Память, поросшая бурьяном

Клан, дорога, прошедшая почти без приключений, пересечение границы, на которой у росомах и тигров не спрашивают паспорта, а затем путь почти забытыми тропами к деревушке, затерявшейся в окрестностях Лахора. Юэ сама удивлялась тому, что способна найти дорогу, потому что не была здесь много лет. Все было знакомым и непривычным одновременно, как будто мир, когда-то казавшийся огромным, теперь стал в разы меньше и порос бурьяном.

Когда глухие тропы закончились, и стали попадаться поселения, путники приняли человеческий облик, чтобы местные жители не пугались хищников. Юэ повязала на голову белый платок, который защищал не только от солнца, но и от неодобрительных взглядов: девушка понимала, что проще не нарываться, чем рассказывать каждому встречному любимую мантру наставницы «среди воинов клана Белых Тигров баб не бывает».

Чем ближе была деревня, тем задумчивее становилась Юэ. Та часть её памяти, где бережно хранились детские воспоминания, обычно была надежно спрятана, чтобы лишний раз все это не ворошить, сравнивая ту жизнь, что была в Пакистане, с той, что началась с их с Луном первого появления в Покхаре. Здесь Юэ не была воином клана, она вообще не знала, какой должна быть её судьба. И сейчас она запрещала себе думать о том, что было бы, если бы в тот день на их дом не напали.

- Почти пришли, - сказала Юэ Николаю, чтобы нарушить затянувшееся молчание. – Надеюсь, мы тут найдем хоть что-нибудь.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и отдых в клане перед броском в Лахор. А дальше началось... Парень считал, что он поездку на лошадях надолго запомнит, так лошади - это были семечки. Сначала, почти до границы, их везли на кукурузнике, незнамо как попавшем в распоряжение клана. По ощущениям полет похож на спуск с крутого склона в работающей центрифуге, только малость похуже. Потом - марш-бросок по безлюдной местности, условно именуемой границей. Здесь всплыл недостаток размеров Николаева звериного облика: коротенькие лапки не позволяли развивать ту же скорость, с какой двигалась Юэ в облике тигрицы. А девушке приходилось беречься охотников, поскольку белая тигриная шкура кому-нибудь могла показаться отличным трофеем. Пищу добывали в основном охотой, и питались в зверином облике: рюкзаки - не одежда, при превращении не трансформировались, и с собой взять удалось только то, что влезло во внутренние карманы. И если для Юэ это, похоже, было обычным делом, то для Николая это было вдиковинку. И парень только сейчас, пару раз оставшись голодным, научился справляться с человеческой частью сознания, и жрать всю добычу целиком, а не оставлять неаппетитно выглядевшие внутренности. Проще говоря, болтался парень у тигрицы гирей на ногах. Больше всего парня удивляло то, что его спутница вообще не тяготилась пребыванием в зверином облике: она могла спокойно быть в нем день и ночь, а украинца хватало максимум на полдня. Приходилось идти в человеческом обличье, а превращаться на время охоты и еды.

В конце концов, они покинули необжитые местности, и приблизились к тому, что с некоторой натяжкой можно называть цивилизацией: дороги, деревеньки, люди, транспорт... Юэ прикинулась обычной девушкой, повязала голову, чтобы не ловить на себе удивленные взгляды. Николай наоборот глазел по сторонам, изображая из себя туриста, которого по непонятной придури занесло в этакую глушь. Правда, никакое актерство не мешало парню заметить, как все грустнее и задумчивее становилась его спутница. Не так-то просто возвращаться в то место, где закончилась жизнь без забот и тревог, где убили родителей, лишив ребенка привычной жизни.

- Посмотрим. Что-нибудь, да должно остаться. У жителей по спрашиваем на крайний случай.

Вообще-то, Николай так до конца и не верил в то, что им удастся хоть что-нибудь здесь найти: до них здесь шарили местные органы правопорядка, озабоченные как минимум изъятием оставшегося на трупах оружия, а потом местные десять лет шастали, подбирая все мало-мальски ценное, но поискать стоило хотя бы для очистки совести.

