Особенности тибетских перелетов

Некоторое время каждый сидел и думал о своем, хотя во многом их мысли и текли схожим путем: парень тоже думал о судьбе, точнее о том, что от нее не убежишь. Он не знал своей родословной дальше прадеда, не мог сказать, были ли еще воины в их роду. Могло оказаться, что и были, но поди докопайся сейчас, да и нужно ли? Все равно это ничего не меняло: Николаю предстояло втянуться в войну, где не ведут переговоров, где маловерооятны перемирия, и где правил игры практически и нет. Никто не станет обижаться или присылать обиженные ноты за тех трех разведчиков, обе стороны конфликта, зная, что война уже началась, сделают вид, что и не произошло такого события. Все снова повторяется. Николай с Юэ могли считать себя везучими: у них была возможность неплохо подготовиться. Девушку именно к таким войнам и готовили, Николай тоже, как оказалось, не с нуля начал это все. Возможно, то, что он так легко перенес осознание убийства, произошло именно благодаря тому, что он уже читал подобное, мысленно переживал то, что описывал его дед, понимал, что бывают ситуации, когда либо ты, либо тебя, и третьего не дано.
юэ тоже задала любопытный вопрос: действительно, как так случилось, что храм открыли за несколько лет до появления Асаки? Хотя...

- Не думаю. Сомневаюсь, что все сводится к этому Асаке. Знаешь, как говорят: храмы не на простых местах стоят. Место могло посчитать сифу Шэ Бао достойным того, чтобы отстроить храм, и могло просто посчитать каждого из нас достойным того, чтобы здесь жить, а дальше - причинно-следственная связь: Линь Ян Шо становится настолько известным в определенных кругах, и наш японский заочный знакомый вынужден считаться с нашим существованием, и опасаться такой концентрации волшебников на небольшой площади. Хотя знаешь, гадать уже бессмысленно: мы ввязались в эту заварушку, и отступать просто не имеем права. Думаю, если бы все зависело от Провидения и завязывалось на Асаке, то ему дешевле было бы не отстраивать монастырь с помощью людей, а уронить люстру на голову Асаке, пока тот еще пешком под стол ходил.

Парень улыбнулся представив себе, как Великое провидение выдергивает люстру из потолка, однако следующие слова девушки развеселили его даже сильнее:

- Деда от силы лет за пять вышколили. Магии их, понятное дело, не обучали, в том государстве вообще существование сверхъестественного отрицалось официальной наукой, зато драться и стрелять он, наверное, даже сейчас умеет лучше многих молодых. А насчет письма... как ты себе это представляешь? Если я расскажу ему хотя бы половину, он подумает, что я сошел с ума: как я, например, объясню ему, что умею превращаться в зверя? Да и чего его дергать? Ты права: он свое уже отвоевал. Пусть отдыхает, наша очередь за оружие браться.

Юэ усмехнулась на словах о люстре. Вот уж верно, к чему было бы тогда все так усложнять. Вряд ли судьба знает о командире противников столько же, сколько Бо-джи и остальные мастера, и карме проще уронить кирпич на голову одного японца, чем устраивать эту войну. Или это все было частью испытаний, что судьба готовила жителям монастыря? Вся эта философия была напрасной, потому что знание ответов не помогло бы в реальных сражениях.

- Раз он не владеет магией, он и не прорицатель, - сказала Юэ. – Так что, может, и к лучшему, что он ни о чем не знает. А то метался бы сейчас тигром в клетке, как сифу.

Этот разговор позволил Юэ намного четче понять, чего она сейчас хотела. Ей нужно было разобраться с теми задачами, что стояли перед ней в поездке, а потом становиться сильнее, чтобы быть готовой к новым сражениям: тренироваться, оттачивать имеющиеся навыки и способности и приобретать новые, чтобы как минимум дорого продать собственную жизнь ради того, чтобы исполнить волю судьбы.

При этом от более опытных воинов клана Юэ отличало то, что признавая этот фатализм на словах, внутренне она не до конца была готова его принять. Например, она боялась смерти и серьезных ран и с ужасом думала о том, что будет во время следующего боя, который мог оказаться еще сложнее. Это она не хотела признавать даже для самой себя, тем более не стала бы говорить вслух.

- А мы, в свою очередь, докажем, что не слабее наших предков и учителей, - уверенно сказала Юэ.

Тем временем объявили посадку, и толпа потянулась к выходу, где сотрудница авиакомпании проверяла посадочные талоны.

- Маму ранили в первом бою, у неё с тех пор шрам был на брови, - призналась Юэ.

Ей кто-то в клане рассказал ту историю. Старейшина Бо или сифу Хо, она точно уже не помнила. Сейчас она поняла, что ей на первый раз повезло намного больше.

- Я думаю, только мастеров, а ученикам велит не лезть, - ответила девушка. – Бо-джи считает, что в бою от тех, кто ничего не умеет, больше проблем, чем пользы.

Она и Чину так говорила, хоть он в то время был мастером. Наверное, и сейчас не сразу согласится его позвать, хотя, с тех пор как Юэ его увидела впервые, прошло уже много лет, и он стал старшим мастером. И точно умел больше, чем Юэ, хоть и не был воином клана.

На борту самолета их встречали стюардессы в одинаковых красных формах, состоявших из пиджака и юбки, и у каждой из них на шее был красно-желтый платок с голубым краем. Юэ всегда казалось, что бортпроводники – это тоже какой-то особый клан, у которого есть свои заученные правила и традиции. Например, когда перед полетом они вставали в рядах, пантомимой показывая правила техники безопасности, объявлявшиеся по громкой связи. При всей узкопрофильности своего образования Юэ догадывалось, что падение самолета над Тибетом не оставляло шансов остаться с живых, даже если запомнишь, откуда выпадают кислородные маски, или где находятся спасательные выходы, но все равно эта демонстрация правил казалась ей забавной.

Юэ закинула рюкзак на багажную полку и села на свое место, сразу пристегнув ремень, чтобы потом о нем не вспоминать. В иллюминатор были видны те же горы, что и в окно терминала аэропорта. Еще несколько минут, и они останутся далеко позади.