Магия или музыка?

Лю почти не опоздал на встречу с Юэ, поэтому уже ранним утром они были в деревенском лазарете. У входа приема дожидались местные жители, тяжелых больных не было, и пока день обещал быть спокойным. Тибетцы, приходившие сюда за помощью, довольно сносно объяснялись на китайском, и Ян был уверен, что в остальное время они лишь делают вид, что не понимают путунхуа.

- Ну как, надумала что-нибудь насчет энергии и звуков? – спросил Лю у Юэ.

Он закончил раскладывать по полкам принесенные из монастыря снадобья и вымыл руки под висевшим в углу лазарета рукомойником.

Деревенский лазарет был довольно убогим строением, впрочем, мало чем отличавшимся от большинства домов местных жителей. Из-за каменных стен здесь было холодно и сыро, поэтому в очаге, находившемся на полу единственной комнаты, постоянно тлели дрова. Из-за этого, как и из-за маленьких окон, здесь пахло дымом и не хватало воздуха.

Тибетцы мало времени проводили в домах, и Ян хорошо их понимал. Вокруг были относительно живописные горы, и даже выгуливать там яков приятнее, чем сидеть в темной душегубке.

Юэ молчала всю дорогу. Она решила, что не будет первой говорить или задавать вопросы, и тогда будет надежда, что сифу Лю допустит её сегодня до работы. И вопросы начались только после того, как они оказались в лазарете. Юэ уже ждала, что сифу Лю велит ей сделать чай или помыть пол, но он задал вопрос, касавшийся их прошлого занятия.

- Да, - девушка кивнула.

Не дожидаясь указаний, она подошла к очагу, чтобы подбросить в него еще дров, а заодно и направить энергию родной стихии, чтобы чуть отсыревшие поленья быстрее зашлись.

- Мне кажется, что у здорового человека энергия будет звучать… правильно, ну, то есть без такого, что один ритм перебивает другой, или что эти мелодии не согласуются друг с другом. Если что-то оказывается сильнее, звуки этой чакры будут перебивать другие. Если ослаблены – не хватать. Если энергия нарушена, например, в области чакры много ша-ци, будет фальшивый звук, - начала сбивчиво объяснять Юэ.

Она чуть смутилась, будучи уверенной, что сейчас сифу Лю, который и так считал её бездарем как минимум в плане врачевания, высмеет её окончательно.

Лю подошел к окну и выглянул в него, чтобы убедиться, что пациенты их еще не ждут. Он делал вид, что мало интересуется словами Юэ, но на самом деле слушал её очень внимательно. Такое представление об энергии ломало его картину мира, но все же было любопытно проверить эту музыкальную торию на практике.

- И как ты собираешься слышать эти звуки? Их не перебивает, например, пульс? – спросил он у девушки, ненадолго отвернувшись от окна.

Энергия чакр образовывала синергии звуков, ароматов, вкусов и цветов, но лекари все же предпочитали видеть ауру глазами, а не слышать ушами. И Ян не мог понять, как можно работать по-другому, но всегда с интересом относился к тому, что могло приоткрыть новые грани в привычных вещах. Те же вкусы и запахи использовались в лечении травами, и влияли они на вибрации чакр, почему бы не допустить, что кто-то может воспринимать эти вибрации ушами, пусть этот кто-то даже Юэ.

Пока во врачевании она была столь же упорна, сколь и бестолкова. Часто она просто не замечала важные симптомы, оттого легко могла натворить глупостей, из-за которых он старался не доверять ей пациентов.

Девушка не оборачивалась на старшего мастера, вместо этого смотрела на огонь в очаге, который придавал уверенности в себе. Пока сифу Лю интересовался, а не язвил, и это уже было непривычно.

- Они в моей голове, я не ушами их слышу, - ответила Юэ. – Вижу энергию, и чувствую, какая мелодия ей соответствует. Как с любой магией, - зачем-то призналась она.

Особенно хорошо можно было услышать энергию стихий. Музыка Огня наполняла уверенностью, она была быстрой и радостной, но при этом достаточно ритмичной. Земля была грохотом тяжелых барабанов, маршем, который слышен всем телом. Воздух был похож на звуки флейты, что разносятся с ветром далеко, но едва слышно.

Воздух был той стихией, что всегда манила Юэ, но которую девушка никак не могла нормально начать изучать, потому что некогда и так не принято в клане. Зато в свободное время, если оно находилось вечером, она часто уходила на берег озера, чтобы поиграть на флейте, придумывая новые и новые мелодии. И ей казалось, что так она лучше понимает воздушную стихию.

Пока все было немного похоже на бред шизофреника, но стоило сделать и скидку на то, что белые тигры не сильны в риторике. Им проще грозить скорой расправой, чем аргументировано высказывать свою точку зрения.

