Трагикомедия в трех действиях

Пришлось порядочно посидеть и подождать в приемной директора. Баи лаоши видно не было, но оно и понятно, сейчас был урок китайского, и она наверняка вбивала знания в ученические умы, едва сдерживаясь от того, чтобы не начать устраивать локальные геноциды. Тео тоже ничего не присылал, видать классная жаба присела и на него, за компанию, а то Чун Тай такая гнида, младшего брата портит и плохо на него влияет. Тео уже полгода как воровством на рынках промышляет, на новый компьютер деньги накопил, но его еще портить и портить, действительно.

Так что Тай достал наушники и включил музыку, чтобы отвлечься от ожидания. Он откинулся на спинку мягкого кресла, уперся затылком в стену позади и прикрыл глаза. Естественно, он не испытывал никаких радужных чувств по поводу предстоящего разговора, но и не особо расстраивался. Это было вполне закономерно и ожидаемо, что когда-нибудь его поведение окончательно доведет классную руководительницу до ручки, и она устроит публичную казнь в особо извращенной форме. По этому поводу Тай уже тоже не беспокоился, на самом деле он был весьма удивлен, что она так долго продержалась, аж до девятого класса. Хоть в этом стоило отдать ей должное.

У Тая никогда раньше не было самоцели вывести Баи лаоши из себя, просто так получалось, что они радикально сталкивали мнениями. До сегодняшнего дня свое мнение Тай всегда держал при себе, но, видимо, чашу терпения все-таки переполнило. Если бы не вбитое в него уважение к женщинам и старшим, он бы ответил еще более грубо, а так всего лишь высказался. И почему его вообще это волнует? Нет, не так - давно ли его вообще начало волновать, что о нем думают другие, в особенности - классная дама?

Чжан откровенно скучала без дела. Болтать с Таем не хотелось. Точнее, может, и хотелось, но она не знала о чем, да и делать это надо было стараться очень тихо, чтобы не разозлить еще и господина Ли, поэтому сначала она достала учебник по китайскому и принялась читать один из следующих уроков, но это ей быстро надоело. Зато рука сама непроизвольно потянулась к книге, которую ей принес молодой человек (и с которой, наверное, и началось все сегодняшнее действо). Снова проведя ладонью по обложке и корешку книги, девушка открыла ее, сдохнув прекрасный аромат, которым может обладать только древняя книга. Под тонкими пальцами зашуршали чуть пожелтевшие от времени страницы, которые бережно перелистывались одна за другой в поисках начала произведения.

Чжан замерла на месте, чуть шевеля губами при чтении текста. Она изредка (но значительно чаще, чем ей того хотелось) отвлекалась от книги, чтобы залезть в телефон и перевести незнакомое слово. И ничто не заставить Чжан поверить в то, что век печатной литературы скоро уйдет в небытие, потому что ничто не заменить непередаваемые ощущения от прикосновений к подобным вещам, их аромат и просто ощущения от того, что то, что ты читаешь, ты можешь потрогать. Возможно, это старомодно, но классика всегда была, есть и останется классикой. А несогласные пусть идут лесом. И точка.

Время ползло очень медленно, как бывает всякий раз, когда, затаив дыхание, чего-то ждёшь. Песня не кончалась, растягиваясь до бесконечности, так что Тай переключал ее раньше, чем она подходила к своему завершению. Казалось, прошло уже очень много времени; сколько - точно сказать было невозможно. Минуты растянулись в часы, а каждая секунда длилась целую вечность. Бессмысленное бездействие его убивало. От мягкого, но не очень удобного кресла затекала спина и ломило шею. Время уныло бродило вокруг него по комнате, разбрасывая горсти мгновений во все стороны, время скучало и не могло найти выхода, потому что оно ослепло и ощупью двигалось вдоль стен, лаская пальцами деревянные панели, декоративную кирпичную кладку и выступы дверных косяков, наконец, хлопнула дверь - и время вышло. Вышло, прислав взамен голос отца, слышный даже сквозь музыку.