Пройдя через ворота деревни, Юэ на пару мгновений остановилась и прикрыла глаза. Тщательно забытые воспоминания вихрем накинулись на сознание, и сейчас девушка уже не сомневалась, что найдет нужную улицу и нужный дом, который, возможно, устоял. Она была уверена, что её здесь никто не узнает, и это её устраивало, потому что не хотелось отвечать на сложные вопросы людей, которых она толком не помнила. Родителя мало общались с соседями: отца обвиняли в том, что он живет с женщиной, принадлежащей к другой религии, и никто из деревенских не проявлял к матери агрессии лишь из-за того, что она, будучи по характеру почти копией сифу, себя в обиду никогда не давала.

Юэ чувствовала на себе любопытные взгляды случайных прохожих. Она вежливо кланялась тем, кто был сильно старше, но молчала и просто шла по усыпанной щебнем дороге в сторону дома, который стоял на краю деревни. Она увидела покосившийся забор, за которым разросся кустарник. Окна и дверь были заколочены и, судя по всему, местные жители обходили постройку стороной. Юэ подошла к калитке и остановилась. В этот момент её окликнула женщина, которая развешивала в саду на соседнем участке выстиранную одежду.

- Wālaikum assalām*, - ответила Юэ, поклонившись.

Они обменялись с женщиной несколькими фразами на урду, последнюю из которых чуть раздраженно произнесла сама Юэ:

- Mujhey akela choor do**. Пойдем, - сказала она уже Николаю, обращаясь к нему на китайском. Юэ зашла на заросший кустарником участок. Под окном у стены дома разросся колючий шиповник, на месте которого когда-то были кусты роз. – Говорят, тут ведьмин дом, куда нормальным людям лучше не соваться. Тем лучше, могло что-то сохраниться.

Девушка подошла к заколоченной двери и дернула её на себя. Посыпались пыль и труха, и Юэ, отломав одну из набитых крест-накрест досок, открыла дверь. Из темноты дома пахло сыростью и пылью.

* И с Вами пусть пребудет мир (урду, вежливый ответ на приветствие)
** Оставьте меня в покое (урду)

Деревня ничем особенным не выделялась: село как село, только пакистанское. Ну мужики и бабы больше на индусов похожи, а так - то же счастье, только в профиль. Лицо Юэ, когда она шла по деревенской улице, еще сильнее изменилось: для нее прошлое до сих пор было живо. Она изо всех сил старалась этого не показывать, но парень уже успел неплохо изучить ее привычки.

Девушка кланялась некоторым прохожим, Николай же шел, зорко озираясь по сторонам: чужаков в таких деревнях не жаловали. Единственным человеком, заговорившим с ними, была женщина, жившая неподалеку от заброшенного дма. Никола не понял ни слова из их с Юэ разговора, лишь удивившись тому, что в конце обычно тихая Юэ довольно резко ответила женщине. Впрочем, после пояснений, все стало понятно: парню тоже не понравилось бы, если бы его мать назвали ведьмой, и уж тем более, советовали не ходить в свой, по сути, дом.

- Ну, мы-то с тобой как раз очеень даже ненормальные, так что нам прямо таки следует сюда залезть, - хмыкнул Николай, подходя к дому.

Пока девушка возилась с дверью, парень осматривал заросшее бурьянами подворье. Посетила совершенно неуместная сейчас мысль о том, что огородик здесь можно было бы неплохой развести. Внутри, похоже, никого не было много лет. Не врали, значит, действительно ведьминого дома боялись. Хотя...

- Страх страхом, однако все ценное они отсюда вынесли. Пожара в самом доме, похоже, не было, однако никакой утвари нету. Суеверные блин.

Глупо было спрашивать Юэ, помнит ли она: вламывались ли наемники в дом. До смерти напуганный десятилетний ребенок такие подробности не запомнит, да и память сама будет пытаться запрятать подробности того дня поглубже в сознание.
Николай встал рядом с девушкой и замолчал: он не знал, хочет ли она слышать сейчас его болтовню, или ей лучше постоять в тишине, но оставлять ее наедине с ее прошлым он не собирался: она и так все эти годы была одна. Наверняка не один раз задумывалась над тем, почему все это произошло. По мнению Николая, оставлять ее сейчас одну было бы просто бессовестно. Если все-таки захочет побыть наедине - сама попросит.

