Луна

[img]http://stat17.privet.ru/lr/09322ced56df72f9da5dbe743f9c668c[/img]

Лишь огромная, круглая, желтая Луна и россыпь близких звезд освещали дикий парк, в последнее время почти приведенный в порядок. Ночная прохлада в сочетании с ночным ветром, возвращали способность ясно мыслить, а сон, несмотря на дневную усталость, не шел. Чин бесцельно шел между деревьями, погруженный в собственные противоречивые мысли. Сердце было наполнено болью, тоской и едва теплящейся надеждой, которая сейчас больше походила на бессмысленную иллюзию. Наверное, в таких ситуациях волки воют на луну, как раз такую, которая своим серебристым светом пытается осветить дебри дикого парка. А тигры на луну не воют, оттого высказать все терзания хотя бы этому собеседнику не получается. В руках Чина были четки из семечек лотоса. Он не собирался молиться, сейчас нужно было просто на что-то отвлечься. Стоило закрыть глаза, как в сознании всплывал образ Дани - будто резьба стиля чжуаньшу на каменной скрижали, каждая черта, каждая мелочь впечаталсь в память так ярко, что казалось, что девушка совсем рядом, протяни руку и коснешься её плеча. Но стоит открыть глаза, понимаешь, что это вновь желаемое, а не действительное. Эти глаза, губы, брови, скулы, обрамленные черным шелком волнистых волос… Запах её кожи накрепко смешавшийся в памяти с запахом глициний, вкус её губ… Чин понимал, что он буквально болен Даниэлой, и уже не первый день не может, да и не хочет, отвлечься от мыслей о ней. Все, что ему доводилось чувствовать к другим женщинам, не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал сейчас. Были ли вообще эти женщины на свете, или они – лишь иллюзии, плоды больного воображения и стершихся из памяти воспоминаний, перевранных усталостью? Лишь Даниэла реальна, лишь она здесь, рядом, и в то же время так недостижимо далеко, что сердце рвется на части от одной мысли о ней.

Но насколько правильно давать волю подобным чувствам в стенах древнего монастыря? Кто они, ученики, монахи, строители, основатели? Есть ли место человеческим чувствам в древних стенах? На какие жертвы нужно пойти, чтобы дать монастырю новую жизнь? Зачем Судьба карает любовью, которой суждено сжигать сердце и тело, без возможности добиваться взаимности? Или все проще, сердце право, и само Провидение устроило их с Даниэлой встречу? Чин прошел вглубь парка, туда, где лунный свет почти не проникал между ветвями деревьев. Казалось, что здесь можно спрятаться от всего, что окружает днем, но и здесь нельзя укрыться от маняще-сладких образов, преследующих в последние дни.

Вечер. Поздний. Или уже ночь? Даниэла не знала - сейчас ее это не интересовало. Гораздо важнее сейчас было разобраться в себе, разобраться в собственных чувствах и расставить приоритеты, ведь если так и будет продолжаться дальше: ее метания, несвойственные скованность и неуверенность в себе, то она просто скоро сойдет с ума. Или ей просто придется покинуть это прекрасное место, в восстановление которого уже вложено не просто много сил, а большая часть души. А вот оставшаяся часть металась в непонимании самой себя. Вот уже несколько дней итальянка сама не своя, пугается собственных мыслей и снов.

