Чёт-нечет, ничейный

Улицы Пекина взирали на Аурела бесконечными рядами равнодушных глаз, словно нарисованных по одному шаблону, темных и раскосых. Румын в ответ таращился с мягкой доброжелательностью, увлеченно пытаясь выглядеть в этой текучей толпе лицо привычных, европейских очертаний. Ну хоть одно - не может же в этом городе вообще не быть туристов, кроме самого Аурела?
Пока что Пекин выдвинутую юношей смелую гипотезу опровергал, причем легко, непринужденно и естественно. На десятки и сотни смуглых восточных лиц - ни одного светлого и голубоглазого. Аурел, правда, и сам голубоглазостью отнюдь не грешил. Зато в излишке коричневых тонов в цвете кожи - никак не обвинялся, и таким образом из толпы коренных жителей города все же выделялся.
Интенсивно вертеть головой надоело достаточно быстро - но вот желание отыскать в этом городе еще хотя бы одного европейца никуда не делось, продолжало потрясать кулачками и топать ножками, невзирая на очевидную, бросающуюся в глаза невезучесть парня. Тогда Аурел остановился прямо посреди тротуара, пытаясь еще по ходу дела создать на улице небольшую, но выразительную пробку, - и основательно задумался. Если уж на фактор случайности уповать глупо - тогда нужно включать голову. Почти как микроволновку, только голову. И думать, думать, думать - где вероятность встретить европейца за границей больше всего? Если при этом еще учитывать дикое нежелание Аурела ради своей придури забуриться в музей?
Ну, кафетерий какой-нибудь, наверное. Такой, европейско-приблудной марки...
Продолжая подрабатывать организатором пробки, румын завертел головой по сторонам, пытаясь понять, есть ли тут в более-менее шаговой доступности забегаловка означенных параметров. Конечно, был еще вариант достать из сумки путеводитель и попытаться сориентироваться по нему... но оно будет уже совсем не так увлекательно.

За толкущимся на улице парнем очевидно-европейской внешности Арлетта с искренним любопытством следила, сидя в кафе, из-под надежного прикрытия солнцезащитных очков. Знала бы, в каком направлении крутятся шестеренки в голове у молодого человека - поаплодировала бы за догадливость и сообразительность. Потому как гипотеза в цель, и верно, попадала - сама Давенпорт как раз и обреталась в заведении, которое, наверное, можно обозвать "европейско-приблудной маркой". Или к какой там категории относится кофейный и неадекватно дорогой "Старбакс"? В общем, рассуждал-то юноша правильно. Еще бы правильно свои рассуждения с окружающей средой мог сопоставить - вообще бы цены ему не было.
Арлетта к рьяным почитателем красот Пекина не относилась никоим боком - но если уж выбиралась, то достаточно основательно. Ну, точнее, как "выбиралась" - обычно американку в эти края кто-нибудь за чем-нибудь выпинывал. В данном конкретном случае - вездесущая Мишель, клятвенно обещавшая присмотреть за домом в отсутствие подруги. Арлетта бы взяла с собой Олененка, что просто для спокойствия, что для украшения поездки - но белоголовое чудо ухитрилось куда-то запропаститься в самый неподходящий момент, и за время сборов льняная грива американке ни разу не подвернулась, поэтому пришлось махнуть рукой и ехать в гордом одиночестве.
На руках у Давенпорт был небольшой список покупок, с которым девушка к данному моменту уже успела весьма лихо расправиться и собиралась обратно, лишь минут на десять заглянув выпить кофе перед отправлением. А потом - возник вот он.
Арлетта отхлебнула из своего стаканчика условно-кофейной бурды, которой уже успела раза три вынести суровый приговор - по сравнению с тем, как делает Джильди, жалкая пародия - и вновь устремила взгляд на юношу. Что он там своими движениями создать на улице пытался, затор? Так у него успешно получалось, можно было с чувством выполненного долга шагать дальше. Арлетта поправила на лице очки, подавив вдруг взявшееся из ниоткуда глупое желание помахать юноше рукой, и облокотилась на столик, оценивая объем оставшейся в стакане жидкости. Минуты на три, пожалуй. Ну, максимум - на пять...

