Восстановление парка

Когда работы много, и она идет уже на втором, третьем, десятом дыхании до тех пор, пока не учишься полностью абстрагироваться от ощущения собственной усталости, наступает какой-то переломный момент. Уже не заставляешь двигаться мышцы, не пытаешься рождать сонным разумом мысли, делаешь все на одной воле, уже не замечая, какие усилия для этого требуется прилагать. В такие моменты начинает казаться, что волю можно развивать как те же мышцы, когда последние усилия через «не могу» являются полезнее всех предыдущих упражнений. Вот так, на одной воле и осознании того, что работать предстоит в паре с Даниэлой, Чин этим утром пришел к находившимся за прудом зарослям глицинии. Это был один из дальних уголков монастырского комплекса, и приведение его порядок можно было отложить до того момента, когда обитатели Линь Ян Шо хоть немного отдохнут после всей той работы, что уже была сделана. Но это было бы неправильно. Ирбис был магом Земли, и Чин понимал желание настоятеля привести в порядок парки и сады монастыря, которые, находясь в запустении, оставляют неприятный осадок на душе. Отдохнуть можно будет позже, когда будет закончена вся работа.

Заросли глицинии сейчас напоминали огромный лиловый клубок, перепутанный с сухими плетями и остатками деревянного каркаса. Там, где предполагалась дорожка от родника к утесу, эти заросли были особенно сильны: деревянные подпорки давно обвалились под весом цветущих лиан, и глициния начала расползаться, перепутываясь с находящимися рядом кустами, стелясь по земле и заполняя все вокруг, подобно сорняку. Странное сочетание необыкновенно красивых цветов с их неухоженным видом. Еще с вечера здесь были заготовлены толстые вишневые прутья, которым предстояло стать новым каркасом наподобие арки над дорожкой, но сначала нужно попытаться разобрать лиловые плети, чтобы эту самую дорожку найти. Дани пока не было – Чин пришел чуть раньше, почти сразу после завтрака, пользуясь тем, что дежурит по кухне сегодня не он. Юноша достал из ножен охотничий нож, который сегодня должен был помочь с ветками, и проверил его заточку. Лезвие из благородной стали было наточено совсем недавно, можно быть уверенным, что до конца работы оно не сильно затупится. Также за пояс юноши был заткнут небольшой топорик. Убрав нож, Чин подошел ближе к зарослям, пока растерянно глядя на разросшуюся глицинию.

Парк глициний – особенное место. Безумно красивое в своей дикости и запущенности и не менее красивое и притягательное в ухоженном виде. А сегодня ей, вновь на пару с Чином, предстояло приводить в порядок эту красоту, чтобы на фоне восстановленного (во всяком случае минимальный объем работ был уже точно закончен) монастыря, парк не выглядел запущенным. Красота есть в каждом, ее можно найти абсолютно везде, но главное – это рассмотреть ее под правильным углом, ведь не всегда она может быть заметна с первого взгляда. Глицинии – это красота, которую не заметить просто невозможно, однако любая красота должна поддерживаться в достойном ей виде. Именно достойным видом они сейчас и займутся.

За время проживания в Линь Ян Шо, Даниэла никак не могла привыкнуть к столь ранним подъемам – организм категорически заявлял, что ему нужен отдых, что шестичасовым сном тут просто не обойтись. Привыкшая к комфортной жизни европейка сейчас многое бы отдала за хороший расслабляющий массаж, спа-процедуры и просто поваляться на шезлонге на берегу моря, греясь под лучами жаркого солнца и остывая в морской воде. А если выпить парочку-другую легких алкогольных коктейлей, а потом еще и приятный вечерок с кальяном и танцами… Вот он – рай. Но Храм Мудрости тоже был Раем, просто немного иного типа, где для того, чтобы получить желаемое, надо не платить наличными или расплачиваться пластиковой картой, а вкладывать собственные силы. Наверное мысль о том, что любой труд рано или поздно вознаграждается и выла сейчас итальянку к заросшему парку глициний, где ее уже ожидал ее верный соратник Чин Ху.

- Доброе утро еще раз, - постаралась как можно бодрее поздороваться девушка, - Ну что, готов к труду и обороне?

