Знакомство может начаться и с пинка.

Через замочную скважину не было видно, зато можно было уловить хотя бы обрывки разговоров и Таю особенно понравилось, как отец отшил Ву сяншена с часами и операцией по смене пола. Цзинлун и правда по ошибке родился пацаном, девочкой он бы мог безнаказанно качать права и ничего за это не получать. правда, его-ее бы тогда не воспринимали всерьез. С другой стороны, Цзинлун и сейчас не казался особенно грозным противником. Ну, не рассчитал Тай немного удар, ну погорячился...Тай молча переглянулся с близнецом, ухмыльнулся ем у в ответ, а потом снова весь обратился в слух. А потом наступил исторический момент - Баи лаоши сначала пыталась убедить окружающих, особенно папу, в том, что он немотивированно агрессивен, Тай даже удивился - кто, он? Агрессивен? Да когда такое было? А потом учительница была вынуждена признать что он - очень тихий мальчик. Тай чуть не подавился. Тихим ни он, ни кто-то другой его никогда не считали. Угрюмым - да, неразговорчивым - тоже, но не тихим. Как иногда бывает полезно подслушивать под дверью - столько нового можно про себя узнать, о чем бы сам никогда в жизни не подумал.

В кабинете раздался какой-то топот, приближающийся к двери, и старший отшатнулся назад, чтобы не получить дверью по лбу. Сидящий с соседней дверной створки Тео оказался незамеченным, а вот Таю пришлось быстренько делать вид, что он присел только чтобы завязать развязавшийся шнурок. Почему он это делал посередине коридора - вопрос совершенно другой, но Ву сяншен, красный, словно рак, промчался, даже не обратив на них внимания. Тай решил, что ничего интересного больше не будет происходить, раз одна из враждующих сторон покинула поле боя, значит, можно больше не рисковать и сесть обратно на подоконник. И как раз вовремя - только он сделал на лице соответствующее выражение скуки и "каквымневсетутнадоели", как из кабинета вышел папа.

Если напрячь слух, то слышно даже как нервно ходит по кабинету кто-то, наверное, Ву сяншен, потому что это было не похоже на шаги папы, которые Тео за время, что они жили в Пекине, уже научился различать шаги папы и шаги посторонних людей. Папа шагал твердо, широко и никогда не мельчил, даже если психовал перед лунтао. А тут больше было похоже на то, что кто-то пританцовывает на месте. От Баи лаоши таких танцевальных пируэтов было сложно ожидать, с ее-то размерами, а вот Ву сяншен, которого близнецы видели еще когда сидели в коридоре, был вполне на подобное способен. А потом у Тео появилась возможность убедиться в том, что ходил именно Ву сяншен, потому что он как ошпаренный вылетел из кабинета, чуть не затоптав брата. Тео повезло больше, но он почти сразу же снова прижался ухом к двери, а потом засобирался подальше от двери, чтобы не палиться тем, что подслушивал. Он едва успел отойти от двери на несколько шагов к подоконнику, как разговор внутри закончился и дверь открылась.

Тео попытался по выражению лица папы понять, что ожидать дальше - будут ли их ругать или все-таки как обычно папа с усмешкой скажет, что на них опять жаловались, и все. Он не думал, что прямо уж так ругать будут, ну, быть может, папа снова скажет, чтобы маме не говорили. Они уже сто раз слышали все, что моно бы было по их поводу сказать, что они вырастут бандитами. что обязательно свяжутся с плохой компанией, что у них будут проблемы с законом, что непременно закончат где-нибудь в местах. не столь отдаленных, а то и вообще окажутся убиты где-нибудь под мостом, потому что в Китае - самый низкий уровень преступности, и поэтому стражи порядка очень тщательно следят за безопасностью простых граждан. А под мостом его свои же и бросят, ну. те. с которыми он свяжется. Учительница Баи так красочно все это рассказывала, что Тео даже захотелось попробовать все это на своей шкуре. Правда, красочно она рассказывала только первые два раза, потом начала повторяться и заговариваться, что Тео потерял к ней всякий интерес и слушал больше из вежливости.

Близнецы так и дожидались возле кабинета, и Кот не удивился бы, узнав, что они подслушивали разговор. Он бы на их месте не упустил такую возможность узнать о себе что-то новое, а заодно и выяснить, что за такой крутой папа у новичка, что тот им пугает нормальных пацанов.

