По следу из чернильных капель

По сути дела, это был обычный, ничем не примечательный день. Для большинства населения нашей немаленькой (хотя как посмотреть) планеты. Но для Мэй это был весьма знаменательный день. Потому что нужны были перемены. А когда нужны перемены - то тут начинаешь метать икру и совать вторые девяносто куда не следует, лишь бы их найти. Приключения то бишь. Но в данном и конкретном случае приключения Мэйлин заключались только в одном - доедь до Лхасы. По возможности целой и сохранной. А потом еще и вернись обратно. Можно не особенно целой и сохранной, но хотя бы относительно живой.

По этой же причине Мэйлин захватила с собой Шалву. Ну как захватила - умильно и просяще улыбаясь и пряча глаза, попросила его съездить с ней в город, чтобы...о да, детки! Чтобы сделать татуировку! Да, Мэйлин знала о том, что это больно, страшно и вообще. Но душа требовала. Особенно когда плохо и хочется чего-то такого, за что потом себя будешь винить еще по крайней мере часа два. Так что Шалва еще был выбран не просто так - а удостоился царского внимания по той причине, что был врачевателем. Нет, конечно, Мэйлин было весьма хорошо в его обществе, но он еще обладал ценным свойством - умел обезболивать нужный участок тела. Ведь нежная и хрупкая Мэйлин так боялась боли, что сама мысль о ней была ужасной. Правда, татуировку все равно хотелось сильнее.

- Я уже была в этом салоне, - щебетала Мэйлин, зажатая в автобусе между Шалвой и каким-то весьма крупным мужчиной. - Нам нужно будет выйти в центре, а потом пройти по улице чуть вверх, и мы на месте.

Мало для кого простой выход из монастыря кажется приключением. Для Шалвы казался. Этот человек вообще предпочитал маленькие поселения со своими порядками, где всё понятно и спокойно. А города, большие поселения и прочее не слишком нравились Джапаридзе, но разве можно отказать девушке. Тем более симпатичной. Тем более если она тебе нравится? Нет. Хотя если подумать - нравится, это ещё не любовь... но нравится же. Так что руки в ноги и автобусом в Лхасу каким-то образом помогать делать Мэй татуировку.

Вообще к татуировкам Шалва относился очень не одобрительно. Просто потому что знал что иногда приходили для личения вот такие вот типы, все в татуировках, и что только у них не было... Ну, Шалва конечно не позволит причинить Мэй вреда, но сам факт... Девушка была очень красива и без всяких глупых рисунков на коже и Шалва искренне не понимал зачем ей это надо. Но девушек никогда не понять.

- Слушай, я нэ прыдыраюсь, но зачэм тэбэ под кожу этот чэрныл, вызывающый раковые опухолы? Ты и так очэн красывая. - попытался завязать пропогандирующий разговор Шалва.

Правильно, девушек было не понять. Во всяком случае, в трезвом уме и твердой памяти. Да, может эта татуировка была не особенно и нужна Мэйлинке, но вот надо...Понимаете, н-а-д-о. И все тут. Она, может быть, и сама не объяснила, зачем она ей. Просто чувствовала, что новый этап своей жизни нужно как-то запечатлеть. На память. Пусть всего лишь и на спине, то есть Мэй сама не сможет видеть эту татуировку, но ведь она и делает ее не для того, чтобы смотреть и любоваться. А чтобы самовыразиться.

- Понимаешь, это как...как новая жизнь. Как перемены. У меня ведь почти ничего в жизни не происходит, - мечтательным голосом попыталась объяснить Мэй свое стремление разукрасить себя новым рисунком. - А если и происходит, то что-нибудь не очень приятное. Вот хочу, чтобы было что-то хорошее. Может быть, потом все изменится в лучшую сторону. Хуже-то все равно не будет уже.

Ну да, куда уж хуже - ей двадцать три, она живет в тибетском монастыре, в личной жизни - сплошная черная полоса на фоне лучших подруг, у которых с этой личной жизнью все тип-топ, в плане самосовершенствования пока наступила пауза, потому что слишком сильно вымотали эти душевные переживая и поездка обратно в Пекин, где просто негде полноценно тренироваться. Так что Мэйлин в какой-то мере поступала чересчур фаталистично, надеясь, что одна единственная татуировка в корне изменит ее жизнь.

