А поутру они проснулись

Утро часто начинается со сложных экзистенциальных вопросов – кто я, где я, что вчера было и им подобных, попытки поиска ответов на которые сопровождается головной болью и обещаниями себе любимому больше так не пить. Первые попытки осознать свое тело в пространстве привели к тому, что Эрик понял, что спит он не один. В этом нет ничего непривычного, если бы не странное чувство, что это утро должно быть каким-то особенным. Адлер открыл глаза и поморщился из-за резкой боли в висках, возникшей от заливавшего комнату солнечного света, но в следующий момент это все уже не имело никакого значения – рядом с ним была Руж. Воспоминания прошлого вечера начали всплывать пятнами ярких картинок, при этом они казались бы невероятными, если бы не очевидное доказательство, лежавшее рядом с ним и спавшее крепким беззаботным сном. Он помнил, о чем говорил вчера, и по-прежнему был уверен в своих словах.

Эрик осторожно убрал руку с талии прорицательницы и выбрался из-под одеяла, стараясь не будить Руж. Мир вокруг кружился чуть сильнее, чем говорят законы физики, что сочеталось с другими признаками похмелья средней тяжести, но оно не шло ни в какое сравнение со смятением, которое усиливалось в душе Адлера с каждой минутой осознания происходящего. Он задумчиво посмотрел на спящую Руж и улыбнулся собственным мыслям. Эрик не хотел её будить – им сегодня некуда торопиться, пусть отдыхает. Он умылся и принял душ, почувствовав себя почти нормальным человеком. После этого он заказал в номер завтрак и надел джинсы и футболку, помня, что в этой дикой стране не принято показываться перед персоналом гостиниц в набедренном полотенце. Пока завтрак не принесли, Эрик вернулся в спальню и присел на край подоконника, глядя на спящую Руж. Утро будет тяжелее вечера – сейчас нужно осмыслить все, что произошло накануне.

Бывает так, что ты спишь и видишь прекрасный сон, который, как тебе кажется, ты проживаешь в реальном времени: эмоции, чувства, ощущения, желания, даже беспокойства. Сейчас Руж была словно во сне, который казался явью. Только вот где же эта реальность? Настоящая ли она? Прорицательнице снились картины прошлого, которые странным образом переплетались с настоящим, образуя новое «настоящее»: она рядом с Эриком, они снова (или все еще?) вместе, но ее дети, они тоже рядом и не кидают на нее возмущенных взглядом, да и не выказывают своего недовольства. Его просто нет. Но она постоянно чувствовала сейчас на себе чей-то взгляд. Женщина повернулась в сторону, боясь увидеть там бывшего мужа, но нет, это был Эрик, который с нескрываемой нежностью смотрел на нее и улыбался.

Прорицательница нехотя открыла глаза, все еще искренне улыбаясь, по большей части ему в ответ, только вот это уже была реальность, злая реальность похмельного утра, когда кажется, что проще сдохнуть к чертовой матери, но приятный осадок, внутреннее тепло, которое позволило сейчас всего лишь застонать от головной боли и звона в ушах, закрыв лицо руками и поворачиваясь на спину. Рядом никого не было, значит, это был лишь сон. В какой-то степени она отчасти вздохнула с мнимым облегчением, но в то же время вдруг стало так погано и гадко от мысли о том, что это был всего лишь сон – показатель ее желаний. Теперь, даже несмотря на все сопутствующие похмелью факторы, захотелось выть, жаль, только, что до Луны было далеко – целый день ждать.

Руж все-таки открыла глаза, бессмысленно глядя в потолок и пытаясь собрать хотя бы свой мозг по частям, потому что наверняка уже давно было пора вставать с постели, собираться и отправляться обратно в монастырь. Англичанка откинула край одеяла, но быстро закрылась обратно, осознав, что на ней нет ни капельки одежды. Только сейчас сознание начало улавливать, что номер-то вроде бы как и не ее… Руж повернулась на бок, где явно кто-то был и замерла. Около окна стоял Эрик и внимательно на нее смотрел, а она даже не знала что сказать – отчего-то стало на столько не по себе из-за того, что все сказанное им ночью могло оказаться лишь иллюзией. Даже мысли о бывшем муже ни коим образом не просачивались в ее сознание.

