Знакомство может начаться и с пинка.

Цзинлун. Что за имя такое - Цзинлун. Тай, пренебрегая неписанным школьным правилом, что сидеть на подоконниках нельзя, забрался на него, скрестив ноги и упершись спиной в оконное стекло, нагретое солнечными лучами. Даже обидно в такую погоду сидеть в школе только потому, что Баи лаоши снова укусила какая-то бешеная вошь, из-за чего та в очередной раз подняла крик и разразилась длинной и абсолютно бесполезной, с точки зрения старшего, воспитательной тирадой, которую он без зазрения совести прослушал с отсутствующим видом. А теперь вот нужно было сидеть в коридоре напротив кабинета учительницы и ждать прихода отца, а все из-за какой-то ерунды.

Но все дело было в Цзинлуне, конечно. Новеньком ученике, который с самой первой минуты пребывания в классе повел себя весьма неправильно, как показалось Таю. Ну знаете их, этих новеньких - либо ты вспоминаешь о них только месяца через четыре после того, как они начинают с тобой учиться, либо сразу же вступаешь в вооруженное противостояние, длящееся как минимум лет десять. У Цзинлуна были все шансы провести первые четыре месяца в новом классе тихо и мирно, незаметно влиться в коллектив, и только потом уже раскрывать свои таланты, но он выбрал другой путь - он начал качать права. А так как все места школьных авторитетов были уже укомплектованы Таем и Тео, то старший просто не мог ему не сказать о том, что фраза, включающая в себя "а у моего папы три машины", срабатывает только в детском саду. Таю, к слову, показалось довольно странным то, что Цзинлун после этого бросился на него с кулаками, ведь Тай сказал очень вежливо и прилично, ну, быть может, несколько саркастическим тоном, но итог был один - Тай сжимал и разжимал кулак с разбитыми костяшками, а Цзинлуна школьная медсестра увела в медкабинет с разбитым носом и, кажется, выбитым зубом. Но насчет зуба Тай был не уверен - как-то не вглядывался.

- Она папе позвонила, да? - негромко уточнил Тео, усаживаясь рядом с братом на подоконник, и в ответ получил только короткий кивок. Ну хоть хорошо, что не маму. Учитель Се сначала звонил всегда маме, а потом, когда папа попросил его Чун тайтай не беспокоить, начал звонить папе. Тео всегда нравилось слушать, как папа разговаривает с учителями - папа сразу начинал правильно говорить, почти не делал ошибки в словах и постоянно заверял учителя Се в том, что с ними обязательно поговорит по поводу того, почему они дрались на перемене. Насколько Тео помнил, папа еще ни разу им ничего против не высказал. Но учительница Баи была дотошной и приставучей, словно репей, она постоянно твердила, что вырастит из них настоящих людей, что сделает все, чтобы предотвратить их моральное падение, что они станут достойными представителями китайского общества. Пару раз учительница Баи звонила маме, но мама, кажется, лаоши не понравилась, судя по тому, как она крепко, в тонкую нитку, сжала губы и нахмурилась, да еще и говорила таким тоном, будто мама у них - какая-то глупая семилетняя девочка, хотя мама отвечала очень вежливо и красиво и, обещав с ними поговорить, действительно поговорила, о том, что лучше им драться так, чтобы хотя бы Баи лаоши не видела, раз уж они не могут по-другому выяснять отношения.

Словом, Цзинлун был полным идиотом, о чем ему Тео потом и сказал, когда тот, сидя на полу с разбитым носом, из которого двумя ручьями текла кровь, грозился нажаловаться папе, на что немедленно, как ищейка, почуявшая дичь, отреагировала Баи Лаоши. Теперь в ее кабинете была не только она, но еще и папа Цзинлуна, Ву сяншен, и все они ждали только Чуна сяншена. Почему при этом Тай и Тео должны были сидеть в коридоре и ждать вердикта, было не очень понятно, наверное, учительница Баи жаждала воочию увидеть, как папа будет их ругать и при всех говорить, что так делать нельзя и что они - плохие сыновья и все в том же духе. Вот наивная же она, хуже самого Тео. Даже уж Тео не ждал того, что папа их вдруг начнет ругать, да еще и при посторонних.