То есть как это - "можно шагать"? Нельзя. Вы и правда думаете, все так просто, посеял легкий хаос, и можно смело отваливать? А вот ничего подобного. Аурел же не какой-то там рядовой участник пробки, он, как-никак, ее организатор, отвлечется на секундочку - и все, ничем не сдерживаемый народ разбежится по своим делам, и отлавливай их потом заново, собирай, останавливай на полном ходу... Мораль: организовывать пробку - дело долгое и непростое, там трехминутной готовностью не отделаешься.
Толкущегося на тротуаре румына как будто кто под ребра пихнул - обернись, болван. И за уши вовсю начало дергать и мотать ощущение, что Аурел что-то безбожно упускает, что-то очень важное и выразительное. Сберегая уши и нервы, юноша обернулся - и наткнулся взглядом как раз на ту самую забегаловку, которую так жаждал обрести.
Ну дурачок же слепой, что тут еще скажешь.
Приличному затору сегодня так и не суждено было состояться - покинув облюбованное место, Аурел принялся решительно выдираться из потока пешеходов. Мало того, что перед носом маячил желанный "Старбакс" - так там за одним из столиков у окна еще и сидела девушка, подозрительно непохожая на китаянку. Правда, огромные солнечные очки, зачем-то понадобившиеся девушке посреди зимы, не позволяли провести самый верный тест на цвет и разрез глаз - но чересчур светлый для этнической китаянки цвет волос внушал определенные надежды.
А еще - Аурел был готов поклясться, что девушка смотрела прямо на него. Хотя за солнечными очками так сразу не скажешь, правда это или у кого-то мания величия. Румын предпочитал думать, что правда - во-первых, такие мысли приятно грели самолюбие, а во-вторых, давали лишний повод заговорить с прекрасной леди.

Как это называется в мыльных операх, женских романах и прочих произведениях подобного жанра? Между ними "установилась связь"? "Пробежала искра"? Или как еще выражаются в подобных ситуациях? Ах да - "они нашли друг друга". Вот это высказывание, пожалуй, будет ближе к истине куда больше прочих. Во всяком случае - юноша углядел сперва кафе, потом Арлетту в этом самом кафе, "навелся" на девушку. И теперь, не отрывая от американки взгляда, прокладывал себе дорогу к кафе, хотя им же кое-как организованная толпа теперь ему же и мешала, путаясь под ногами.
Видя, что она целиком и полностью рассекречена, Арлетта лениво потянулась, закидывая руки за голову, затем стянула с переносицы очки и аккуратно пристроила их рядом со стаканчиком на столике. Проблемы Давенпорт решала с какой-то бесхитростной логикой хищной кошки - пока ее не трогают, убегать бессмысленно. Если начнут хватать за хвост, то всегда можно наподдать когтями, оставить три-четыре шрама на память о том, что беспокойные руки нужно держать при себе. Ну, а охотничьего ружья при молодом человеке не наблюдалось, стало быть, панику поднимать не из-за чего...
Давенпорт облокотилась на столик и выжидающе переплела пальцы под подбородком - ей аж интересно стало, что такого этот молодой человек хочет ей предложить, что так к ней рвется. Уйти, в конце-то концов, никогда не поздно. Версий у американки было немного - точнее, она была всего одна и ужасающе неправдоподобная. Либо молодой человек сейчас рухнет перед ней на колени и начнет расписывать, как его покорила ее неземная красота - что маловероятно, что он там разглядеть-то мог, под этой очковой маскировкой? - либо Арлетта понятия не имеет, что юноше от нее понадобиться могло. Или ему просто надоело чирикать на путунхуа, ищет собеседника, с которым можно на более простом языке пообщаться? Чем только черт не шутит, в самом деле. Может, и впрямь языковая ломка у человека. А тут как раз Арлетта сидит, вся такая красивая и откровенно некитайская...