На ладони Юэ заплясало пламя, позволившее осветить темную из-за забитых окон комнату. Здесь оставалось немного мебели, но все было настолько обветшалым и покрытым пылью, что казалось, будто прошла пара веков с того момента, как этот дом был обитаем.

- Здесь и не было толком ничего, - ответила Юэ Николаю. – От отца отказался его род, потому что мама не была мусульманкой.

Девушка прошла по комнатам, ненадолго задержавшись в той, где жила сама. Ковер на полу истлел, превратившись из цветастого полотна в серую пыльную тряпку, а на кровати оставался только старый проеденный мышами матрас. Шкаф был распахнут, в нем оставались какие-то тряпки, на нижней полке лежали пожелтевшие книги на китайском, которые привозила мама – никого из деревенских жителей они не могли заинтересовать.

В этой комнате они с Луном сидели в тот момент, когда напали на их родителей. Дальше воспоминания были очень спутанными: Юэ в тот день перепугалась до полусмерти, и память сама прятала то, что вспоминать было тяжелее всего.

- В доме мы с Луном прятались, бой был на улице, - сказала девушка Николаю, после чего решительным шагом направилась к входной двери.

Выйдя на улицу, она потушила пламя и, продираясь сквозь кустарники, прошла вдоль стены, оглядываясь по сторонам. Юэ увидела неподалеку старый деревенский колодец, затем провела ладонью по когда-то белой, а теперь облезшей штукатурке дома, после чего вздрогнула и сжала руку в кулак. Голова кружилась, и в какой-то момент девушке показалось, что она снова слышит грохот выстрелов. Она посмотрела на свою ладонь, будучи уверенной, что испачкалась в крови, но на руке была только серая пыль. Во рту был кровавый привкус, а перед глазами сейчас, будто призраки, мелькали образы ушедшего прошлого. Не из памяти – Юэ не видела, как убили её родителей – само место сейчас делилось информацией, которую не удавалось четко разглядеть.

- ادهر*, - сказала Юэ, не обратив внимания, что снова перешла на урду. – خون**, - она зажмурилась, приводя в порядок мысли, затем заговорила на китайском. – Здесь. Нужно здесь смотреть, потому что тут, - она кивнула на стену, - была кровь. Я не могу вспомнить, пытаюсь сейчас почувствовать, - объяснила девушка.

* тут (урду)
** кровь (урду)

- Фанатики, мать их, - не удержался Николай после слов девушки о проблемах родителей с их семьями. Следуя за Юэ по пыльному дому, Николай, снова не к месту, вспомнил старые сказки про домовых, но отбросил эти мысли: даже, если когда-то здесь домовой и жил, то он навернякка ушел после того, как жильцы исчезли. Чихая от поднимаемой Юэ пыли, парень выбрался вслед за девушкой во двор, бросив через плечо взгляд в комнату, где, по сути, закончилось детство его спутницы. Парень вдруг поймал себя на мысли, что волнуется сейчас сильнее, чем сама юэ, но сделать с собой ничего не мог: переживал за девушку, и все тут. А не переживал бы - наверняка и не поперсмя бы за тридевять земель искать непонятно что с призрачными шансами на успех.

Вдруг Юэ остановилась. Николай не понимал, что с ней происходит: она заговорила на непонятном языке, словно была сейчас не здесь, а где-то далеко. Он взял девушку за плечи, хотел встряхнуть, чтобы привести в чувство, но тигрица сама справилась с собой и пояснила, что происходит. Почувствовала что-то, скорее всего, память места... Парень не знал про способности Юэ в прорицании, но сейчас некогда было удивляться. Опустившись на корточки, парень начал обшаривать участок между колодцем и стеной дома.