- Мы с подругами уже делали татуировки. Вместе. Это как знак нашей дружбы, - о раковых опухолях Мэйлин предпочла не задумываться. Риск, все-таки, дело благородное. - И Уля держала меня за руку. Ты меня за руку подержишь?

- Э, за руку? - удивился Шалва, слабо себе представляя отведённую ему девушкой роль. Да и вообще, зачем она хочет эту странную татуировку? Что там она собирается нарисовать? А какую, чёрно-белую или цветную? И какой период в жизни она хочет так отметить? В общем ничего не было понятно бедному грузину. Он ещё кое-как понимал зачем людям серьги и косметика, но татуировки у него упорно ассоциировались с тюремными личностями.

- Еслы надо, то конэчна подэржу. А что ты хочэшь наколоть? Какой рысунок? - всё же задал часть интересующих его вопросов грузин.

А ещё очень хотелось узнать в какую-такую новую жизнь она вступает? Обычно для девушек грузии новая жизнь это замужество, первый ребёнок, пятый ребёнок, смерть родителей или мужа. Шалве очень не хотелось что бы хоть что-то из этого было. При чём кое-что из-за того что это было грустное событие, а кое что из-за... Ну, скажем, ээээ... Дружеской заботы. Вдруг муж какой-нибудь неправильный будет, а обижать такую девушку... Ну, не хорошо это. За это можно и кинжалом получить. В лоб. Рукояткой.

- За руку, - подтвердила Мэйлин, слегка не понимая того, почему столь невинная просьба вызвала у Шалвы такое недоумение. Можно подумать, она его целоваться попросила, или еще чего. А то за руку. В Китае, конечно, иногда и за руки не держатся, потому что правила такие, но Мэйлин уже насмотрелась в монастыре всякого, да и давно поняла, что за руку - еще ничего не значит. Точнее вообще ничего не значит, иначе бы давно чего-нибудь, да перепало. Иногда и более откровенные отношения абсолютно ничего не значат, и это печально.

- Не знаю пока. Но наверное не рисунок. Рисунок у меня уже есть, на лопатке. Я думаю надпись, на санскрите или на китайском.

Мэй об этом на самом деле много думала. Если на санскрите, то фразу "Всегда следуй за своим сердцем", если иероглифами, то "Видишь ветер – меняй направление." А может быть и ту и другую, но вообще для одного раза это будет уже слишком много. Если Шалва говорит, что она и так красивая, наверное, в этом есть и своя правда. В зависимости от надписи каждой было уготовлено и свое место. Первой вертикально между лопатками. Второй - вертикально на шее сзади. Пока Мэйлин больше склонялась к тому, что санскрит будет выглядеть необычно, ведь это - язык милосердного Будды, а ей так близок чань-буддизм

, но сама где-то глубоко внутри понимала, что вторая фраза больше ей подходит. В переводе она носила следующий смысл - меняй тактику, чтобы обойти трудности. Именно так и делает ветер, когда встречает перед собой препятствие - он, раз за разом ударяясь о что-то, возникшее не его пути, в конце концов обходит препятствие стороной, продолжая свое движение. Настырность огня и упрямство земли были Мэйлин незнакомы, более того, она понимала, что никогда не разовьет в себе две эти черты. Упорство - да, но не больше.

- Мы, кстати, приехали, - Мэйлин вытиснулась из пространства между мужчин и первой вышла из автобуса на улицу. Лхаса...Бурный ты городочек.

Наклнец автобус довёз их до города. Шавла выполз вслед за Мэй, по дороге ещё помог какой-то бабушке вытащить пол мешка каких-то овощей. Вот ведь, даже в Китае есть дачники. Видимо это самый неистребимый вид людей. Они даже в горах встречались. Странные люди. Хотя и самого Шалву сложно назвать нормальным, он ведь может бросится куда-то только из-за того что заметил редкую травку или камешек...

Город Шалву не вдохновил. Он вообще не любил большого количества людей в одном месте. Да и сама идея с татуировкой ему не сильно нравилась. Вот любят же на Востоке различные символы и знаки, куча иносказаний и нужда отмечать каждое событие в жизни каким-либо символом.

Надпись на санскрите или китайском? Интересно что там будет написано? А что бы сам Шалва посоветовал, если бы его спросили? Что-то наверное про маленькое, то что требовалось защищать... Хотя нет. В общем если это не нравится, то и не надо это писать. Женщины изменчивы как вода и не постоянны как ветер, так что смысл писать что-то одно, если потом оно всё равно изменится?