А вот и Даниэла, кажется, не менее сонная, чем сам Чин. Значит, параллельно с разбором глициний ученикам Ирбиса предстояла занимательная игра «сделай вид, что ты меньше хочешь спать, чем напарник». Хоть какое-то разнообразие среди бесконечных трудовых дней. Выходных до окончания работ не предполагалось. Зато в ходе таких ударных работ можно будет всем присваивать гордые звания мастеров по части строительных, уборочных и прочих бытовых работ. Три человека для восстановления целого древнего монастырского комплекса – это очень мало, даже когда они все трое сильные, опытные и выносливые. А когда двое из троих при всем своем энтузиазме даже ворота не могут ошкурить, устояв на ногах, задача из сложной превращается в практически невыполнимую.

- Доброе утро, конечно готов, – произнес Чин, подавив зевок и как можно бодрее улыбнувшись. – Сначала нужно найти дорожку, которая где-то под этими лианами. Часть глициний, видимо, придется обрезать или выбрать. Пока сложим их в стороне, потом нужно будет отнести на компост.

После того, как в монастыре появился огород, весь растительный мусор и остатки пищи сбрасывались в огороженную досками яму, находившуюся за грядками. На будущий год землю можно будет удобрять не только энергией стихийной магии, но и обычными методами, известными крестьянам во всем мире. Правда тащить обрезанные лианы придется вдоль всего обрыва, но это не самое сложное из заданий, выпавших на долю Чина. Юноша поднял часть перепутавшихся веток, стараясь найти между ними хоть какой-то проход. Между переплетений ниспадающих ветвей виднелось несколько мелких камней – когда-то здесь была ровная дорожка, засыпанная щебнем. Примерно определив, какой она должна быть ширины, Чин взялся за одну из лиан, пытаясь пробраться как можно ближе к стволу, и обрубил её топором. Вновь продравшись сквозь лиловые заросли, он отбросил лиану в сторону.

Прикрыв ладошкой рот и очередной зевок, вырвавшийся на свободу, девушка мило и невинно улыбнулась своему вечному соратнику в нелегком деле по трудоустройству монастырского комплекса. Отдать должное, Дани стойчески держалась и старалась изо всех сил, чтобы не упасть в грязь лицом. Все же она, фактически, является представительницей всего европейского общества за неимением других представителей. Наверняка по тому, как она работает мужчины судят обо всех девушках Европы. Честь женщины - дело святое и ради такого благородного дела, итальянка была даже готова в одиночку заниматься восстановлением каких-нибудь зданий, даже несмотря на то, что не имеет в этом деле ни опыта, ни даже малейшего представления что и откуда растет и откуда берется. Она даже не знала бы с чего начать, но обязательно что-нибудь придумала бы. Но пока что ей приходилась довольствоваться постоянными дежурствами на кухне, пока мужчины выполняют истинно мужскую работу. Но и это сильно утомляло, ведь приходилось постоянно ходить в деревню за свежим молоком, сыром, который, к удивлению итальянки, не очень употреблялся в пищу.

Даниэла прошла следом за молодым человеком. Наверное, следовало бы поступить также как и он, но девушке показалось, что таким образом они будут друг другу только мешать. Поэтому, взвесив все за и против (а на самом деле она просто доверилась интуиции), итальянка решила, что пока что Чин справится с избавлением от высохших корней и веток и без ее помощи, поэтому занялась просто оттаскиванием вырванных растений, а также всяких засохших и ни для чего не годных, в отдельную кучку.

- Давай, чтобы не мешать друг другу - ты прореживай, освобождая дорожку, а я пока что просто буду в кучу складывать, а потом уже будем вместе смотреть как будет красивее и лучше смотреться.

- Хорошо, - согласился Чин, вновь забираясь в дебри глицинии, бережно раздвигая плети с хрупкими цветами, некоторые из которых осыпались от малейшего прикосновения.