- Давай от этого колодца, я посмотрю до дома, ты прочеши в сторону забора. Если место делится воспоминаниями - есть шансы, что не зря пришли. как минимум, если что-то найдем из вещей наемников - на вещи тоже должна информация сохраниться...

Юэ не проявила ни следа агрессии, когда Николай обхватил её за плечи. Она лишь рассеянно на него посмотрела, затем кивнула, соглашаясь на его предложение. Сейчас девушка находилась в мутном состоянии между видениями и явью, приправленном следами пережитой в этом месте паники, и было довольно сложно взять себя в руки. Юэ понимала, что ей катастрофически не хватает практики с прорицаниями, чтобы достаточно четко видеть образы прошлого, сейчас мелькавшие неуловимыми тенями вокруг, и она старалась подключить память и логику, чтобы понять, где искать зацепки.

- Там была Бо-джи, и с ней еще кто-то из воинов, - сказала Юэ, кивнув на колодец. – Когда я выбежала из дома, мама с папой… лежали здесь, – она шагнула в сторону от стены, затем посмотрела вдаль в сторону дороги. – Там был вертолет. А за тем домом был сифу Ху, он подбежал ко мне, когда рядом бросили гранату.

Она прошла по участку, в том числе вдоль забора, тщательно рассматривая землю за кустарниками. Пыль, сухая трава, какой-то мусор и обломки досок – ничего похожего на предметы, которые могли нести информацию. Юэ слышала, что прорицания становятся более явными, если смотреть через огонь, но под внимательными взглядами соседей как-то не очень хотелось показывать магические способности. Девушка снова вернулась к стене и на треснувшем углу дома заметила круглый след. Она стряхнула пыль с этого места.

- Это, кажется, пуля, - громко сказала Юэ, обращаясь к Николаю. – Не личная вещь, но лучше, чем ничего.

Она постаралась достать металл из каменной стены, но пуля была довольно глубоко, и выцепить её никак не получалось.

- Тут много кого зацепило, - сказала Юэ. – Мне кажется, в первом отряде нападавших вообще живых не оставалось.

Но она сейчас не знала наверняка, что было воспоминаниями, а что лишь последовавшими догадками. Сейчас Юэ вспомнила, что отрядов было два: с одним сражались, второй толком не успел напасть, потому что вертолет уже улетал. Другой вопрос, что могло остаться здесь после стольких лет. На дорогах искать бессмысленно, там и возле колодца любой мусор тщательно убирался. Разве что под каким-то забором или возле какой-то стены.

Юэ посмотрела на дом, из-за которого выбежал сифу Ху. Сейчас туда не подойти: в день сражения жители из деревни сбежали и попрятались, а сейчас вряд ли пустят чужаков рыскать в их огородах. Без особой надежды Юэ прошла вдоль дороги, осматривая заборы и узкую канаву, в которую во время дождей стекала вода с участков, а сейчас там была лишь сухая грязь. Девушка заметила среди пыли и камней что-то, мелькнувшее металлическим блеском. Она присела и, разворошив пыль ладонью, обнаружила лишь проржавевшую консервную банку. Дальнейшие поиски тоже ни к чему не привели: попадался всякий хлам, даже отдаленно не напоминавший следы давнего боя, зато Юэ успела привлечь внимание соседей, одной из которых даже пришлось сказать, что заброшенный «ведьмин дом» - это её дом. И тут началось самое интересное: читая молитвы, пожилая женщина поспешно скрылась с глаз, потому что саму Юэ вряд ли хорошо помнили в этой деревне, но с годами она стала очень похожа внешне на свою мать. Если учесть, что для местных жителей китаянка с серыми глазами – это уже жираф на балконе, уже этого сходства было достаточно, чтобы девушку посчитали едва ли не призраком.

- Тут мы вряд ли что-то найдем, нужно вокруг дома смотреть, - сказала Юэ Николаю.

- А отрядов еще и несколько было? Кому-то уж очень сильно допеклит твои родители... И этот кто-то знал или подозревал, на что они способны.

