Пекин, родной Пекин

Когда Чжоу припарковал машину напротив своего подъезда, он уже с трудом боролся со сном. Долгая дорога выматывает, особенно после недели дежурств в порту, и был какой-то резон в том, чтобы, если не дай Небо придется, ездить в Тяньцзинь на поезде, а не за рулем.

В это время Кристиан уже спал, поэтому не было смысла заходить домой к Сантане, даже чтобы отнести вещи. Чжоу зевнул и потянулся, затем обернулся на девушку.

- Вот мы и дома, - он улыбнулся. – Пойдем спать.

Во дворе было тихо, непривычно чисто, а осенний воздух пах опавшей листвой и только ей. Если не умеешь ценить Пекин, если не считаешь его раем на земле, проведи неделю возле портовых борделей Тяньцзиня, и, вернувшись в столицу, будешь ловить себя на желании обниматься с фонарными столбами и целовать асфальт перед родным подъездом. Может, не в таких крайностях, но близко к тому.

- Возьми пакет с подарком на заднем сиденье, я отнесу сумки, - сказал Чжоу.

Бразильянка активно боролась со сном практически всю дорогу, но иногда все же оказывалась бессильна перед привлекательностью царства Морфея. Задремывала, просыпалась, силилась не закрывать глаза, но было сложно. Последний час, правда, она активно поедала съестные запасы, которые собрала им Мэй, чтобы хоть на что-то отвлечься, пыталась подкармливать Чжоу, а еще выпила горячего кофе, который они купили на заправке. Даже пару сигарет выкурила, хоть их вкус казался противным и терпким. В общем, до дома доехали.

Чжоу припарковал машину в привычном месте, Сантана вышла на улицу и тут же застегнулась – осенний ветер после теплого салона пробирал до костей. Неприятно, знаете ли. Она хотела было уже направиться к своему дому, как Мин повернул к своему. Она удивленно взглянула на молодого человека, потом кивнула на его просьбу о пакете с подарком, о котором она уже тысячу раз успела забыть.

- Вот, отлично, пусть у тебя дома пылится, - она сладко зевнула, - Ой, ну, то есть, классный подарок, но у тебя дома он будет лучше смотреться, - типа быстро поправилась она, потому что черт его знает, не дай бог обидит еще чьи-нибудь чувства. –Ты не хочешь будить дядю Бизона? – она чуть насмешливо прищурилась, скидывая в прихожей его квартиры свои кеды. – Или боишься, что ему подарок понравится и он захочет себе его забрать в качестве оплаты услуги няни?

Ну вот, от чего уходила, к тому случайно и пришла. Кажется, она почти оскорбила чьи-то чувства. И почему сразу не нравится. Просто всяческие статуэтки – классический вид пылесборников, ровно как плюшевые игрушки, только вот от последних и то больше толку – с ними можно спать в обнимку, или просто сидеть, обнимаясь. Ну, знаете, бывает такое лирическое настроение…

- Почему не нравится? – удивленно переспросила бразильянка, пройдя в комнату и кинув сумку на диван, после чего тут же зашторила окна, - Очень мило и почти сентиментально, но пыли собирает слишком много, - она чуть пожала плечами и принялась копаться в сумке в поисках мобильного и зарядки для оного.

В голове странно засела фраза Чжоу о какой-то нити, какой, честно говоря, она не очень поняла, что-то про судьбу, но, может, она неправильно расслышала? Да нет, вряд ли портовая братва настолько сентиментальна, чтобы лезть всеми правдами и неправдами в личные отношения людей, которые к ним приехали всего на неделю. Ну, посплетничать, оно понятно, что дело святое, ведь надо же обсуждать что-то новое, но не до такой же степени.

- А в каком смысле нить судьбы? – она постаралась в точности воспроизвести услышанные звуки. Китайский, знаете ли, такой китайский, что ни хао, произнесенное не совсем верно, может быстро превратиться в цхао, которое не имя, а некультурное слово, поэтому лучше переспросить. – Я не поняла слово просто. – А параллельно она еще и набирала сообщение Кристиану, которому обещала приехать сегодня, а, в итоге, увидятся они только завтра.

Чжоу усмехнулся: Сантана просто не поняла того смысла, который братья не особо тактично пытались донести подарком. Но можно же рассказать ей о традициях Поднебесной что-то, выходящее за рамки неписанного кодекса поведения в триаде? Чжоу оставил сумки в коридоре, их можно будет разобрать завтра, и зашел в комнату следом за Сантаной.

- Есть такая легенда про Лунного Старца, - сказал он. – Этот старец определяет пары, предназначенные друг другу судьбой, и связывает лодыжки их ног красной шелковой нитью. А потом, где бы эти двое ни находились, судьба все равно их сведет, чтобы они были вместе.

Ещё, говорят, у Юэлао есть книга, написанная непонятными иероглифами. В семье порой шутили, что это – уголовный кодекс, потому из-за непонятности его не соблюдают, но Чжоу не стал об этом рассказывать. Ещё какое-то отношение ко всему этому имел Лунный Заяц, в честь которого на Середину Осени пекли лунные пряники. Но сейчас хотелось спать, а не рассказывать Сантане обо всех традициях Поднебесной, с которыми ей с большой вероятностью придется столкнуться.

Довольно скоро будет Новый Год, его будут отмечать в размахом, подобающем влиятельной ветви триады, и вряд ли многие из братьев соберутся покинуть Пекин во время праздников, чтобы повидаться с родными семьями. Это все можно будет рассказать в декабре, а не после поездки из Тяньцзиня.