Деревья росли вдоль дороги, но сама она была капитально завалена сухими и цветущими ветвями. Воздух был наполнен сладковатым ароматом цветов, и если бы не необходимость лазать в дебрях, пытаясь придать старым деревьям ухоженный вид, заросший парк глицинии можно было признать очень приятным местом. Чин выбросил из зарослей ещё несколько обрубленных веток, а следом за ними – сухие плети, поднятые с дорожки. Нужно было хоть немного расчистить место, чтобы начать ставить арку. Чину было откровенно жалко рубить сочные ветви, склоняющиеся под гроздями лиловых цветов, но иначе парку было невозможно придать ухоженный вид. Те ветви, что потом можно будет поднять на арку, юноша не трогал, стараясь просто отодвигать их в сторону, чтобы не мешали идти. Остатки старой арки отправились следом за обрубленными ветками. Окруженный свисающими со всех сторон цветами, о которые цеплялись волосы, которые лезли в лицо, за шиворот, казалось, пытаясь удержать корявыми лианами, не выпуская на свободу, Чин испытывал странное ощущение восторга от той формы, что приняла стихия Земли, и трепета перед величием природы, способной породить подобные растения. Тибетское плато – почти пустыня, растения здесь редки, и обычно ограничиваются невысокими корявыми кустами и травами, но никак не роскошными глициниями. Чин выглянул из зарослей, выбрасывая следующие плети, в основном сухие, после чего стал искать взглядом Даниэлу. Он был уверен, что девушке тоже стоит увидеть парк в том виде, каким он стал волей природы. В этой первозданной красоте лиловых плетей, создававших благоухающий шатер, было что-то очень важное, что нельзя описать словами, можно лишь увидеть и почувствовать. И почему-то именно сейчас Чин захотел поделиться этими ощущениями со своей напарницей.

Даниэла аккуратно складывала все в две разные кучи: сухие и ветви к сухим, а только что обрубленные – в другую, чтобы не мешать все в одном месте, да и проще потом у утилизацией будет, в конце-концов. Итальянка старалась совершенно не обращать внимания на происходящее вокруг, чтобы лишний раз не отвлекаться – быстрее сделаешь, возможно, чуть больше будет времени для сна. Ну, или хотя бы просто отдыха. Сонный разум наслаждался красивыми цветами, но Дани старалась не обращать на это никакого внимания, иначе работа точно встанет. А девушка себя прекрасно знает, потому и старалась не отвлекаться на всякие запахи и вырисовывающиеся картины. Но долга работать в поте лица в подобном темпе ей было не дано – время от времени появляющийся из-за зарослей Чин, точнее отдельные части его тела, выкидывающие все ненужное, неожиданно появился практически в полный рост, точнее – почти в целого себя любимого. Скинув в кучу очередную порцию засохших веток. Немного отряхнув руки, только сейчас итальянка заметила, как умудрилась испачкаться. Благо что грязь больше была похожа на пыль, поэтому простое отряхивание одежды прекрасно симулировало чистоту. Только вот она не могла увидеть, что умудрилась немного испачкать даже лицо – на кончике носа виднелось темное пятнышко, которое оказалось там из-за того, что девушка всего лишь почесала нос.

- Что-то не так? – Даниэла только сейчас заметила выглянувшегося на свет божий напарника. Выражение лица европейки было более чем забавным: озадаченный взгляд, чуть приподнятые брови, говорящие о непонимании происходящего, наивный честный взгляд. – Ой, тебе, наверное, помочь надо, да? – быстренько постаралась сообразить девушка.

Увидев Даниэлу, Чин улыбнулся. У девушки был невероятно забавный вид: явно сонная, с перепачканным пылью носом и милейшим святым удивлением в карих глазах. Он, конечно, и прежде замечал, что напарница у него весьма привлекательна, но до этого эмоции, которые вызывала у него Даниэла, были скорее похожи на любование красивым гобеленом или рассветом в горах: красиво, аж дух захватывает, но по ряду причин недосягаемо. Сейчас же непонятно из-за чего девушка вдруг стала какой-то более близкой и реальной, и Чин почувствовал, как его сердце забилось чаще, а на смуглых щеках юноши появился едва заметный румянец. Он не сразу нашелся, что ответить, лишь мгновениями позже вспомнив, что хотел показать Даниэле заросли.

- Ты мне и так помогаешь, - Чин усмехнулся, разгоняя остатки смущения. Он не сразу понял, что на него нашло. – Пойдем, мне кажется, ты должна это увидеть.

