Где спрятать татуировку, чтобы её было видно

То, что Сантана не отвергла идею татуировки, на самом деле, это еще ни о чем не говорит. Не стоит забывать, что она пьяна, тем более, что пьяна как-то совершенно иначе, чем обычно. Обычно она становится шумной, немного агрессивной, если ей что-то не нравится, а еще очень ярко проявляется ее властная натура. А сейчас все не так: она милая, словно котенок, расслабленная и дружелюбная. Этим, конечно, надо пользоваться, но перебарщивать не стоит.

- А я на плече не хочу, - она как-то слишком сильно замотала головой, подтверждая свое нежелание делать подобную отметину там, где ее все увидят.

Татуировка должна быть видна только тогда, когда ты сам захочешь. По крайней мере Сантана для себя именно так все для себя делала. Ну, подумаешь, ее крест довольно большой, но она же не каждый день ходит с открытой спиной, а вот руки оголяет регулярно, так что…

- Не знаю, но я думала про бантик, - хихикнула девушка, постаравшись развернуться к нему спиной. Она собрала волосы вверх, оголяя шею, - Вот тут вот. Еще думала про всякие мелкие, но милые глупости на ноге, ну, прям совсем внизу, - она даже умудрилась поднять ногу и показать где именно в районе стопы думала сделать несколько мелких рисунков. Совсем по-девчачьи, a girlish thing, если уж быть откровенными. Но она же девочка, хоть и может надрать задницу даже огромного бугаю. А уж за последние пару лет в Пекине, под таким бдительным надзором Чжоу, так совсем одевчачьилась.

- А чем тебе бантик не нравится? – не то расстроено, но не удивленно поинтересовалась девушка.

Вообще, учитывая то, что сложившаяся ситуация была несколько парадоксальна в принципе, ведь Сантана в облике и настроении «девочка-девочка», если и бывает, то очень незаметно, сейчас даже не среагировала агрессивно на подобный вопрос Мина. Ну да, в любой другой момент она бы, в лучшем случае, обиделась, а в худшем – нала бы ругаться с ним. Да, из-за нечего, но когда человек под действием алкоголя, то даже повод не нужен, чтобы выпустить пар. Но сейчас все получилось иначе.

- Я обещаю продолжать верно служить Семье? – хихикнула бразильянка, положив одну ладонь на грудь, а вторую подняв на уровень лица, раскрытой ладонью от себя.

Ее не пугала перспектива учить тридцать шесть клятв, по крайней мере, она просто не думала о том, что это может быть что-то очень грандиозное и очень сложное для запоминания. Хотя, на китайском, несмотря на эти годы жизни в Поднебесной, все запоминается значительно сложнее.

- К тому же, у меня будет отличный учитель. Мы же уже проверяли это, когда ты учил меня всяким неприличным словам в отношении жибеней, - она потерлась щекой о его шею, довольно улыбаясь. Вот сейчас ее еще за ушком почешут, так она же заурчит, честное слово!

- Я не сказал, что он мне не нравится, - сказал Чжоу.

Он задержал взгляд на той ладони, что мэймэй положила на грудь, пытаясь изобразить, как будет приносить клятвы. Однозначно не так, это зрелище только для узкого круга посвященных, еще более узкого, чем пекинская семья. Чжоу погладил Сантану по голове, затем стал перебирать волосы на её затылке, когда она так по-кошачьи к нему приласкалась.

- Не только. В основном там о том, что ты не подведешь братьев по клятве и поможешь им, если им понадобится помощь, - сказал он. – И о том, что не будешь совершать прелюбодеяния с женами и наложницами братьев по клятве, - добавил Чжоу с усмешкой.

Тридцать шесть клятв не были рассчитаны на сестер, но это не означало, что для Чжэнь и Сантаны текст будет меняться. Пусть тоже клянутся не совращать любовниц братьев, обещая в противном случае принять смерть от мириад мечей, хоть что-то же должно разрядить торжественную серьезность момента.

- Ты знаешь, кто такие Пятеро Предков? – спросил Чжоу.

Сейчас учить клятвы было бесполезно, зато можно было уделить несколько минут политинформации. Когда мэймэй была сорок девятым номером, Чжоу, как её руководитель, был обязан рассказать ей хотя бы в общих чертах, в какую семью она попала. Но тогда было не до того.

И-таки да. Она заурчала. Тихо так, довольно и ласково, сильнее прижимаясь к своему мужчине. Ну разве можно думать о чем-то еще, кроме как о том комфорте, который она испытывает, находясь с ним рядом? Можно, конечно, списать все на нетрезвость и очень большое количество алкоголя в крови, но разве нужно? Он там что-то говорил про клятвы и про их содержание, но нетрезвый мозг четыреста пятнадцатой уловил (ну естественно) только слова о том, что она должна поклясться не спать с женами и наложницами братьев. Естественно, оставить сей факт без внимания бразильянка просто не могла.

- Ой, совсем-совсем нельзя чужих жен соблазнять? – она прям даже почти натурально изобразила искреннее разочарование в строении всего мира, повернувшись к Чжоу и едва ли не касаясь своими губами его губ. – А я только вошла во вкус… Мне даже говорили, что у меня очень неплохие для этого дела данные.

Даже будучи не совсем трезвой, девушка прекрасно понимала как забавно это будет звучать, когда она будет произносить эту клятву. Впрочем, чем черт не шутит, вдруг какая-нибудь сумасшедшая нужда заставит и на другую сторону метнуться? Она перевела взгляд с дивана на Чжоу и поняла, что это точно не вариант.

- Не имею ни малейшего понятия, - в буквальном смысле слова промурлыкала бразильянка, удобнее усаживаясь у него на коленях и касаясь губами его шеи.