Злые глаза и злые сердца

Чжан, будучи девушкой умной и смышленой, никогда не шла против бурного потока. Особенно во время большой перемены. Поэтому, сейчас она уютно устроилась около подоконников, даже села на него, и тихо-мирно пила свой апельсиновый сок, равнодушно наблюдая за толпами детей вокруг. И какое счастье, что она уже достаточно взрослая и умная, чтобы не вести себя точно также, как большинство учеников их школы. Элитной, к слову, но, кажется, это слово не очень корректно описывает всех присутствующих здесь. Не школа, а зоопарк. А посетителей, то есть нормальных людей, здесь единицы. Например, она. И Чун Тай. И, может быть, кто-нибудь еще.

- М? - Не сразу переключившись из своих "дружелюбных" по отношению к окружающему миру мыслей, Чжан поняла, что упустила что-то важное. Например, книгу, которую Чун Тай (да-да, тот самый, которого она, вместе с собой, относит к адекватным взрослым людям посреди этого зоопарка) протягивал ей. Она, естественно, ничего не поняла из того, что он сказал, но слезать с подоконника не хотела, поэтому взяла в руки книгу, провела ладонью по обложке, затем по корешку, успев прочитать название книги до всех этих манипуляций, после чего чуть наклонилась вперед, чтобы услышать молодого человека. - Это тот самый оригинал Notre Dame de Paris? - Ну глупо же переспрашивать, когда уже видишь что это за книга.

Тот самый оригинал, значил, в данном контексте, что это та самая книга, о которой она говорила, а потом о которой говорил Тай, когда пообещал взять книгу Чун тайтай и дать ей, Чжан, почитать. И да, обязательный пункт, чтобы книга была из Франции. Или откуда-нибудь, кроме Китая, потому что китайские издательства порой так поганят тексты, что хочется плакать. Или оторвать кому-нибудь руки за такое халатное отношение к литературе.

Да, тот самый. Только что из-под пера великого мастера, вот еще чернила не успели высохнуть. Прямо с Латинского квартала в Париже, самого "учебного" квартала во всей Франции. Там, на площади Сен-Мишель, под двадцатишестиметровым фонтаном Гюго еще точку не успел завершающую поставить, а Тай уже выхватил рукопись из его рук и метнулся обратно в Китай. На самом деле мама купила ее в букинистическом магазине с забавным названием "Шекспир и Ко" пару лет назад, когда они ездили на Рождество во Францию. В том, что этот оригинал оригинальнее некуда, он уже успел убедиться, во-первых, издательство было французское, во-вторых, книге было уже за пятьдесят лет, в третьих, переплет был сделан из настоящей телячьей кожи, но в одном месте чернила расплылись и склеили несколько страниц, которые затем были восстановлены, цена на книгу серьезно упала и она отправилась в запасники книжных магазинов. Где ее и обнаружила Чун тайтай, пребывающая в поиске чего-нибудь необычного.

- Самый оригинальный из всех оригиналов, - подвинувшись ближе к Чжан, серьезно заверил девушку Тай, впечатывая ладонь в стену, чтобы его не снесло бурными волнами в открытое море, а закрепило на одном стабильном месте. Это, конечно, не вход в метро в час пик, но приблизительно то же самое. А шум в два раза громче. А еще заработало школьное радио - новшество последних месяцев, словно без этого было чересчур тихо.

Тай потерял всякую надежду расслышать слова Ким Чжан в таком шуме, если вдруг она что-то ответит, поэтому облокотился на подоконник, а затем и вовсе сел на него, прислонившись спиной к нагретому солнце оконному стеклу. Он вовсе не планировал задерживаться рядом с Ким Чжан дольше положенного, но ему нужно было переждать, чтобы двинуться дальше. И потом, его все же грела мысль, что на подоконниках сидеть нельзя. Но как раз именно этим они вдвоем и занимались.

Чжан улыбнулась словам молодого человека, которые внезапно услышала среди всего этого ужасного шума. Но она никак не могла оторвать взгляд от книги, раз за разом проводя ладонью то по обложке, то по корешку. В какой-то момент она уже почти поднесла книгу ближе к лицу, чтобы вдохнуть аромат страниц, но вовремя заметила, что Тай все еще рядом, более того, явно нацелился на место рядом с ней. Впрочем, ей совсем не жалко, поэтому девушка чуть по двинулась в сторону, дав молодому человеку возможность удобно устроиться на подоконнике, после чего двинулась обратно, поближе к Чун Таю. Ну, как-то совсем непроизвольно это получилось.

