Побег из курятника

Цири всю ночь снились какие-то муторные сны, в которых она сначала пыталась поймать за хвост тигра, прыгая с ним через скакалку, потом от кого-то убегала на трех лапах, волоча четвертую, словно перебитую, за собой. А потом она была в лесу и охотилась на дятла, который почему-то долбил старый трухлявый пень. Дятел был разноцветный и очень красивый, словно раскрашенный детской нетвердой рукой. В конце концов дятел повернул фиолетовую голову к белой кошке и, уткнув крылья в бока, совершенно внятно, по-человечески, произнес: «Хватит дурить, не маленькая уже!» И улетел. Нет, вы представьте себе – улетел! Гордо кособочась и на прощание отвесив оранжевым крылом подзатыльник уже не Цири-кошке, а Цири-человеку.
В итоге девушка от таких ужасов проснулась слегка обалдевшая и долго стояла под холодной водой в душе, чтобы сбросить с себя остатки прилипчивого сна. Прохладная вода отлично бодрила и возвращала желание жить дальше. Слизывая с губ капли, Цири думала о том, что ее вообще привело в монастырь. Желание чему-то научиться? Или просто желание чего-то нового. Приключений на свои вторые девяносто, так сказать? Чем больше Цири думала, тем больше убеждалась – ей тут хорошо. Даже намного лучше, чем дома. Тут все пропитано неспешностью и незыблемостью – качествами, которые Грей в последние месяцы начинала ценить все больше и больше. Тут нет спешки как таковой – не надо куда-то бежать, что-то торопиться сделать. Требуют, конечно, не меньше, чем везде, а, быть может, даже и больше, но тут хотя бы делается все с удовольствием. Оказывается, она так устала мотаться по разным странам и городам, ища что-то свое. Человек всегда ищет место, где ему лучше. То ли это место, которое ей нужно?
Цири изволила вылезти из душа, когда все грустные думы закончились, а холодная вода подарила телу приятное чувства тепла изнутри. Судя по тому, что солнце только-только полезло из-за горизонта (а ведь известно, что на Востоке солнышко поднимается раньше всех), было еще ну о-о-очень рано. Только вот возвращаться обратно в объятия ночного кошмара англичанке не хотелось. Потому-то, истолковав ночные сны как знаки, Грей мигом собралась и отправилась в деревню.

Пара часов ходьбы – то, что нужно молодому организму. Первые несколько десятков минут ходьбы пешком Грей порывалась начать петь, но внимательная совесть каждый раз ее останавливала, журя ее тем, что «природы не вынесет такого издевательства». Потом Цири бороться с совестью надоело, и девушка шла молча, насаждаясь звуками просыпающейся природы.

Солнце поразительно быстро карабкалось на небосвод, окрашивая лучами небо вначале в палево-золотистые цвета, а затем в нежно-розовые с оттенками красного. Такое небо всегда напоминало Цири какой-то йогурт. То ли клубничный, то ли вишневый. Но, естественно, тут этот рассвет был иной, чем те, к которым она привыкла в Европе. Более чистый и девственный, более величественный и прекрасный. Отрада для глаз.
Роса сверкала, словно россыпь крошечных бриллиантов, чуть подкрашенная розоватым от солнца с одного бока и зеленоватым от травы с другого. Многие ювелиры дорого бы дали, чтобы поработать с таким редким материалом. Цири вдруг страстно захотелось быть обладателем подобного богатства. Хотя…сейчас она – обладатель еще большего богатства, потому что имеет счастье наблюдать за природой Востока.
Природа неумолимо просыпалась. Воздух, казалось, звенел от повисшего в нем количества ароматов и запахов. Узкая тропинка бежала под ногами, виляя то вправо, то влево.

- Как хорошо-то! – полным счастья голосом изрекла в пространство Цири, подставляя бледное личико первым робким солнечным лучикам. Дорожка бежала, время неумолимо шло. Далеко внизу вскоре показались крыши домов деревни, и девушка прибавила шагу. С горы спускаться – не в гору подниматься. Спустя некоторое время, Цири не засекала точно, она уже смогла разглядеть цян-шоу на крышах. Скоро уже и деревня сама.

