Ещё одна история дзен

Ужин уже прошел, но до отбоя ещё оставалось время. Чин старался соблюдать тот же режим дня, что и остальные жители монастыря, потому что обязанностей у них с Дани не становилось меньше. Те же дежурства, тренировки и другие дела, которые зависели от них. Линь Ян Шо сплел их судьбы, оттого они не должны забывать о пророчестве, возлагавшем большие надежды на них с Учителем. Чин заточил кончик кисти о край тушечницы, чтобы волчьи волосы приняли форму острия копья. Спина прямая, локти на столе, кисть расслаблена. Он коснулся кистью рисовой бумаги, прокрасил конец черты, затем провел линию вправо со скоростью капли дождя, стекающей по стеклу, и завершил хэн. Почти хорошо. Чин нарисовал ещё две горизонтальные черты и вновь намочил кисть в туши. Чернила пропитывали бумагу почти насквозь и впитывались в расстеленный на столе войлок. От долгого сидения на коленях ноги немного затекли. Чин выпрямил спину и выровнял дыхание. Хэн рисуется на выдохе, как удар. Черта за чертой, бумага покрывалась почти одинаковыми горизонтальными полосками, чуть расширенными по краям, которые начинали нравиться ученику ирбиса. Но мысли были далеки от каллиграфии. С Дани происходило что-то странное. Она казалась уставшей и рассеянной, даже обычная язвительность проявлялась удивительно редко. Эти перемены начались после того, как они вернулись из поездки. Может быть, итальянку тяготит жизнь в монастыре? Наверняка она как-то по другому представляла себе семейную жизнь. Да, у них был отдельный дом и чуть больше вольностей, чем у других жителей Линь Ян Шо, но ведь она выросла в совершенно другом мире. Чин знал, что их судьба – быть здесь, они не могут уехать ни в Лхасу, ни в Рим, оставив все, во что было вложено столько сил. Ей просто нужно это понять и привыкнуть. Он отложил лист и взял следующий. Вновь обмакнул кисть в тушь и заточил её кончик. Едва заметное движение вправо, затем чуть вниз, потом длинная черта вправо и вниз с нажимом, чуть оторвать кисть и позволить ей самой завершить откидную вправо. Движение Янь, жест подписи, поставленной оттиском пальца. Очень мужской элемент, уверенный и сильный. Этот элемент у Чина получался легче других, где требуется больше точности и меньше уверенности. Может быть, ему просто кажется, и Дани все устраивает? Она могла просто устать, ей может понадобиться время, чтобы привыкнуть к местному климату. Это он почти всю жизнь пожил на Тибете, ей нужно привыкать к горному воздуху, здесь все же четыре тысячи километров над уровнем моря, а отдыхали они на побережье. Чин плохо вытер кисть, и маленькая капля упала на бумагу, тут же в неё впитавшись. Он поморщился, но продолжил рисовать «на», отступив от того места, где оказалась клякса.

В последние дни Даниэле было особенно не по себе. С тех пор, как до нее дошло, а затем еще и предположение подтвердилось… В общем, ей все труднее было находиться рядом с мужем и смотреть ему в глаза. Она прекрасно понимала, что Чин очень обрадуется подобному известию, но отчего-то увереннее она от этого понимания себя не чувствовала. Скорее наоборот. Дани была очень растеряна и смущена, ведь она не планировала, они не планировали, точнее планировали, но она уже была более чем уверена, что в ближайшее время пополнения им не ждать… В общем, итальянка сейчас проводила много времени вне дома, занимаясь всем, чем угодно, только чтобы не нарваться на расспросы мужа по поводу ее странного поведения и самочувствия. Если даже сифу Бо заметила… Хотя, наверное, кто как не она и сифу Флер должен был понять первым?

Домой итальянка зашла с огромной плетеной корзиной в руках, в которой было сложено чистое белье, которое следовало сейчас аккуратно разложить по полочкам, а потом можно будет отвлечься на чтение какой-нибудь книги, или, может, даже на каллиграфию. Да, каллиграфия – она поможет собраться с мыслями и силами и честно рассказать мужу о том, что он скоро станет… Даниэла аж немного вздрогнула, боясь даже в мыслях произносить это слово, словно от этого что-то изменится. Но Чин, как оказалось, буквально считал ее мысли. Или это она его? Супруг, к ее удивлению, сидел с кистью в руках и явно выводил какие-то определенные элементы. Дани подошла ближе, склонившись и поцеловав его в щеку.

