не совсем… Вместо Казанцева у ворот появилась Мишель. Будь это Лив или Мэй, да хотя бы Нори, Подольская бы собралась, изобразила улыбку, сказала бы , что с ней все в порядке. А слезы? Ну, мало ли причин для слез у девушки. Просто взгрустнулось. Но эта девушка не числилась в составе людей, которых Уля любила и берегла, которых не хотелось напрягать. Ну не любила блондинка плакаться в жилетку. С Диас у них были странные отношения, вернее их в принципе не было. После того памятного случая с Джильди, из общение, к облегчению, наверное, всех сторон, прекратилось. Мысли Подольской как-то нехотя перетекли к образу Джильди и его жены. Вот получилось же у людей создать такое счастье, и ребенка уже ждут. Не то, чтобы торопило время, но их отношения с Максом были далеки от той идиллии, которую видела Уля у Мишель и Джильди. Эта парочка почти всегда была вместе, ни от кого не пряча свои чувства, показывая окружающим, что у них есть свой маленький мир, в который заказан путь всем остальным. Они были явно, просто до рези в глазах счастливы. Не то, чтобы Подольская не умела проявлять свой темперамент в отношениях с мужчинами, но нельзя сравнивать среду, в которой росли девушки, характер, даже стихии у них были разные. Блондинка снова почувствовала слезы на глазах. Ее постоянно мучил тот факт, что она с Максом были очень разные, что огонь с водой редко могли поладить. Значить ли это то, что он устал от их противоречий?
-Ничего страшного, не волнуйся, - грустно сказала Ульяна, - я маг воды, я не чувствую холода так, как другие. Знаешь, с практикой, низкая температура перестает ощущаться. Я скорее буду не комфортно себя чувствовать в пустыне, чем в снегах.
Нужно было отвлечься хоть на минуту, хоть на секунду оторвать взгляд от дороги.
-А ты как, после нашего занятия, смотрю, что малыш еще вырос, - Ульяна улыбнулась. – А где отец? Ты шла к нему?
Хотелось остаться одной, и так не хотелось сидеть тут в одиночестве. Нет ничего хуже ожидания. Разве могла она себе представить еще пару лет назад, что будет так мучиться. Ведь казалось, что любовь – это величайшее счастье. А что теперь? Это величайшее наказание?

- Не чувствовать холода и не мерзнуть - вещи разные! - упрямо заявила Диас. - Я бы на твоем месте все же подумала бы о шубе... А чего глаза на мокром месте? - Да уж, такта у бразильянки было как у танка, едущего по трупам. И... ну видно же, что Ульяна вся в мурашках. Непорядок же. Это, блин, называется "мерзнет, но не замечает", это ж паршиво... Диас подошла поближе, всерьез раздумывая, не обнять ли ей это мерзнущее существо - бразильянка-то теплая, да еще и огневик, на двоих тепла-то должно хватить - когда слова Ульяны ее серьезно отвлекли от этих прямо благородных помыслов.
- Думаешь, малыш? - аж встревожилась Мишель, разглядывая собственный живот. - Думаешь, именно малыш? Не малышка? - Глупо - а вот даже разволновалась вся. Или не глупо? Вот дьявол, и не понятно толком... Как же все-таки сложно, в таком возрасте, а уже... в положении...

-Ну, это я так, образно назвала «малышом» вашего ребенка. Ты же сама целитель. Думаю, что определить пол ты должна сама, - Ульяна улыбнулась сквозь слезы. – А вы с Джильди кого хотите?
Взгляд блондинки снова сместился на дорогу, ведущую к деревне. Как долго она сможет сидеть и ждать? И главное, есть ли надежда, что он вернется? Сердце отозвалось болью на этот глупый вопрос.
-Скажи, Мишель, а вот ты сразу поняла, что Джильди именно твой мужчина? – Вопрос был очень странный. Особенно, если учесть, что они никогда не откровенничали друг с другом. Но всегда есть шанс начать делать это.
-Как узнать, что ты именно для него? Что это судьба? Если я узнаю, пойму, может тогда и не буду здесь морозить свою задницу и лить слезы… Просто заморожу свою боль и попробую жить дальше.
Ну а что она могла еще думать, кто даст гарантию, что Казанцев ушел не на совсем, после всего, что они наговорили друг другу. Вдруг он решил попробовать жить сначала в другом месте.