- Уверена, что книга просто чудесная, - улыбнувшись, сказала девушка, чуть склонившись к молодому человеку, чтобы он услышал ее слова сквозь шум проплывающей мимо толпы учеников. - Ты читал?

Чжан знала о том, что мама близнецов родом из Европы, вроде бы французская графиня, но как-то связана с Англией. Слухами Земля полнится, но в тот момент, когда все это обсуждалось девочками в их классе, Ким Чжан не обращала на эти слухи внимания, предпочитая проводить время в компании книг и учебников. А теперь вот небольшие, но загадки.

Если сейчас Ким Чжан эту книгу попробует на вкус, он сразу на ней женится - как-то отрешенно подумал Тай, наблюдая за девушкой, поглаживающей книгу так, словно она была какой-то кошкой. Надо подарить Ким Чжан котенка или щенка, чтобы она, наконец, реализовала нерастраченный потенциал нежности и заботы, а то прямо таки странно за ней сейчас было наблюдать.

Книга, да...какая вообще книга, о чем речь? Уверен Тай сейчас был только в одном - у Ким Чжан какие-то вкусные духи, ненавязчивые, неуловимые настолько, что хочется зарыться лицом в ее волосы, ближе к шее, чтобы ощутить этот аромат, вдохнуть его полной грудью, пытаясь распробовать, разделить на составляющие, но в то же время Тай знал, что тогда аромат потеряет всякое свое очарование, и только целым он будет притягивать и манить за собой. Если бы он мог соображать чуть более связно, чем сейчас, он бы себя без промедления убил вот прямо на этом самом месте. Как можно делать вид, что ты уверенный и самостоятельный парень, когда от одного только шлейфа духов ты готов поджимать хвост и ползти на брюхе следом за обладательницей этого запаха? С трудом удалось вспомнить, о чем она спрашивала, кажется, о книге.

- Читал, на английском, - он близко наклонился к ее уху. Тай тогда провел параллель между Эсмеральдой и Риверой нюйши, и постарался поскорее эту ассоциацию забыть. Потому что не смог понять, с кем сравнивать самого себя, но сравнение в любом случае не казалось ему привлекательным. Да и вообще сентиментальная, пусть и историческая, проза не нашла в нем достойного ценителя. - Мне нравятся твои духи.

Несмотря на заданный вопрос, Чжан сейчас все же уделяла больше внимания книге. И, совершенно не стесняясь присутствия Тая, все же поднесла ее к лицу и сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматом старых страниц и давно уже высохнувших чернил. Идеально. И просто волшебно. Девушка была уверена, что в жизни не держала в руках книги лучше. И смаковать ее содержимое будет во много раз приятнее.

- Угу, - промычала девушка в ответ, продолжая любоваться книгой, наслаждаясь тактильными ощущениями, которые сейчас вызывали искренний восторг и затмевали (или почти) все вокруг. Но потом она все же услышала его комплимент и оторвалась от книги, подняв на него взгляд. Наверное, чуть удивленный, но в этом взгляде явно читался восторг от подобного комплимента. Можно смело сказать, что Чун Тай умудрился застать ее врасплох своим комплиментом, так что сейчас он смело зовется счастливчиком, который видит (в очередной раз, кстати) живые эмоции Ким Чжан. Лакки.

- Благодарю, - улыбнулась девушка, прошептав ответ. И чуть смущенно заправила непослушную прядь за ухо, которая практически сразу же вырвалась обратно на свободу. - А почему не на французском? - несколько завороженно поинтересовалась Чжан, плененная такой близостью с молодым человеком, словно вокруг нет и не было толпы орущих детей, которые куда-то несутся.