Клятая пуля все никак не хотела поддаваться. Наконец, надавив посильнее, удалось-таки выковырять находку, и теперь парень стоял около колодца, пытаясь хоть немного подправить погнутую пряжку ремня с помощью камня. Тем временем Юэ ухитрилась отпугнуть какую-то особенно навязчивую тетку, да так, что бедолага рванула прочь, причитая на своем языке. Точный смысл был, понятное дело, неизвестен, но ничего хорошего это не сулило: такие бабки, единожды отшитые, частенько возвращаются либо еще с десятком бабок, либо с милицией.

Поиски Юэ вокруг забора успехом не увенчались, и Николай вновь начал шарить под стеной дома, обходя его по кругу. Чем дальше - тем меньше надежды было хоть что-то найти: стреляных гильз - и тех не было. Обойдя дом по кругу, Николай снова взялся за тот сектор, который должен был быть накрыт с вертолета. Сам того не зная, парень подошел к углу дома, где в свое время Чин схватился с наемником. Угол дома неслабо пострадал даже по сравнению с остальным домом. Не понимая толком, почему, украинец начал осматривать это место, разбрасывая землю руками. Наконец, под руку попался какой-то твердый предмет правильной формы. Парень начал расковыривать затвердевушую землю, и позвал Юэ. Чтобы это ни было - это надо было достать.

- Глянь сюда, - сказал парень, держа в руке старую зажигалку с выщербиной сверху.

Николай с Юэ, понятное дело, не могли знать, что эту отметину на зажигалке оставила катана Чина. Наемнику тогда повезло: удар был несильный, и сам наемник пережил удар мечом, что случалось нечасто. А зажигалка выпала из разрубленного нагрудного кармана, когда солдата отбросило гранатой, брошенной его же товарищами...

Юэ подошла к Николаю и посмотрела на его находку. Она чувствовала, что этот предмет относился уже к их поискам, а не к тому, что за столько лет могли потерять здесь местные жители. Да и выщербина на металле не могла появиться просто так. Девушка взяла находку из рук Николая и зажала её между ладонями. От металла будто шел ток, до того неприятно было держать в руках этот предмет. Снова появились смутные запутанные образы, грохот, звук от удара металла о металл, затем громкий хлопок. Ощущение панического страха, которое хотелось отогнать, как прыгнувшего на руку паука.

- Гха, - произнесла Юэ, открывая глаза. – То есть да, - поправилась она, переходя снова на китайский. – Эта зажигалка была здесь в тот день.

Снова вышел кто-то из соседей, и девушка недовольно поморщилась. Ей не хотелось разборок с местными, еще меньше хотелось рассказывать о том, как сложилась её судьба после того страшного дня. В деревне наверняка оставалось немало жителей, кто был свидетелем того боя, а знал о ней и вовсе каждый первый, вряд ли с тех пор тут происходили столь яркие события.

- Пойдем в дом, - сказала Юэ Николаю. – Я не могу нормально прочитать образы, может, через пламя смогу увидеть больше. И эти еще, - она мельком взглянула на пару мальчишек, пытавшихся прятаться за забором неподалеку, чтобы как будто незаметно наблюдать за чужаками.

Парень снова придержал девушку за плечи, когда она попыталась разобраться с происхождением этой зажигалки. Сильнее всего Николая встревожило восклицание, больше похожее на кашель. Разные истории ходили о прорицателях, в том числе и такие, в которых маг отлеживался по несколько недель после неудачного сеанса.

- Пойдем, только бы не подпалить внутри ничего: все рассохлось, загорится от одной искры...

Вообще-то, Николай предпочел бы слинять прямо сейчас, а находку потом отдать Руж, чтобы она как профессионал посмотрела, однако запрещать Юэ посмотреть самой не собирался: как минимум, сейчас они что-то увидят сами в довесок к тому, что им посчитает нужным рассказать сифу Адлер. На детвору Николай вообще никакого внимания не обратил: хотят - пусть смотрят. В конечном счете, зажигалку они ни у кого не украли, это даже мародерством назвать нельзя было, скорее уж походило на археологические раскопки, пусть и с большой натяжкой.

- Только давай завернем нашу находку в платок, чтобы, пока руками трогаем, поверх никакую лишнюю информацию не наложить, - предложил парень, уже входя в дом следом за Юэ.