- Эх. ладно, иды рулы мэня куда там идты. Я ж тут нычаво нэзнаю. Но еслы тот мастэр партачыт будет - рукы поотрываю.

- Да вроде не должен он партачить, - теперь уже с сомнением произнесла Мэй. Нет, определенно не должен, ведь он на Уле и Мэйлин уже практиковался, а с того момента сколько уж времени-то прошло. Но приятно, конечно, что Шалва за нее так беспокоится. Мэй с благодарностью взглянула на мужчину. Да, не зря попросила с собой съездить. Девушка уверенно повела Шалву по улице, пока, наконец, впереди не замаячила вывеска тату-салона.

- Ни хао, - громко поздоровалась Мэйлин с огромным татуированным китайцем, который одним только своим видом разубеждал общественность в том, что шкафоподобных китайцев на свете не бывает. Если бы из этого китайца можно было слепить четыре Мэйлин, то осталось бы еще немного на целый зубец Великой Китайской Стены. И еще у него были золотые зубы. Помнится, в прошлый раз этому факту девушка очень впечатлилась. - вы меня помните? Вы накалывали мне одуванчик.

И Мэй повернулась спиной к мастеру, чтобы стянуть с одного плеча куртку и показать ему татуировку. оказалось. помнил. Хотя помнил не сколько саму Мэйлин, сколько ее спутницу с белыми волосами, Улю, с ее ящерицей. ну, не столько важно, главное, что помнит, значит, сделает нормально.

- Только мне нужна будет ваша помошь. Я хочу надпись, но не знаю, что лучше, на санскрите или на китайском традиционном? Стиль какой? Цаошу. Не владеете санскритом? Даже если я нарисую? Ну тогда пусть будет цаошу.

Вот, как оказывается легко решаться на окончательный вариант татуировки. Достаточно всего лишь узнать, что мастер не сможет написать на санскрите, хотя Мэй почему-то казалось, что уж этот-то китаец должен владеть санскритом. Хотя неизвестно, почему ей так казалось. По части рисования он явно был богом. Мэй повернулась к грузину, пока мастер удалился в соседнюю комнату за нужно ему аппаратурой.

- Ой, сейчас будет делать. Шалва, а ты можешь, ну, кроме того чтобы меня подержать за руку, еще синей энергией заморозить шею? А то я немного боли боюсь, - робко попросила Мэй. Женская логика - что ты за дивный зверь?

Тату салон удивил Шалву. Хотя бы своим владельцем, или кто есть этот весьма не маленький китаец? Интересно, а у него есть присущая этому народу живость? А то Шалва даже как-то привык что китайцы всё время перед глазами мельтешат, так если такой мельтешить начнёт, это же вообще кошмар полный. Снесёт и не заметит.

Разговор с мастером-татуировщиком остался за гранью понимания грузина. так же как и то, какой период жизни можно отметить таким цветком. Сразу понесло по стезе травника, как-то даже не обращая внимания, что Мэй может и не знать одуванчик с этой стороны. Вспомнился и целый перечень полезных свойств, и особенность влияния на кожу и что будет если его переесть... В общем ничего объясняющего выбор цветка в голову не приходило.

Просьба слегка удивила грузина. Зачем если ты боишься боли позволять колоть себя иголками? Ни к чему хорошему это не приведёт. Хотя если сильно хочется, то почему бы не помочь девушке? Шалва активировал Анахату и изменяя её цвет на насыщенно синий приложил руку к шее девушки, пустив через неё энергию. Вот такая вот энергетическая анестезия, остаётся только надеяться что её хватит на всё время набивания надписи. На всякий случай Шалва не стал вкладывать слишком много энергии, дабы не нарушить баланса цакр, а потом взял девушку за руку и терпеливо стал ждать.

Мэй повернулась спиной к мастеру и сняла куртку окончательно, чтобы обнажить шею. Еще какое-то время они обсуждали то. как будет выглядеть надпись, где она должна начинаться и где - заканчиваться и насколько большой должна быть. А потом Мэй села на стул, положила голову на скрещенные на спинке руки и крепко сжала ладонь Шалвы.

- Так хорошо, что ты со мной поехал, - простодушно произнесла Мэйлин, когда противно загудела машинка для татуажа. - С тобой мне не так страшно.

Первое прикосновение иглы к коже она почувствовала всего лишь смутно, казалось, что от холода колют не ее, а как что-то чужое, ей не принадлежащее. Чувство, как будто прямо на тебе зашивают порванную рубашку.