Сегодня ей выдалась возможность пораньше лечь спать, чем она не преминула воспользоваться - все же лишний часик сна мог пойти ей только на пользу. Но, увы, уже через полтора часа девушка была на ногах, проснувшись от навязчивых образов и картин. Ей снова и снова, словно в замедленной съемке, снился их поцелуй, отчего сердце резко увеличивало ритм раза в 3, а на душе становилось так тепло и пусто одновременно, что хотелось плакать. Выпив холодной воды, Даниэла поняла, что заснуть сейчас точно не сможет, а единственное, что ей сейчас пришло в голову - прогуляться - свежий воздух не только освежает, но и помогает привести чувства и мысли в относительный порядок. Тенью скользнув из своей комнаты, итальянка направилась из корпуса мастеров в сторону дикого парка. Ночь была особенной. Полнолуние - особенное время для любого мага Воды - не только его сила увеличивается в несколько раз, но и чувство единение с Водой становится более ощутимо. Но не чувство единения сейчас переполняло магессу, а вкус его поцелуя вновь и вновь чувствовался на пересохших от волнения губах. Девушка какое-то время молча стояла на дорожке, приведшей ее к парку и смотрела на Луну, молча моля ее помочь разобраться в самой себе. Какое-то время спустя, Дани все также молча вошла в парк, следуя непонятному ей порыву, словно что-то тянуло, подсказывая, что действительно надо идти, будто там таится решение всех ее терзаний.

Если это любовь, что так воспевают величайшие из поэтов, почему от неё так плохо? Почему хочется бежать как можно дальше, забыть, не думать, не чувствовать? Чин стыдился собственных чувств, боясь, что все происходящее неправильно, и что его эмоции могут помешать делу всей их жизни. Он боялся непонимания, гнева Учителя, собственного чувства вины. Сейчас все зависело от него, его способности контролировать свои мысли и чувства. Бороться с любовью? Отказываться от себя? А если не бороться – подвести всех? Он – мужчина, он отвечает за все, что происходит, и он проявил слабость в парке с глициниями. Нельзя было давать себе волю, нужно контролировать пламя, пока оно не привело к ошибкам. Тогда не было бы этой мучительной недосказанности между ним и Даниэлой, они бы не избегали друг друга, а взаимная симпатия не мешала бы нормальному общению. Зачем было раздувать пламя из искры, не думая о последствиях? Этим он сделал хуже не только себе, но и Дани, которой сейчас наверняка ещё тяжелее. Она в чужой стране, в другой, непривычной ей культуре и наверняка не знает, как ей себя вести, а он теперь не может даже просто поговорить с ней, чтобы помочь и поддержать. Его вспыльчивость, несдержанность, банальная глупость приносит проблемы той, кого он любит больше жизни.

Конечно, Чин был бы счастлив, если бы у него была возможность быть с Дани, о большем он и не смел бы просит милостивое Провидение. Но сейчас он хотел, чтобы у девушки просто было все хорошо. Чтобы его поступок не заставлял её переживать, бегать от него, чувствовать себя обиженной и непонятой вдали от родного дома. Он должен отвечать за последствия своих действий, и лишь потом упиваться страданиями от рвущей душу любви, которой не суждено надеяться на взаимность. Так будет лучше для всех. Чин злился на свой собственный эгоизм, из-за которого он подвел их обоих перед Учителем. Но что делать?

Шаг, другой, еще один. Медленно, словно вырисовывая на льду живописные картины, итальянка направлялась вглубь сада, мысленно коря себя за подобное безрассудство и глупость. Девушка никак не могла понять каким образом она умудрилась зачем-то так близко подпустить к себе Чина? Раньше она вполне спокойно обходилась без подобного, точнее с определенных пор наличие физической близости для нее не обязательно должно было сопровождаться духовной близостью или чем-то еще. Конечно, сказать, что любой, кто ей нравился тут же валялся у ее ног или умолял хотя бы о поцелуе - сильно преувеличить, ведь даже несмотря на собственные высокие запросы, Дани понимала, что реальность состоит немного в ином, потому старалась быть более или менее приземленной в этом плане. Но в любом случае, в душу никто так не западал, да и более того, она сама себя так не вела, особенно, когда поцелуй бывал прерван без каких-либо на то объективных причин. Девушка в такие моменты необычайно оскорблялась и старалась в результате брать ситуацию в свои руки, причем не в тот же момент, а как минимум на следующий день, показывая чего лишился этот "неудачник" и обольщая его, пока он сам не будет молить. Распалить, дразнить, возбуждать и... сказать твердое "нет", возможно, приправив это каким-нибудь комментарием о возможностях и способностях несчастного молодого человека. Но сейчас такого не было. Она смутилась произошедшего, и именно это-то и пугало. До безумия пугало и вводило в ступор. Наверное, именно поэтому девушка избегала малейших пересечений с Чином, чтобы не было возможности случайно обсудить произошедшее, пока она не поймет что с ней такое происходит.

