Первое превращение

- Не спи, - сказал Чин, заметив, что стоит Дину прикрыть глаза, тот начинает засыпать на ходу.

Было раннее утро, и только начавшее появляться солнце ещё совершенно не грело, из-за чего холодный ветер пробирал буквально до костей. Сухостой на тропинке был покрыт инеем, блестевшим в лучах рассвета и пока не начавшим таять. Чин тоже хотел спать, но именно ранним утром было меньше шансов встретить кого-нибудь в горах во время первых попыток Дина превратиться.

Скорее всего, его звериный облик будет соответствовать его возрасту, то есть это ещё не взрослый сильный тигр, а тигрёнок-подросток, но и он может натворить бед.

- Тебе сегодня снова тигр снился? – спросил он у сына, скорее чтобы заставить его проснуться.

Сегодня энтузиазм сяохуанди поубавился, и это было полезно для тренировки, потому что позволяло не спешить там, где спешить не нужно.

Дин еле переставлял ноги, идя по горной тропе следом за отцом. Ему не просто хотелось спать, ему ужас как хотелось спать, потому что в те редкие минуты, когда он закрывал глаза, он снова и снова видел охотившегося в горах тигра. Этот тигр был то опасным и страшным, а то хотелось к нему подойти ближе и познакомиться. Дину казалось, что этот хищник обиделся из-за того, что он не превратился ещё вчера, а сегодня он уже не был так уверен в своих силах.

- Я не сплю, - упрямо сказал сяохуанди. – Снился, всю ночь. Точно такой же, как вчера. Я его хорошо запомнил. Это и есть мой звериный облик?

Он прибавил шаг, стараясь не отставать. Тигр из сна был большим и красивым. У него были мощные лапы и огромные клыки, он казался настоящим царем зверей. Дин очень хотел стать таким же тигром, и ради этого даже заставил себя подняться с кровати, и теперь, ежась от холода, брел по горной тропе непонятно куда, слушаясь отца.

Вчера после тренировки пришлось переделать кучу дел по дому, Дин никогда в жизни столько полезного за день не делал, но он боялся, как бы отец не передумал с превращениями, и потому слушался его во всем. Мама даже как-то с подозрением на него смотрела.

- Таким он будет через несколько лет, - ответил Чин. – Пока тигр будет младше, ты ведь тоже еще не совсем взрослый.

Он постарался подобрать максимально дипломатичные формулировки, зная, как обижается сяохуанди, когда его считают маленьким. Дину не терпелось как можно быстрее повзрослеть. Для его возраста это нормально, особенно если учесть его характер.

Они вышли на берег реки, ледяная вода которой сейчас звенела, налетая мелкими брызгами на черные и белые камни. Вдали виднелись заснеженные вершины гор, белые шапки которых сейчас были больше, чем летом. Отсюда было довольно далеко и до деревни, и до монастыря, поэтому для первого превращения в тигра место подходило просто идеально.

- Ты помнишь мантру Ганеши? – спросил Чин, замедляя шаг.

Первое превращение – это серьезное испытание, а не любопытное приключение, каким оно сейчас могло казаться Дину. Это опасно, больно и запоминается на всю жизнь, и с него начинается долгая борьба с внутренним зверем за власть.

- А долго он будет маленьким? – разочарованно спросил Дин. – Помню: Ом, гам, гамапатае, намохам.

Он сам удивился, что вспомнил эту мантру сразу. Хоть он и повторил её вчера целых сто восемь раз, она была новой и сложной, а санскрит Дин не знал, потому заучивал на слух.

Он уже почти проснулся и начал немного волноваться. Даже не верилось, что можно вот так вот просто взять и превратиться в тигра. Вчера казалось, что это просто, а сегодня – уже нет. Интересно, а как тигр видит и слышит? Ему теплее при таком ветре или нет? А лапы у него не мерзнут, когда он наступает на такие ледяные камни, холод от которых чувствуется даже через теплые носки и кроссовки?

Дин не хотел казаться глупым, поэтому не стал задавать все эти вопросы отцу. Пока он спокойно (!) ждал, что будет дальше.

- Ещё лет пять как минимум, но уже сейчас ты будешь достаточно сильным, чтобы поранить человека. Тигренок – не котенок, - объяснил Чин.

Он подошел к берегу реки и остановился. Поздно менять решение, когда уже взял на себя ответственность за первое превращение сына. И вряд ли кто-то лучше объяснит эти вещи Дину.

- Если ты готов, снова вспомни, как вчера смотрел в глаза тигра. Отпусти все мысли, которые называешь словами, почувствуй себя тигром и просто сделай шаг вперед, чтобы в него превратиться. Ничего не бойся, я рядом, - сказал Чин.

Сам он волновался наверняка сильнее, чем Дин, потому что знал, что сейчас предстояло его сыну. Но это волнение нельзя было показывать, ведь именно от Чина зависело, как пройдет это превращение. Сам Дин вряд ли многое запомнит, но уже сейчас он может попытаться себя контролировать.

