Конец простой: пришел тягач, и там был трос, и там был врач.

Вопрос денег они уже обговаривали на озере, с тех пор ничего нового никто не придумал. Командир Шань, в отличие от киношных злодеев, не раскрывал свои и отцовские коварные планы, а сразу дал Юэ пинка, так что разбираться предстояло самим. Ну, и надеяться на то, что старейшины снизойдут до того, что поделятся какой-никакой информацией с Юэ как с воином клана, дважды непосредственно вовлеченной в это дело. Если, конечно, они переживут эту ночь. Если вождь послушает молодого воина, если не опоздает... Пусть с точки зрения Николая рыпаться Шаням было поздно, тигриную логику предсказать было невозможно.

- Хорошо. Кстати, спасибо за идею.

Идея заключалась в том, чтобы запастись водой не только для питья, но и для колдовства. Выйдя из комнаты, Николай наткнулся на Кайши. Ему и Цзынчу можно было доверять... более-менее. Позвав проходящую мимо молодую девушку, парень попросил ее принести воды для Юэ. Затем с Кайши он спустился на первый этаж.

- Ван Кайши, Шэ Юэ пришла в сознание и... сказала, что была атакована. Напасть могут и на дом. Пока сюда не придет Бо джи, или вождь, Бу джи, лучше быть готовыми ко всему. То, что я сейчас скажу, покажется тебе безумием, но сегодня один наш безумный поступок уже оправдал себя. Поднимай на ноги всех учеников, вообще всех парней, кто в доме может носить оружие. На первый этаж пускать только учеников и воинов, подчиняющихся лично Бо джи. И самого Бу джи, естественно. Если к дому приблизится кто-то из Шаней, особенно Шан Вэнь или Шан Гаосин - поднимайте тревогу, не пускать ни в коем случае... и будьте готовы к нападению с их стороны. Если хоть кто-то хорошо влладеет луком - на второй этаж. Кроме лучников, на второй этаж пускать тебя, Ван Цзынчу, Ван Дашаня, целителя Хань джи, старейшину Бо Джи и вождя. И принесите наверх лук, стрел десятка два, несколько ведер с водой, и... я уже в курсе, что огнестрельное оружие у вас не в чести, но если хоть что-то есть, хоть мушкет позапрошлого столетия - тоже тащите наверх.

Сам Николай направился на кухню. Как и следовало ожидать, женщины собрались там и шушукались по поводу происходящего. Парень попросил поесть чего-нибудь, а сам начал издеваться над чаем. Ну а как с точки зрения тигриц можно было охарактеризовать попытку насыпать в крепчайший черный чай три ложки сахара? Не следует забывать, что Николай попросил у женщин заварить "черный чай покрепче". Черный чай в понимании европейцев, в Непале назывался красным. А черным непальским можно было воскрешать людей в реанимации... или травить тараканов, если переборщить с дозой. Бедные женщины подумали, что европеец решил отравиться, чтобы не сдаваться врагу живым, и когда он пояснил, что просто устал и хочет таким образом взбодрить свой организм, две девушки, владевшие кое-какими познаниями во врачевании, предложили поделиться своей внутренней энергией, а "эту отраву" вылить. Понюхав то, что получилось (чаем назвать это было сложно), Николай согласился. Полученной энергии хватил не только на то, чтобы частично восстановить энергорезерв, но и на то, чтобы немного активизировать Пинаглу, заставив организм взбодриться, сдвигая внутренние часы. Такое "самолечение" было чревато осложнениями в будущем, но до этого будущего еще предстояло дожить.

Вернувшись на второй этаж, Николай засел в комнате Юэ с луком, колчаном стрел и той самой катаной, с которой тигрица ходила в дозор: ей меч был все равно без надобности. И, как говорится, надеялся на лучшее, то есть приход вождя, а готовился к худшему, то есть штурму.

Пока Николая не было, к Юэ зашли двое женщин, которые помогли ей переодеться из красной военной формы в черную тренировочную - несмотря на то, что ей предстояло пролежать хотя бы пару дней в кровати, тигрица считала неправильным переодеваться в пижаму, когда к ней могли зайти старейшина Бо или даже сам вождь. Она только распустила волосы, потому что заколки из красного дерева мешали лежать на подушке, а голова и так не до конца прошла.

Когда в комнату принесли оружие, девушка уже пила чуть остывший чай, а на комоде в её комнате горела толстая связка свечей, помогавших быстрее восстанавливать силу. Тигриный слух позволял Юэ слышать обрывки разговоров в доме, из которых она поняла, что Николай вызвался сам командовать обороной дома. Любому из учеников старейшины за это бы очень сильно прилетело.