Луна освещала едва видимую тропу меж деревьев, проливая свой призрачный свет на Землю, на Даниэлу, словно очищая ее душу от тех метаний, что сейчас она испытывала, от того недоумения, которое каждый раз возникало, как перед глазами всплывал образ молодого человека, чьи губы запечатлели на ее губах самый невинный и самый прекрасный поцелуй на свете.

Поговорить с Дани? Попытаться ей все объяснить, извиниться? Чин сильно сомневался, что это поможет что-то изменить. Да и что ей сказать? Врать ей он не мог, сказать «я люблю тебя, так, как никого на свете не любил, но давай не будем обращать на это внимания и сделаем вид, что ничего не происходит»? С те же успехом можно тушить костер керосином. Чин нервно перебирал четки, бродя среди деревьев дикого парка. Он был слишком занят своими мыслями, чтобы на что-то обращать внимание. Как выйти из тупика? Имеет ли он право хотя бы просто позволить себе любить Дани, молча, никак этого не показывая, чтобы не усугублять ситуацию? Сможет ли он говорить с ней, глядя в её бездонные карие глаза, и не выдать своих чувств? Или вновь, как среди тех трижды проклятых глициний с их приторно-сладким запахом вновь не сдержится и допустит новую глупость? Нарвется на ирбиса, подставит Дани, обрушит надежды монастыря. За что? Зачем судьба дарит прекраснейшее из чувств, становящееся страшнейшей из пыток? Зачем Вода, предсказанная пророчеством, оказалась столь прекрасна? Неужели он мало сил вложил в восстановление Лнь Ян Шо и должен пройти ещё более сложные испытания? Неужели не достаточно того, что каждый день с утра до вечера он занят ремонтом, и нужно ещё и в редкие часы отдыха проходить новее, куда более страшные испытания? И за что все это Дани? Может быть, Провидение ошиблось, может, монастырь ждал другой Огонь, способный себя контролировать, способный думать, а потом действовать? Может быть, ирбис ошибся в выборе ученика? Но Наставник мудр и не ошибается. Тогда почему, зачем?

Чин сел на траву, прислонившись спиной к вишне, и поднял взгляд на Луну. Пальцы нервно перебирали семена лотоса на четках. Этой ночью нужно решить, что делать дальше. Так дальше не может продолжаться. Хватит изводить себя и Дани. Уйти? Но само Провидение надеется на его помощь в восстановлении монастыря. Или на его место придет другой ученик, более способный, более разумный. Уйти и никогда больше не видеть Дани… Эта мысль пугала. И не из-за пророчества. Чин закусил губу, даже сейчас он проявляет слабость, поддаваясь собственным чувствам, от которых одни неприятности. Огонь нужно контролировать, но как? Из обитателей монастыря магом Огня была лишь Сифу Бо, но при всем уважении к бывалому воину Чин не мог подойти к ней со своей проблемой – боялся, что женщина его просто не поймет. Пойти к Учителю?

Чин сам не знал, из-за чего боялся разговора о Даниэле с Учителем. Правильнее всего было пойти к наставнику и спросить его совета. И ведь ирбис, такой спокойный и разумный, если и разозлится – не подаст виду. А боялся Чин того, что Учитель подтвердит его главные опасения, сказав, что отношения с Дани невозможны, это повредит монастырю, и, следовательно, эмоции нужно контролировать. Это разрушит надежду, что все ещё теплилась в терзаемом любовью сердце юноши. Смутная, почти неосязаемая иллюзия того, что, вдруг он зря переживает и избегает Дани, вдруг эта любовь имеет право на существование? Чин боялся даже мечтать о подобном, но в то же время боялся потерять последнюю надежду. И ведь Учитель наверняка все заметил, но не подает виду. Неужели он просто ждет, пока Чин сам будет готов к разговору и придет за советом? Значит, нужно собрать волю в кулак, поборов страх, и прийти к ирбису.