О чем он будет говорить с девушкой, Аурел представлял себе более чем смутно. Наверное, и вовсе представить не пытался. Одно дело - мысленно выстраивать какие-то планы собственных действий, чуть помноженные на различные форс-мажорные обстоятельства. И уж совсем другое - пытаться в голове составить конструктивный диалог с совершенно незнакомым человеком, которого впервые видишь. Потому что во втором случае неучтенных факторов - до дури и больше. Может, эта девушка будет говорить, кокетливо растягивая слова, может, наоборот, подавать четкие рубленые фразы, а возможно, и вообще на контакт идти откажется. Слишком много развилок, чтобы можно было пытаться что-то предугадывать. Аурел бы даже сказал, их неадекватно много, сам черт на этих бесконечных распутьях ногу сломит. Поэтому - только импровизация, только сломя голову вперед по минному полю. Наугад, на авось, наудачу...
Девушка тем временем успела снять свои невероятные очки, закрывавшие пол-лица - и глаза у нее оказались самого прекрасного, светлого, неярко-голубого цвета. Да и черты лица... одним словом, вот теперь точно нужно быть близоруким, чтобы принять эту красавицу за китаянку. Самая что ни на есть некитайская внешность, Аурела с азиатом спутать сложнее. Осознав этот факт, юноша расплылся в счастливой улыбке - и продолжил свое движение навстречу незнакомке, такое же четкое и неумолимое, как движение "Титаника" на свидание с айсбергом. Причем вероятность того, что сейчас и румын тоже отыщет здесь свой "айсберг", никто не отменял.
- Здравствуйте! Вы себе не представляете, как приятно в этом городе наконец встретить милое взгляду лицо! Особенно такое прекрасное лицо, как Ваше! - восторженно закатил глаза Аурел, наконец достигнув столика незнакомки. Восхищался нарочито громко, чтобы все кафе слышало, какая у него прекрасная собеседница и как юноша рад ее видеть. - Просто не мог пройти мимо и не рассказать Вам, каким источником светлой радости Вы для меня стали! Разрешите присесть рядом с Вами? - юноша вещал вдохновенно, ориентируясь на реакцию незнакомки. В гримасу отвращения хорошенькое личико пока не складывалось - стало быть, пока все шло хорошо...

Как оказалось - не так уж Арлетта со своими фантазиями была и неправа. Разве что, как ей было свойственно, несколько неадекватно преувеличила подробности в своем воображении. Вот, к примеру, на колени юноша падать не стал. То ли публики постеснялся, то ли джинсы свои пожалел, то ли американка по его меркам оказалась все же недостаточно красива для того, чтобы от восхищения в ноги ей падать... в общем, разочарование номер раз было налицо. Разочарование номер два Давенпорт выискивать не стала, оно ей показалось ненужной затеей - разочаруется еще полностью в мальчике, и что тогда делать? И как потом вообще в этом мире существовать, с такой-то черной проницательностью на вооружении? Нет уж, Арлетта предпочла аналитическую деятельность свернуть и просто наслаждаться представлением, которое ей демонстрировали.
- Ну, присаживайся, - великодушно разрешила Давенпорт, по лицу у которой уже успела расплыться широченная улыбка. Удерживать серьезное лицо, наблюдая за всеми выкрутасами и почти что ритуальными танцами с бубном, которые тут исполнял для американки этот очаровательный юноша, оказалось просто невозможно. И Арлетта, в общем-то, и не пыталась никаких лицевых судорог изобразить, такая мимика никого, надо сказать, не красит... Американка почти вызывающе закинула ногу на ногу и подперла ладонью подбородок, ожидая, что же сей прекрасный юноша имеет ей сказать. Желательно бы - еще что-нибудь приятное. Какая же кошка не любят, когда ее гладят и почесывают за ухом? - а по мнению Арлетты, различные приятные слова и комплименты были с такими действиями очень даже сравнимы. И рассуждения про моральную сторону, пожалуйста, отложите в сторону - то, что кошка позволяет себя гладить, еще самым прекрасным образом может абсолютно ни о чем не говорить...

По мнению Аурела, так ждать, когда девушка передумает, было бы наиглупейшим занятием в мире. Ну а как и впрямь - передумает? С презрением подожмет красивые губки и скажет "Пошел вон"? Румына такие перемены не устраивали вовсе - поэтому юноша полученным приглашением поспешил воспользоваться. С готовностью сбросил с плеча рюкзак и опустился на свободный стул, не переставая смотреть на девушку полными восхищения глазами. Благосклонность к своей персоне нужно подогревать, чтобы не остыла, а сей нехитрый трюк с написанным на физиономии нескрываемым обожанием - из известных Аурелу, пожалуй, будет самым действенным.
Ну, а если говорить насчет обоснованности так старательно изображаемого юношей восторга... на скромный взгляд румына, так уже за одно только отсутствие азиатских раскосых глаз можно было приравнивать к сногсшибательным красавицам. А уж льдисто-голубой цвет радужки, наверное, и вовсе китайских мужчин равнодушными не оставлял. Возможно, каждого на свой лад, но тем не менее. Редкий цвет глаз, очень красивый... в общем, Аурел в одних только глазах незнакомки был готов восторженно захлебнуться. А ведь еще и лицо, и волосы, и фигура... если подробный смотр устраивать, так прямо за этим столиком и скончаться можно, от внезапно вспыхнувшей любви.
- Вам когда-нибудь говорили, что по сравнению с Вашими глазами галактика Млечного Пути - это всего лишь тусклое стеклышко? - вдохновенно вопросил Аурел, будучи не в состоянии расточать девушке комплименты в обход так поразивших его льдистых омутов. Румыну искренне казалось, что такая очаровательная незнакомка должна комплименты в свой адрес слышать едва ли не ежедневно, потому обыденно плоские похвалы в адрес красивого лица, точеной фигурки и вышибающих разум длинных ног здесь будут зверски не к месту и нужно изобретать что-нибудь эдакое. Какой-нибудь цветистый, витиеватый и не вполне шаблонный комплимент, который из общего ряда бы выделился и запомнился. Вот только дать самому себе гарантий, что не промахнулся с первой попыткой, юноша не мог. Вообще никаких. Гарантировать хоть что-нибудь из них двоих здесь могла только девушка - поэтому Аурел взял не менее вдохновенную паузу, за время которой, по его разумению, девушка должна успеть что-нибудь ответить. Подать какой-нибудь знак, по которому можно будет понять, в том ли направлении пытается проскользнуть румын - и, кстати, есть ли там проход вообще? Вдруг кто более предприимчивый уже успел там шлагбаум выставить?...