Зайдя обратно в дом, Юэ подошла к находившемуся в стене большой комнаты, также в свое время служившей кухней и столовой, почерневшему от застарелой копоти очагу. Она недоверчиво его осмотрела, решив, что огонь в нем разжигать все же опасно, потому что неизвестно, насколько целыми были стены и дымоход. Девушка положила зажигалку, которую пока так и не убрала в платок, на низкий столик, вокруг которого стояли рассыпавшиеся от времени маленькие табуреты.

В этой деревне традиционно для Пакистана примитивный быт соседствовал с очень красивой природой, на фоне которой Тибетское плато было серым и скучным. Сейчас в памяти Юэ оживали давно забытые воспоминания о том, как горные долины покрываются весной изумрудно-зеленой травой, и как в деревне начинают цвести сады. Давным-давно она просто запретила себе думать о той жизни, что осталась в этом доме, потому что бессмысленно думать о том, чего нельзя вернуть. И Юэ прекрасно понимала, что не смогла бы здесь прижиться, потому что имела мало общего с пакистанскими женщинами, которые лишний раз не показывали лиц из дома и были полностью зависимы от своих мужей. Жизнь здесь не была простой и уже не была привычной.

- Нам нужно где-то остаться на ночь, - сказала Юэ Николаю. – Здесь сильны традиции гостеприимства, можем просто обратиться к старосте деревни, но я не хочу отвечать на вопросы местных.

Она обыскала кухонные шкафы, в одном из которых нашла подсвечник с наполовину обгоревшей свечой. Если смотреть образы с настолько неубедительным владением прорицаниями, лучше не отвлекаться даже на родную стихию. Юэ поставила свечу на стол и зажгла её, затем положила зажигалку так, чтобы смотреть на находку через пламя.

Девушка закопошилась вокруг столика, пытаясь найти место, где можно получше изучить находку, Николай же отошел к окну. Наверняка, сейчас люди пытались подглядывать за ними. Увидят огонь на руке Юэ, переполох поднимется - мама не горюй.

- В доме есть погреб? Чтобы из окон нас видно не было. А то на нас и так уже косо смотрят...

Парень даже не заметил, как летело время, и на часы посмотрел только тогда, когда девушка напомнила о необходимости ночлега. Вот тут-то начиналось самое веселье. Во-первых, традиции традициями, но очень и очень часто эти традиции распространялись только на единоверцев. Во всяком случае, Николай после официальных СМИ и кое-каких жизненных историй, предпочитал мусульманам, живущим в таких вот закутках, не доверять. Но даже, если староста действительно окажется честным и госмтеприимным человеком, благо проверить искренность его слов труда не составит, трудновато будет объяснить ему суть взаимоотношений парня и девушки, и еще труднее - то, почему девушка в группе главная.

- Вариантов несколько, - ответил после раздумья Николай, - во-первых, в самом нашем появлении ничего криминального нет. Тебе захотелось увидеть место, где погибли твои родители. Ну и взяла что-то на память. Естественно, при этом никто не должен видеть огненнных фокусов в твоем исполнении. Тогда можем проситься на ночлег... если сочиним правдоподобную легенду о том, как мы сюда добрались, и... какое друг к другу мы имеем отношение. Говорить правду может оказаться не лучшим выходом.

Тут Николай задумался. Юэ, возможно, и знала, какие взаимоотношения бывают между парнем и девушкой, но сыграть их на людях, скорее всего, не сумела бы.

- Второй вариант: здесь наверняка есть лавка. Набираем продуктов, благо деньги и у меня имеются. Отдыхаем здесь до темноты, потом выходим за пределы деревни, и по-звериному уходим. Что ты, что я в зверооблике видим отлично. Нужно только от деревни отойти.

Был, конечно, еще третий вариант: заночевать в заброшенном доме, но такое предлагать девушке Николай низачто не стал бы. Да он и сам не рад был оставаться в доме с такой судьбой. Парень встал около Юэ так, чтобы не мешать ей, но при этом наблюдать за процессом.