- Привет, - едва слышно прошептала англичанка.

По мере того, как проходила головная боль, на смену ей лезли мысли. Эрик был уверен в том, что говорил сам, но при этом беспокоился из-за того, что сейчас решит Руж. Ветер переменчив. Адлер не волновался из-за того, что прорицательница может отказаться быть с ним – он взрослый самостоятельный мужчина, а не влюбленный подросток, и как-нибудь это переживет. Он боялся того, что она будет винить себя за то, что произошло, хоть и обещала не жалеть об этой близости. Сейчас Руж мирно спала, но что она подумает, когда проснется? Сейчас главное – не дать ей докатиться до самобичевания, а такая черта у неё в характере была всегда. Им ничто не мешало быть вместе – монастырь – не такой уж монастырь, вон даже ученики настоятеля женятся, закатывая пир на весь мир, но они также спокойно могут уехать в любое другое место. У него достаточно денег на то, чтобы обеспечить не только Флёр и Кассия, но и ещё пару десятков детей. Сын Руж ещё маленький, с ним можно наладить нормальные отношения, взрослые дети далеко – но и они наверняка смогут понять, что их мать не заслуживает участи одинокой разведенной женщины. Главная проблема – отпустит ли Руж память о своем бывшем муже. Эрик видел, что она постоянно думает об этом типе, который поступил по отношению к ней как минимум подло. Странно двадцать лет спустя вдруг заметить, что у Флёр есть характер, она его никогда ни от кого не скрывала.

Пришел сотрудник румсервиса. Он оставил в гостиной завтрак для двоих и, получив чаевые, тихо вышел из номера, а Эрик вернулся к подоконнику и своим мыслям. Пусть не сразу, но он добьется того, что Флёр будет счастлива с ним, она этого заслуживает. Ветреная, капризная, взбалмошная, но это все – маски. Она очень порядочная, и эта черта с возрастом в ней лишь усилилась. Руж проснулась. Эрик, не шевелясь, наблюдал за ней, давая ей возможность все вспомнить и понять.

- Доброе утро, - Адлер улыбнулся и присел на кровать возле прорицательницы. Он провел кончиками пальцев по её щеке, откидывая с её лица прядь волос. – Воды принести?

Нет, кажется не сон и, кажется, все действительно было серьезно… более чем. Англичанка, затаив дыхание, наблюдала за тем, как Адлер приблизился к кровати и сел на ее край, ласково улыбаясь ей и нежно коснувшись ее щеки. Женщина смутилась, причем сама не очень поняла из-за чего: не то от сбивчивых воспоминаний прошлой ночи, не то от того, что она сейчас абсолютно обнажена перед ним и какое-то шелковое одеяло вряд ли сможет стать помехой. А еще она даже умудрилась представить, как сейчас выглядит. Наверняка волосы все спутались, лицо, в особенности глаза, отекло, часть косметики, что не осталась на подушке, размазана под глазами. В общем, полный набор для очарования мужчины. Руж натянула одеяло до глаз, не желая, чтобы Адлер вновь лицезрел ее в таком неприемлемом виде.

- Да, пожалуйста, - глухо ответила прорицательница, часто закивав, отчего закружилась голова. Пришлось вновь высунуться из-под одеяла и закрыть глаза, выравнивая сбившееся дыхание, чтобы избавить себя от неприятного чувства тошноты.