- У меня будет надпись "Видишь ветер - меняй направление", - принялась она рассказывать мужчине, втайне надеясь, что ее голос хоть немного заглушит жужжание. Говорить громко ей при этом не хотелось, но тише было бы просто не слышно. - Прямо вдоль позвоночника на шее.

Мэйлин не хотелось рассказывать, почему именно она захотела сделать татуировку, потому что в причине где-то там был другой парень. А Мэйлин считала неправильным говорить о каких-то других парнях в присутствии своего спутника, ведь его мнением она в какой-то степени очень дорожила. Ну и потому что вспоминать об этом было не очень неприятно, когда пришлось уехать из-за того, что каждая минута пребывания в монастыре приносила только разочарование и боль. И сейчас Мэй считала, что этой татуировкой навсегда отчеркивает тот этап жизни от нового, в котором не будет Максима и страданий по нему. Тем более что она уже вылечилась, хотелось так думать. Не все же ей страдать и вздыхать, должно же быть у нее какое-то счастье.

Шалва задумался над смыслом этой фразы. Что-то непонятное, наверное из этой жутко образной восточной психологии. Однако уточнять грузин не стал, что бы не показаться глупым. Всё же ему было очень приятно что девушка выбрала его в сопровождающие, значит она ему доверяет. Будет совсем не здорово не оправдать её доверие. А ещё Шалва подумал что ехать в город только из-за татуировки не слишком хорошо. Вреени было ещё много, поэтому кавказец решил пригласить девушку прогуляться. Так сказать в подарок за пережитый татуировочный стресс.

- А нэ хочэшь пойты потом погулят? Илы в рэсторан сходыт? Я угощаю! Мнэ будэт прыятно пройтысь с такой красывой дэвушкой...

Шалва с лёгким неудовольствием посмотрел на китайца. что набивал татуировку. Возможно показалось, но Шалва явно разлечил усмешку. Ещё один юморист. Вот надо их как-нибудь закинуть в Грузию и посмотреть с каким акцентом уже они будут разговаривать. А вообще это не его дело, сейчас Шалва решил обращать внимание только на Мэй.

- Погулять? - Мэйлин даже голову подняла с рук, когда услышала. Божечки, это что же получается? - Со мной, наедине? То есть...как свидание?

Она и думать забыла, что ей татуировку делают. На самом деле, ей еще никто никогда не предлагал вот так пройтись или погулять. Так чтобы вдвоем, по городу, да даже просто по территории монастыря (с тем условием, что открытые отношения в монастыре не жаловали). И еще никто не признавался ей, что с ней приятно рядом находиться, потому что она красивая. Ей вообще никто никогда не говорил комплиментов. Она, конечно, подозревала, что она красивая, даже очень, но опять же, только по азиатским меркам. И никогда не думала, что какие-то другие парни, не азиаты, тоже могут считать ее красивой.

На самом деле, вот Мэйлин все страдала, что на нее юноши внимания не обращают, а сама в таких случаях абсолютно не знала, что делать. Как себя вести? Что говорить? Может быть, нужно как-то по иному относиться? Или наоборот, стараться стать еще более недоступной, чем всегда? Или начать избегать? Или требовать каких-то знаков внимания? А если и да, то каких именно? Подарки? Цветы, прогулки, воздушные шарики, медведь с сердцем на лапе, сладкую вату? Или сразу вести знакомиться с родителями, чтоб отстали уже наконец и оставили в покое? Правда, матушка наверное не ожидает, что избранником сердца Мэйлин станет представитель другой национальности, она-то ведь наивно ждет, что это будет благовоспитанный и успешный бизнесмен-китаец, от которого дети будут чистокровными ханьцами. И его бы звали, к примеру, Минь Хао, и как бы потом замечательно звучало Минь тайтай.

Мэй поняла, что ее несет не в ту степь. Весна, что ты делаешь, ахаха, прекрати.

Кавказцу показалось что девушка запаниковала. С чего бы это? Он вроде бы ничего страшного не предложил, поесть просто сходить да город посмотреть. Может она его боится? Летя в КНР в самолёте Шалва видел как его сторонилась одна молодая девушка. Видимо из-за слухов о не сдержанности кавказцев. Многие отчего-то их боялись. Или может Мэй нравится кто-то другой и она не хочет гулять с Шалвой? Или он просто по незнанию нравов другой страны сделал что-то не так? Поспешил или опоздал... Ну да и ладно, всё всегда можно исправить. А потом он выяснит что сделал не так и поведёт себя правильно.