Должна, не должна... Диас провела ладонью по своему выпуклому животу - вот уж нет, ничего она заранее определять не будет. Страшно же. И сделать что-нибудь не так страшно... и просто посмотреть тоже страшно. Нет уж. Лучше пребывать в неведении до победного конца...
- Ну... Джильди этого, конечно, прямо ни за что не скажет - но я же вижу, что он больше хочет девочку, - почти прошептала Мишель, понижая голос до состояния нелегальности. Никогда раньше не приходилось с посторонними откровенничать - и начинать было сложно. - А я... я очень хочу подарить ему девочку... - бразильянка залилась идиотским румянцем - блин, да что за такое... а следующий вопрос-то еще хуже в краску вогнал...
- Да плохо я объясняю, - Диас на секунду спрятала нос в воротник рубашки, еще хранивший запах мужа, - но ладно, попробую... Знаешь, я его когда в первый раз увидела, еще подумала - вот, ходит, мол, тощая шпала бледная, смотреть противно... Как вспомню, что мимо пробежать могла - страшно становится... Может, так и положено? Своего мужчину сразу не замечать? а уже только когда присмотришься? - Мишель пожала плечами - опыта в любовных делах у нее было немного, она сразу в португальца обеими руками вцепилась и ни о ком другом уже не думала. - А когда я к нему присмотрелась... короче, я поняла, что если он полюбит другую, то я сдохну, - решительно призналась Диас. - Не то что буду лежать пластом, рыдать и будет мне очень хреново - а просто сдохну. Не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Потому что знать, что есть на свете такой ласковый, теплый, нежный человек, что я никогда не найду ни такого же, ни лучше, потому что из-за моих колючек тепло ко мне проявлять никто не рвется, знать, что я его люблю, но он на меня никогда уже не посмотрит... не выдержала бы я, в общем, - бразильянка смущенно ковыряла носком кроссовка какой-то там камушек под ногами. - Ну, не знаю, ты примерь на себя. Если сможешь гарантированно найти другого парня, с которым забудешь свой нынешний предмет обожания - значит, это так, что-то случайное. А если есть в нем что-то такое, что ни в ком не найдешь и никогда не забудешь - ну, тут, наверное, да, держаться за него обеими руками... А вообще, не знаю! Ты, наверное, более хреновой советчицы во всем монастыре найти не могла! - заключила Мишель. Хотя не могла сказать, что воспоминания о том, как она боролась за любовь португальца и в конце концов победила, были неприятными - все же обычно Диас так никому себе в душу влезать не позволяла. А тут что-то вдруг разоткровенничалась... - Так что случилось-то? Где твой молчел шастает и почему не утешает тебя, когда ты тут стоишь и ревешь?

-Девочка – это хорошо, - задумчиво сказала блондинка, все еще глядя на дорогу. Слушая Мишель, она даже глаза прикрыла, потому что волна отчаянья накрыла Подольскую с головой. Она точно знала, что Макс именно ее мужчина, раз и навсегда. А вот как быть уверенной в обратном?

Мы все одиноки в этом мире, но каждый день стараемся это опровергнуть. Кому-то удается убедить себя, просто так жить легче. Ты общаешься, ты дружишь, ты влюбляешься… И тебе кажется, что ты не одинок, что рядом с тобой есть кто-то еще… всегда. Ты кидаешься в отношения с головой, не соблюдая осторожность, не боясь пораниться. Потому что только так ты не будешь чувствовать одиночество. И вот победа… Ты с ним, радуешься его теплу, тому, что он прикасается к тебе, говорит, что всегда будет рядом. И ты веришь… веришь, потому что по-другому нельзя. Твое сердце теперь привязано к его сердцу, ты так чувствуешь, ты веришь в это, что вы теперь живете как один организм. Какой самообман! Вселенского масштаба… Потому что ты все еще один, ты всегда будешь один, твое сердце в тебе, и оно никак не связано с его. Он может в любой момент уйти, не называя причины, потому что вы не один организм. У любого человека есть свобода выбора, он может выбрать в любой момент. А знаете, когда и почему уходят? Это когда появляется чувство одиночества, несмотря на то, что вы вместе. Нет ничего хуже совместного одиночества.

Уля боялась именного этого. Что в какой-то момент Казанцев понял, что ему плохо с ней. Да, было больно представлять его в объятиях другой. Но нужно ли бороться, заставлять его быть именно с ней, с Подольской, может быть, другая сделает его более счастливым.
-Я жду его здесь уже третий день. – Медленно проговорила блондинка, - Жду и не знаю, придет он или нет. Это так странно, когда в один «прекрасный» день ты просыпаешься, а его нет… Я знаю, что он жив, он просто ушел. А я не умираю… И это странно, я здесь сижу и жду его. И холод мне помогает, знаешь, не так сильно болит.
Слезы снова затуманили взгляд.
-Я не могу вцепиться в него и держать рядом с собой, но и без него тоже не могу, - ее тело стало сотрясаться от рыданий.