Чин смотрел на желтый диск полной Луны, будто тот мог что-то подсказать. Но диск с коричными деревьями, как того и следовало ожидать, оставался безмолвным. Юноша прикрыл глаза и вновь увидел лишь образ той, что занимала его мысли. Как хотелось просто быть рядом с ней, прижать её к себе, чувствовать ей тепло, вкус её губ… Нельзя. Чин распахнул глаза, концентрируясь на образе Луны. Если небесному светилу угодно молчать – пусть молчит, но хотя бы займет мысли, хоть на мгновение. Тигры не воют на Луну, и сейчас юноша об этом жалел. Вдруг бестолковые собаки могут слышать то, что не может услышать он? Или просто усталость и отсутствие сна приводили к тому, что даже в столь ответственный момент мысли не становились стройнее. Второй вариант казался более реальным. Чин намотал четки на руку и сцепил пальцы в замок. Если к ирбису идти страшно из-за того, что тот может запретить отношения с Дани, то в любом случае, этих отношений не может быть до разговора с Учителем. То есть выбирать нужно между вариантами «вечно терзаться в неведении и бегать от самого себя», или «прояснить ситуацию и, возможно, есть крошечный шанс, что все окажется хорошо». Для разумного человека выбор очевиден. Для влюбленного мага Огня тут есть над чем ещё подумать.

Нет, с глаз долой - из сердца вон! Если уж мысли дошли до того, что этот смешной Чин Ху занял место в ее сердце, то точно надо что-то менять. Причем не как можно быстрее, иначе она опять будет уязвима перед самой собой и чувствами, что посмели возникнуть по отношению к молодому человеку, причем просто дружескими их нельзя было назвать. Да, это было единственным объяснением почему она на столько озаботилась происходящим. Но вновь чувствовать ту боль и то разочарование она не просто не хотела - она боялась. Да, именно боялась, отгораживаясь от всего мира железо-бетонной стеной и не пропуская через нее никого. А этот Чин каким-то образом умудрился проникнуть внутрь, причем на столько незаметно и ненавязчиво, что оставалось только удивляться его прыткости. Но Дани сейчас не удивлялась, она злилась, безумно злилась на саму себя за подобную промашку, за подобную халатность и вольность по отношению к самой же себе. Девушка была уверена, что сейчас, когда она так далеко от родного дома, некому ей помочь, некому о ней позаботиться так, чтобы она вновь почувствовала себя лучше. Она просто-напросто осталась одна. Да, пусть у нее есть учитель, но неожиданно появился этот Чин, мысли о котором теперь занимали всю голову.

- Черт бы тебя побрал! - процедила меж зубов девушка, отмахиваясь руками от навязчивого образа, словно от комаров или мошек - эти карие глаза преследовали ее как со сне, так и на яву. Итальянка теперь буквально сходила с ума. В голову даже пришла мысль о том, что ей, наверное, надо покинуть это священное место, чтобы не захламлять его собственными совершенно запутавшимися эмоциями и чувствами, чтобы не создавать проблем этому милому улыбчивому пареньку Чину и Учителю. Но признаться самой себе в том, что она в него влюбилась без памяти просто не хватало мужества - слишком она этого боялась...

Нужно идти к Учителю, просто приняв волевое решение. От этой вечной беготни и игры в прятки только хуже, в том числе для монастыря. Узнать решение ирбиса и действовать по обстоятельствам. Возможно, придется покинуть монастырь или заглушить чувства работой и тренировками, только бы Дани было хорошо, только бы сбылась воля Провидения. Завтра же поговорить обо всем с наставником. И пока ничего не загадывать, чтобы не тешить себя беспочвенными надеждами. Рассказать ему все, что так мучает в последнее дни, честно сказать, что любит Дани, что жить без неё не может и не знает, что делать. Конечно, перекладывать проблемы с больной головы на здоровую неправильно, но другого выхода просто нет.