- Если Бо-джи или Бу-джи зайдут, ты особо оружие не показывай, они не любят, когда его в комнаты заносят, - сказала Юэ, обращаясь к вернувшемуся Николаю, который вооружился, будто собрался в военный поход. Разве что без шлема и кольчуги.

Ей и самой было странно видеть меч и лук в спальне. Николай хотел её защитить, и она это ценила, хоть и неприятно было чувствовать собственную беспомощность, но Юэ сомневалась, что Шани могут напасть с отрядом, действуя относительно открыто. В клане что-то происходило, женщины говорили, что вождь не спит, и что патрульные подняли среди ночи суматоху, но что к чему, было пока непонятно.

- И когда кто-то из старших вернется, пусть Ван Кайши обо всем докладывает, - добавила девушка. - Иначе и тебе может влететь, что командуешь, и ему, что слушается.

Не хотелось в дополнение ко всем имевшимся проблемам еще и нарваться в доме старейшины Бо, наводя здесь свои порядки. Юэ с Николаем были здесь гостями, и как бы прав сейчас ни был европеец, организуя оборону дома, он должен был помочь старшим ученикам сохранить лицо перед наставником.

После того, что ему рассказал старший Ван, Лян немедля отправился вместе с Ли, Ваном и своими учениками в дом Бо, отправив Шаня-старшего домой со строгим запретом его покидать. Он должен был все увидеть своими глазами и расспросить Юэ сам. В иной ситуации он подождал бы, пока она придет в себя и вызвал бы ее в Храм, желательно вместе с командиром патруля, но в нынешних обстоятельствах такой роскоши как лишнее время у него не было. Если и правда в рядах тигров предатель, его следует призвать к ответу как можно скорее и жестче. Если и было еще что-то, что могло вызвать в вожде Тигров кипучую ярость, так это подковерные игры и интриги. Этим пускай занимаются Кобры, если желают, Тиграм не пристало этого терпеть, тем более, в среде воинов клана. Они разрушают дисциплину, веками выстроенную иерархию и порядок. Они сеют недоверие и подозрительность в воинах по отношению друг к другу и к своим командирам. А без доверия и преданности армию не удержать и не победить. Старый тигр резвым шагом преодолел расстояние от Храма и подождав, пока ученики, выставленные на охрану, отворят дверь, прошел внутрь.

- Где она?, - коротко спросил он, едва заметно склонив голову в ответ на приветствие. Оставив учеников у дверей, они с Ли поднялись наверх.

Совет не сильно показывать оружие Николай воспринял буквально, как и то, что главным должен был считаться Ван Кайши. Собственно, Николай только дал общее направление, после чего слинял на кухню. Расставлял людей на первом этаже Кайши. Сам парень после предупреждения Юэ всерьез задумался о том, где находиться ему самому? На случай штурма он отвел себе любимому последний рубеж обороны, а вот на случай появления вождя ничего не предусмотрел. Впрочем, решение нашлось быстро: соседняя комната сейчас пустовала, и Николай переместился туда. При этом в обеих комнатах были задернуты шторы, но в комнате Юэ горел свет, а в комнате, где спрятался парень, было темно. Таким образом, человек, вошедший в комнату Юэ, автоматически поворачивался спиной к проходу в неосвещенную комнату, которую подсознательно считал пустой, то есть спиной к Николаю. При наличии лука для первого же неприятеля все должно было закончиться печально. До профессионального лучника ему было далеко: пара уроков с Робертом мало что значили, но занятия боевыми искусствами дали силу рукам и цепкость пальцам, а промазать с двух шагов не смог бы и дилетант.

Через несколько минут внизу послышался шум и разговоры, затем наверх начало подниматься несколько человек. Судя по тому, что внизу шума схватки не было слышно, пришли свои. Да и не стали бы Шани спрашивать о местонахождении Юэ. Тем более, им бы не ответили. Но, на всякий случай, парень наложил стрелу на лук, наполовину натянул тетиву и отошел чуть вбок-вглубь комнаты. Отсюда его заметить было сложно, а вот он мог выйти в любой момент. Ну а если там друзья, то можно успеть отложить лук, стрелы и меч, чтобы в любой момент предстать перед вождем няшкой.

Внизу послышался шум, и Юэ смогла различить голоса, среди которых узнала голос вождя. Она побаивалась Бу-джи, потому что не в клане был буквально легендой. Как бы она ни верила в его справедливость, она все равно волновалась перед встречей, потому что боялась сделать или сказать что-то не то. Сифу и та при нем по струнке ходит, а он учил её лично. К самой Юэ он обращался напрямую лишь в тот день, когда она сдала экзамен, и он передал ей меч её матери. Вождь общался с командирами, а не с рядовыми, а еще говорили, что он очень строгий и может наказать даже за малейшее нарушение этикета.