Парень и присел, как Арлетта ему разрешила - и тут же выдал очередную головокружительную фразу. Блин. Язык у юноши оказался подвешен что надо, составлял зубодробительные комплименты без малейшей запинки. Давенпорт попыталась вспомнить, а говорил ли ей хоть когда Тэрус что-нибудь столь же обворожительно-витиеватое - ничего такого вспомнить не вышло. Стало быть, не отмечался. Ну и не удивительно, этот товарищ, кажется, вообще предпочитал по жизни особенно не заморачиваться. И катапультировался сразу, как только понял, что трое детей все же окажутся приписаны к нему, а не к дурдому. У Арлетты уже ни расстраиваться, ни злиться не получалось, когда она про своего бывшего жениха вспоминала - так только, где-то внутри начинало недовольно ворчать старое раздражение, твердой коркой покрывшее уже зарубцевавшуюся рану, вот и все.
Поэтому - да, шлагбаума никакого не было, но нет, это совершенно не значило, что Давенпорт была готова напропалую флиртовать с юношей лет на пять ее моложе. Ну или просто - моложе. А этому обаяшке было явно не за двадцать пять, такая безудержная жизнерадостность вперемешку с кипучей энергией наружу прут лет в двадцать, наверное, максимум в двадцать два... И тем не менее. Своим обаянием юноша заражал только так. Да еще и говорил - красиво, здесь не поспоришь.
- Нет, такого мне еще никто не сообщал, - с улыбкой помотала головой Арлетта, глядя на, кажется, затаившего в ожидании ее слов дыхание юношу. И не удержалась от чуть колкого вопроса: - И откуда же, позволь узнать, ты в центре Пекина взялся? - Так и хотелось добавить: "весь такой молодой, красивый и обаятельный". Но тут уж американка успела вовремя прикусить язык. Докатились - она знакомится с мальчиками в придорожных кафе. Нет, не моральное падение в бездну безнравственности, конечно - просто Арлетта-то до этого как-то верила, что она период совершенно случайных знакомств уже переросла. И телефончики в метро парни должны спрашивать у более молоденьких и кругломорденьких девчоночек. А тут - здравствуйте, пожалуйста, оказывается, конкретно этот мальчонка, видимо, считает, что Давенпорт еще вполне ничего, сойдет за очередную пассию... Даже и непонятно, что в конечном итоге думать - злиться? Плакать? Удивляться? Смеяться?