Вообще, все это действительно было очень странно, хоть и напоминало молодость. Раньше, правда, когда она просыпалась рядом с Эриком (во всяком случае в самом начале их отношений, когда они больше орали друг на друга и ругались), у нее неизменно с губ срывалось какое-нибудь ругательство, или что-то и серии: «Это в последний раз!», «Черт, опять?!» Сейчас же она даже не знала что сказать. Вести себя, будто бы все в порядке, что все так, как и должно быть, посмотреть на его поведение и подстроиться под ситуацию? Да, пожалуй, это самое удобное и простое для нее, но так ли это правильно? Да, возраст заставляет иногда думать мозгами, а не другим местом, даже несмотря на то, что кажется, что еще немного и эти самые мозги разорвут голову на части. Но сейчас ей было очень нехорошо и хотелось обниматься с белым другом – лишь бы полегчало, но пока что она в постели и будет держаться до последнего, пока бледность не перерастет в сине-зеленый оттенок – это она по лицу Адлера наверняка сразу поймет.

Флёр с похмелья – это всегда забавное зрелище. Особенно, когда она вот так вот пытается спрятаться, стесняясь остатков вчерашнего макияжа. Было бы чем пугать. А то он её никогда не видел пьяной, с похмелья, с похмелья, но все ещё пьяной и в аналогичных вариациях на тему. Эрик усмехнулся и сходил в гостиную, чтобы достать из минибара минеральную воду – извечный напиток «завтрашнего дня». Он вернулся в спальню и протянул бутылку воды прорицательнице.

- Там завтрак принесли. Если хочешь – принесу сюда, - предложил Адлер, пытаясь сосредоточиться на ауре Руж.

Одеяло в этом мешало, но и без особой диагностики можно было догадаться, что сильнее всего таким утром болеют Аджна и Манипура, потому что они при этом ещё и пытаются работать. Остальные энергетические центры страдают не так сильно, но энергия в них впадает в некий анабиоз - вроде, все живо, но лишний раз не напрягается. Мышцы переполняются молочной кислотой, как от многочасовых тренировок, из-за чего все тело немного ломит, а двигаться становится сильно лень. Дыхание и сердцебиение сбиваются, но находятся в пределах нормы, а вот область Коронной чакры даже не пытается активироваться – в такие моменты не до просветлений. Эрик мог прочитать целую лекцию о пагубном влиянии алкоголя на все тела, но от этого не изменял своей привычке пить виски, чтобы расслабиться.

Вот надо же было через двадцать лет вдруг начать стесняться того, что утром после веселого вечера и бурной ночи ты можешь отвратительно выглядеть. И почему раньше ее это совершенно не волновало? Нет, неправильно поставлен вопрос: с чего вдруг ее это начало волновать именно сейчас? Понравиться Адлеру? Да, вроде бы как, оно, кажется, и так все понятно – ночью было сказано многое, в то же время практически ничего, но это ли важно? Руж поджала губы, заприметив на лице Эрика усмешку, которую очень уж хотелось быстренько стереть. Желательно при помощи хорошенькой оплеухи, но он вовремя ушел в гостиную. Прорицательница провела краешком одеяла под глазами и, к удивлению, не обнаружила остатков туши. Прямо-таки вау!

Когда Эрик вернулся с бутылкой воды, ей уже было не до желания дать ему по его, черт возьми, привлекательному лицу – все мысли сосредоточились исключительно на бутылке с водой. Она с трудом приподнялась, придерживая край одеяла на груди и кое-как поправляя подушку, чтобы удобнее было облокотиться спиной. Англичанка взяла бутылку и жадно начала глотать воду, совершенно не обращая внимания на то, что умудрилась налить на себя, отчего вода каплями стекала от губ по шее к ключицам и впитывалась в одеяло на уровне груди.