- Ну, еслы ты очэнь нэ хочэшь свыданые, то можна и как друзья. - немного печально ответил грузин на её сбивчивые слова. Вот только он всё равно не мог понять что в нём такого страшного. - А еслы совсэм нэ хочэшь, то можэм и просто в монатырь поехат. И мы нэ на едынэ. вокруг тожэ люды будут. Я жэ нэ маньяк тэбя куда-ныбудь прятать. Нэ бойса.

Грузин снова нервно посмотрел на китайца. Не надо было затевать этот разговор при другом мужчине, но зато он отвлёк девушку от неприятной процедуры. Хотя мысль о том. как этот шкаф будет ржать потом, если ему сейчас откажут вовсе не грела душу.

Мэй даже перепугалась, когда Шалва вдруг пошел на попятную и начал изобретать что-то другое, не-свидание. Эй-эй, не, не надо ничего изобретать, пусть будет свидание, самое настоящее, с настоящим мужчиной, с настоящим рестораном и чего там еще должно быть настоящее. Правда, она не одета для ресторана, но, с другой стороны, это ведь ресторан для них, а не они для него. Мэйлин очень не хотелось упустить такую замечательную возможность побывать с тем, кто тебе приятен, в ресторане. Это ведь не в столовую в монастыре сходить, котенка покормить, это намного лучше.

- Нет-нет, я очень хочу, - как-то чересчур торопливо, но очень искренне заверила Мэйлин, вновь опуская голову на руки, потому что мастер сзади зашикал, чтобы она не шевелилась, иначе получится неровно. - Как на свидание.

И притихла, словно боялась, что сейчас спугнет вот этот момент - и он ускользнет безвозвратно, а Шалва все-таки передумает и они просто поедут обратно в монастырь, как...как друзья, да. Просто друзья. А Мэйлин совсем не хотелось просто как друзья, хотя она и отчаянно боялась вот этого "не просто как друзья", потому что не знала, как там нужно правильно. А то еще все испортит. Она может...

Татуировка была не очень большой, всего лишь до седьмого шейного позвонка, так что совсем скоро машинка перестала жужжать, а китаец, обработав чем-то новый рисунок, заявил, что все закончено. Мэй повела плечами, отмечая, что боль все-таки слегка, но чувствуется, а потом встала, не став пока надевать куртку, чтобы немного остудить саднящее место.

- Меня еще никто не приглашал вот так, погулять. Вдвоем, - застенчиво призналась Мэйлин чуть позже, когда вышла из салона, как-то странно косясь на руку Шалвы - то ли взять, то ли не нужно. Они же вроде просто еще пока...просто.

Забавно, девушка в данный момент даже чем-то напомнила Шалве спасённого им котёнка. Видимо тот рыжий не зря понравился Мэй, они похожи. Интересно, что произошло в жизни девушки, что она так странно реагирует на свидание? Или опять он просто как-то не ловко всё это предложил? Ну да и ладно, к тому же девушка всё же согласилась, так что нечего страдать.

- Ну пошлы тогда выбырать какой-ныбудь хорошый рэстран. Еслы у тэбя ест какые-ныбудь прэдпочтэныя то вэды! Просто я пока нэ знаю этот город.

Может кого-нибудь это и смутило бы, но Шалва действительно плохо ориентировался в городе и вовсе не собирался этого скрывать. Ну не городской он житель и среди толпы теряется. Зато в каких-нибудь горах он даст фору любому горожанину. Шалва решительно взял Мэйлин под локоток и слегка погладил по руке. По ауре видно было что какое-то слабое раздражение от татуировки всё же есть. А вот смысла он так и не видел. Всё равно иероглифы скрыты под волосами и их не видно, так зачем? Ну да и ладно, главное они вот так вот вдвоём идут по городу и нечего заморачиваться. Тем более что впереди показалась довольно милая цветочная палатка. А не так далеко от неё сидела бабушка-китаянка и продавала обычные горные цветы. Не такие, конечно, как в магазине, не по своему нежные и красивые. Будь воля Шалвы, он бы скорее их купил, но цветы он всё же хочет подарить Мэй, значит пусть она и выбирает.

- А тэбе какие цвэты нравятся?