Поздно. Рассказывать о "льзях" и "нельзях". О том, что полагается делать, а что не полагается, что будет уместно, а что - дико и странно. Тогда уж надо было изначально показывать Аурелу огромный транспарант с надписью: "Сюда не смотри! Здесь сидит красавица с тремя детьми, старше тебя на пять лет, которая не согласится крутить с тобой роман! Не смотри, дурачье, а то безответно влюбишься и будешь страдать!" А теперь - что, как время назад крутить? Правильно, никак. Только смотреть на неприступную красотку большими жалобными глазами и глотать текущие по внутренним сторонам щек, невидимые для окружающих слезы. Но это все потом. Когда румыну дадут от ворот поворот и прикажут топать куда до этого топал. А пока - вроде как все довольны и относительно счастливы, разве нет?
Первый выстрел, как показалось юноше, мимо не прошел - во всяком случае, видимого отвращения пассаж про прекрасные глаза у девушки не вызвал. Что, несомненно, было прекрасно. Стало быть - можно было уверенно продолжать диалог, сочинить пару-тройку фраз посмелее... но для начала, естественно, следует ответить на заданный красавицей вопрос. Диалог - вещь довольно хрупкая и деликатная, его поддерживать с обеих сторон нужно, а то засохнет, зачахнет и потеряется.
- Меня сюда занесло исключительно шальным ветром собственной дурости, - покаялся Аурел, виновато опуская взгляд - впрочем, лишь на секунду. Потому как разглядывать красивую девушку было куда более привлекательной перспективой, чем изучать сомнительный линолеум "Старбакса". - Ну и, в частности, слухи о великой китайской медицине. Они же любые проблемы с организмом лечат иглоукалыванием, даже самые странные? - деловито развел руками румын - и от одной из ладоней юноши резво отскочил упругий поток воздуха. С чуть слышным глухим "бум" врезался в стекло, разбившись об него, а Аурел, пожав плечами - мол, вот именно такая дурь меня и преследует, это руки кривые или карму чистить нужно? - потер пальцами внезапно засвербевшее горло. Как будто червяк в глотку заскочил - и крутится там, вертится, то ли гнездо себе роет, то ли еще черт знает что вытворяет...

В кои-то веки Арлетта действительно, всеми фибрами души - пожалела, что живет не в Пекине, а глубоко и далеко за его пределами. Вот отчалит она в скором времени в свою глубинку, а юноша здесь побегает по экскурсиям да спрячется обратно в свою далекую страну. И все на этом, конец фильма. А жаль - здесь как минимум хорошая дружба намечалась. Во всяком случае, американку парень заинтересовал, и не в последнюю очередь - своим каким-то невообразимым умением складывать головокружительные фразы, подгонять слова друг к другу легко и гладко... лично Давенпорт бы уши в этом месте развесила с удовольствием. И часа полтора бы за беседой убила только так, за милую душу... Жалко только, оно потом все кончится обидным ничем.
И пока Арлетта вежливо улыбалась в ответ на солнечную улыбку парня и думала, как бы побыстрее и поделикатнее с ним попрощаться - началось. Оно самое-чудесамое, продлевающее общение. Американку вдруг ни с того ни с сего хлестнуло потоком воздуха по лицу - растерявшаяся Давенпорт аж завертелась по сторонам, выискивая взглядом Арно или Маргариту, привычно приписывая источник беспорядка одному из этой парочки. И только потом, по чуть виноватому выражению лица своего собеседника поняла - ничего подобного, источник беспорядка сидит прямо перед ней. И если и совершает манипуляции с воздухом непроизвольно, то как минимум понимает, что вокруг него и из-за него творится. Убеждаясь, что она не ошиблась, Арлетта чуть прищурилась и пристально взглянула на ауру юноши - так и есть, голубая Вишуддха отчетливо и молочно светилась, выделяясь на фоне прочих чакр. Воздушник. Еще один... Давенпорт поймала себя на мысли, что судьба в последнее с каким-то невменяемым постоянством подсовывает ей в ученики именно воздушников, на прочих учеников не размениваясь. Арно, потом Маргарита, а теперь вот этот, безымянный пока товарищ...
- Больше так на публике не делай. А то еще примут за колдуна и сожгут, - заявила Арлетта, накрывая ладони юноши своими и прижимая к гладкой поверхности стола. Меньше руками машет - меньше набедокурит. Ей откуда знать, до какого уровня у парня уже способность успела развиться? а он ее и не контролирует, кажется, совсем. Воздух вообще - стихия не слишком мирная, склонная за собой повсеместный бардак оставлять, как будто войско гуннов прошло...