- Забирайте сумки, - Кот протянул близнецам их портфели. – Можем домой ехать.

Он немного отошел от кабинета учительницы Баи. Ву сяншена тут уже и след простыл, и Гунмао не был уверен, что тот улепетывал столь шустрым аллюром на собрание акционеров, а не плакать в туалете. Смешной тип, об таких всегда приятно почесать ЧСВ.

- Если этот Сяолун в папу, ты зря о него костяшки разбивал, - сказал Кот Таю. – Я не говорил вам, что девочек бить не нужно?

Было заметно, что папа доволен сыновьями, и ни о какой немотивированной агрессии и опасениях учительницы Баи в отношении будущего Тео и Тая разговора не будет. Гунмао вообще крайне редко выражал свое недовольство поведением близнецов, и не мог вспомнить на одного раза, когда злился из-за того, что они с кем-то повздорили, а потом аргументированно доказали свою точку зрения. А аргументы они разные бывают. Есть люди, которые воспринимают информацию на слух, но их меньшинство, а вот кинестетиков, которые начинают врубаться в происходящее только после того, как получат в морду, в этом несовершенном круге Сансары было хоть отбавляй.

Тай забрал школьную сумку из рук отца и пошел рядом с ним к выходу из школы.

- А я не сказал? Он бросился на меня с кулаками, но от избытка чувств запутался в ногах и начал падать. Я хотел его поймать нормально, но поймал как пришлось, - при этом Тай постарался сказать это слегка сочувствующим голосом, мол, я так раскаиваюсь, так раскаиваюсь, но не смог очень убедительно сыграть, поэтому оставил все как есть. А вот по отцу и его тону было заметно, что он не собирается ни ругаться, ни что-либо обсуждать на ту тему, почему Тай все-таки ударил, так что старший решил, что сейчас можно продолжать гнуть свою линию, но при этом не отказываясь от содеянного. Он знал, что папа скорее всего ему не поверит, но и не пытался его в этом убедить. Главное, что в эту ложь поверили Баи лаоши и Ву сяншен, потому что только у них возникли какие-то претензии.

Он кивнул на вопрос о девочках - негласное правило, означающее, что девочки - нежные и хрупкие создания, от которых невозможно спастись. Но прямо так захотелось поинтересоваться - как с первого взгляда отличить мальчика от девочки, если не бить и не заглядывать в штаны. Хотя у девочек и есть какие-то истерические повадки, которые позволяют им сразу начинать рыдать и звать папу, и тут даже не нужно определять половую принадлежность. Тай даже вздохнул - как же он так невнимательно проглядел...

Непонятно, что такого папа усмотрел в Ву сяншене, кроме того, что он - истеричка, это и так было понятно даже слепому. Но папа сделал очень интерсный вывод о том, что на самом деле там не все так просто и чисто. Цзинлун на первый взгляд выглядел совершенно нормальным, пока не начал это свое "а вот у меня..." да и кто же знал, что он начнет рыдать и прятаться за папину спину при первом же сломанном носе. Тео даже в дурном сне не могло присниться, что он начинает звать папу и ему жаловаться на то, что ему разбили нос, губу или сломали руку, или кто-то не согласился с его мнением и, наглец такой, решил качать права в ответ. Тео просто сразу бил, даже если был младше, слабее и в меньшистве. Потому что если люди не понимают с первого раза, то они почему-то очень хорошо начинают слова понимать в тот момент, когда кулак входит в соприкосновение с нижней челюстью или даже носом.

- Да таких, пока не ударишь - не поймешь, то ли он сдачи даст, то ли папу начнет звать, - буркнул с другого от папы бока Тео, стараясь не отставать, потому что шнурок, который он якобы завязывал возле двери, теперь развязался на самом деле, и Тео очень старался не наступить на него и не рухнуть носом в пол. Он остановился, запихал шнурки в кроссовок и догнал отца с братом. - Теперь хоть знать будем, что его трогать нельзя...

Еще Тео задним числом подумал о том, что за Цзинлуном может прочно и надолго закрепиться обидное прозвище. И Цзинлун сам виноват в том, что неправильно себя повел.

Гунмао продолжал любоваться реакцией сыновей, и был при этом твердо уверен в том, что его никогда не позовут в школу из-за того, что кто-то ударил Тео или Тая, только за то, что они дали сдачу. При этом они взрослели, действовали все аккуратнее, и можно было просто делать морду кирпичом и говорить, что никого они не били: ни улик, ни свидетелей, а все, что не огнестрельное, можно списать на несчастный случай.