- Хорошо, давай посмотрим, что за звуки у тебя в голове, - нехотя согласился Лю, заметив, что к дверям лазарета пришли первые посетители.

Он открыл дверь и пригласил молодую женщину, которая выглядела изможденной и бледной и время от времени задыхалась от сильного кашля. Уже беглого взгляда на её ауру Яну было достаточно, чтобы определиться с предварительным диагнозом, но он был готов послушать Юэ.

- Сейчас мастер Шэ попробует понять, с чем связаны ваши жалобы, - сказал Лю посетительнице. – Юэ, действуй, - сказал он, почти не скрывая язвительной ухмылки.

И снова не высмеял, но зато велел осмотреть пациента. Аттракцион неслыханной щедрости от сифу Лю: возможность высказать свое мнение до того, как он скажет, что ты – дура. Редко бывает, реже, чем большие праздники.

- Спасибо, сифу Лю, - буркнула себе под нос Юэ.

Она вежливо поздоровалась с пациенткой и велела той сесть на циновку. В ауре было много ша-ци в области Анахаты, но и остальные чакры выглядели довольно странно. Юэ прикрыла глаза. Та мелодия, что могла быть сыграна на клавишах и должна была трогать сердце, играла рвано, а в аккордах будто постоянно попадались секунды и септимы, из-за чего получались диссонансы. Но это можно было увидеть и без всех этих музыкальных причуд. Юэ сосредоточилась, стараясь услышать мелодию целиком. В ней не было ритма, того, что должен задаваться Муладхарой, а потом уже были остальные проблемы, будто оркестр, который не мог держать ритм, расползался кто во что горазд.

- Не хватает энергии Муладхары, - тихо произнесла она, обращаясь к сифу Лю. – Из-за этого ци не доходит до Анахаты, поэтому сейчас больны легкие. – Вы не едите мясо, а в последнее время вообще почти не едите? – спросила она уже у пациентки.

- Я не ем живых существ, - упрямо сказала женщина.

Ян ждал, что Юэ сейчас заговорит про пневмонию. Он был уверен, что она не заметит слабости в Муладхаре или спишет её на болезнь легких, и сейчас ученица белогривого цербера его впервые приятно удивила.

- Это уже ваше право, - сказал Лю. – Мастер Шэ может улучшить ваше состояние, вылечив легкие, которые беспокоят вас сейчас, а я даже дам вам травы, отвар из которых нужно пить каждый день для поддержания сил, но не есть живых существ и голодать – это разные вещи. Хотя бы молочные продукты нужно есть каждый день, а растительная пища – это не только тсампа. Иначе будет цинга, это когда вылезают волосы, выпадают зубы, а вся кожа покрывается страшными язвами. Лучше до такого не доводить.

Пациентов нужно пугать, иначе они не будут слушаться. При этом спорить с ними бесполезно, на каждый маразм у большинства из них есть тысячи аргументов. Спросите любого курильщика, и он вам в лицах докажет, что курить не так вредно, как выбрасываться из окна из-за того, что не удается контролировать нервы. И пусть при этом они подменяют жесткое кислым, слушать они все равно не будут, пока не боятся.

Оставив Юэ разбираться с этой пациенткой, Лю позвал следующую. Это была пожилая дама лет ста от роду, которая приходила в лазарет постоянно. Она хотела рассказать последние новости, поговорить о жизни и пожаловаться, что периодически ноют суставы. Лю давал ей травы вроде эхиноцеи, после чего она возвращалась домой, где её ждал огород, без всякой магии Земли дававший такие урожаи, которых в Лхасе не бывало.

Выслушав старушку и дав ей все те же рекомендации, Ян отпустил её с миром и лечебными травами и подошел к Юэ, чтобы посмотреть, как на этот раз она будет ставить диагноз. Для него картина была очевидна, но юная тигрица какое-то время молчала, после чего высказала верное предположение. А вот к матери пациентки у него было больше вопросов. В принципе, все проблемы со здоровьем возникают от проблем с головой. У детей чаще от проблем с головой у родителей. И философия и прочая психосоматика тут совершенно ни при чем. Просто даже боги не в силах противостоять человеческой глупости.

- Горький миндаль? – переспросил Ян. - Он ядовит, его лучше вообще не держать в доме, тем более там, где могут достать дети. Юэ, тут я думаю ты сама справишься.

Отравление не было сильным, и знаний девушки должно было хватить, поэтому Лю пошел встречать следующего пациента – мужчину, опрокинувшего на себя кипяток, которому нужно было срочно оказывать помощь. Никаких сложностей в диагностике здесь не было, только обычная муторная работа, чтобы снять боль и залечить поврежденные ткани.