Юноша раздвинул ветвистые плети, с которых свешивались лиловые и белые грозди цветов, чтобы Даниэла могла через них пробраться. Запах глицинии, казалось, опьянял, из-за чего от каждого вдоха начинала кружиться голова, а настроение, несмотря на накопившуюся усталость и неизменную сонливость, было превосходным. Магия самой природы, выразившаяся в одичавшем парке, и пробуждавшая новые, доселе незаметные эмоции и ощущения. Утреннее солнце ещё не пекло, сохраняя остатки ночной прохлады, но его яркие лучи заливали весь сад золотистым светом, от которого те цветы, что были светлее, буквально резали глаза своим ярким сиянием. Трава и земля уже были устелены начавшими осыпаться соцветиями, и даже сухие корявые ветви и корни не нарушали общей прекрасной картины, которую представлял собой дикий сад.

Румянец на щеках у Чина? Да нет, это ей определенно показалось – такого просто не может быть – мальчишки просто так не могут смущаться. Да и вообще, сколько всяческих ее подколов он стойчески выдерживал и совершенно на них не реагировал? Вот именно, что их была масса, а тут отчего-то смутился? Да, определенно надо как можно скорее отоспаться и отдохнуть, а то в глазах уже начинает рябить, да еще и галлюцинации… Определенно требуется отдых. Ну да, так и есть – ни капли смущения в его словах не было, более того, даже до сонного сознания итальянки долетела та доля иронии, с которой он ответил на вопрос. Наверное, стоило бы обидеться, ведь она-то хотела исключительно как лучше, а он вот так вот воспринял все… не очень понятно. Но следующие слова вызвали неподдельный интерес – не каждый день твой напарник хочет тебе что-то показать. Наверное, будь она у себя дома, в Италии, или еще где в Европе, то поняла бы подобное предложение совершенно иначе, так как в развитых странах все взрослые девочки прекрасно знают, что когда мальчики приглашают их посмотреть кино у себя дома, то кино, если и будет идти, то явно на заднем фоне. Ну, во всяком случае, практически все с этим знакомы. Но тут было явно другое, да и Дани даже в голову не пришло как-то неправильно понять своего напарника. Видимо, что-то действительно важное и интересное.

Девушка, аккуратно переступая через корни и старые ветви, направилась прямиком к Чину, который галантно отодвинул ветвистые плети, давая девушке пройти внутрь. Первое, что оценила девушка, это аромат, который резко ударил по рецепторам – сначала слишком резко и головокружительно, но необычайно приятно. Несколько глубоких вдохов и на лице итальянки появилась мягкая улыбка, а глаза светились от восторга – окружающая ее природа была самым настоящим чудом. Девушка оглядывалась вокруг, чуть приоткрыв рот от восторга. Цветы буквально ласкали ее саму, чуть ли не обвивая все тело – они были буквально везде, и это было настолько красиво, что просто захватывало дух – девушка словно очутилась в волшебной сказке.

- Боже мой, какая красота… - только и смогла сказать девушка, поворачиваясь к Чину, который, в свою очередь тоже был весь в цветах глицинии. – Я и не подозревала, что такое возможно…

Сквозь увитые цветами плети проникали яркие солнечные лучи, оставляя на всем причудливые тени и отблески света. Казалось, весь мир соткан из этих ароматных цветов и этих солнечных зайчиков, что сейчас окружали учеников ирбиса. Чин не ошибся – Даниэле тоже понравился дикий сад. Когда здесь будет готова арка, а плети займут свои места, свешиваясь между прутьев деревянной решетки, здесь тоже будет очень красиво, но по-другому. Будет ухоженная красота одного из прекраснейших мест монастырского комплекса, но не будет того дикого, первозданного очарования разросшихся плетистых деревьев, существующих так, как им самим захотелось. Чин с улыбкой наблюдал за реакцией Даниэлы, как хозяин, который слушает похвалы дому от уважаемого гостя. На фоне дикой красоты глициний итальянка казалась частью этой прекрасной картины, даже не частью – центром, тем, ради чего все это существовало. То, что она по-прежнему была сонной, а на её носу по-прежнему оставалась темная отметина то ли от пыли, то ли от земли, лишь придавало её дополнительное очарование. Женщины, одетые в парадные одежды, укутанные в слои шелка, с забранными в причудливые прически волосами и выбеленными лицами подобны тем глициниям, чьи плети аккуратно разложены на деревянной арке, а соцветия подстрижены до одной длины. Это другая красота, созданная руками человека и скрывающая первозданное очарование природы. Чин спохватился, что слишком долго смотрит на Дани, не говоря ни слова. Он смущенно улыбнулся, отодвигая от лица гроздь цветов.

