Отзвуки прошлой жизни...

Наверное это глупо, но он ее не выпускат, просто положил ей подбородок на макушки и топу пялится в пустоту. Кажется, что все эти воспоминания, которые он благополучно направил ей в голову так же резко отразились и на нем. Болгарин даже не думал, просто находился в подвешенном состоянии, которое никак не хотело его отпускать. Но самое страшное, что ему было сейчас хорошо. Хорошо ли? Нет, наверное не то слово, слишком много смешанных эмоций. Ему было тепло, уютно, привычно. И пусть пахла она иначе, пусть он для себя все уже давно решил, но отпускать ее сейчас ему вовсе не хтелось. Что было тому причиной, тоже оставалось загадкой, может старые воспоминания, может мышечная память, может кольцо, которое наконец заметила Оливия. Но какого-то лешего ему совершенно не хотелось ее отпускать.

И не смотря на ее просьбу он молчал. Продолжа смотреть куда-то вдаль и старался привыкнуть к ее новому аромать. Черт, это даже немного бесило. Не то чтобы совсем, но не могла женщина, которую он столько знал пахнуть так непривычно. И самое страшное, что он не был простым человеком, который был готов с этим смирится, для него это было чем-то намного более важным. Хотя, врать себе не стоит, хоть это были и не накомы ему запахи, они не заставляли его отпрянуть, они ему нравились. Что скорее пугало, чем радовало.

Еще одна ночь, уже гораздо ближе к настоящему. За их плечами целый груз совместного прошлого, не всегда он приятный. Желание быть рядом, быть только его, ходить хвостом, делать всё, лишь бы быть любимой. Стоны, прикосновения, страх быть непонятной, страх довериться. Страх так долго гулять сама по себе и наконец остаться рядом, добровольно подставить шею под ошейник. Это она? Как могла она испытывать нечто подобное? Дита хмурится и не верит. Она никому бы не позволила такое, ни за кем бы не пошла так. Даже Рико был её, но не могла она чувствовать к нему такое. Это не она. Не может быть. В её генах не заложено так чувствовать и так любить.
Зрачки расширяются от ужаса. Это его воспоминания, там должны быть только его эмоции. В них любовь, она это видит, но.... Почему же она тогдачувствует то, что чувствовала Оливия? Дита, кажется, забывает, как дышать. Черт....

Вырывается теперь уже яростно, отталкивает его, отбрыкивается. Извивается ужом и выпутывается, пятится. Ей нужны ответы, она не стерпит это молчание, когда он только что прополировал ей мозг. - Это было нечестно с твоей стороны, - говорить будет, видимо, только она. И её это не устраивает. Разворачивается, и припустилась бы бежать, но, наверное, чувство собственного достоинства не позволяет ей удирать от него, не скрываясь. Как будто просто уходит, на ходу зажигая трясущимися руками сигарету.

- А что было бы честно? Врать тебе? - Кораев ее, конечно, отпустил. Нет, не то чтобы не хватило сил удержать, просто сейчас бы далеко не тот случай, когда демонстрация силы была бы правильным решением. Сейчас он стоял на том же месте, слегка разведя руки вперед и смотря ей в спину. Он знал, она не хотела уходить, Что-то ее держало. Слишком долго они пробыли вместе, чтобы он не мог ее читать. И как бы она себя не называла, основная манера поведения у нее не изменилась. Сейчас ей надо было, чтобы ее удержали. Причем так, чтобы она сама чувствовала, будто ее удержать пытаются. В этом была вся Оливия. Свободолюбивая, но при этом любящая привычный поводок на шее, и любимый ремень на заднице. Ее надо было контролировать так, чтобы она чувствовала свободу и накащывать с таким видом, будто ты сам виноват во всем. только так можно было с ней жить, и ему это нравилось. От того больше и бесил тот факт, что промыв ей мозги, те уроды не изменили ее характер, который оставался родным и привычным. - Даже не надейся на это!

Теперь уже настала пора Кораева лезть в карман и доставать сигареты. Хоть это могло его сейчас упокоить. Хоть курил он и не много, но каждая сигарета принуждала его расслабится и почувствовать себя более уравновешенным в какой-нибудь нервной ситуации, типа этой.