Душа юанями сыта не будет

Не так давно Анна отправила письмо родителям и пока не ждала ответа, хотя очень надеялась на какое-нибудь чудо, которое в мгновение ока доставит послание в Англию. Погоды у моря не дождешься, поэтому девушка решила, что если её денежную просьбу выполнят, то она всё-всё отложит до того момента, когда придет время осуществлять свою маленькую мечту - путешествие. В монастыре учат работать руками и головой, так что с голоду она вряд ли умрёт, попав в большой мир. Тем более, задерживаться где-либо в планы англичанки не входило. Здесь её место, в этих горах, другого не будет. Под этим низким небом, с этими дикими вершинами, среди которых бродит множество зверей со скрывающимися внутри людьми.

Была ещё одна проблема - образование. Официально Анна закончила в Шептон Маллете только младшую школу, после чего сразу уехала, даже не задумываясь о том, что неплохо бы закончить и старшую. Имея на руках соответствующие документы, потом, при желании, можно было бы податься в какой-нибудь колледж за пределами родной страны. Но сейчас было уже поздно об этом думать. Остался велосипед, называемый самообразованием, и способности, которых нет у обычных школьников. Энн не жалела.

Сегодня, в ясный первый день лета, она решила снова попытать удачу в деревне. Собственного чайника до сих пор не было, а выпрашивать у обитателей монастыря ей было труднее, чем у незнакомых местных жителей. С самого утра не выдалось настроение - будь оно неладно, это малознакомое слово! - и девушка сочла это недобрым знаком, однако планов не изменила. Надела повседневную монастырскую форму, пнула комод в комнате, в надежде, что станет радостнее, и ушла.

Через деревню проходили все ищущие Линь Ян Шо. Анна не была исключением, её первый путь в тибетскую неизвестность пролегал здесь. В предобеденное время жизнь текла в своём трудолюбивом темпе, все что-то делали, кто-то спокойно, кто-то суетливо, то и дело перемещаясь с места на место. Во всём этом ощущалась особая гармония движения, мысли, бытия. Дома, удобно устроившиеся вдоль центральной улицы, жили каждый по-своему, но было в них и что-то общее. Как большая семья, члены которой хоть и различаются по характеру, всё равно остаются родственниками.

- Работу ищешь или от работы сбегаешь? - идущую по улице девочку, разглядывающую деревенские постройки, громко окликнула старуха. Сморщенная, как высохщий абрикос. Она сидела на скамье у одного из домов и зашивала что-то, но, заприметив Анну, отложила недочиненную одежду.

- Ищу, - отозвалась Энн, останавливаясь и вежливо кланяясь. Она очень старалась не делать кислое лицо, уж больно нога ныла после знакомства с монастырской мебелью. Старушка с потерявшимися в морщинах глазами показалась ей забавной. Может, повезло.

- Иди сюда, иди, некуда девать молодые руки, а у меня есть куда.

Анна прошла вслед за поманившей её женщиной в дом, тактично вспомнив о необходимости снять обувь на пороге. Мебели внутри, как и ожидалось, было немного. Можно даже сказать - очень мало. Привычка захломлять пространство лишними предметами принадлежала к числу европейских, а здесь далеко не Европа, а Восток, где совсем иные ценности. Всё наизнанку, привыкнуть невозможно... разве что родиться заново.

- В одно время можешь всё, в другое ничего. Скоро я снова смогу всё, но пока помой-ка полы ты, - старуха, едва сгибая спину, вытащила из-под рукомойника ведро и тряпку, которые вручила девочке. Той было очень неудобно спрашивать, какая будет награда, поэтому она заранее смирилась с тем, что это может быть бесплатным трудом на благо старости, и отправилась за чистой водой. Солнце питало каждый камушек своим теплом и оставляло улыбки на лицах людей, встречающихся с его заботливыми лучами. Яркий свет прокладывал тени на морщинистом лице женщины, которая вновь уселась за своё шитье, маленькая и сухая, но такая... настоящая.

Руки огрубели ещё в первые полгода после прибытия в монастырь. У Анны тогда были жуткип мозоли, но потом всё прошло, и теперь она не боялась, что кожа с ладоней будет облезать как шкура у змеи во время линьки. Вода заставляла блестеть и без того чистый пол, лишь немного запылившийся по углам и у дверей. Туда-сюда. Девушка ползала на коленях с тряпкой, хорошенько закатав рукава.

Чему учат в китайских школах? И может ли попасть в одну из них человек, который разве что слова выговаривает понятно, а читать без словаря не может и путает "сына" и "тысячу"

на письме? Что уж говорить об истории Поднебесной! Да и литература у них наверняка совершенно другая: трудно себе представить заучивание Шекспира на китайском. Три сильнее пол, чище будет и он, и разум. Чтобы занимать себя не бестолковыми размышлениями, а чем-нибудь полезным, англичанка привела в действие Аджну и под скрип натираемых половиц стала представлять, как большая гора прячет в себе маленькое сознание. Камень собирается в шар, а по его поверхности растекается энергия чакры, синяя-синяя, как ясное вечернее небо, и такая же холодная. Она прикрывает собой мысли, которые на мгновенье затихли, и не позволяет посторонним ярким идеям, ругательствам, восклицаниям проникать внутрь. В последнее время Анна то и дело слышит чужие мысли, вместо своих, когда встречается с людьми взглядами. Тихие, прохладные, свободные голоса. Как замечательно, что в Линь Ян Шо большинство людей прячут их за невидимыми цирковыми шатрами, стенами, заборами и пузырями.

Когда многострадальный палец, которому уже досталось утром, ударился о стоящий у стены сундук, ментальный щит местами полопался, и пришлось залечивать его раны, попутно растирая ушибленное место. В дом вернулась старуха, прошаркала мимо со своим аккуратно сложенным шитьем и остановилась у окна, заботливо разглаживая ткань.
- Закончила?

- Почти, - Анна поднялась, недовольно морщась, и забросила тряпку в ведро. Хозяйка дома проговорила что-то про неторопливость жизни, но девушка не особо вникала, будучи уже одной ногой на улице. Солнце грело голову, но не могло растопить щит, методично латаемый Аджной. В планы на вечер входил поход на огород, общение с землёй и крепкий сон после долгого летнего дня. Оставалось только не промокнуть до нитки от собственного пота по пути до монастыря.