Тай не мешает Чжан наслаждаться общением с книгой. Книгой старой, побывавшей в руках не менее десятка людей. Говорят, что каждый человек, прочитавший книгу от обложки до обложки, оставляет в ней что-то свое, добавляет к написанному автором, чтобы потом книга поменяла своего собеседника. А потом она оседает на полке коллекционера или кого-то, кого невзрачная обложка и пахнущие пылью, чернилами и старой бумагой страницы не отталкивают. Тай любил книги, разве что предпочитал общение с ними наедине, и ему было приятно знать, что есть еще кто-то, кто разделяет его симпатию к бумажным изданиям, которые можно потрогать, погладить, ощутить кисловатый запах - если не сказать - вкус - типографской краски. И наблюдает он за ней с искренним интересом.

Как, оказывается, легко смутить неприступную и невозмутимую Ким Чжан. Тай сильно бы наврал, если бы сказал, что ему не нравится это делать. Нет, наоборот, было забавно смотреть, как она мило смущается, что с ее лица пропадает извечная презрительная, но такая славная, гримаска. И ее глаза начинают блестеть чуть ярче чем обычно. А ведь он только признался, что ему нравятся ее духи.

- В изучении французского языка я не так прилежен, как во всем остальном, - тонко улыбаясь, больше глазами, чем губами, Тай поднял руку к лицу Ким Чжан и сам заправил непослушную прядь волос ей за ухо. Может ли быть тот момент, что они в школе, большим для него препятствием? Для Тая, который всегда добивается того, что считает для себя важным? Нет? Он так почему-то и подумал.

Ему ничего не стоило просто наклониться еще ближе и коснуться ее губ поцелуем, сначала легким, как будто бы даже робким, но с каждой секундой становящимся все более требовательным.

Какое невероятное откровение. Чжан, словно под гипнозом, не сводила глаз с лица молодого человека, ловя каждое его слово, каждый вздох, каждый взгляд. Она лишь чуть дрогнула, от неожиданности, когда пальцы молодого человека коснулись ее волос, заправляя прядь за ухо. Думать в этот момент совершенно бесполезно, здесь начинают преобладать какие-то неведомые ранее инстинкты, которые заставили ее податься чуть вперед, словно ища прикосновения. Или тепло его сильных рук. Откуда знает? Просто чувствует, какое-то невероятно приятное ощущение внутри, которое ведет и направляет в этот момент, когда ум не способен выдать ничего рационального и адекватного. Или почти не способен.

- Не замечала за тобой подобных изъян, - мягко улыбнулась девушка, чувствуя как расстояние между ними стремительно сокращается.

Легкий и практически невесомый поцелуй вызвал целую бурю эмоций. Но требовательность Тайвина заставляет все тело трепетать от восторга, чувствовать себя такой нужной и важной, что сил нет на сопротивление нет и быть не может. И то, что все это происходит в школе, практически на глазах у толпы детей сейчас никого из них не волнует, потому что есть этот миг, есть они двое, а все остальное - помеха, сливающаяся в однородный шум, на который легко не обращать внимания. Возможно, их даже никто и не замечает, потому что зевак во время массового передвижения учеников по школам просто не бывает, потому что некогда смотреть по сторонам, когда поток несет тебя в заданном направлении.

Большая перемена была тем временем, когда педагог обязан успеть везде, разделиться на сто и уследить за всем. Баи лаоши очень хотела находиться в нескольких местах одновременно, но пока она еще не достигла этой легендарной грани педагогического профессионализма, оттого лишь маневрировала по коридорам школы, подобно ледоколу "Ленин" пытаясь пробраться от одного конца здания в другой. При этом её бдительный взгляд цеплял малейшие нарушения порядка: лак на ногтях у школьниц, каблуки выше разрешенных четырех сантиметров (тут срабатывал глазомер, можно даже не бегать за линейкой), расстегнутые пиджаки у мальчиков. Словом, некогда присесть и перевести дух, только ходи и раздавай замечания.

Ученики средних классов старались не попадаться на глаза заслуженному педагогу, но не все успевали скрыться за углом или на лестнице. Так, Ли Мэйлин отправилась умываться, потому что Баи лаоши разглядела на её ресницах (о ужас!) следы туши. И это в школе, в приличном заведении, где девочки не должны думать о косметике, мальчиках и прочих глупостях, ведь им еще экзамены сдавать. Записав в дневник Ли гунъян замечание, требовавшее присутствия родителей завтра в школе, Баи лаоши направилась дальше наводить порядок в школьных коридорах. И то, что она увидела за толпой младшеклассников у одного из окон было настолько невероятно, что классная дама остановилась, протерла глаза, подошла ближе, и лишь после этого отработанный командный голос, переходящий практически в визг, огласил здание школы, эхом отозвавшись где-то в оконном стекле в противоположной части коридора.