В тигрином прайде тигрят всему учила мать, но звериный облик Дани был совершенно другим, потому роль наставника должен был взять на себя Чин. Чтобы Дин смог понять своего зверя, его нужно было учить всему, что умеет обычный тигр: выслеживать добычу, охотиться, ориентироваться на местности, становиться незаметным или, наоборот, резко атаковать. Не сегодня, сегодня будут только первые шаги, но с них начнется путь в тысячу ли.

- Готов, - Дин кивнул, чувствуя, что начинает пугаться.

Но он не мог показать отцу этот страх: вдруг тот передумает учить превращениям? Вот так и оказываются между молотом и наковальней, то есть между папой и собственным внутренним тигром.

Дин закрыл глаза и представил взгляд янтарных глаз, который видел вчера и сегодня во сне. Он уже считал этого тигра родным, он мысленно пытался раствориться в черном отражении зрачков и запрещал себе думать словами, как сказал отец. В какой-то момент страх стал невыносимым, будто тигр был не частью его самого, а тем, кто вот-вот нападет. Дин сильнее зажмурился и глубоко вздохнул, и в тот момент, когда стало чуть-чуть менее страшно, он сделал шаг вперед.

Сначала показалось, что ничего не произошло. Потом в ушах зазвенело, а по спине и по ногам поползли ледяные мурашки, будто от ветра, а в следующий момент Дин повалился на землю из-за того, что резкая боль буквально скрутила все тело. Он хотел закричать, но горло сдавило, и еле удавалось дышать. Все это длилось, кажется, несколько минут, хоть Дину и казалось, что целую вечность. Потом боль ослабла, и постепенно удавалось почувствовать собственное тело.

Мир вокруг стал другим: все звуки были невероятно громкими, а солнечный свет, отражавшийся от воды, больно резал глаза. Дин хотел что-то сказать, но услышал только тихий рык. Он попытался встать на ноги, но сразу упал, и только потом начал понимать, что вместо рук и ног у него теперь четыре лапы. Какие-то инстинкты подсказывали, как нужно встать, но тигрёнок пока с трудом держался на ногах, а первые пару шагов были для него сложнее, чем все приему кунг-фу, которые Дин знал.

Чин увидел в ауре Дина, как началось превращение. Теперь он не мог вмешиваться, он должен был просто следить за происходящим, хоть и знал, какие ощущения сейчас испытывает его сын. С опытом боль от превращений проходит, но до этого должно пройти много тренировок.

Превращение длилось несколько минут, после которых Дин поднялся на четыре лапы и попытался сделать пару шагов. Это был рыжий бенгальский тигрёнок, ещё пушистый, немного нескладный и путавшийся в собственный лапах. Сейчас по нему можно было сказать, что из него когда-нибудь вырастет огромный роскошный тигр, настоящий царь гор, но пока он был скорее смешным. Чем страшным.

Чин думал, что звериный облик окажется постарше, а у этого зверя, возможно, ещё менялись клыки. Внутренний зверь сильно зависел от состояния человека, видимо, Дин был слишком инфантильным, так что его тигр оказался совсем юным.

Первое превращение закончилось, можно было вернуть Дина в человеческий облик с помощью мантры, но Чин решил, что пока есть время, чтобы подождать и дать ему освоиться чуть получше. Он присел, сразу чувствуя, как от начавшегося превращения сводит мышцы.

Золотой тигр отряхнулся, затем зевнул и обернулся на тигрёнка, который на его фоне казался крошечным и неуклюжим. Чин боднул Дина в бок, затем прошел пару шагов вперед и обернулся, чтобы убедиться, что сын от него не отстает.

Он сейчас плохо представлял себе, насколько Дин ориентируется в происходящем, потому что тигр по-другому видит, слышит и чувствует запахи. Постепенно к этому привыкаешь, а особенности зрения и слуха остаются и в человеческом облике, но во время первого превращения яркий свет слепит, а слишком громкие звуки оглушают. Чин сам этого, конечно не помнил, мог только догадываться.

Золотой тигр прошел вдоль берега, затем легко запрыгнул на небольшой уступ и отошел чуть в сторону, чтобы тигрёнок смог подняться следом.

Тигрёнок ошарашено озирался по сторонам, и он не сразу понял, откуда взялся взрослый тигр, но почему-то почувствовал, что этот взрослый ему знаком. Только тот тигр был бело-золотой, другой масти, и огромный, из-за этого шерсть на загривке тигрёнка дыбилась, а лапы подкашивались от страха. Но взрослый дал понять, что нужно идти за ним.

На шатающихся лапах Дин прошел следом, с трудом поспевая за золотым тигром, но потом остановился и сел, когда понял, что нужно будет прыгать. Он фыркнул, отряхнулся, но потом поднялся на четыре лапы и мотнул хвостом. Уступ был невысоким, примерно по грудь высотой. Тигрёнок поставил передние лапы на камень и закричал. Этот крик, который на самом деле когда-нибудь станет рыком, сейчас был похож на сильно охрипшее «мяу». Дин еще немного повозмущался, затем отошел на пару шагов от уступа, разбежался и прыгнул, вцепившись пока ещё тонкими когтями в камень. Он с немалым трудом подтянул задние лапы, затем отряхнулся и подошел к взрослому тигру, повторив свое «мяу».