- Привет, - девушка заглянула в его художества, оценивая, как супруг вырисовывает хэн. Неплохо, очень неплохо, только вот концы горизонтальной черты должны быть чуточку более уверенно написаны, - У тебя очень красиво получается, - промурлыкала она ему на ушко, едва касаясь губами кожи. – Но не буду отвлекать… Пойду одежду разложу…

Чин отложил кисть на край тушечницы и поднял взгляд на Дани. Она снова собиралась от него бегать – самое неприятное для него состояние в их отношениях. Будто у девушки были реальные поводы его бояться. Чин обнял итальянку за талию и обернулся, поцеловав её в губы, затем попытался поймать её вечно убегающий взгляд.

- Спасибо, но я рад отвлекаться на тебя, - он улыбнулся. – Не уходи. Сядь рядом, пожалуйста, - голос ученика ирбиса прозвучал уверенно.

Это был тот тон, который, по мнению Чина, не мог допустить никаких возражений. Одежда, которую принесла Дани, никуда не денется, если полежит в корзине ещё некоторое время. Точно так же, как подождет немытая кисть и открытая тушечница. Чин сел удобнее и посмотрел на ауру девушки. Она выглядела странно, не было следов болезни, усталости или воспаления, небольшой дисбаланс Аджны и Манипуры, как бывает при нарушенном восприятии запахов или вкусов. Зато Сваттхистхана светилась намного ярче, чем обычно. Это можно было бы объяснить, если бы итальянка в данный момент работала с магией своей ведущей стихии, но сейчас она просто находилась возле него и не обращалась к магии. К тому же в оранжевом свечении сакральной чакры можно было различить чистое белое сияние, готовое разделиться на все семь цветов радуги. Чин чуть заметно прищурился, пока не определившись со своей догадкой.

Девушка ласково обняла любимого мужчину, встав позади него и чуть уперев подбородок о его голову. Она чувствовала его напряжение, как если бы он был чем-то недоволен. Но он, кажется, хотел просто спокойно пообниматься? Итальянка заглянула ему в глаза, когда услышала его слова. Странно, но прозвучали они довольно… странно, да: не то приказ, не то просьба… В общем, почему бы и нет, только сначала можно приготовить чая, желательно сразу с мятой и попытаться рассказать ему то, что ее так…кхмммм… беспокоит.

- С удовольствием, - продолжила мурлыкать девушка, ласково коснувшись губами его щеки, - но я просто умираю от жажды, потому предлагаю сделать чай. А ты пока сложи тут все, и тогда хоть спать тут ляжем, - она повернула пальчиком его голову за подбородок, ласково целуя в губы, а затем пнула корзинку в сторону, чтобы лишний раз не наклоняться, а сама прошла чуть дальше, где у них была своя мини-кухня, где можно сделать чай, или подогреть еду, если надо, даже можно что-то приготовить, но обычно используется только для чая. Забота о любимом супруге, вечером сделать ему ароматного чая, поговорить за чашечкой о прошедшем дне, о делах в Линь Ян Шо и прочих мелочах.

Сейчас Чину только что безжалостно сломали его представление о мире. Оказывается, подобные его просьбы могут выполняться не сразу, а с рядом условий, на которые он ещё и вынужден согласиться. Просто догадка заставила его проявить благоразумие и не возмущаться. Что плохого в том, что Дани решила сначала налить ему чай? Чин нехотя отпустил девушку и вышел на крыльцо, где у водостока стояло ведро с дождевой водой, в которой он тщательно промыл кисть из волчьей шерсти. Такие кисти, благодаря своей мягкости, хорошо пропитываются тушью и оказываются самыми удобными для новичков. К тому же какой кошке не приятно осознавать, что пишет она кистью, повыдерганной из собаки?

Чин вернулся в дом и вытер кисть хлопковой тряпкой, на которой остались темные пятна. Он отнес все принадлежности для каллиграфии в комод и повесил кисть над ним, зацепив её петлей за гвоздь в стене. После этого он вернулся за столик и задумался над тем, что увидел в ауре. Самая очевидная из догадок казалась слишком невероятной. Дани сама говорила, что ещё не готова. Он почувствовал, что сердце стало биться чаще, хотя его предположение все ещё не подтвердилось. На Сушумне находится семь чакр, соответствующих семи цветам солнечного спектра, при этом сам солнечный свет, не преломляясь, бесцветен. Значит ли это, что новая Сушумна-нади зарождается из белого сияния, которое следом распадается на семь энергетических центров, составляющих основу ауры человека? Чин пока мог лишь догадываться, что правильно истолковал то, что увидел в ауре жены. За последний год он многое узнал о врачевании, но ни с чем подобным ему ещё не приходилось сталкиваться. А Дани в своей излюбленной манере бегала от разговора. Если это правда, то кого, как не его, это должно касаться?