- Чун Тай! Ким Чжан! Немедленно ко мне в кабинет! - от избытка эмоций Баи лаоши буквально задыхалась и была готова хвататься за сердце. - Это немыслимо! Что вы себе позволяете! Чун Тай, я знала, знала что когда-нибудь дойдет до чего-то подобного! Ким Чжан, но ты меня разочаровала. У меня слов нет!

Нужно быть человеком очень закаленным, чтобы при громогласном гласе общественности, простите, Баи лаоши, не выпрыгнуть в окно, не испытать шок, не получить "инфаркт микарда", и еще парочка всяких "не", которые ознаменовывают смелость, самоотверженность, самоуверенность и стойкость. Тай мог похвастаться тем, что на свете не так много вещей, которых он бы боялся. Скрепя сердце, можно было признать, что он боится....хм, нет, все таки опасается высоты и собственной слабости, но когда ты целуешься с девушкой, даже сидя на подоконнике в школьном коридоре, твои мысли находятся очень далеко от того, чтобы просчитывать вероятность появления в этом коридоре какого-нибудь учителя. Тем более вероятность появления тут классной жабы, да что ж такое, дамы, конечно, а не жабы.

Мир включился уже после того, как отразившееся от противоположной части коридора эхо достигло ушей Тая. Вероятно, только по этой причине ему повезло избежать контузии и тотальной глухоты. Таю не было страшно. Ему было смешно. До одури ржачно.Он отстранился от Кич Чжан, и, едва сдерживая хохот, повернулся к классной руководительнице, безуспешно пытающейся найти сердце в необъятной груди, а потом спрыгнул с подоконника, подав Ким Чжан руку, чтобы та тоже обрела опору под ногами. Толпа в коридоре как-то сама собой рассосалась, почуяв близкую опасность - любопытные лица торчали из всех щелей, как крысы выглядывают из-за угла, определяя местонахождение хозяйской кошки. А Таю все еще было невероятно смешно - не от того, что их застукали на месте - о, ужас! - преступления, а от абсурдности самой ситуации.

Юноша молчал. Переживал, что если откроет рот хоть на мгновение, не выдержит, и разрыдается от смеха прямо посередине этого коридора, прямо вот на этом полу. Молчал и старался не сильно ухмыляться. Дорогу в кабинет Баи лаоши он за столько лет выучил уже до самой последней паркетной половицы, как, собственно, и сам кабинет.

Что там пишут в любовных романах и показывают в слезливых мелодрамах? Весь мир остановился? Остались только они вдвоем и больше никого? Да хрен там лысый, а не правда. Мир, наоборот, закрутился и завертелся, а если бы Чжан сейчас стояла, а не сидела, то колени бы подкосились. А еще яркие краски и бурные эмоции. Непередаваемо. И, к сожалению, они вдвоем так и не остались. Ну, если не на всей планете, то хотя бы в одной локальной школе. Неплохо было бы, правда? Хотя бы противный писк Баи лаоши не пришлось бы слушать.

И нет, Чжан не отпрыгнула от Тай на пару километров в сторону, чтобы сделать вид, что ничего не случилось, более того, она нарочито медленно оторвалась от молодого человека и также медленно повернула голову в сторону классной дамы, которая, кажется, уже была готова лопнуть от возмущения, покраснев, словно переспелый помидор. Всем своим видом Ким Чжан показала насколько она недовольна тем, что ее оторвали, но, так и быть, она сделает одолжение и проследует за учительницей в ее кабинет. Но сначала она улыбнулась своему молодому человеку, который галантно подал ей руку, помогая вернуться в подоконника в этот бренный мир, мило улыбнулась ему в знак благодарности, после чего, принципиально не выпуская его руку из своей, последовала за классной дамой, мысленно придумывая чем бы себя занять во время предстоящего визгливого диалога.