А, то есть вот оно ак? Слезы в три ручья упираются в сбежавшего молчела? Диас на секундочку поставила себя на место Ульяны... и, знаете, наверное, даже поняла ее...Правда, другое дело, что Джильди бы так никогда не скрылся, ничего не сказав. Он даже когда утром уходил из дома, непременно отчитывался перед Мишель, куда и зачем идет - а возвращаясь вечером, докладывал, как и по чьей вине все планы полетели в тартарары.
Да, можно сказать, такая семейная идиллия... державшаяся в основном на любви. Они с Джильди эту любовь через такое пекло невредимой пронесли, что уж теперь развалиться просто так, на ровном месте, она ну никак не могла. А ссоры... ссоры были. Только они всегда заканчивались примирением, случались нечасто - и никто третий в них никогда не посвящался. Вот со стороны всем и казалось, что у Джильди и Мишель сплошная идиллия в отношениях. На самом деле - идиллия с несколькими оговорками... но в условиях реальной жизни лучше, наверное, ведь быть не может?
- Реви, - великодушно разрешила бразильянка... и, повинуясь внезапному порыву, обняла плачущую Ульяну. Башку бы оторвать этому Казанцеву за такую исключительную скрытность! Ну, хотя бы треснуть пару раз! Что, сложно было сказать? Или хотя бы записку оставить, если лично сказать стесняется? Ну хотя бы кратенько ситуацию обрисовать, если уж такое дело государственной важности, что прямо и в подробности вдаваться нельзя? Типа "скоро вернусь" или наоборот, "не жди меня"? У, конспиратор хренов...
- Ну можно же кого-нибудь попросить найти этого юного гения? - неловко предложила Диас. - Вон, прорицателей же полмонастыря... да и шаманы, кажется, тоже людей неплохо искать умеют... - несвойственное бразильянке чувство, необычно, но факт - Ульяну было жалко жалко, реально жалко...

Мамочки. И это что, все маги Воды вокруг себя такую сырость разводят? Какое же тогда счастье, что Джильди в первую очередь огневик, а магия Воды у него так, где-то на задворках болтается... Диас когда подставляла плечо - она, конечно, предполагала, что оно отсыреет, но чтоб с такой скоростью и настолько... вот таких рекордов на ровном месте бразильянка совсем не ждала.
- Нет, не рассказывал, - качнула головой Мишель. - Да я как-то и не спрашивала, когда и кого он там спасал, мы все больше... - девушка не договорила, надсадно закашлявшись. Нет, вот в эти воспоминания точно никого постороннего пускать нельзя - там полумрак, смех и стоны, горячий шепот, спутанные волосы... Вспомнив об этом, Диас легонько покраснела - а следующее предложение Ульяны заставило залиться краской еще сильнее.
- Тебе же первой со мной дружить неудобно будет! - попыталась было отказаться бразильянка. - Ну, в том смысле, что я наезд на друга воспринимаю как наезд на саму себя, у меня же друзей нет почти, и иду разбираться, а это многим не нравится... А как это ты спасла Джильди, когда, от чего? - как знать, может, Подольская сейчас заслужит вечную благодарность и преданность Диас. Хотя строго говоря, Диас ведь давно уже и не Диас, а Рейс - вот только все по привычке по девичьей фамилии к самой себе обращается...

Ульяна улыбнулась сквозь слезы, когда Мишель запнулась. По этой парочке, а особенно по Диас, хотя теперь она ж Рейс, было видно, что постель их всегда согрета. И снова захотелось плакать, но Подольская наконец-то смогла взять себя в руки и успокоиться. А то Мишель уже скоро вымокнет до последней нитки.
-Думаю, что мы поладим, а насчет того, что ты иногда излишне импульсивна, - Подольская пожала плечами, - Мне это даже где-то нравится, а Казанцев, если вернется, то придется ему смириться. Так что предлагаю дружить, а уж с остальным разберемся по ходу пьесы.
Спасение Рейса далось тяжело блондинке. Но это был тот самый день, когда Казанцев стал частью ее жизни. Так что этот день она точно не забудет. В том дне хранятся самые страшные и самые приятные воспоминания. Конечно, страху она натерпелась, не дай Бог.
-Видела, небось, шрамы между его ребер? Так вот один из них сделан моей рукой. Плохо ему стало в горах, воздух попал туда, где его быть не должно. Пришлось делать дырку. – Ульяна смотрела на дорогу и вспоминала. После операции она не помнила, как добралась до Линь Ян Шо. Хорошо, что рядом был Макс… И так хочется, чтобы он и сейчас был рядом.