Тай выпрямился в кресле, поправил пиджак и принял вид чуть более благопристойный, чем минуту назад. Снял наушники, выключил музыку и убрал телефон в карман брюк. И только после этого поздоровался с отцом.

- Привет, - он мельком глянул на Ким Чжан с книгой в руках, словно оценивая, в каком она состоянии. А вот дальше нужно было как можно точнее, но не вдаваясь в особые подробности, рассказать отцу, в чем они так провинились, что Баи лаоши хочет их живьем сожрать. - Сидели себе, никого не трогали. Целовались. Баи лаоши почему-то обиделась.

Отвечаю, я никого не убил, - хотел было добавить Тай, потому что в его представлении это было бы большим грехом, чем невинный поцелуй на подоконнике школьного коридора. Старший из близнецов считал, что поступил в высшей мере правильно - когда Ким Чжан с тобой рядом на подоконнике, смотрит тебе в глаза и находится так близко, что голову теряешь, отвернуться в такой момент может либо идиот, либо импотент, либо гей. Тай себя ни тем ни другим не считал, ни тем более уж третьим. А Баи лаоши его в каких-то мерзостях обвиняет, ну как так можно.

От книги ее оторвал подошедший к ним мужчина. Папа Тая. Ну и Тео, конечно же, тоже. Чун сяншен. И, честное слово, если бы она так не увлеклась книгой, то тут же бы вскочила и поприветствовала бы старшего по всем правилам этикета. Но книжка. А потом и внезапные воспоминания почему она вообще сидит здесь, около кабинета директора... Поэтому Чжан снова надела на лицо свой излюбленный покер-фэйс, неторопливо встала с места и поклонилась мужчине, после чего присела обратно, также неторопливо расправив складки на юбке, одернув пиджак и положив книгу на колени, запомнив номер страницы, на которой она остановилась. И, естественно, вздернула подбородок, куда же без этого?

Чжан не спешила вставлять свои пять копеек, тем более, что мужчина наверняка обращался к сыну в бОльшей степени. ну вот пусть Тай и развлекается, тем более, ей было достаточно любопытно понаблюдать за их отношениями. И за тем, как ее молодой человек сумеет дипломатично выйти из ситуации. И сумел. А Чжан, в свою очередь, на словах о том, что они сидели, никого не трогали и целовались даже не соизволила опустить вниз взгляд или даже попытаться выглядеть смущенной или расстроенной. Ничего эдакого они не делали, чтобы классная дама их отчитывала подобным образом. И никакой вины за собой она тоже не чувствует. Это перед папой можно поиграть в бедную несчастную овечку, а здесь... или, в целях дипломатии и авторитета... нет, нельзя. Не стыдно. И точка.

Чжан бы еще добавила про оскорбления на ровном месте, ровно как и про слова о детской комнате милиции и о том, что они идут по наклонной и все такое... Но зачем? Как важный аргумент? Не для Чуна сяншена надо его припасти, а для отца. Вот перед ним можно будет изобразить красивый спектакль до глубины души обиженной девочки.

Ответ Тая показался Коту практически идеальным, хоть он сам предпочел бы не делить вину на двоих, а брать все на себя, мол, я к ней полез, Баи лаоши заметила. Но для начала очень неплохо. Гунмао вообще считал, что сколько бы подруг ни было, и какие бы с ними ни были отношения, их нельзя компрометировать и с ними нельзя ссориться, потому что обиженный знакомый даст в морду, обиженный брат даст в морду пару раз и скажет что-нибудь язвительное, обиженная женщина сживет со свету. Так что этого не надо.

- Ким Чжан, верно? - спросил Гунмао, обращаясь к подруге Тая, гордой, как греческая статуя. Нос вздернула, морда кирпичом, ни тени скромности и кротости во взгляде. Не в папу, ой не в папу. - Что ж вы так заслуженного педагога огорчили, - Кот покачал головой, но не стал скрывать ухмылку. - Я так понимаю, что тебя она отчислять хочет, - это было Таю, - а тебя пока надеется спасти от грехопадения чтением нотаций? Кстати, папа или мама приедет разговаривать?