И после этого в очереди пациентов не оставалось, так что даже был шанс, что до обеда никто не придет, а во время обеда придут другие дежурные.

И снова все оказалось правильно. Настолько правильно, что сифу Лю доверил ей самой назначать лечение. Юэ сначала убрала из ауры ша-ци, решив, что это безопаснее, чем гасить боль энергией Аджны, которая могла нарушить работу Манипуры, сейчас неплохо справлявшейся в отравлением. Убрав следы нарушений в ауре, Юэ велела женщине пару дней давать ребенку отвар тысячелистника, который должен был поддержать работу желудочно-кишечного тракта, а также в течение дня из еды давать только рис.

Тысячелистник применялся при многих заболеваниях желудка и кишечника. Он поддерживал энергию Манипуры, которая у ребенка оказалась ослаблена, когда удалось убрать ша-ци. Состояние девочки не вызывало у Юэ никаких опасений, такое отравление и само бы прошло за пару дней, но она все равно сказала женщине, что та правильно сделала, приведя ребенка в лазарет.

Провожая этих пациентов, Юэ заметила, что при входе в лазарет никого не осталось. Сифу Лю помогал мужчине, обжегшему ноги, и Юэ, которую не просили о помощи, смущенно не смотрела в ту сторону, потому что пациенту пришлось снять штаны.

Чтобы сделать вид, что чем-то занята, Юэ подбросила еще дров в очаг, а затем подошла к полкам со снадобьями и стала с умным видом выписывать названия тех, которых осталось мало. Она не была уверена, что это спасет от язвительных замечаний сифу Лю, но точно лучше, чем открыто ничего не делать.

Ожоги были несильными, и с ними удалось быстро справиться. А вот реакция Юэ старшего мастера позабавила: она была еще одним доказательством того, как мало шансов у юной девы стать нормальным лекарем.

- А если к тебе придет пациент с обожженной задницей, ты ему откажешься помогать под предлогом «извините, я стесняюсь?» - спросил Лю, когда они остались в лазарете одни.

Почему-то вспомнилось, как Шэн лечила подстреленного Грира, но там была другая сторона того же клинического случая, а телохранитель графа Ириарте догадался кокетничать с белогривым цербером.

- Ладно, рассказывай, как на этот раз ставила диагнозы, - смягчился он, решив отложить душеспасительную беседу о вреде скромностей для врачевателей на потом. – А заодно поставь чай.

Он расстелил циновку неподалеку от очага и сел отдыхать. Все же заживление тканей отнимает довольно много сил, потому что приходится в разы усиливать естественный метаболизм, и даже родная стихия помогает не так сильно, как хотелось бы. При внешнем цинизме, к врачеванию Лю относился очень ответственно, и не считал усталость уважительной причиной для того, чтобы не доводить лечение до конца. Тибетцы были диким народом, не долеченные раны грозили серьезными воспалениями, с которыми пришлось бы возиться еще дольше.

- Не откажусь, - буркнула Юэ. – Я не стесняюсь, я не хотела Вас отвлекать.

Она повесила чайник над очагом и пошла доставать заварку. Конечно, Юэ огрызнулась лишь для того, чтобы просто возразить, и не сомневалась, что сифу Лю это поймет, но тот уже задал новый вопрос, позволявший сменить тему.

- Сначала смотрела на ауру, потом слушала, - ответила девушка. – У той пациентки, у которой Муладхара была ослаблена, мелодия Анахаты была нарушена, но из-за того, что не было ритма Муладхары. А у девочки с отравлением Манипура звучала громче и агрессивнее, чем должна – боролась. Остальные чакры были в порядке.

Она заварила чай и, подождав, пока он настоится, налила его в две чашки, одну из которых двумя руками протянула старшему мастеру. В лазарете разлился теплый запах улуна, немного перебивавший запахи лекарственных трав.

- Мне так понятнее, чем если смотреть глазами, - объяснила Юэ. – Быстрее заметны нарушения. Я вижу ша-ци, но не так быстро могу понять, откуда она берется и на что влияет, а в мелодии это слышно.

Ей было сложно объяснять словами то, что она чувствовала, прислушиваясь к мелодии ауры. Объяснять все это сифу Лю было в сотню раз сложнее, потому что он мог придираться к словам на ровном месте, будто не мог не язвить. Он, вроде, был и не плохим человеком – помогал пациентам, занимался с учениками, семью свою любил ¬– но говорил он всегда так, будто если не будет плеваться ядом этот яд начнет травить его самого. Почти как кобры, только они хоть серьезные ядовитые змеи, а не ящерица-долгохвостка.