- Смирится, куда он денется! - жизнерадостно фыркнула Мишель, борясь с приступом смеха. Представить себе смиряющегося Казанцева - это, конечно, испытание для нервов еще то... и получается, кстати, плохо, и смешно безумно почему-то... - Ладно, попробуем дружить. Если что, то поссориться всегда успеем, это ж дело нехитрое. Ну, раз пробуем дружить, тогда я тут с тобой постою, - решила бразильянка. И снова обняла явно мерзнущую Ульяну - бразильянке-то что, ей темперамента и на обогрев самой себя хватало, и вот на соседку еще останется... А то и правда же, вот отморозит сейчас блондинка себе... чего не надо... и не будет... плохо, короче, будет, самой же не понравится.
- Да у него шрамов, - как-то зябко повела плечами Мишель, - и не сосчитаешь... Вот только между ребер - три или четыре, а ведь их же и еще полно... - хотя шрамы мужа бразильянка помнила почти наперечет. Тело любимого девушка знала прекрасно, до последней родинки - наверное, так же, как и он ее, столько ночей они провели вместе... Мишель еще раз поежилась - и вопросила: - Это, наверное, до того было, как я в монастырь пришла? Вообще ни о каких горах ничего не слышала...

Почему то Уля вспомнила тот момент, когда Джильди умирал перед тем, как стать шаманом. Тогда они с Казанцевым очень остро переживали всю ту историю, истерику Мишель, странное поведение Арлетты. Уле после этого случая не хотелось никого их них видеть, и так сложились события, что им с Казанцевым пришлось уехать на какое-то время из Линь Ян Шо, а по возвращении они застали здорового Джильди, беременную Мишель, все довольны и счастливы. Тогда Макс, конечно, грубовато отозвался о всех персонажах этой истории, но сейчас вроде бы все наладилось. С шаманом они дружат, зачит… и с Мишель будут. Теперь Ульяна понимала лучше жену Рейса, на что можно пойти ради любимого, как разум реагирует, когда твоя любовь умирает у тебя на руках. Она хорошо помнила горы… Но тогда блондинка не отдавала себя отчета, что влюбилась. Сейчас же весь груз любви давил на сердце…
-Горы… Кажется это было так давно, а на самом деле и двух лет еще нет. Там мы с Казанцевым, можно сказать, и познакомились поближе… и влюбились, наверное, тогда же. Скажем так, это был переломный момент.
Оставалось только надеяться, что сейчас тоже не переломный момент. Потому что всегда хочется верить в лучшее.
-Ты не мерзни, тебе это вдвойне вредно. Я еще немного тут поброжу… Сердце, понимаешь, мне подсказывает, что сегодня он придет. Я не знаю, как это объяснить. Но он появится… - Ульяна снова стала смотреть на тропинку. – Я рада, что теперь мы друзья. Честно…

Конечно... Эти двое познакомились, повлюблялись - а третьего по ходу дела чуть не угробили. Ну, как лишнего на этой сцене. Потом, конечно, спохватились, и давай дырки в ребрах вертеть... Мишель на мгновение содрогнулась, вдруг с ужасающей четкостью осознав, что с Джильди она могла и не встретиться. Никогда. Вот вообще. Угробила бы его эта буйная парочка тогда в горах - и все, не было бы такого человека в монастыре. Совсем. Так бы и ходила сейчас по монастырю злая Диас, и со всеми бы грызлась, и, может быть, ее бы даже побивали за стервозный характер... Воображение нарисовало эту сцену чересчур ярко, ярче, чем хотелось бы - и желание отыскать португальца стало еще острее. Чтобы прижаться к нему как можно крепче, чтобы он подарил страстный, жгучий поцелуй-укус - и убедил, окончательно убедил в том, что эти прекрасные, счастливые дни ей не снятся...
- Так, кончай меня пугать! - недовольно передернула плечом бразильянка. Блин, как будто и впрямь от таких мрачных мыслей холоднее стало... - И потом, я же огневик, забыла? И учитель у меня - талантливый... - тут Мишель вновь легонько зарделась - черт, двусмысленно прозвучала фраза... - Так что меня заморозить - это еще постараться надо. Я же не водяной чакрой пользуюсь, ребенку повредить не должно? - Эдакий полувопрос-полуутверждение, все же с теорией врачевания Мишель была знакома еще не так хорошо, как хотелось бы...