От этого зависела тактика защиты. Цзывэнь подыграет, а вот с офицером Кимом надо играть жестче, ему и так только дай повод спустить всех собак. Кот не сомневался, что личная неприязнь главного по борьбе с триадами распространится и на сыновей фу шан шу. Сам же он помнил, как люди Кима обошлись на допросе с Чжоу, так что ему тоже было что сказать папе подруги Тая. С дипломатической точки зрения ситуация была не очень. Гунмао был уверен лишь в том, что скорее в июне пойдет снег, чем Тая отчислят из школы за большое и светлое чувство любовь.

Ким Чжан сидела с видом практически что оскорбленной невинности. Такое лицо Тай иногда видел у Тео, когда его не могли оценить по достоинству (по мнению младшего, конечно), а до этого - у мамы, когда отец приползал домой сильно навеселе. Чжан это выражение очень шло, как ни странно, хотя и оно же вызывало подспудное желание подарить кирпич. Снова завибрировал телефон, и Тай открыл сообщение от брата: "Баи лаоши читает нам лекцию о половом воспитании". Старший кашлянул, подавив смешок, и задумался, то ли ему рыдать, то ли смеяться и биться в истерике. И, пока отец знакомился с Ким Чжан, отправил "Сочувствую", надеясь, что это в полной мере выразит всю скорбь этого мира в целом и его личные соболезнования в частности.

- Она что-то говорила об угрозе отчисления, - задумчиво припомнил Тай из того, что классная дама высказала им еще в своем кабинете, выключая экран телефона. - Хочет оградить школу от моего тлетворного влияния.

При этом у Тая было самое честное в мире лицо. С такими лицами еще обычно имеют на руках флеш-ройял и знают, что только что сорвали куш, но держат марку до последнего. Это не они огорчили, а она огорчилась, кто же знал, что у нее такая нежная психика, не выдерживающая такие серьезные испытания. Если бы Баи лаоши меньше прогуливалась по коридорам на переменах, то ее работа была бы раза в три, а то и в четыре спокойнее, а тут все нервные потрясения, переживания, стрессы, как следствие бессонница, депрессия, морщины, лишний вес...Не каждый такое выдержит.

Если бы Тай сейчас не сидел под дверью директорского кабинета, ей-богу, гордился бы собой. У него одного влияния хватает на целую школу. Силен необычайно.

Чжан молча кивнула в ответ, когда Чун сяншен уточнил она ли это она. А кто же еще-то? Баи лаоши успела понарассказывать какие-то страсти о совершенно невинном поцелуе (другим не обязательно знать что это был за поцелуй) между мальчиком и девочкой. Но нет, классная дама решила раздать из этого не просто скандан, а целую мелодраму.

- Она сама почему-то расстроилась, - чуть пожала плечами девушка, после чего все же одарила отца Тая лучезарной и почти милой улыбкой, понимая, что мужчина тоже не видит проблемы в произошедшем. - Баи лаоши просто ищет до чего докопаться, раз мы хорошо учимся, но не смотрим ей в рот. Но отчислить Тая не смогут - это противозаконно. Я знаю школьные правила, и там нет ни слова о том, что мальчикам и девочкам нельзя общаться, даже подобным образом, - много значительно добавила девушка.

Правда, могут придраться к не подобающему поведению, но они никому не мешали и ничьих чувств, кроме классной дамы, не оскорбили. Да их даже никто не заметил до визгов учительницы, иначе бы в сети уже были бы фотографии. В общем, докопаться можно даже до столба (она сама особенно любит это дело), но вряд ли директор захочет устраивать серьезные разборки с такой влиятельной семьей, как Чун. Да и ее отца все уважают...

- Не знаю. Обычно папа очень занят и до него не дозвониться... Наверное, маму вызвала.

- Придётся её обломать, - с сочувствием произнес Гунмао на слова Тая об отчислении.