В Китае рано встают, практически сразу же, как солнце поднимается из-за горизонта. Да и то, еще не успело оно все вылезти, а часть населения уже на ногах, шебуршатся, бегают туда-сюда, каждый чем-то занят. Спешно раскладывают товары на прилавки торговцы, стремящиеся продать повыгоднее и побыстрее. Снуют собаки, стараясь стащить особо приглянувшийся кусок мяса. Даже воробьи – и те подняли гам. Деревня, названия которой Цири даже не знала, а если бы и знала, то с первого раза не смогла бы произнести, разительно отличалась от монастыря. Насколько там царило спокойствие и тишина, настолько тут было шумно и энергично. Довольная, как стадо слонов на водопое, Грей послонялась между прилавками на рынке, потом постояла около колодца, наслаждаясь окружением, а потом таки вернулась в деревню. Она все-таки не так просто сюда пришла, а с конкретной целью. Покоя не давал странный сон, увиденный сегодня ночью, и Цири намеревалась одним махом избавиться не только от этого сна, но и от скуки на ближайшие три часа. А именно она собиралась заняться охотой.

Конечно, кто-то при этом сможет пострадать. Но ловить белок и ящериц ей не очень-то и хотелось. То ли дело хозяйские куры, толстые и важные, что твой судья. Да и акромя курятника и огороженного двора они никуда не денутся. Это тебе не за белками по деревьям скакать. Зато потом можно будет свалить все на лису. Постойте, на Тибете вроде нет лис? Тогда на филина. Филины тут уж точно есть. Конечно, довольно странно получится, что филин унесет курицу прямо посреди бела дня, но кто потом будет разбираться в том, что именно заставило филина совершить налет на курятник. О том, что китайцы крайне наблюдательны и уж точно смогут отличить следы пиратства кошки от следов филина Грей как-то не подумала, мысленно уже вся находясь в охоте. Вообще-то, убивать и съедать курицу она не хотела. Ну, во всяком случае, пока была в человеческом обличье. А что атм будет, когда она обернется кошкой - даже сама кошка не знает. Вдруг ей попадется такая молоденькая, нежная, жирненькая, толстенькая, вкусненькая курочка? Тогда уж грех не полакомиться добычей.

Сейчас Цири находилась на той ступени, когда она и ее внутреннее существо были полностью довольны друг другом. Они обе – Цири-человек и Цири-кошка – давно поняли, что им обеим нравятся дни и те же вещи. Обе любили греться на солнышке и купаться, как бы это странно не звучало. Обе уважали теплые шерстяные пушистые вещи и любили тепло и уют. Обе сошлись на мнении, что им нравится не только сырая рыба, но и сырое мясо. Обе просто тащились, когда их начинали гладить по спине по направлению шерсти. Каждая из них не любила жестокого обращения, мелочности и суетности. И каждая из них радовалась охоте. Кошка – как возможности не только поохотиться, но и возможности наполнить желудок чем-нибудь еще недавно живым и трепыхающимся, а сама Цири – как возможности лишний раз поддаться соблазнам и азарту. Ну и практика, куда же без нее.
Нужно было найти местечко, где можно спокойно переждать превращение. Обычно превращения были немного болезненны, но не сказать, чтобы эта боль была выходящей за рамки. Да, неприятно, но не более того. Да и к тому же, результат превращений радовал Цири гораздо больше, чем расстраивала боль. Так что стоит несколько минут потерпеть, а потом спокойно три часа ни о чем не волноваться.

Обнаружив укромный уголок между двух домов, Цири закрыла глаза и позволила зверю внутри выбраться наружу, частично завладеть сознанием. Болезненное покалывание известило, что трансформация началась. Менялась масса тела, укорачивались кости, изменялось туловище, уменьшаясь в размерах. Позвоночник стал намного гибче, приятная тяжесть сзади известила, что у нее вытянулся хвост, лапы стали тоньше и длиннее по отношению к телу. Менялась форма головы, уши раздались переместились наверх, удлинились и стали треугольным торчком. Глаза меняли форму и строение, зрачок вытянулся в тонкую линию, улучшился обзор. Выросли усы, и нос превратился в розовую кнопку. Когти удлинялись, утончались, загибались, подобно птичьим, пока не убрались в мягкие подушечки лап. Сквозь кожу пробивалась белая гладкая шерсть, покрывая все кошачье тело…