- Таких придурков просто трогать себе дороже, - объяснил Кот, когда они выходили из школы. – Я как-то за такого даже в Пекинском централе отдыхал. Они сначала типа папам жалуются, а как становятся постарше – лезут судиться за битую морду. Тот урод жену свою регулярно поколачивал, ей в голову не пришло мусоров звать, а как он сам пару раз по лицу получил – все, обидели, дяденька милиционер, помогите.

Не пару раз, конечно, но такие подробности можно и не говорить. Бой был практически честным: Гунмао не использовал никакого оружия, просто не делал скидку на то, что не все то мальчик, что не девочка.

Раньше он до такой степени с сыновьями о своей жизни не откровенничал, но сейчас решил все же более подробно объяснить, чем опасны Сяолуны с Ву сяншенами. Нормальные люди всегда могут договориться по понятиям. Даже жибени из клана Миямото никому не ныли, когда несколько десятков их недалеких братьев без вести пропало в Пекине. Боссы поговорили, вопрос решили, все успокоились.

Понятно, что Сяолунам потом будет особенно трудно в жизни, потому что нормальные пацаны все равно будут им время от времени объяснять, как нельзя себя вести, но и этим реальным пацанам всякие офицеры Кимы попьют немало крови из-за придурков.

Тай нахмурился - дальнейшие подробности ему не понравились, причем у него было весьма двоякое отношение к рассказанному отцом. С одной стороны, мужчина, который поднимает руку или голос на женщину автоматически теряет статус и уважение, как мужчины. Уже не мужик, а какой-то выродок, потому что поднимать руку на слабого - себя не уважать. С другой стороны, если он бил свою жену - значит она ему это позволяла. Таю было сложно представить, что есть такие женщины, которые будут это терпеть. Попробовал бы папа поднять руку на мать - мама бы его на клочки порвала и живого места не оставила, а то бы и вовсе в овощ превратила. Разве что папа до такого никогда не опустится - он с ней даже не спорил никогда, не то, чтобы ругаться с ней. Боялся, наверное.

Теперь возникал новый вопрос - как поступать с Цзинлуном дальше, чтобы тот не жаловался папе, но и при этом постепенно отказывался от привычки сразу бросаться в драку. Когда-то Тай отучил от этого Тео, теперь вот провидение подкинуло новый подопытный образец. Прямо можно благодарить небеса за столь щедрые подарки, на которых можно практиковаться дальше, Тео-то почти воспитанным стал, вежливым, больше слушал, чем говорил, ересь почти не нес, да и вообще, почти заслужил уважение в глазах Тая.

- А если я его в следующий раз за горло прихвачу, но следов не останется? - деловито спросил старший, просчитывая варианты своего дальнейшегоповедения. Тот вариант, в котором говорилось "не обращай внимания" не прокатывал, потому что раз не обратишь, два не обратишь, на третий совсем страх потеряет и попытается сесть на шею. И тут уже простыми словами не обойдешься. Не зашибить бы ненароком...

А на улице ведь такая красота, что даже еще обиднее, что они почти целый час просидели в школе после уроков, наказанные за чистую ерунду. Баи лаоши нужно меньше волноваться и побольше закрывать глаза на случившееся, а то у нее и так иногда глаз начинает дергаться, от нервов. А уж стоит ей увидеть у кого-нибудь кровь, причем неважно где - на лице. на руках, так она впадает в такое буйство, будто кого-то убили прямо у нее на глазах. Тео один раз решил подшутить, развел гуашь красного цвета, да щедро плеснул на пол прямо под дверьми кабинета. Так она такую истерику подняла, что аж из полицейского участка приезжали, искали труп, который учительница Баи заподозрила спрятанным в ее шкафу с бумагами.

- Пекинский централ - это что? - уточнил любознательный Тео, но постарался это не орать на всю улицу, а так, чтобы слышали только Тай и папа, поняв, что это как-то может быть связано с теми местами, которыми постоянно угрожает учительница Баи. Только непонятно, почему папа там отдыхал, ведь если верить классной даме, то там просто ужасно, хуже, чем в Преисподней. К слову, что такое Преисподняя, Тео тоже понимал весьма смутно. Но вряд ли это что-то хорошее, иначе этим бы Баи лаоши не стала пугать. А теперь даже стало интересно - а она-то сама откуда такие подробности душераздирающие знает?