После этого он внимательно выслушал расхрабрившуюся Ким Чжан. Так стало понятнее, что суровый Тай нашел в тихоне Чжан - она просто не была тихоней. Няша с хваткой цербера, то ли еще будет, когда подрастет. Удивительное сочетание всего, что она могла нахватать от обоих родителей: папино буквоедство с мамиными обаянием и прямолинейностью, доходящей до наглости. Кот выбор сына всецело одобрял, хоть и понимал, что нужно быть Таем, чтобы такую девушку удержать. Какой-нибудь Цзинлун был бы убит взглядом за одну попытку сократить дистанцию. А вот сына своего добился, еще и прилюдно. Красава.

- Ну, маму так маму, - Гунмао кивнул. - А в уставе школы небось написано про какое-нибудь неподобающее поведение, так, чтобы в этот пункт учитывалось все то, что не понравится Баи лаоши. Но ты права, его не отчислят, - Кот улыбнулся.

Он посмотрел на часы, удивляясь тому, что пока никто из участников публичной казни злостных нарушителей нравственности не удосужился показаться в приемной.

Обычно школьные вопросы решала Цзывэнь, потому что Ким был сутками занят на работе. Сейчас особенно, потому что то и дело приходила информация, что в Пекин просачиваются новые поставки оружия. Да и возвращение Гунмао в город не добавляло спокойствия. При этом хоть бы раз хоть бы на мелочи попался, всегда все чисто, будто он законопослушный до тошноты, а не нарушил половину Уголовного кодекса, просто не попался.

Ким читал показания очередного курьера, которые снова ничего не проясняли, лишь запутывали дело. У этого парня дома нашли цинк патронов, на его плече была до боли знакомая всему отделу татуировка, и он не собирался сдавать своих. Голова болела с утра, Ким был уверен, что борется с ветряными мельницами. Но, когда раздался звонок из школы, он понял, что до этого был счастливым человеком.

В школу офицер приехал так быстро, как только смог. Он даже не стал звонить жене - решил, что обсудит с ней все позже. Сейчас его единственным желанием было увидеть сына Гунмао и собственноручно свернуть ему шею за произошедшее. Это было немыслимо, будто фу шан шу триады Пекина специально искал, где ударить больнее. Чжан была правильной и домашней, неизвестно, что этот Чун Тай ей наговорил, что она целовалась с ним в школе среди коридора, явно пытаясь нарваться на классную руководительницу.

Ким влетел в приемную, как ошпаренный, и сразу увидел, что его давний недруг пришел лично вступаться за сына.

- Гунмао? - Ким прищурился и на шаг подошел к фу шан шу, даже не обращая внимание на детей. - Это была твоя идея подставить мою дочь? Тебе мало того, что ты и так творишь в городе? - он повысил голос, чем рисовал, что его услышат даже в коридоре.

Тай и без знания школьных правил догадывался, что его не отчислят, и, к слову, собственное возможное отчисление его волновало в последнюю очередь. Но Ким Чжан сама встала на его защиту, прямо Жанна д’Арк в сияющих доспехах, и это было чертовски приятно, ведь ей ничего страшного не грозило, кроме, пожалуй, строгого выговора и парочки суровых или сочувствующих взглядов, мол, такая хорошая девочка попала под влияние такого отморозка, и она могла бы отмалчиваться, выступая пострадавшей стороной.

К слову, Тай только сегодня заметил, что она употребляет в свой речи чуть больше юридических терминов, чем позволено простому смертному. Кажется, она хотела быть то ли журналистом, то ли юристом, по крайней мере именно эти две специальности интересовали ее более остальных. Он считал, что не нуждается в адвокатах, потому что сам кого хочешь загонит под плинтус, но почему бы не дать ей возможность поупражняться в красноречии и наработать практику, даже если и всего лишь в разговоре с его отцом? Чем бы ни тешилось, только бы своих не трогало.

Ким сяншен влетел в приемную как будто опаздывал на встречу с английской королевой. Тай поднялся с кресла, посчитав неправильным отсиживаться за спиной отца и быть сторонним наблюдателем этого презанятного разговора, начавшегося с обвинений, и мимолетом поклонился, вежливо, но небрежно. Старший из близнецов даже удивился - оказывается, отец преследовал коварный план подобраться поближе к офицеру Киму через его дочь, которую должен был соблазнить Тай. Так, по крайней мере, понял сам юноша, стоя чуть в стороне от уважаемых сяншенов и чувствуя, как воздух между ними накаляется до предела. Тут будет жарко.