Вы не подумайте, что Сантана такая пофигистка и эгоистка, что ей совершенно плевать на людей вокруг. Более того, даже несмотря на то, что услышала она все правильно, она сомневалась, точнее пыталась отрицать, то, что всем вокруг очевидно. Потому такая реакция. Ей было не по себе, ведь слишком много изменений в жизни это тоже не всегда хорошо, особенно когда они наваливаются всем скопом. А на нее, между прочим, все именно навалилось. Вынужденная смена работы, смерть родителей, похищение брата, побег в Пекин, работа на другой стороне закона, где надо убивать людей, внезапная влюбленность, тяжелое ранение, ответные чувства от четыреста двадцать шестого, разборки в Рио, проявление Звериного облика, колумбийский снег, Тяньцзинь... а теперь еще разговор про какую-то судьбу. Ну, знаете ли, за два года ей и без того хватает приключений, может с этим можно как-то подождать? Осталось только ребенка родить и выйти замуж для полного убийственного комплекта. Ну, или наоборот, выйти замуж, а потом родить. Неважно. Но Чжоу ей что-то рассказывал, и было бы не очень вежливо проигнорировать его рассказ.

- Милая сказка, - она закончила набирать очередное сообщение, которое уже было предназначено Маркусу, в котором она нагло пожаловалась на то, что вернулась из ужасной командировки и погрозила впасть в спячку. - А Зубная Фея зубы у деток ночью забирает? - она направилась в спальню, стаскивая с себя одежду и скидывая ее в дальний угол, чтобы избавиться от прилипшего запаха Тяньцзиня.

Ответ Сантаны показался Чжоу даже обидным. Он сам не знал, чего он хотел от неё услышать, потому что не воспринимал всерьез все эти байки про судьбу. Ему было хорошо с ней, когда она здесь и сейчас есть в его жизни. Он боялся её потерять, но он не думал ни о каком будущем, на которое слишком сложно рассчитывать, регулярно участвуя в перестрелках. Но как-то от женщины ожидаешь чуть больше веры в глупую романтику.

- Я не знаю, что такое Зубная фея, - ответил Чжоу.

И, кстати, не хотел знать, потому что глаза слипались, а вся усталость, накопившаяся за неделю, сейчас давала о себе знать в полной мере. Его даже не интересовало, с кем Сантана переписывается среди ночи. Наверняка с кем-то из Бразилии, потому что даже братья в Пекине в это время нередко уже спят. Чжоу не стал звонить и писать Гунмао, что они добрались домой, лучше позвонить ему завтра днем, чтобы не будить и не нарываться.

Завтра наступит новый день, и Тяньцзинь перенесется во вчера, затем в позавчера и так до тех пор, пока не окажется в прошлом. Завтра жизнь вернется в свой привычный, пусть и не очень нормальный ритм. Чжоу разделся, бросив вещи на стул в спальне, и забрался под одеяло.

Ривера обернулась на молодого человека, когда тот сказал, что не знает что такое Зубная фея, но ничего не сказала. Вид у него был каким-то... обиженным? Он так хочет верить в то, что они предназначены друг другу судьбой? Ну, она лично не против, скорее даже близка к тому, чтобы в это искренне верить, но то ли в ней сейчас говорил животный скептицизм, то ли просто усталость... Но его моська заставила ее задуматься. Что-то было в этом такое... сказочно-детское, что взрослые обычно не воспринимают всерьез, потому что поглощены более, как им кажется, глобальными проблемами, чем попытки верить в Санта Клауса. Но сейчас, вот в одну секунду, совершенно внезапно, захотелось верить в то, что так оно и есть, что они будут вместе до конца, хотя все это омрачал тот факт, что конец с их работой может наступить слишком быстро.

- Доброй ночи, - мурлыкнула бразильянка, оказавшись рядом с ним под одеялом и легонечко коснувшись губами его щеки, - Кто знает, может это и красная ленточка, - она улыбнулась, прижавшись к нему, словно котеночек.

Стоило голове коснуться подушки, как Чжоу буквально провалился в сон, даже толком не заметив, как рядом оказалась Сантана. Она что-то сказала, он не был уверен, что все расслышал, и на фоне начавшегося сна и вовсе не мог уловить смысла даже самых простых слов. Девушка все ещё говорила с акцентом, и нужно было внимательно её слушать, чтобы понимать. Многое Чжоу воспринимал интуитивно, как будто он просто выучил многие фразы иностранного языка, на котором мэймэй говорила как на китайском. Сейчас он понимал её с трудом.

- Какая красная ленточка? – переспросил он, явно уже разговаривая во сне.

Реальным было только ощущение, что сейчас все хорошо. Что кто-то родной и важный находится рядом, что они оба сейчас там, где должны быть, и что утром не прозвонит будильник. Чжоу даже вспомнил, что так и не побрился, хотя вернулся домой. В семье знали, что он может быть пьяным, уставшим, помятым, с битой мордой – это все в порядке вещей, издержки профессии. Но если Чжоу третий день ходит с щетиной на физиономии, это уже плохой симптом, потому что происходит что-то очень серьезное и нехорошее. В прошлый раз он ходил небритым, когда Сантана лежала в больнице после ранения. Но сейчас это было ещё одним доказательством, что даже непродолжительное пребывание в порту Тяньцзиня любого человека может превратить обратно в обезьяну.