Чин поднялся на ноги и пошел дальше по парку, раздумывая над тем, как и когда стоит говорить с Учителем. Утром до завтрака ирбис наверняка будет тренироваться на краю обрыва, это уже совсем скоро, но Чин боялся. Хотелось хоть немного отложить разговор. Ещё полдня пусть все остается так, как есть. Если решение не придет само (а само оно, конечно, не придет), после обеда он встретится с Учителем. Поймет ли его ирбис? Поверит ли, что это не просто глупая юношеская влюбленность, что это настоящая любовь, за которую Чин готов отдать все? Как он отнесется к тому, что его ученики могут не оправдать его надежд из-за того, что один несдержанный маг Огня не может справиться со своими эмоциями? И ведь Учитель всегда говорил ему сдерживать собственные порывы, пока они не довели до глупостей. И вот теперь довели, что вряд ли обрадует вечно спокойного наставника.

Духота. Внезапно, стоило только запретной мысли подойти слишком близко к осознанию, как ночная прохлада, из-за которой девушка вышла в теплой кофте, куда-то пропала и резко стало не хватать кислорода. Это была самая настоящая паника. Даниэла присела на корточки, схватившись за ворот кофты и оттягивая его от себя, будто так у нее будет больше кислорода. Голова кружилась, а паника завладела телом и сознанием. Признаться себе в том, что любишь/полюбила/влюбилась, да даже просто привязалась, оказалось еще сложнее, чем могло бы это быть.

- Нет, - тихо твердила она себе под нос, - нет, этого не может быть. Я зареклась. Я не могу. Я не хочу... - все тело била мелкая дрожь на фоне подступающей истерики. Итальянка закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание и очистить свой разум от этих мыслей. - Я боюсь... люблю... - взгляд европейки буквально остекленел, она уставилась в одну точку, пытаясь переварить только что произнесенные слова. Это было больно, но не от осознания того, что она отступилась от собственного принципа, а от того, что старая рана немного закровоточила, причем на эту сукровицу отложилась еще и мысль о том, что это все, скорее всего, не взаимно, ведь иначе бы он так не поступил. Так просто не поступают - если девушка нравится и ты урвал ее поцелуй, то обычно поцелуй длится до последнего. Во всяком случае у нее на виду были именно подобные вещи - что поделать, если в счастливый конец бразильских и мексиканских сериалов она не верила, потому как видела наглядно не только собственный опыт, но и опыт друзей.

Когда Чин утвердился в своем решении пойти к Учителю, он почувствовал какую-то странную уверенность. Нет, не может Провидение быть столь жестоким, не может монастырь, несущий добро и мудрость, требовать таких жертв. Говорят, для обретения Просветления нужно отказаться от привязанностей, но если его цена такова, проще отказаться от Просветления. Говорят, настоящая любовь способна творить чудеса, но она же способна творить больше глупости, сталкивая империи, руша города, ломая жизни. Когда-то, много веков назад во времена Троецарствия любовь стала причиной одной из самых кровавых битв в истории Поднебесной. Но почему тогда все воспевают её как нечто самое прекрасное в жизни? Хотелось верить, что его любовь к Дани принесет счастье им обоим, но было страшно надеяться, что разговор с ирбисом в этом поможет. Неоправданные надежды ещё страшнее, чем незнание. Пора возвращаться, завтра, как всегда, нужно встать на рассвете, ведь впереди много дел. Он должен показать Учителю, что уверен в своем решении и сделает все, чтобы его любовь к Дани не мешала восстановлению Линь Ян Шо. А для этого нужно хотя бы пару часов поспать. Чин направился в сторону жилых корпусов, продолжая перебирать четки. Завтрашний день должен дать самый важный ответ, каким он будет – неизвестно. Оставалось цепляться за тонкую соломинку надежды Ии верить, что ирбис сможет понять и подсказать верный путь.