Глаза болели, и Дин старался не смотреть на шумную-прешумную реку, которая слепила из-за отражавшегося в капельках воды солнца. Тигрёнок жмурился и мотал головой, не зная, но чувствуя, что тигры – ночные животные.

Тигрёнок с трудом справился с простой задачей, потому что ещё не мог осознать себя в этом мире и путался в лапах, подушечки которых казались непропорционально большими, из-за чего ребенок как будто косолапил. Чин придирчиво смотрел на то чудо, которым после первого превращения стал его сын. Смотрел, как поставлены уши, пытался догадаться, какой будет профиль, и пока с гордостью отмечал, что зверь будет роскошный, хоть сейчас и кажется нескладным. Зато по тому, как орал Дин, было несложно его узнать даже в таком виде. В человеческом облике у него уже ломался голос, а в зверином голос был ещё совсем детским и довольно забавным. Это жалобное мяуканье когда-нибудь будет грозным рыком, а пока Дин просто привлекал внимание и возмущался тем, что у него что-то не получается.

Чин лизнул макушку тигренка, затем пригладил шерсть на его лбу и по-отечески пнул его лапой в бок, не выпуская когтей, чтобы показать, в какую сторону идти дальше. Вдалеке чувствовался запах кабарги, и, если прислушаться, можно было расслышать тихий цокот копыт по камням. Но Дину сегодня рановато охотиться, ему бы научиться не путаться в лапах.

Тигренок понемногу начал ориентироваться. Он понимал, с какой стороны река, а где – тропа, по которой можно пройти вперед и дальше за горный склон. Он зажмурился, когда взрослый тигр начал вылизывать его шерсть, но не стал возмущаться, потому что в зверином облике намного лучше понимал, что старших нужно безропотно слушаться. Он покорно пошел в ту сторону, куда велел взрослый тигр, уже увереннее переставляя лапы.

Это прояснение в голове длилось недолго, потом снова все показалось слишком ярким и шумным, и тигрёнок замер, чтобы отряхнуться. Ему было неуютно. Хотелось куда-то убежать и спрятаться, где тихо и темно. Все тело начинало болеть. Дин остановился и стал вылизывать плечо, пытаясь унять нарастающую ноющую боль. Шерсть на загривке вздыбилась, тигрёнок снова фыркнул, затем громко чихнул и стал вгрызаться в шерсть на лапе, как будто от этого становилось легче.

Он снова замяукал, потом обернулся на взрослого тигра, надеясь, что он сможет помочь. Взрослый был вожаком, потому что сильнее и умнее, мамы рядом не было, значит, нужно было искать помощи у того, кто главный.

Чин слишком увлекся этой прогулкой, забыв, что Дину уже пора превращаться обратно. Тигрёнку уже становилось плохо, и сейчас могла начаться спонтанная обратная трансформация, более опасная тем, что останутся следы звериного облика. Золотой тигр снова лизнул Дина, на этот раз вдоль позвоночника, а потом отошел немного в сторону, чтобы превратиться обратно.

- Ом гам гамапатае намохам, - сказал Чин вслух, как только закончилось превращение. – Дин, ты – человек, очнись, - добавил он.

Тигрёнка сейчас нельзя было трогать, обратное превращение должно пройти само, но аура зверька была заполнена следами боли. Чин хотел, чтобы сознание человека проснулось раньше, чем произойдет непроизвольное обратное превращение, так Дин запомнит больше, и последствия проявившейся способности будут легче.

- Дин, ты меня слышишь? Сейчас все пройдет, - сказал Чин, присев возле сына.

Боль стала невыносимой, но потом Дин начал слышать знакомый голос. Он узнал какое-то сочетание звуков и вспомнил слово «Ганеши», потом узнал свое имя. Звон и темные пятна вокруг стали рассеиваться, а потом Дин открыл глаза и увидел ярко-синее небо и розоватые лучи утреннего солнца. Он не сразу вспомнил, где находится и почему лежит на спине на земле. Это был не сон, а во снах был тигр. Дин улыбнулся и сел, но потом коснулся руками висков, из-за того что разболелась голова.

- Я превратился, да? – спросил он, посмотрев на отца. – У меня получилось! А ещё там был ты, тоже тигр.

Несколько минут Дин ещё помнил отдельные подробности и том, как оказался тигрёнком, но потом они стерлись, как только он начал называть их словами, а не картинками, как видел его зверь. Остались отдельные ощущения, похожие на странный сон, из которого что-то запоминается четко, что-то перевирается, а в итоге создается совершенно новая история.

- А какой я был тигр? Я не помню, расскажи! – потребовал сяохуанди у отца.