Что делать, если вас поймали при совершении побега?

Тео уже и забыл, как это тяжело - общаться с Лин. Раньше как-то полегче было, то ли он был не такой серьезный, то ли просто привычнее было, но после путешествия с ней по дорогам и полям Тибета он оказался полностью выжат. Лин была слишком...европейской. Она была избалованной, капризной, требовательной, ветреной, легкомысленной, словом, он от нее просто отвык. Помимо этого она искалечила его как минимум дважды. Поэтому Тео пошел к единственной девчонке, после которой не было чувства, что на тебя вылили сироп и тебя застрелили глазами до смерти. То есть он пошел к Лан. Она была не просто другом, она была почти что бро, а это звание многое объясняет.

В комнату к ней он всегда входил без стука. Ему, если честно, даже в голову никогда не приходило, что она может стесняться, быть с кем-то, например, с парнем, или заниматься какими-то своими делами, в которые мужчины не должны посвящаться. Пока такого не случалось, а Тео был из тех людей, которые, пока гром не грянет, за голову не хватаются. Лан была в комнате, это он сразу понял, когда дернул на себя дверь и вошел внутрь, собираясь с ней поздороваться, но вместо этого сказал совсем другое:

- Цхао, - выругался Тео, споткнувшись обо что-то на полу и едва не пропахав носом этот самый пол. Восстановив равновесие, он обернулся, чтобы узреть, обо что чуть не убился, и прикрыл за собой дверь. - Когда-нибудь тут кто-то убьется, - пообещал он, рассматривая...ну да, правильно, мокрое полотенце. А потом почувствовал запах сигаретного дыма, хмыкнул, и деловито ногой поправил полотенце, подпихнув его обратно в дверную щель. Чтобы, значит, не палиться.

- Чего делаешь? - поинтересовался он, оборачиваясь обратно к Лан. - Убираешься что ли?

Лан не часто посещало такое уверенное, спокойное и упорное, словно оползень желание, двигающее её вперед и рушащее все видимые и невидимые барьеры. Чаще это были огненные вспышки, очень яркие, мимо таких невозможно пройти мимо. Жаркие, оставляющие шрам (ну или фингал под глазом) на память, но вместе с тем быстро гаснущие. Такие мимолетные, очень сильные желания. Но в этот раз всё было по-другому. Лан тлела где-то в глубине души, ей не было обжигающе жарко, как обычно, но было тепло и казалось, что она может двигать горы.
Она собирается покинуть монастырь. Она провела в этом месте половину своей жизни, не много, ни мало, восемь лет и сейчас чувствовала, что с ней довольно. Довольно ранних подъемов в шесть утра, строгих правил, дежурств, занятий по расписанию, занятий вообще, в любое свободное время. Довольно огня вместо электричества и обогрева, довольно магической воды вместо водопровода, и довольно отсутствия интернета и личной жизни. Лан казалось, что она задыхается. Хотелось схватиться за горло, цазапать его, оставляя алые следы до тех пор, пока не процарапает дырень, и может быть тогда наконец сможет вдохнуть полной грудью.

Лан держала в зубах сигарету, попутно складывая свои немногочисленные пожитки в сумку. Пепел от сигареты падал куда придется. На пол, на стол, на циновки, но девушка не обращала на это никакого внимания, продолжая выдыхать краешком тонких губ клубы белого ядовитого дыма. Давно она не чувствовала себя такой жалкой. Все её вещи неожиданно уместились в небольшую походную сумку, и еще даже место осталось. Что у неё было? Поношенные джинсы, уже немного маленькие и туго обтягивающие задницу, что, конечно, выглядит просто отлично, но жутко неудобно. Пара растянутых футболок с дырками в самых неожиданных местах, которые Лан и в голову не приходило штопать. И одни единственные кеды, единственная обновка, потому что, если в футболку или джинсы можно как-то влезть, то ноги в маленькие кроссовки всовываться отказывались.
На данный момент Лан ковыряла пальцем дырень под мышкой в своей любимой бардовой футболке. Эту футболку она могла бы носить, кажется, до тридцати лет, и в неё бы влезло еще три такие же щуплые Лан. Футболка когда-то была красной, но теперь являла собой бледно-бардовую тряпку с выцведшей надписью на груди "NEW YORK GIRL". Лан аж фыркнула, внезапно осознав, насколько смешно всегда выглядела в этой футболке. Надо было написать на ней "ДЕРЕВНЯ GIRL", вышло бы правдоподобнее.

Крякнула дверь, и реакция Лан сработала просто мгновенно. Сигарета была затушена пальцами и выкинута в угол, сумка с вещами одним увесистым пинком загнана за циновку, где не так сильно бросалась в глаза, и несколько секунд Лан работала руками на манер мельницы, разгоняя белесые сгустки дыма вокруг себя. А это оказался всего лишь Тео...
- Я? Ничего, - отозвалась Лан, ощущая жгучее чувство стыда за своё поведение. Ну не идиотка ли? Пришлось вернуться в угол и поднять с пола сигарету. Волшебное правило тридцати секунд соблюдено, кажется, не было, но Лан было плевать на микробов. Микробы боялись Лан, поэтому болела она очень редко.
По каким-то странным причинам, не понятным даже ей самой, она не хотела рассказывать Тео о том, что уезжает. Правда, пока еще не представила, как будет выглядеть со стороны ей лучший друг, когда, скажем, завтра, придет в абсолютно пустую комнату.
- Сильно воняет? - поинтересовалась она, открывая на распашку окна и усаживаясь прямо на пол, около стенки. Циновки у неё были раскиданы в самых неожиданных местах, потому что никогда не знаешь, где приспичит сесть. - Мне кажется, или ты кислый какой-то?

- Твое ничего под циновкой не умещается, - хмыкнул Тео. От его внимательного и цепкого, как у вора, взгляда не укрылись последствия манипуляций Лан, как бы она не старалась их спрятать. Но если она не хочет ему говорить, то он не полезет ей в душу. Не всегда лучшие друзья те, что ковыряются в твоих чувствах. Иногда еще и те, которые просто рядом молчат. Нужно только знать, когда лезть, а когда молчать. Тео рос рядом с Таем, поэтому он точно знал, когда можно, а когда нельзя.

- Да не... - Тео отмахнулся от клуба дыма и все-таки закончил: -...ну да...

Дым уже не вызывал у нее такого отторжения, как раньше. Курил отец, курило большинство сорок девятых, курили трехзначные, синие фонари, словом, курили все вокруг, и к этому постепенно привыкаешь. К тому, что Лан иногда курит, он относися уже спокойно. Тео, правда, вот не курил. Не было подходящей для этого ситуации, если такие ситуации когда-нибудь вообще случаются, когда тянешься за сигаретой. Зато он баловался зажигалкой и иногда обжигал пальцы. Чем не вредная привычка. Он уселся прямо на пол рядом с подругой и поставил локти на колени.

- Мне съели мозг. Или у меня случился передоз. Даже не знаю, как будет лучше сказать. Лин вернулась в монастырь, и я вот чего думаю - европейцы очень странные люди, - это если совсем деликатно говорить, потому что его самого скорее тянуло оформить это как "ну пи***ц они ненормальные". Но Тео же был очень воспитанным, поэтому никто так и не узнает, о чем он подумал. Он ездил во Францию в поместье время от времени, даже порой оставался там на неделю-другую, но никогда еще у него не случалось такого перекоса картины миры, когда начинаешь понимать, что китайцы - национальность практически от бога. Не может же одна совершенно конкретная Лин так свернуть видение вселенной? Или может?