- Спасибо, - тяжело дыша, поблагодарила она его, слегка улыбнувшись. Вопрос Эрика оставлять без ответа тоже не хотелось, но все тело было в настолько расслабленном состоянии, что естественно не хотелось выползать из-под одеяла, тем более идти. Но не показать собственные силу и гордость она тоже не могла. Хотя бы так, потому как все ее попытки потянуться сознанием за грани реального были практически бесполезны – еще сильнее начинала болеть голова и, естественно, никакого сосредоточения на синей и фиолетовой энергиях и быть не могло. – Я, наверное, все же сама, но спасибо за заботу.

Руж было дернулась в очередной раз заставить себя выбраться из-под одеяла, как также в очередной раз быстро осталась под ним, запахнувшись аж под подбородок. До нее только сейчас дошло, что тут у нее нет никакой одежды, все, должно быть, в соседней комнате, где и происходило это сумасшествие. Да, хотя бы ее вчерашнее платье, потому как другие вещи у нее остались в ее номере, что находится по соседству с номером Эрика. Однако, женщина заприметила его сумку, в которой была одежда, во всяком случае она видела торчащую из нее белую рубашку, которую можно было бы на время реквизировать, только вот Адлер никак не шевелился и, кажется, не планировал никуда деваться. Она уставилась на Эрика, чуть насупившись и надеясь, что он свалит из комнаты куда-нибудь. Странно, но сейчас она не чувствовала никакого дискомфорта или беспокойства из-за случившегося, вела себя довольно естественно и непринужденно, ну… почти.

Происходило что-то странное – Флер его стеснялась. Вот прямо настолько, чтобы укрываться одеялом едва ли не до шеи, будто он мог увидеть там что-то для себя принципиально новое. Эрик снова усмехнулся, хотя возникла неприятная мысль о том, что поведение Руж может быть связано с тем, что она сожалеет о произошедшем. Адлер заметил взгляд прорицательницы, обращенный к сумке с одеждой. Он достал лежавшую сверху белую рубашку и сел на край кровати, протягивая её Руж.

- Что-то не так? – спросил Эрик. – Флёр, ты что, меня стесняешься? – на его лице было написано искреннее изумление.

Конечно, прошло двадцать лет, и мать четверых детей не будет вести себя так, как себя вела семнадцатилетняя студентка, но все равно удивительно видеть это странное смущение после прошедшей ночи. Или она и вовсе забыла об их разговоре и считает, что все произошло случайно и об этом нужно просто забыть? Эрик внимательно посмотрел в глаза прорицательницы, но не стал её касаться, не зная, как она на это отреагирует. Вообще, женская логика – вещь бессмысленная и беспощадная. Недаром говорят, что всю свою жизнь женщины ищут ответы на два экзистенциальных вопроса «съесть или не съесть?» и «дать или не дать?», а все оставшееся свободное время сокрушаются по поводу принятых решений. Только Эрика эта ситуация совершенно не устраивала – он привык к определенности, и хотел, чтобы решения, принятые этой ночью, пусть и не на трезвую голову и не под влиянием разума, остались неизменными.

Господи, дай мне мудрость или глупость, чтобы её понять… Эрик задумчиво посмотрел на Руж, которая теперь показательно не стеснялась выбираться из-под одеяла. По тому, как Флёр куталась в его рубашку, Адлер почувствовал, что она все же помнит, что было этой ночью, а не только догадывается по своему нынешнему виду и самочувствию.

- Двадцать лет прошло, Руж, - задумчиво сказал Эрик, затем улыбнулся – за это время я вырос, - гордо добавил он.

Увлечение экстремальными видами спорта для Адлера не ограничивалось продажей товаров для отчаянных испытателей собственной удачи. Он сам занимался и велотрюками, и сноубордом, да и любил поддерживать себя в хорошей физической форме. По его мнению, это придавало ему более уверенный вид. Но возникали вечные проблемы с выбором костюмов – пиджак и брюки всегда были разного размера, и проще было шить костюмы на заказ. Зато рубашки были достаточно большими, чтобы похмельным утром Руж могла их носить вместо халата. Только зачем она решила бегать по кровати? Эрик обернулся и удивленно посмотрел на прорицательницу, затем усмехнулся. Сложно представить, что сейчас перед ним не девушка-подросток, а взрослая женщина, мать четверых детей, да ещё и почти его ровесница. Адлер встал на колени на кровати и обнял Руж за талию, подняв на неё взгляд.