- Ты в чем-то испачкалась, на самом кончике носа, - продолжая улыбаться, подсказал юноша. Этикет не позволял ему самому дотронуться до Даниэлы, чтобы стереть темное пятнышко, это могло смутить девушку, чего Чин ни в коем случае не хотел допускать. Да и те ощущения, что сейчас всполохами пламени вились во всем теле, помешали бы ему просто дотронуться до девушки, сохраняя необходимое будущему мастеру кунг-фу спокойствие.

Дани натолкнулась на взгляд Чина. Чуть склонив голову вбок, итальянка сначала слегка игриво с небольшой долей наглости смотрела в ответ, но вскоре, она сама не заметила как так вышло, этот взгляд буквально поглотил ее. Она не знала что это было, но безумно хотелось едва податься вперед, чтобы удостовериться, что все реально, что это не иллюзия, не игра света и не сон, на который все больше походила сложившаяся ситуация. Все вокруг неожиданно стало тусклым и совершенно незаметном - был только он и его красивые, завораживающие глаза.

- А? - немного недовольно переспросила девушка, услышав голос Чина, который повествовал о том, что она в чем-то испачкалась. Нет, ну мог бы взять и стереть, в конце-то концов, а не указывать на то как она опростоволосилась. Теперь итальянка чувствовала себя полнейшей дурой, которой в какое-то мгновение что-то там померещилось, а на самом деле над ней просто решили посмеяться. Даниэла прикусила нижнюю губу и отвернулась, стараясь переключиться на глицинии, но в глазах, как назло, предательски защипало. - Ну и что, - непонятно как буркнула девушка, делая неуверенный шаг в сторону. Но не посмотрела она себе под ноги, забыла, что тут проще свернуть себе шею, чем где бы то ни было, потому и не заметила, как нога запуталась, а оттого на ногах не устояла, устремляясь в почти птичий полет.

Вот сейчас-то она почувствовала себя по-настоящему глупо и отчего-то испугалась. По-настоящему испугалась свернуть себе шею, а ведь жизнь только начиналась, даже несмотря на все сложности, что предстали у нее на пути. Отчего-то раньше ее не пугали ночные прогулки с неизвестно кем, неизвестно где и с немеренным количеством алкоголя, а какого-то падения она реально испугалась. И вообще, она совершенно не могла понять что с ней такое - с каких пор она стала так остро реагировать на мужские словечки? Раньше она просто показывала кто на самом деле бог и удалялась гулять дальше, а тут...

Кажется, Дани обиделась. Наверное, она сочла слова Чина, бывшие не более чем попыткой неумело выкрутиться из неловкой ситуации, придиркой. Но не мог же юноша в оправдание себе начать читать пламенную речь о том, что это пятнышко на очаровательном носике итальянки идеально сочетается с запущенным, но оттого не менее прекрасным парком глицинии? При всей своей недогадливости, Чин сейчас был уверен, что за подобное может словить ощутимую пощечину. А бить женщину в ответ, даже в порядке самообороны, нельзя. Но ситуация решилась сама собой – Дани оступилась, споткнувшись о какие-то ветки, и стоявший совсем рядом с ней Чин почти рефлекторно сделал шаг в сторону девушки, обхватывая её за талию, чтобы не дать упасть. Юноша крепче прижал к себе Даниэлу, позволяя ей встать на ноги.