Вот честно – она не имела ни малейшего понятия чего сейчас можно было ожидать от супруга – он жутко не любил, когда с ним начинают спорить. А тут его просьбу не проигнорировали, конечно, но посмели подвергнуть ее изменению. Но Чин промолчал. Дани слегка испуганно взглянула ему вслед, когда он вышел на улицу, ломая голову над тем, не обиделся ли муж на подобное ее поведение. Она повесила чайничек над очагом и пока нагревалась вода, приготовила все, для правильного заваривания напитка. Вообще, она очень редко, когда занималась следованием всем правилам, причем чаще всего, когда волновалась. В общем, супруг успел все убрать и вернуться за столик, когда она только снимала чайник с кипящей водой с очага. Интуиция подсказывала, что совершенно зря она так дергается, что надо просто взять и сказать, а не трястись, чуть ли не роняя горячий чайник себе на ноги. В общем, она все же решила обойтись всего лишь второй заваркой (в смысле не мудрить особенно, так как просто не умела этого делать) и, поставив на подносик две чашки и чайничек, вернулась к столику, за которым сидел явно напряженный Чин. Она это чувствовала всем телом – тигра был озадачен, а его эмоции заставляли ее нервничать еще больше. Руки немного тряслись,и особенно это было заметно, когда она переставляла чашки и чайничек с подноса на стол. Она бегло взглянула на Чина, но сделала вид, что все в порядке и села рядом, по левую руку от него, ласково поцеловав в щеку.

- Твой чай, любимый, - она пододвинула ему чашку, а сама следом обхватила ладонями свою, явно нервничая и не зная как вообще начать разговор, оттого еще сильнее нервничая и смущаясь.

У итальянки был какой-то непонятно виноватый вид. Чин поставил перед собой чашку, мельком почувствовав исходивший от напитка запах мяты. Высокогорный улун с травами мешают только лекари и лаовеи, предположим, Дани достаточно опытным врачевателем и решила, что сейчас нужно успокоить нервы. Прежде всего, её собственные – она никогда с таким старанием не пыталась соблюсти чайную церемонию, обычно и вовсе обходилась первой заваркой. Образец кротости и смирения, Чину даже стало совестно за то, что итальянка ради него настолько изменяет своей привычной манере поведения. Отчасти он злился, но боялся ещё сильнее напугать Дани, показав свое раздражение. Она должна понять, что он её поддерживает, что теперь он тем более несет ответственность за их семью и, как и прежде, никогда не отказывается от своих слов.

- Спасибо, - Чин посмотрел на руки девушки и улыбнулся, затем поднял взгляд на её лицо. Образцово-показательная китайская жена в разгар собственной свадьбы – ещё никогда итальянка так сильно не смущалась в его присутствии. – Дани, я вижу, что ты боишься, - он подсел ближе к девушке и обнял её за талию, после чего рука скользнула, остановившись внизу живота. – Но ты же хочешь о чем-то сказать? – негромко спросил он и пристально посмотрел в глаза девушки, при этом чуть заметно улыбнувшись.

Сейчас он был почти уверен в правильности своей догадки. Зачем Дани боится и бегает? Она же отлично знает, что он будет только рад подобному признанию. Или ей интереснее нервничать одной, храня страшную, по её мнению, тайну? Да ещё и таскать на себе корзины с бельем, выматываться на дежурствах и постоянно искать, чем бы ещё заняться. Чин прямо смотрел в глаза итальянки, ему даже не нужны были слова, казалось, он сможет все понять по одному её взгляду.

Итальянка молча смотрела на свою чашку с едва дымящимся напитком. И чего она так волнуется? Может, это от радости, которую она все никак не может осознать? Ну да, наверное, ведь Чин об этом только и мечтает… Он мягко обнял ее за талию, скользнув рукой чуть дальше. Рубашка неудачно приподнялась, когда она садилась, оттого его теплое прикосновение сейчас приходилось на низ живота, где сейчас и происходило развитие их малыша. Ей показалось, что он все понял – иначе почему рука вдруг остановилась именно там?