- Может его просто послать в следующий раз? Так ведь не отстанет все равно, - предложил Тео, слушая разговор отца и Тая. Говорить - сложно, бить - просто, но вот ведь. еще нужно за этим заморачиваться, иначе куда-нибудь загремишь. Отдыхать. А учительница Баи потом злобствовать будет, что она так и думала, и что они - потеряны для общества. Нет уж, нельзя давать ей такой повод радоваться.

- Если за горло – останутся, - уверенно сказал Гунмао. – Но если бить в живот или по почкам, будет больно, но незаметно. А послать вы его уже посылали, - добавил он, обращаясь к Тео. – Он же не слышит. Только особо не усердствуйте, пару раз получит – начнет слушать, если поймет, что прятаться не за кого.

При этом он считал, что учит детей более нужным в жизни вещам, чем им объясняла учительница Баи, которая почему-то была уверена, что лучше разбирается в воспитании подрастающего поколения.

Затем Тео задал животрепещущий вопрос, на который нельзя было не ответить. Гунмао везло, в Пекинском Централе он сидел всего дважды, после чего дальше СИЗО его не отправляли. И в эти не столь отдаленные места его не тянуло от слова совсем, потому что юношеские воспоминания оставались яркими и подробными по сей день.

- Пекинский централ – это исправительное учреждение номер один, находящееся в окрестностях Пекина, - сказал Кот официальное название. – Тюрьма такая. Каждый, кто хоть раз там бывал, возвращаться туда не хочет.

Он позвонил водителю, чтобы тот подогнал машину, затем остановился у ворот школы и закурил. Вот было бы весело посмотреть на этого Ву сяншена, окажись он на территории дедушки Хо. В условиях искусственно созданного ада, когда нечего жрать, а в камере в двадцать метров сидит тридцать человек, действуют такие законы, на фоне которых закон джунглей покажется очень дружелюбным.

Вот жилось Таю спокойно - он никого не трогал, его никто не трогал, на его территории все было спокойно, тихо, мино и чинно. Но появился Цзинлун, который сразу навел шороху, за неимением лучшего и более понятного ему объяснения получил в рыло - и понеслась душа в рай. Теперь нужно решать сотню вопросов, которые могли бы снова восстановить мир и спокойствие на его территории. Нельзя сказать, что Тай очень уж прямо любил драться и сразу выставлял на кон свой самый сильный и убедительный аргумент - то есть свои кулаки. Правильнее было бы сказать, что он умел этими аргументами пользоваться так, чтобы это давало положительный результат, но к излишнему насилию старший относился отрицательно. Или все дело было в том, что люди не понимали с первого раза, а Тай был из тех, кто не повторяет дважды. Словом, первые предпосылки бунта следовало подавить еще в корне, дабы не разразилась гражданская война. И начать нужно было именно с Цзинлуна, и его поведение завтра в школе подскажет, как действовать дальше - либо он будет ниже травы и тише воды, либо продолжит нарываться, но в этом случае Тай не мог гарантировать ему личную безопасность и безопасность школьных стен. Естественно, он будет очень нежен и мягок, чтобы не оставлять следов, тем более, что папа уже подсказал для этого способ. Вообще Тай очень плохо рассчитывал силу удара - поэтому мог двинуть сильнее, чем хотел. Но никогда в этом не признавался, предпочитая оворить "вот как все обернулось". А поныне придется сдерживаться.Теперь Тай начал понимать, как сложно быть хорошим лунтао.  

- И как, исправляет? - шутить на эту тему не хотелось, но вопрос все равно прозвучал саркастически, что, впрочем, для старшего было абсолютно нормальным тоном. Замечательное название для тюрьмы - исправительное учреждение. А главное, звучит практически благородно. Тай даже хмыкнул.

С горлом действительно печаль получается. С одной стороны, если нежно -то может быть и не останутся, с другой - папе нет резона врать, так что придется искать новый способ воздействия. Идея с животом пришлась Тео по душе, потому что по почкам еще надо попасть, а вот живот всегда на виду, да еще и плохо защищен. И больно.

- А, Баи лаоши всегда нас этим пугает, - заметил Тео, стараясь не вдыхать сигаретный дым, потому что свежо еще было воспоминание, как они с Лан курили тайком в сарае. С тех пор он старался как-то потехничнее отходить от людей, которые курят. От папы, правда, не сбежишь, но хоть дышать можно в другую сторону, а то горечь потом в горле еще на целых полдня остается.