- Это Бу-джи, - громким шепотом сказала Юэ Николаю, который схватился за оружие.

Она испуганно посмотрела на лук в его руках, понимая, что вождь наверняка почувствует присутствие еще одного человека за спиной. Он был очень-очень опытным воином и командиром, казалось, что он наперед знает почти обо всем, что происходит в клане. Юэ очень хотелось, чтобы он не подумал плохо о манерах Николая. Ей было важно, чтобы как минимум те, кому она в клане доверяет, относились к нему хорошо.

Девушка попробовала привстать на кровати, облокотившись на более здоровую руку, и зажмурилась, борясь с вернувшейся головной болью. Она замерла, восстанавливая дыхание и пытаясь почувствовать собственную энергию, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Лян на долю секунды ощутил смутную опасность. Он едва заметно напрягся, но продолжил подниматься. Широким шагом преодолев последние ступени, он вошел в комнату. Представшее перед его глазами зрелище, его несколько огорчило, но, впрочем, хорошо уже то, что девочка жива и в сознании. А значит, может сама изложить свою версию произошедшего. В соседней темной комнате явно кто-то был, по-видимому, тот европеец, с которым Юэ прибыла в резиденцию из Линь Ян Шо, но его версию Лян уже услышал в докладе Вана, а потому даже не стал оглядываться. Хочет сидеть в темноте - пускай сидит и слушает. Вождь направился к кровати Юэ и сел на предложенное Ли место. Он не любил нарушать церемоний и принятых в клане правил, но сейчас был тот случай, когда стоило сделать исключение.

- Я слышал два разных рассказа о том, что произошло в этом патруле, - заговорил он, когда в комнате наступило молчание, - теперь хочу услышать твой.

К счастью, парень услышал слова Юэ и ему хватило ума ретироваться вглубь комнаты. Вождь Бу-джи был тем самым спасительным маяком, при виде которого можно было облегченно вздохнуть и расслабиться. Пока он здесь, им ничего не грозило, а когда он уйдет, если только поверит девушке - в Николае с Юэ отпадет нужда. Закрутятся механизмы, способные перемолоть не одного Шаня. И можно было перестать бояться за Юэ: как только вождь ее допросит, Шаням будет поздно убирать ее или Николая.

Николай поставил у стены лук, вынул из-за пояса ножны с мечом и начал возиться с застежкой на колчане. Накатывала странная заторможенность. Убаюкивающее чувство безопасности притупляло мысли и чувства. Заряд бодрости, вызванный экспериментами с энергетикой, закончился и маятник качнулся в обратную сторону. Сняв наконец колчан и поставив его на пол, Николай встал коло двери и прислонился к стене, чтобы быть под рукой, но и не стоять посреди комнаты. Главное было - не заснуть.

Юэ при всем желании не могла приветствовать вождя так, как велели правила этикета, потому лишь чуть склонила голову в поклоне, после чего снова легла на кровати, потому что головокружение становилось все сильнее. Девушка заметила, что Николаю при этом хватило благоразумия опустить оружие и не отсвечивать. С точки зрения традиций клана, уже то, что ему позволили быть при этом разговоре, говорило многое о доверии вождя к нему.

- Доброй ночи, Бу-джи, - произнесла Юэ. Она посмотрела на вождя, хоть взгляд фокусировался с трудом.

Сейчас нужно было очень тщательно подбирать слова, чтобы говорить лишь о том, что она знала наверняка. Только так можно заслужить доверие, а её ранг не делает её личные догадки чем-то важным.

- Я была в патруле в отряде командира Шаня, - начала рассказ Юэ. - Мы с ним вдвоем пошли на северо-запад, затем он сказал, что заметил опасность выше в горах.

Это все она уже рассказывала Николаю, потому говорить вождю было чуть проще - меньше приходилось вспоминать и подбирать слова и голос даже звучал тверже, чем предполагало состояние юной тигрицы.

- Я ничего странного не слышала, но послушалась приказа. Мы поднялись вверх по тропе, после чего командир Шань дал мне приказ осмотреть край обрыва. Я слезла с коня и подошла ближе к краю, чтобы лучше было видно. Ничего странного в овраге не было. Командир Шань спешился следом, - Юэ ненадолго замолчала, дальше нужно было говорить как можно четче и с минимумом эмоций. А это сложно, когда рассказываешь, как тебя несколько часов назад едва не убили. - Он угрожал мне мечом, сказал, что мы влезли не в свое дело. После этого я почувствовала толчок в спину.

Стоило этим словам прозвучать, девушка сама осеклась - сейчас она открыто обвиняла боевого командира в предательстве клана, причем говорила об этом лично вождю. И стало страшно, что Бу-джи может ей не поверить уже потому, что командир Шань - сын старейшины и старше по рангу. Наверняка он по праву заслужил свой титул, и у вождя есть основания ему верить.