- Ты же больше не убежишь? – спросил он с надеждой и вопросительно поднял брови.

Прорицательница, даже несмотря на то, что на ногах стоять было довольно проблематично, но только не тогда, когда от этого, как кажется, зависит репутация. Какая к черту репутация? А вот пойми этих предсказателей с похмелья – чего только им в голову не приходит в таком состоянии.

- Ага, я заметила, - хихикнула Флёр, приседая в совершенно неуклюжем реверансе, расправляя края рубашки, которая ей доходила чуть ли не до колен.

Да, у нее было какое-то нездоровое веселое настроение, несмотря на похмелье и прочие загоны. Но ей было действительно весело. Как приятно вновь, хотя бы на несколько минут, почувствовать себя вновь семнадцатилетней девчонкой. Когда руки Эрика обхватили ее за талию, она слегка недоуменно взглянула на него, но это длилось всего пару мгновений, потому как через две секунды она уже ласково улыбалась только ему, глядя ему в глаза и подгибая колени, чтобы оказаться с ним примерно на одном уровне. Она ласково провела рукой по его щеке, все еще ласково улыбаясь ему.

- Я же все еще тут, - чуть смутилась англичанка, переведя взгляд в сторону, чувствуя, как скулы окрашиваются в алый цвет, но быстро взяла себя в руки и, несмотря на смущение, вновь взглянула ему в глаза, в которых видела отражение прожитых лет. У каждого из них это было по-своему, но за опытом прожитых лет те времена казались какими-то…особенными? Она помнила ту ночь, первую настоящую ночь в своей жизни, когда все предыдущие были запорошены иллюзиями и алкоголем мнимых партнеров. Эрик действительно всегда был особенным, никогда не переставал им быть, ведь он приручил Ветер без какого-либо магического вмешательства, в отличие от того, с кем она провела большую часть своей жизни. Наверное, только сейчас она начала осознавать каково быть марионеткой, куклой, пусть и любимой и самой, возможно, лучшей. Поганое чувство. Неужели это было наказанием за созданный имидж оторвы?

И снова она смутилась. Эрик улыбнулся, ловя взгляд Руж. Да, она здесь, с ним, и с ним останется. Он так хотел. И надеялся, что она этого тоже захочет. Её взгляд и прикосновения были робкими и в то же время очень искренними, как когда-то давно. Интересно, думала ли она сейчас о бывшем муже, когда была с ним? Пыталась ли сравнивать, просто искать ему замену, или действительно что-то чувствовала лично к нему? Интуиция подсказывала, что чувствовала. Адлер крепче обхватил прорицательницу за талию и уложил её на кровать, после чего нежно поцеловал в губы. В ней было что-то, что он не видел в других женщинах. Такое странное ощущение, которое можно испытывать, например, к родственникам – они ближе других людей и намного дороже. Объективно, их отношения ограничивались парой лет бурного романа в детстве, двадцать лет назад, и несколькими месяцами дружбы в Линь Ян Шо. Но при этом было ощущение, что он её знает всю жизнь, причем знает близко. Эрик заглянул в глаза Руж и улыбнулся, чуть отстраняясь, чтобы лучше видеть её лицо.

- Пойдем завтракать, - сказал он, опершись ладонью о подушку над плечом Флёр.