Даниэла подняла на Чина едва испуганный взгляд, столкнувшись с ним взглядом. Ей показалось, что сейчас мир точно остановил течение времени. Дани едва заметно кивнула, быстро моргнув и не в силах оторвать глаз от его пытливого взгляда. Девушка неуверенно накрыла его руку своей, чуть сильнее прижав прижав его руку к своему животу.

- Я боюсь этой неизвестности, - тихо прошептала она, продолжая неотрывно смотреть в глаза мужу, неожиданно понимая, что боялась она вовсе не его реакции или собственной безответственности, а именно волнение было всему виной, - Я боюсь разочаровать нашего будущего малыша… Я теперь отвечаю не только за себя, но и за него, и мне страшно, Чин…

Итальянка крепко обняла супруга, уткнувшись ему в плечо и тяжело дыша. С одной стороны, она прекрасно понимала, что плакать и бояться – глупо, но с другой ее действительно пугала подобная ответственность. Да, Чин считает, что отвечает за нее, но это не тоже самое, как вынашивать под сердцем малыша, который совсем скоро появится на свет, которого надо растить, о котором надо заботиться, но которого она уже безумно любит. Просто ей сейчас не хватает уверенности в том, что она справится с этим ничуть не хуже своей мамы или сифу Флер. Именно эти две женщины были для нее идеалом лучшей матери.

Он, действительно, понял все по её взгляду, задолго до того, как она начала говорить. Чин провел рукой по животу девушки, который был ещё идеально плоским, потом крепко обнял Дани, радостно улыбаясь. Странное ощущение причастности к чуду – его любимая женщина ждет его ребенка. Наверное, жизнь существует ради таких моментов, во время которых она наполняется новым, куда более глубоким смыслом. Дани была напугана. Она уткнулась лицом в его плечо и, кажется, дрожала, или просто её сердце билось так часто и громко. Чин стал гладить ей по спине и коснулся губами её волос, крепче прижимая девушку к себе. Некоторое время он просто молчал, понимая, что никакие слова ни одного языка не в силах описать то, что он сейчас чувствует и хочет ей сказать.

- Дани, я с тобой, не бойся. Ты станешь самой лучшей матерью, я это знаю, - он улыбнулся, продолжая гладить девушку по спине. – Если это случилось сейчас, значит, ты к этому готова. Вспомни, что написано на твоем кольце. А я всегда буду рядом с тобой. С вами обоими, - Чин уткнулся лицом в волосы девушки, крепко обняв её за плечи. – Я очень тебя люблю, - добавил он почти шепотом.

Он хотел, чтобы Дани чувствовала, что во всем может ему доверять. Чтобы ей не казалось, что ей придется самой решать какие-либо проблемы. Его обязанность как мужа и главы семьи заботиться о жене и их будущем ребенке. Он понимал, что несет за это полную ответственность и готов к тому, что скоро их станет уже трое. Хотелось кричать или плакать от радости, но он должен был показать Дани, что он – мужчина в котором она должна видеть для себя надежную опору.

Наверное, именно это сейчас и было ей необходимо – не просто знать, а почувствовать его поддержку и любовь. Да, в очередной раз, да, снова, но женщине просто необходимо постоянно чувствовать чью-то любовь и заботу, как воздух необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто просто скажет, что все будет хорошо. Чин был больше, чем просто муж, друг и любовник. Он был ее ангелом-хранителем, который терпеливо выслушивал ее, стирал в ее щек слезы и успокаивал…

- Я тоже тебя очень-очень сильно люблю, - девушка подняла на него чуть влажные от подступивших слез глаза, в которых было столько любви, что ее хватило бы, наверное, целому миру. Но целый мир в понятии итальянки, представлял собой ее супруга, а теперь еще и маленького чуда, который рос в ее животе. В глазах светилось счастье. Она действительно была счастлива, как никогда раньше, даже несмотря на собственные страхи, которые, по сути, не были ничем обоснованы. Она верила мужу, верила и знала, что он искренен в своих словах, а она сделает все, чтобы не разочаровать ни его, ни то маленькое чудо, что появится на свет где-то через семь месяцев.

- Я люблю тебя, и я счастлива… - она ласково улыбнулась, продолжая обнимать супруга и смотреть ему в глаза, ведь сейчас уже не было страшно. Хотя бы сейчас. Да, она прекрасно понимала, что волнение неизбежно, так как ничего подобного с ней никогда не случалось, но рядом с ней ее Чин, ее ласковый и заботливый муж, который всегда поможет. А еще вокруг есть люди, которые искренне желают им добра и счастья… Дани знает, что на них тоже можно всегда положиться. – Теперь нас трое: ты, я и наш малыш…