Лян слушал девочку молча, не прерывал вопросами, ничего не уточнял. Он даже почти не шевелился. Доклад был короток, слегка сумбурен, но это простительно, учитывая обстоятельства. Но вот его содержание... Юэ прямо обвиняла старшего по рангу в покушении на ее жизнь, а значит в предательстве клана. Такого в клане не случалось очень давно и Лян бы, наверно, ни секунды не поверил юной тигрице, если бы, во-первых, Шань не солгал ему в своем собственном докладе прежде, и, во-вторых, девочка не была бы дочерью Рё Шэ. Впрочем, и сейчас разум не очень-то хотел верить в подобное. Слово командира против слова воина - не самый лучший расклад, как ни крути. Но сердце... Сердце говорило, что Юэ не лжет.

Дело, впрочем, от этого легче не становилось. Для казни командира требовалось что-то большее, чем слова юного воина. Нужно было, чтобы эти слова мог подтвердить кто-то еще. Но кто? Судя по обоим докладам, никого больше там не было и вряд ли бы Шань стал рисковать предательством при свидетелях. Значит, остается только один вариант - ясновидцы. Клан Тигров никогда не славился сильными предсказателями, за исключением, пожалуй, только Шэ, Рё, и Шао Бу, отца Ляна. Но за неимением лучшего, приходится полагаться на тех, что есть. Устроить очную ставку и пусть трое предсказателей вынесут свой вердикт. А пока девочке необходим покой и защита.

- Хорошо, что ты в безопасности, - произнес Лян, выйдя из минутной задумчивости, - через два часа после рассвета вы все должны явиться в Храм и тебе придется повторить свой рассказ перед лицом Учителя и наших ясновидцев. Ли, пусть лекари не отходят от нее этой ночью.
- И пусть твой отряд стоит на страже, - добавил он чуть позже, - на всякий случай. Если явится Шань, не церемониться.

С этими словами вождь поднялся со своего места и спустившись вниз, вышел вон, отправившись к себе. Спать этой ночью спокойно не получиться, но следующий день не обещал быть легким, а потому силы пригодятся.

Николай дождался ухода на первый этаж старейшины с вождем, и только после этого показался на пороге комнаты. Ничего конкретного вождь не сказал, но это было лучше, чем ничего. Вождь озвучил те приказы, о которых сам Николай боялся подумать. Он выслушал Юэ, и предвидел возможность нападения Шаней. Завтра девушке предстояло повторить свой рассказ, но это уже были мелочи. Прорицатель, взглянув на ауру, безошибочно определит ложь. К тому же, доспехи и катана Юэ несли на себе отпечаток тех событий.
Нужно было немного подождать прежде, чем уйдет вождь, а только потом выносить из соседней комнаты оружие.
Заглянув в комнату к Юэ, парень с улыбкой проговорил:

- Интересно будет завтра посмотреть на командира Шаня. Зрелище, сдается мне, будет незабываемое.

Хотелось сказать еще что-то, подбодрить, успокоить, но в голову ничего не шло. Да и что вообще можно было сказать девушке, леждащей в постели с несколькими переломами, которой завтра предстоит выступать на суде?

Юэ следила за реакцией вождя со смесью животного страха и священного трепета. Если у неё могли быть какие-то сомнения в адрес отдельных тигров, и оставались обиды и непонятные моменты в отношении клана в целом, её уважение к вождю было беспрекословным. На уровне инстинкта, когда стая безоговорочно признает вожака. Поэтому Юэ боялась гнева Бу-джи, и в то же время считала, что в данный момент он - воплощение справедливости. Вождь её выслушал и сказал повторить этот рассказ на суде перед провидцами, и это было для Юэ спасением - Бу-джи показал, что готов поверить в её рассказ.

Когда вождь покинул комнату, Юэ не засыпала лишь из-за нервозности, вызванной этим визитом. Девушка чувствовала себя ужасно, и при этом понимала, что завтра должна подняться с постели и добраться до храма, где состоится суд. Воин должен быть сильным, это нормально.

- Если бы мне было чуть легче шевелиться, я бы завернулась в простынку и пошла пожелать ему спокойной ночи, - сказала Юэ Николаю. - А завтра мне больше хочется посмотреть на старейшину Шаня, - глаза юной тигрицы недобро блеснули, а зрачки сузились почти до точек. - Надеюсь, он за все ответит.

Юэ легла на спину, чтобы чуть меньше чувствовать лишь начавшие заживать переломы. Её энергии и опыта не было достаточно, чтобы все это залечить до завтра, но в клане были лекари, на помощь которых можно было положиться.