Похмелья почти не чувствовалось, зато на смену ему пришел буквально звериный голод – с того момента, как они ушли со свадебного банкета, Эрик много пил, но ничего не ел. Китайские завтраки были традиционно достаточными только для худосочных китайцев, но в этой гостинице можно было заказать что-нибудь посущественнее гренок и постного риса. К тому же Адлер решил, что Руж нужно обязательно накормить после того, как он вчера её напоил. Он не знал, продолжает ли она кормить Кассия, но крепкоалкогольная диета для молодой матери все равно не очень полезна.

Интересно, а сейчас он чувствует тоже самое, что и она? Это какое-то возвышенное чувство, будто отрываешься от земли и порхаешь в воздухе, как бабочка, а еще куча бабочек в животе. Она успела лишь ахнуть, когда Эрик неожиданно уложил ее на кровать, нежно целуя в губы. Руж обняла его, притягивая к себе за шею и шумно вздохнув. Не могли такие чувства испариться за одну какую-то ночь, тогда, когда она вдруг о нем забыла. Такое бесследно не проходит, и прорицательница сейчас была искренне рада, что сейчас ей довелось вновь почувствовать этот приток сил, желание жить и дарить себя кому-то, кроме детей. Да, она женщина, настоящая женщина в полном смысле этого слова и гордится этим, черт подери.

- Я голодна как волк, - улыбнулась англичанка, все же нехотя поднимаясь с постели. Несмотря на блеск в глазах, вид у нее сейчас был более, чем задумчивый. Забежав сначала в ванную, она вышла в гостиную все также в его длинной рубашке, но уже менее растрепанной и посвежевшей. – А что у нас на завтрак? – обняв Эрика за плечи и поцеловав в щеку, она села рядом, поджав ноги под себя, но задумчивости от этого не убавилось.

Ей надо было о многом подумать, многое переосознать, переоценить. Но самым страшным казалось признание самой себе, хотя сейчас это было все на грани безумного и не менее желанного. А еще стоит ли ему рассказывать о том, что на самом деле тогда произошло между ними, когда ей было 16, а ему 17… Двадцать три года спустя рассказать кому-то правду о том, как ментальная магия в сочетании с алкоголем творя чудеса, создавая необходимый имидж, чтобы тебя заметили, чтобы быть в тусовке, а не серой мышкой. Нет, наверное, не стоит – она не знала, как он отреагирует, хотя, перед ним она была более, чем чиста. Ну, почти, просто не договаривала все до конца. Хотя, он же не спрашивал… Нет, сосредоточиться на том, что надо хорошо позавтракать, собраться и отправиться обратно – в Линь Ян Шо ее ждет ее малыш, ее маленький Кассий, который безумно соскучился по своей мамочке. Она это чувствует и тоже безумно скучает.

Говорят, что если хочешь узнать, как на самом деле выглядит женщина, нужно увидеть её до завтрака – потому что к завтраку она, в любом случае, приведет себя в порядок. Флёр не была в этом исключением, и даже похмельным утром нашла время, чтобы умыться и причесаться перед тем, как выходить в гостиную. Завтрак успел заметно остыть, но оставался вполне съедобным – какие-то оладьи из ячменной муки, неизбежная рисовая каша (Эрика это искренне удивляло, ведь на Тибете не было характерных для остального Китая рисовых плантаций), кофе, апельсиновый сок и сендвичи с ячьим мясом. Должно быть, владельцы этой гостиницы именно так представляли себе европейскую еду, о которой гордо говорилось в рекламном проспекте. Конечно, откуда тибетцам догадаться, что в Европе не пасутся яки. Но из возможных зол это было наименьшим – коренные тибетцы и вовсе мешали муку с чайными листьями, заливали это водой и считали съедобной пищей. Но гостиничный завтрак удивил ещё одним – к нему подали нормальные, человеческие приборы – ложки для каши и кофе и (тут должны звучать фанфары) вилки для оладий. Эрик уже успел отвыкнуть от того, что на свете бывают подобные чудесные изобретения. В Линь Ян Шо почти все блюда, кроме супов, ели с помощью палочек. Это не вызывало особых сложностей – вся Европа и вся Америка давно и с удовольствием питается японскими суши, и любой уважающий себя человек умеет обходиться с палочками для еды, но как-то в порядке приобщения к восточной экзотике, а не в качестве основных столовых приборов.