Чжан самодовольно улыбнулась, нутром почувствовав какое-то негласное одобрение со стороны Чуна сяншена, но все же поспешила спрятать эту улыбочку, чтобы внезапно не было недопонимания, а то как это так, только что очень даже мило улыбается, а через секунду на лице явные признаки наглости и ехидства. Но счастье было недолгим, хоть и приятно было осознавать, что Тая не отчислят при любом раскладе даже несмотря на типа неподобающее поведение. Раз Чун сяншен сейчас в этом так уверен, значит, нет повода для беспокойства. Вообще.

А вот появление отца стало эпичным. И очень неожиданным, ведь она была практически уверена в том, что приедет мама. Более того, папа внезапно, даже не поздоровавшись, начал наезжать на отца Тая, что несколько обескуражило девушку. В каком смысле подставить ее? Куда подставить? Она сама может подставить кого угодно, но никак не позволит подставлять себя - ее не проведешь. Видимо, у Кима сяншена пошли первые признаки паранойи.

- Папочка, - взвизгнула девушка, в мгновение ока оказавшись между мужчинами и обняв отца. Скорее в желании оградить его от Чуна сяншена (или Чуна сяншена от него), чем действительно обнять. И сейчас пришлось включать идеальную домашнюю девочку, которой отец привык ее видеть. - Ты представляешь, я всего лишь поблагодарила Чун Тая за то, что он принес мне эту замечательную книжку, - она нарочито официально назвала молодого человека, после чего едва ли не ткнула отцу в нос эту самую книгу, - а Баи лаоши все совершенно неправильно поняла! Назвала меня распутной девицей, а ему пообещала какую-то ужасную расправу! А мы же лучшие ученики класса!

- И вам здравствуйте, - отозвался Гунмао на странное приветствие офицера Кима.

Тот выдумал целую теорию заговора, что якобы Тай по заданию триады коварно соблазнил несчастную Чжан на глазах у Баи лаоши. Заговор триады был не иначе как против педагогини, людям Тигра ж заняться больше нечем.

- Ты, лаобань, рамсы попутал? - Кот также сделал шаг навстречу Киму и посмотрел на него взглядом волка, готового к броску. - Я какое отношение к твоей дочери имею? Мне больше нехрен делать по-твоему?

Но в разговор вмешалась Чжан, рванувшая успокаивать своего психически нездорового родителя. Кот чуть успокоился, потому что был готов согласиться с той тактикой защиты, которую предлагала подруга Тая. Талантливая девочка. А Кот уже был готов к началу мордобоя, только хотел спровоцировать Кима, чтобы тот бросился первым. Не при исполнении же. Красиво могло в суде получиться, в приемной директора должны были быть камеры. Гунмао вопросительно посмотрел на Тая, подтвердит тот версию с книгой или нет.

- Я смотрю, сяншен из тебя получается на славу, - огрызнулся Ким.

Он посмотрел на подбежавшую Чжан и обнял её за плечи, затем недоверчиво выслушал все, что рассказывала дочь. Посмотрел на книгу, которая была на иностранном языке, затем на Чун Тая, которому не доверял, затем снова на уже взбеленившегося Гунмао. Слова Чжан звучали разумно, но сейчас это было похоже на потерю лица перед фу шан шу и его сыном. Оставалось только быстро переключить праведный гнев куда-нибудь еще.

- За что она тебя так назвала? - намного тише и спокойнее спросил Ким у дочери. - Ты прилюдно поцеловала его? - он кивнул в сторону Тая. - Возможно, Баи лаоши слишком строго воспитана и считает, что девочки в школе не должны так себя вести? Чун Тай приставал к тебе в ответ?

Обещание страшной расправы сыну Гунмао его не смутило. Там уже по взгляду было видно, что пацана ждала блестящая карьера под отцовским руководством, если всю эту лавочку вовремя не прикрыть.