Так как Гунмао уже давно стал примерным семьянином, во входящих звонках на его телефоне было только пять номеров, соответствовавших женским именам: Кошка, Чжэнь с мэмйэй, секретарша Тигра (не подумайте лишнего, только чтобы искать его, когда самому лунтао было недосуг) и женщина-феерия, чьих звонков Кот всегда ждал в предвкушении новых интересных новостей, и которая наполняла его жизнь особыми красками – учительница Баи, классная руководительница Тео и Тая. Каждый её звонок был прям бальзамом на душу фу шан шу, хоть потом приходилось либо долго слушать, либо даже ехать в школу. Сама того не зная, она всегда сообщала Коту радостные новости о том, что его сыновья растут нормальными пацанами, несмотря на все её педагогические потуги. Вот и сейчас, когда на экране определился номер учительницы Баи, Кот сразу предупредил, что должен уехать из офиса, и лишь после этого ответил.

Тай двинул в морду какому-то новичку, и теперь Баи лаоши и отец пострадавшего с нетерпением ждали Гунмао для серьезного разговора о том, что растет из близнецов. Такие приглашения Кот никогда не игнорировал. Он по праву гордился сыновьями, хоть и пытался решать вопросы в школе дипломатическими методами, чтобы Тео и Тая дотерпели там до выпускного класса. Ненужная формальность, но Кошке будет приятно.

Гунмао приехал в школу минут через сорок после звонка. Охрана знала его в лицо и пропустила без вопросов – он начал приезжать на серьезные разговоры с учителями еще тогда, когда Тай с Тео доводили до ранней седины учителя Се – надзирателя в начальных классах. Где находился кабинет Баи лаоши, Кот тоже знал без дополнительных подсказок, потому сразу пошел в нужную сторону.

Он увидел, что Тай и Тео дожидаются его под дверью. Зашибленного не было видно, и это немного настораживало, потому что Тай взрослел, и удар у него крепчал. Но ни о каких реанимациях учительница Баи не говорила.

- Привет, - сказал Гунмао сыновьям, когда подошел к кабинету. Он заметил разбитые костяшки на руке Тая и понимающе кивнул. – Рассказывайте, кто такой Цзинлун и за что вы ему портрет попортили, - в его тоне не было ни тени наезда, ни малейшего признака огорчения, лишь плохо скрываемая гордость вперемешку с уверенностью в том, что парень, чей отец может разговаривать с отцом кровожадных обидчиков только в присутствии учительницы Баи, получил в морду за дело.

Через какое-то время приехал отец, но он не сразу зашел в кабинет, а остановился узнать последние новости. Тай кивнул отцу, раздумывая о том, что б такого ответить, чтобы при этом картина ситуации оказалась обрисованной полностью, а не только с тех слов, что наговорила в телефонную трубку Баи лаоши. А то получалось, что Тай чуть ли не исколотил бедного новичка ногами по голове.

- Ву Цзинлун, он первый день в школе, - нехотя начал Тстарший, который не видел вообще никакой проблемы в том, что он кому-то там дал в морду. И вообще, что за моду взяли учителя чуть что, так во всем обвинять сразу его? Баи лаоши вообще голословно поверила Цзинлуну в том, что Тай его ударил, нос разбить можно и об стену, и не обязательно при этом Тай в эту стену его должен мордой ткнуть, просто споткнулся и упасть. Просто неудачно попал на кулак Тая, а он сам на самом деле помочь хотел, поймать, поддержать, он же взрослый человек, чего сразу с кулаками-то кидаться, ей-богу, как в детском саду. Но у Баи лаоши было мнение, диаметрально противоположное мнению Тая. И с ней не поспоришь - она удивительно ловко делает вид, что не слышит разумных аргументов. - Я хотел вежливо с ним поздороваться, он начал гнать волну, я сказал ему, что он не прав. Он решил, что неправ я - и кинулся с кулаками.