Руж уютно уселась рядом, как будто так было всегда. Странное ощущение стабильности в отношениях, еще более странное тем, что отношения эти начались накануне и не без энного количества крепкого алкоголя. Когда разум заводит в тупик, а мысли нагоняют лишь чувство тоски и безысходности от заполонившей жизнь рутины, может помочь такой шаг – перестать думать и прыгнуть в омут с головой, совершить самые дерзкие и самые отчаянные глупости, не сдерживаясь и ни о чем не сожалея. Как поставить все состояние на одну цифру, а потом с замиранием сердца ждать, пока крутится рулетка, по которой катится шарик – судьба, случайность или воля кого-то там, наверху. Этой ночью шарик оказался на нужной цифре. Эрик не играл в казино, но был азартным по жизни. Причем проявлялся этот азарт в весьма причудливых формах и никогда на трезвую голову. Магия Земли требует спокойного стабильного расчета и твердой уверенности в завтрашнем дне, но в тот момент, когда идеально выверенный расчет уничтожает неуловимую непредсказуемость жизни, загоняя душу в рамки рутин, просыпается какой-то другой Эрик, готовый разрушить все до основания, чтобы было что заново строить, рассчитывать и планировать, опираясь на мечты и надежды.

- Они называют это европейской пищей, - ответил Адлер, обернувшись к Руж, и улыбнулся.

Прорицательница поджала губы, глядя на этот европейский завтрак и соображая с чего бы начать. Да, определенно с апельсинового сока – он прекрасно утоляет жажду похмельным утром, а еще полезен для здоровья. Оставалось только надеяться, что это свежевыжатый сок. А еще она сто лет его не пила: во время беременности избегала цитрусовые, хотя пару раз срывалась, потому как организм настойчиво требовал витамин С именно в подобном варианте. А тут, в Поднебесной, точнее в Линь Ян Шо, соками не баловались. Англичанка взяла стакан в руки, поднося к губам. Да, настоящий сок и самых настоящих апельсинов, только вот теплый… Оранжевый сок, оранжевая энергия – что может быть более интересным таким утром? Она взглянула на Адлера, но все же пока что решила промолчать и сосредоточиться на энергии Сватхистханы, чтобы немного охладить напиток путем создания небольших льдинок в нем самом. По кистям рук потекла энергия, обволакивая стакан с соком, который начал немного запотевать от резких перепадов температуры. Вот теперь было то, что надо.

- Ммм, вот сок точно похож, - хихикнула англичанка, осушив половину стакана, и потянулась к оладушку, который, вопреки правилам приличия, цапнула пальчиками, а не вилкой. Необычный вкус, надо заметить, но довольствуемся тем, что есть. Хотя, жаловаться глупо – это было вкусно, как ни крути, просто непривычно. Женщина съела оладушек, потом в наглую решила облегчить себе жизнь, захапав всю тарелочку себе на колени. – Хочешь? – хитро улыбнулась англичанка, взяв оладушек, поднесла его к губам Адлера.

На самом деле это было так странно. Будто бы ничего не происходило, будто они знают друг друга целую вечность и им не надо тратить кислород и время на лишние слова – и так прекрасно понимают друг друга. А с чего все начиналось? Просто общая компания друзей и ее чрезмерно скептическое отношение к этому типу, который развлекался с любой девочкой, которая понравится. А она его послала. Потом вроде как сдружились, обсуждали, кто кого в очередной раз покорил… Она даже пару раз помогала ему выбирать подарок той или иной девчонке, а потом у нее было отвратительное настроение и было много алкоголя в компании Эрика. Слишком много… Да, все тоже начиналось с дружбы, кажется…