Сквозь тонкую ткань блузки чувствовалось тепло и соблазнительные формы женского тела. Чин чувствовал, будто окружен сейчас не зарослями глицинии, а лесным пожаром, сжигающим все, что есть вокруг. Полгода в монастыре – непростое испытание для молодого парня, естественные желания которого не сильно ослабевают даже после долгих дней тяжелого физического труда. Дани уже достаточно крепко стояла на ногах, но он не торопился её отпускать. Чуть склонившись к девушке, Чин вглядывался в черты её лица, чувствуя запах её волос, смешивающийся с ароматом глициний. На смуглых щеках юноши вновь проступил румянец, не имевший ничего общего со смущением. Сохранять самообладание в такой ситуации стоило титанических усилий. Монастырь, вся крыша мира, и даже строгий Учитель находились сейчас за пределами маленького укрытого лиловыми цветами мирка, но остатки здравого смысла говорили, что нужно себя контролировать. При этом Чину казалось, что он никогда в жизни не встречал женщин, прекраснее Даниэлы. Да, он даже напрочь забыл образ луноликой Каи.

Мгновения, минуты или часы, наполненные лишь ощущениями и эмоциями. Без мыслей, лишь пламя желания и восхищения. Хотя взгляд бездонных карих глаз Даниэлы был, несомненно, прекрасен, на него Чин обращал внимание в последнюю очередь. Судя по мертвой хватке, с которой девушка вцепилась в его рубашку, она была напугана несостоявшимся падением, и это ощущение собственной способности защитить Дани, выступая в роли эдакого сильного заступника, лишь разогревало пыл юноши. Он чувствовал себя сильным и могущественным, подобно скале, что прячет от ветра тонкий, хрупкий цветок, которым сейчас в представлении Чина была Дани. Итальянка казалась ему сейчас маленькой и хрупкой, женственные формы изящной фигуры девушки угадывались даже под свободной одеждой, тем более что она находилась сейчас достаточно близко, чтобы ощущать её всем телом.

Продолжая левой рукой прижимать к себе девушку, обнимая её за талию, Чин провел правой рукой по её волосам, убирая с лица Даниэлы тонкую прядь темных волос, выбившуюся во время несостоявшегося падения. Он внимательно всматривался в черты лица итальянки, будто сейчас впервые увидел девушку. Изящная красота тонких европейских черт, столь непривычных и оттого столь привлекательных, обрамленных темными волнистыми локонами легких, словно шелк, волос. Поддаваясь порыву, а не разуму, Чин нежно поцеловал Дани в губы, обнимая её правой рукой за шею. При этом по всему телу разлилась волна напряжения, связанная с попытками воли держать все под контролем – нужно следить за своими желаниями, владеть собой, чтобы не совершать ошибок. Он понимал, что сейчас им никто не помешает, чувствовал по взгляду девушки, что она не будет сопротивляться, и при этом твердо знал, что нельзя переходить ту грань, что может оказаться ошибкой. Слишком многое от этого зависит, сейчас, когда древнее пророчество почти сбылось.

Мир буквально перестал существовать. Даниэла, словно завороженная, не могла оторвать взгляда от карих глаз Чина, который так нежно рассматривал ее черты лица. Легкая дрожь прошла по всему телу, когда руки молодого человека коснулась ее волос, что немного растрепались и спадали на лицо. Итальянка прекрасно знала, что обычно следует за подобными прикосновениями, такими нежными и мягкими, что хочется, чтобы этот миг не кончался никогда. Она не слышала, как сердце в одно мгновение ускорило свой темп в ожидании дальнейших действий. Девушка слегка вздрогнула, неуверенно глядя на Чина – в голове отчаянно билась мысль о том, что она все-таки находится на Востоке, что это ничего не значит, что он просто ей помог, но от чего же тогда было так хорошо и уютно в его объятиях? Почему губы так манили, а взгляд гипнотизировал, а сама девушка чувствовала, что не в силах, да и совершенно не хочет этому сопротивляться?

Мягкие, теплые, нет – горячие, губы молодого человека коснулись ее губ. По всему телу пробежало стадо мурашек, а может даже и не одно, но это было безумно приятное ощущение полной защищенности. Глаза, от удивления, в первую секунду слегка расширились – итальянка просто до конца не могла поверить в происходящее, списывая все на сонливость. Но нет, ощущения были вполне реальными и, более того, безмерно приятными и нежными. Даниэла закрыла глаза, отвечая на столь нежный и чувственный поцелуй. По всему телу пробежалась легкая волна возбуждения, зарождающая, нет, не так – пробуждающая давно забытые чувства и эмоции. Руки уже не держали Чина за рубаху, а мягко скользнули с его груди к спине, лаская легкими прикосновениями.