Папе, конечно, про стену и нечаянное падение на кулак не будешь загонять - папа не цветы выращивает на клумбах, знает, отчего кулаки разбитые бывают и зачем чужих пап вызывают в школу, да еще и в кабинет классной руководительницы. Так что Тай решил рассказать максимально честно, но в своей привычной манере. Во-первых, за самозащиту не наказывают, а во-вторых, оправдывается только тот, кто виноват. Тай себя виноватым не чувствовал, даже несмотря на то, что Цзинлун истекал кровью и буквально умирал, сидя на полу, театрально слабея с каждой секундой. Школьная медсестра прибежала через две минуты после случившегося, но к этому времени Цзинлун утверждал, что уже не чувствует ног и у него темнеет перед глазами. Ясен пень, темнеть будет - глаза-то он закрыл. Еще б там светло было.

Сидеть на подоконнике было уже скучно, а сумки с вещами остались в кабинете, так что Тео не мог даже достать телефон и поиграть в энгри бердз или что-нибудь другое, чтобы как-нибудь скоротать время. А время, как назло, тянулось бесконечно долго, как всегда делало из вредности, когда чего-нибудь ждешь. Или кого-нибудь. И вот спустя почти целую вечность, в конце коридора показался папа, и Тео помахал ему рукой издалека, приветствуя. В школе уже закончились уроки, коридоры были пустыми, и от этого становилось еще обиднее, ведь можно было с друзьями погонять в футбол в школьном дворе, тем более, что сегодня не было никаких занятий.

- Он начал загонять, что у него какой-то там крутой отец, - Тео поморщился, словно у него заболели все зубы. Он решил, что может прояснить ситуацию чуть яснее, чем Тай, потому что Тай ограничился общими словами. Иногда Тео готов был боготворить отца за то, что тот не делает поспешных выводов и не начинает обвинять, не разобравшись. - Я мог бы ответить, какой на самом деле крутой ты, но не стал, сказал только, что Цзинлун - идиот. Он обиделся. Мы ж не знали, что он такой ранимый...

Тео знал, как называют таких детей - сяохуанди. Обычно они - единственные дети в семье и вокруг них родители водят хороводы, потакая каждому капризу. И эти звезды песочницы привыкли получать все, что им хочется, стоит только ткнуть пальцем и заявить "хочу". Дин был таким же сяохуанди. Во всяком случае, так его иногда называли в монастыре, но он-то ведь был другом и можно было дать ему в ухо, чтоб не зарывался, а уж когда у него в братьях появился Мин, так и вообще Дин стал нормальным пацаном. Дин не звал папу, не орал, что умирает, он просто бычил, потирал ухо или разбитый нос, но с ним можно было идти дальше играть. И еще он мог дать сдачи, правда, не очень часто. Короче, с ним было интереснее намного, чем могло бы быть с Цзинлуном. Прямо пальцем не тронь - развалится и умрет.

Гунмао остался доволен ответами: во-первых, он уже понял, что именно случилось, а, во-вторых, манера близнецов излагать суть случившегося уже была почти идеальной для ответов на вопросы офицера Кима. Чудо, а не дети, мало кому так везет. А на крутого отца стало еще интереснее посмотреть. Кот, конечно, сомневался, что последует примеру младшего поколения, и поправит портрет Ву сяншена, но он уже предвкушал интереснейший разговор.

- Ладно, пойду послушаю, - он кивнул на дверь. – Далеко не уходите, надеюсь, скоро домой поедем.