Теперь стало понятнее, куда в итоге загремят Тай с Тео, если все так и будет продолжаться. Тео насколько к этим прогнозам привык, что даже рассказанное отцом его не очень напугало. Если ты боишься пауков, и тебя посадить в одну комнату с пауками, то через какое-то время ты перестаешь испытывать перед ними страх, потому что попросту привыкаешь и понимаешь, что в этом страхе нет ничего обоснованного. Не съедят же. Так и тут - и чем больше учительница Баи говорила про все эти места не столь отдаленные, тем чаще Тео ловил себя на мысли, что эти места становятся в его понимании чем-то мифическим, вроде заветной Шамабалы, о которой все знают и говорят, но мало кто там был, точнее совсем никто. Нет, он, конечно же, не собирался туда попадать, даже если учесть, что сие заведение было вполне реальным и было расположено, подумать только, где-то в окрестностях Пекина. Но воспринимать серьезно уже не мог. Наверное, пока на грабли не наступит - не поймет, что больно.

На вопрос Тая Гунмао усмехнулся. Исправление заключалось в выполнении разной сложной и нужной работы и хождении маршами, во время которого все громко хором и вслух рассказывали о том, как готовы исправляться. Несмотря на то, что и говорить, и работать приходилось, потому что иначе могли и бить, и пытать, в отношении Гунмао, как и других пекинских братьев, все эти меры оказывали лишь одно педагогическое действие: нужно быть осторожнее, чтобы не попасть снова.

- Исправляет, - ответил Кот. – Начинаешь думать, как не попадаться.

Затем он с интересом взглянул на Тео. Вот бы послушать, что о Пекинском централе могла рассказать классная дама, которая в своей правильной жизни вряд ли нарывалась даже просто на разговоры с мусорами, не говоря уже о поездках в СИЗО. Ему казалось, что в таких школах, как эта, детей пугают низкими оценками на выпускных экзаменах и тем, что они не попадут с такими результатами в университеты. Это ж как близнецы должны были постараться, чтобы им грозили сразу тюрьмой? Впрочем, Кот всегда считал своих детей талантливыми.

- Но будьте уверены, что нормальные пацаны и там смогут добиться авторитета, а вот если там окажется какой-нибудь Сяолун, вертухаи сами найдут те стены, о которые он, неосторожный такой, бьется пару раз в день, - сказал Гунмао. – Кстати, у нас в ночь с субботы на воскресенье братья будут клятвы приносить по старой традиции. Если хотите посмотреть – могу взять вас с собой.

- Хотим, - конечно Тай хотел, что за вопрос. А если хотел Тай, то автоматически хотел и Тео, просто что лишний раз говорить об этом. Таю было интересно все, что касалось папиной работы и семьи, в которую он тоже когда-нибудь попадет. Это был всего лишь вопрос времени, потому что Тай отчетливо ловил себя на мысли, что там его самое место. Но в тринадцать (почти) лет туда не берут, минимум с шестнадцати, как отца. И еще целый три года, за которые можно будет выучить все правила, понять все переплетения отношений, чтобы стать полноправным младшим братом.

- А мама не будет против? - она не очень одобряла, кажется, все эти ночные поездки с папой. Естественно, они уже не раз ездили с ним на Цинмин на всю ночь, и каждый раз все обходилось без критических ситуаций. Тео был в такие моменты очень молчалив и сосредоточен, так что вскоре Тай перестал волноваться, что младший брат ляпнет какую-нибудь ерунду и тем самым что-нибудь испортит. Но папа их никогда не брал с собой на посвящения - один раз только на совещание, в котором Тай мало что понял.

Папа как-то рассказывал, что все в триаде связаны тридцатью шестью клятвами, но никогда не говорил, что это за клятвы и в чем их содержание, а самое главное, как все это проходит. Теперь выходило, что это целый ритуал, который почему-то нужно проводить ночью, но это, вероятно, уже такая специфика работы. И это был отличный шанс увидеть все самому, главное теперь, чтобы мама не поставила палки в колеса. Но она, даже если и была сильно против, в конце концов всегда разрешала, хотя Тай знал, что есть такие вещи, в которых она будет всегда стоять на своем, даже если ее начать уговаривать сразу втроем.