Баи лаоши направилась к своему кабинету, расправив плечи и гордо вздернув подбородок. Она чувствовала себя супергероем, поймавшим сверхзлодея, не меньше. Когда ученики зашли в её кабинет, она закрыла за ними дверь и села за свой стол. Судьи оглашают смертные приговоры с менее многозначительным видом.

- Я глубоко огорчена вашим поступком, - сказала педагогиня. - В вашем возрасте такое поведение неприемлемо, это же разврат в стенах школы, это почти подсудное дело!

Она начала задыхаться от избытка праведного гнева, волна которого вновь её накрыла, стоило начать подбирать слова.

- Я вынуждена назначить встречу с вашими родителями и директором школы, чтобы решить, что делать с вашим неподобающим поведением. Чун Тай, ты понимаешь, что речь может идти об отчислении? Ким Чжан, тебя это тоже касается. Вам не стыдно перед родителями? - она снова повысила голос. - И какой пример вы подаете другим ученикам! Ким Чжан, ты сейчас обжимаешься с мальчиком, а в старшей школе ты что, беременная на урок придешь? Ты о своем будущем подумай! Ты посмотри, с кем ты связалась! Да по нему детская комната милиции плачет с пятого класса, если не раньше! Твой отец - уважаемый человек, офицер полиции, что он скажет, когда обо всем узнает? А я не могу не поставить его в известность.

- Подсудное дело по какой статье? - неожиданно заинтересовался старший из близнецов, у которого в знании уголовного кодекса был свой собственный, шкурный интерес. Он стоял перед Баи лаоши прямой, словно статуя, заложив руки за спину, в идеально отглаженной рубашке и новом пиджаке (старый был узок в плечах), и как-то не очень походил на человека, которому можно влепить статью с разбега за совращение, растление или еще какие античеловеческие грехи. Вообще прилично выглядел, чего уж там.

О, да, Чун Тай прекрасно понимал, что его могут отчислить. Как прекрасно и понимал то, что его не отчислят - школа получала с платы за его обучение приличные деньги, и терять такого спонсора было слишком невыгодно. Останется Тео, но один Тео - это не то же самое, что Тай и Тео, а всего лишь один Тео. Максимум, что ему сделают - это впишут запись в личное дело, хотя оно и так уже пестрит от заметок. Тай сильно сомневался, что университеты при поступлении в них Ким Чжан с такими-то оценками будут обращать внимание на пометку "Целовалась на перемене с мальчиком". Вот ужас же, целовалась с мальчиком! Да тут налицо моральное разложение! На костер ее!

- С третьего, - серьезно поправил Тай. Его даже несколько обидела вот эта недооценка его уникальных способностей. Баи лаоши часто жаловалась на его агрессивное поведение, но на самом деле при ней Тай подрался всего пару раз за все время обучения. Так что ему были не совсем понятны ее категорические претензии. - С третьего класса. Об этом еще учитель Се твердил. И тем не менее, я ни разу там не был, как бы Вы мне это не пророчили.

Стоило учительнице раскрыть свой рот, как Чжан показательно возвела глаза к небу, то есть потолку, всем своим видом показываю насколько ее интересует мнение классной бегемотицы. Надоело уже, честное слово. И обвинения не весть в чем... К слову, отчислить за невинный поцелуй на перемене ни ее, ни Тая точно не могли. Максимум - влепить в личное дело заметку о не подобающем поведении, но, в таком случае, Чжан не поленится и устроит самый настоящий скандан, сама лично нароет грязь на эту старуху и засудит за предвзятое и агрессивное поведение в отношении учеников, а если не засудит, так имя уж точно очернит, а в Подгебесной это что-то, да значит. Впрочем, Тай начал задавать вопросы первым.

Девушке пришлось поджать губы, чтобы не рассмеяться в голос. Действительно, какая-то неурядица выходит, раз учителя никак ге могут между собой договориться. Если уж обвинять человека в чем-то, что связано с уголовной ответственностью, то уж одинаково. Противоречивые показания в суде могут пойти во вред обвинению, а не подзащитному. Но сейчас стоило молча наблюдать за развитием событий, потому что сейчас точно назревало цирковое представление, где нет зрителей, лишь они с Таем и престарелый клоун.