Кот задержался еще на пару мгновений, задумавшись. Коридор был пустым, а у учительницы Баи не было кошачьего слуха, чтобы сейчас делать вид, что её мнение о воспитании имеет значение для пекинского фу шан шу.

- Все правильно сделали, - сказал Гунмао, чуть заметно усмехнувшись. – Уважаю.

Особенно ему понравилось, что парни не стали говорить, как крут их папа, а вместо этого просто отбрили истинного идиота. Далеко пойдут, раз уже сейчас отвечают за себя, а не прячутся за папину украшенную драконом спину.

Гунмао подошел к двери кабинета, постучался и, не дожидаясь приглашения, зашел внутрь. Теперь нужно было включать режим дипломата, потому что с учительницей Баи все равно можно было договориться.

Тео слегка уточнил, более подробно обрисовав произошедшее, но, пожалуй, впервые в жизни Тай не почувствовал по этому поводу глухого раздражения, потому что близнец не сказал ничего такого, что можно бы было использовать против них. Брат умнел прямо таки на глазах, становясь нормальным человеком. вопреки его обычной подкупающей честности, когда он выкладывал все подчистую, будь то неудобная правда или очень удачная ложь. Учитывая, что врать близнец не умел, чаще это была очень неудобная правда, которую Тай предпочитал преподносить с выгодной ему самому стороны. А тут прямо любо-дорого глянуть, как сказал.

Отец в итоге остался доволен тем, как они познакомились с новичком, и Тай едва заметно ухмыльнулся ему в ответ. Вот поэтому выгоднее договариваться с отцом и водить в школу именно его, потому что он не будет читать морали о том, как плохо драться или бить носы новичкам, которые начинают нарываться на ровном месте. Мама хороша дома, никто, кроме нее, не умеет создавать такой уют, что рвешься домой буквально сломя голову, но в остальном она, наверное, слишком мягкая, как и любая нормальная женщина, и там, где нужно настоять на своем, ей легче увернуться, как ловкой воде. Тай поражался, как она умудряется всякий конфликт сводить на нет - он просто не понимал, как она так делает, что в итоге все остаются довольны и почти при своем мнении.

Дверь кабинета за папой закрылась медленно и вальяжно, негромко хлопнув. Тай переглянулся с Тео, и в следующее мгновение близнецы, синхронно спрыгнув с подоконника, устроили яростную, но бесшумную возню за наблюдательный пункт у замочной скважины, которая была достаточно крупной, чтобы в нее можно было подслушивать.

Сегодня победа осталась за Таем, но Тео, совершенно не расстроившись, уселся прямо под дверью и приложил ухо к двери. С недавнего времени он начал замечать, что чуть лучше, чем раньше, слышит и особенно - чувствует всякие запахи, так что сейчас. если притихнуть и прислушаться как следует, то почти можно услышать, о чем разговаривают в кабинете. Это было в интересах самого Тео, потому что ему было интересно, как папа будет договариваться с таким несговорчивым, как баран, человек, как учительница Баи. Сам Тео обычно гордился своим умением убалтывать даже мертвого, но тут коса нашла на камень - няшность и паппис айз на Баи лаоши не действовали. Тео сначала подумал, что это он подрастерял ценный навык, но с учительницей английского номер прошел на ура, так что оставалось только пенять на толстокожесть и упертость классной дамы, на которую вообще никак по-человечески не повлияешь. Глядишь, она бы и меньше жаловалась и обзывала их бандитами.

Тео даже глаза прикрыл, весь сосредоточенный на том, что происходит за дверьми. Вот если будет драка, то. наверное, можно будет вбежать в кабинет и поболеть за отца, или все-таки оставаться в коридоре? Хотя, наверное, в этом случае учительница Баи будет звать на помощь и просить, чтобы мужчины прекратили. так что можно будет нарушить границу и таки влететь в кабинет. А что, чем не помощь? Заодно можно будет и посмотреть, на чьей стороне перевес. Хотя Тео не сомневался в том, что на стороне их папы, дракона на спину просто так не дают. А то что у Ву сяншена три машины - это еще ничего не значит, да и бабушка надвое сказала. Тео тоже может наврать, что у него самолет на крыше - никто ж ему не поверит. В общем, все сказанное надо доказывать. Поэтому надо меньше говорить ереси, это младший уже усвоил.

- Я подам в суд на всю эту вашу школу! – в очередной раз повторил Ву сяншен. Нервно прохаживаясь по кабинету. – У вас покалечили моего ребенка! Да Вы знаете, что я сделаю с отцом этого, как его, Тая? Да вы знаете, кто я такой?

Кажется, от этой проповеди устала даже учительница Баи, которая обычно очень строго следила за дисциплиной в классе. Последние три десятка лет её слушались, она была безусловным авторитетом и лучшим педагогом в округе. Она писала учебники и пособия для учителей, проводила семинару для коллег и в свободное от работы в школе время участвовала в педагогических конференциях. Она всех этих детей видела насквозь, а тут ей достались целых два близнеца, на которых не было никакой управы, что приходилось постоянно вызывать в школу их родителей. Вертихвостка-мать был лаовайкой, ей не понять, как нужно воспитывать детей, а вот их отец приходил чаще и даже иногда слушал, что ему говорили.

- Ву сяншен, не беспокойтесь, мы этот так не оставим, - поспешила заверить разгневанного родителя учительница Баи. – Чун сяншен приедет с минуты на минуту. А вот и он, - она обернулась на открывшуюся дверь. – Мы вас ждем, господин Чун. Поведение Тая переходит все мыслимые и немыслимые границы!

- Он покалечил моего сына! – тут же влез в разговор господин Ву.

- Ваш, этот, Тео или Тай избил моего сына! Сломал ему нос, чуть не выбил зуб! – продолжил возмущаться господин Ву, но замер где-то возле окна и ближе подходить не стал. – Сяолун первый день в этой школе, и тут его уже калечат!

- Господин Чун, Тай снова подрался в школе, - более спокойно объяснила учительница Баи. – Я очень переживаю за то, как он общается со сверстниками. Только, вроде, все наладилось, как снова эта немотивированная агрессия.

- Именно немотивированная! – подхватил умное слово Ву. – Я на него в суд подам, вы будете всю жизнь работать на пластические операции для Сяолуна, что у него с лицом теперь будет?

- Господин Ву, позвольте я буду говорить, - перебила его учительница Баи. – Господин Чун, вы должны повлиять на Тая, пока у него не возникли серьезные проблемы. Если у него возникнут проблемы с законом, я боюсь, что дело может дойти до отчисления. И какой пример он подает Тео!

Она даже закатила глаза и скорчила очень скорбное выражение на лице. С таким лицом врачи объявляют о смертельных диагнозах. Тем временем господин Ву пытался отдышаться и придумать еще какую-нибудь реплику, которая бы дополнила его эмоциональную речь.

Дальше поднялась новая истерика преимущественно в исполнении господина Ву. Гунмао по-прежнему показательно игнорировал этого типа, такому и морду бить не хочется – потом руки мыть придется. Особенно очаровательно звучало детское имя «Сяолун», потому что у Кота язык не поворачивался сказать «Сяотай», когда старшему было четыре года, а не в три раза больше.

Про отчисление, проблемы с законом и влияние на Тео учительница Баи уже рассказывала раз эдак дцать, так что Гунмао по привычке придал лицу максимально серьезное выражение и с понимающим видом закивал.

- Я не сомневаюсь в том, что такой опытный педагог, как Вы, сможет справиться и с Тео, и с Таем, и дело не дойдет до отчисления, - сказал Кот. – И я уверен, что сломанный нос Сяолуна – это все же несчастный случай. Вы же знаете, Тай очень спокойный, его крайне сложно вывести из себя, он даже голос никогда не повышает. Неужели сын господина Ву мог всего за день довести его до, как Вы говорите, вспышек немотивированной агрессии?

После этого он чуть заметно нахмурился, будто о чем-то забыл, а затем все же обернулся на шарившегося у окна отца Цзинлуна.

- Мои соболезнования носу вашего сына. Вы можете попытаться подать в суд на меня или на Тая, и если суд установит, что это был все же не несчастный случай, в чем я сомневаюсь, я вашему Сяолуну в тот же день хоть новый нос, хоть операцию по смене пола оплачу. Если же выяснится, что ваши слова – клевета, вам придется также за них ответить по суду, - сказал Гунмао, пристально посмотрев на господина Ву. – При этом вы не только бездоказательно обвиняете Тая, но еще и сомневаетесь в профессионализме такого высококлассного педагога как учительница Баи, между прочим, лучшего школьного учителя в нашем округе. Лично мне кажется, что Вы просто хотите нажиться на этой школе, на её учителях и на родителях учеников. Уверяю Вас, денег не хватит даже на то, чтобы Вы купили себе приличные часы, а не эти, отечественного производства, - он ехидно улыбнулся, потом обернулся к учительнице Баи с вопросительным выражением лица: «правда, я – няка?»

Учительница Баи еще хотела добавить что-то про будущих уголовников, но затем даже чуть заметно улыбнулась и удобнее уселась на своем месте, когда Гунмао заговорил о ней, как о педагоге. Она ценила, когда уважали её опыт, когда родители по-настоящему понимали, сколько она вкладывает в их детей.

- Господин Чун прав, Тай – очень тихий мальчик, - была вынуждена подтвердить она.

А дальше Ву сяншен всем своим видом показал, что сейчас задохнется от душивших его слов, которые он боялся сказать в ответ. Баи лаоши хотела за него даже вступиться, особенно на словах об операции по смене пола, но затем нахмурилась, когда господин Чун заговорил о попытках господина Ву нажиться на школе.

- Чун сяншен, я бы попросила Вас быть чуть мягче с господином Ву, он очень переживает за здоровье Цзинлуна, - примирительным тоном сказала Баи лаоши. – Но все же драку никто не видел, так что мы можем судить лишь по словам ребят. Тай ничего не сказал, Тео – тоже.

- Это – швейцарские часы! – не выдержал господин Ву. – Я буду судиться, Вы все оплатите! Вы хотите сказать, что Сяолун мог соврать?

Теперь расклад сил устраивал Гунмао намного больше. Учительницу Баи можно было записывать в союзники, а потом в качестве тяжелой артиллерии бросать в атаку на господина Ву. На этой стадии дискуссии о разбитой морде Сяолуна можно было идти за попкорном и расслабляться, наслаждаясь шоу, но в коридоре ждали пацаны, дома – Кошка, так что правильнее было закончить разговор быстрее.

- Прошу прощения, Баи лаоши, - Кот чуть поклонился. – Мне также неприятна ситуация, когда моего сына безосновательно обвиняют. Если Тай ничего не сказал в свое оправдание, это еще не означает, что он виновен. Он просто не очень разговорчив, уверен, Вы это уже замечали.

Дальше было очень сложно сдержать усмешку в адрес Ву, который сейчас за часы обиделся даже больше, чем за сына. И сложно было не съязвить ничего в ответ, а вместо этого постараться подобрать максимально корректные фразы.

- Ву сяншен, мне кажется, Вы слишком доверчивы, - снисходительно сказал Гунмао. – На швейцарских часах «свисс мэйд» как минимум пишется с двумя «с». Уверен, и в рассказе Вашего сына будет столь же легко найти противоречия, которые обнаружат следователи. Так что лучше как следует подумайте, прежде, чем тратить деньги на суды и адвокатов. Не хочу необоснованно обвинять Сяолуна, несмотря на то, что Вы именно так поступаете с моим сыном, но просто не забывайте, что дети часто фантазируют.