Нельзя сказать, что Аурел не любил эту свою причудливую болезнь рук демонстрировать на публике. Отношение к таким происшествиям у юноши было избирательным и целиком и полностью зависело от реакции на такую вещь окружающих. Если вокруг румына прыгали с бескорыстным интересом - такой расклад парня вполне устраивал, даже более чем. А вот если юношу начинали разглядывать с холодным и расчетливым блеском в глазах, словно вскрывать тупой пилой собирались - это однозначно было отвратительно и от таких людей нужно было срочно уматывать, не стыдясь продемонстрировать им свое умение сверкать пятками. Казалось бы, шутки шутками - а как-то одна нервная девица при виде разлетающихся от рук Аурела во все стороны предметов и в самом деле ухватилось за нож. Тогда это ни под каким углом веселым не казалось. Ну, пока не выяснилось, что под руки той психованной дамочке попался безобидный столовый нож с закругленным концом. Хотя - кто сказал, что девица не могла до смерти измазать Аурела маргарином?
Новая же знакомая, пока, впрочем, не представившаяся, как показалось юноше, смотрела если не с сочувствием, то уж как минимум - с пониманием. Словно она подобные вещи видела довольно часто, если не каждый день.
И уж совершенно точно - люди раньше в подобных ситуациях не проявляли желания хватать румына за руки.
- Разве это от меня зависит, делать или не делать? - искренне удивился Аурел. - Я думал, это что-то вроде рака, само развивается... - правда, думать хотелось совсем не о том, отчего этот феномен происходит и как с ним бороться. Вниманием румына усиленно пытались безраздельно завладеть тонкие пальцы девушки, лежащие в его ладонях - да и вообще, юноша так неприятно подозревал, что он берет и влюбляется, чем дальше, тем хуже. Да еще и - в девушку, которую он, вполне возможно, больше и не увидит. Ну вот как она встанет, улыбнется и уйдет? И что тогда - не догоняя, бежать по следам, как собака, искать ее в этом многомиллионном Пекине? Отдает дурным бразильским сериалом, если честно...
- Может, ты мне можешь рассказать, как управляться с этой напастью? Можешь рассказать, как правильно таскать при себе эту гранату без чеки? - осторожно уточнил Аурел, словно вслепую нащупывая ту ниточку разговора, которая заставит прекрасную незнакомку остаться рядом и продолжить беседу. Хотя уверен не был ни в чем - ни в том, что задает правильный вопрос, ни в том, что подбирает верные слова. Идеально верных слов, таких, которые на аптекарские весы положи, и они выдадут точный до десятых миллиграмма вес - таких, наверное, в природе не существует и вовсе. Но что-то на них похожее живет и функционирует определенно - и вот это самое "похожее" порой отыскать вполне реально.
Единственное что - не когда спотыкаешься о каждый порожек и не втыкаешься носом во все плинтуса и углы, как новорожденный котенок, до полного некроза. То есть, эти все соображения великолепно, красиво и гордо существуют на бумаге. Но никак не в мозгу стремительно влюбляющегося мальчишки. Аурел, наверное, сам не смог бы сформулировать это внятными и четкими словами - но если у него закончатся адекватные, человеческие способы удержать незнакомку рядом с собой, то он, нимало не сомневаясь, перейдет на дикие, неестественные и отчаянные. Даже если придется в ходе этого облизывать венчик от миксера в режиме "вкл." - это все равно, когда есть уверенность, что конечная цель того стоит. В данный момент - уверенность была. Вот миксера, к счастью, под рукой не наблюдалось...

С этой своей "гранатой без чеки" юноша вдруг невероятно трогательно напомнил Арлетте Джастина - тот с магией Воздуха не ладил точно так же. Даже хуже, воспринимая этот дар как что-то чужеродное, враждебное, едва ли не сигурни-уиверовское. "Выньте из меня этого чужого!" Здесь, по меньшей мере, присутствовало желание стихию хоть как-то одомашнить - и если сама Арлетта в этом парню помочь не могла, то уж по меньшей мере знала в монастыре как минимум двух-трех человек, которым можно подсунуть ученика с такой проблемой.
То есть все бы вроде складывалось прекрасно - если бы не острая необходимость убедить теперь юношу в том, что он действительно хочет ехать куда-то в глушь. Ну, по современным же меркам больше десяти километров от центра крупного города - это уже неведомые белым людям дебри Хучитана? Или какой сегодня считается максимально допустимый радиус? Хотя, Линь Ян Шо же в эти мерки, наверное, не попадает, как ни замеряй и ни прикладывай. Но и бросать парня тут - это уж совсем ни в какие ворота лезет. Арлетта чуяла, ощущала, провидела - вот это перед ней сидит ее новый ученик, причем настолько бойкий и обаятельный, что даст сто очков вперед Маргарите и Арно, вместе взятым. И отпускать его нельзя никак, это окажется до слез обидной промашкой. Эх, вот наплевала в свое время на ментальную магию - а может, сейчас как раз и пригодилась бы... Ладно. Придется долгими окольными путями, с применением личного женского обаяния, благо, почва тут более чем подходящая.
- Нет, конкретно с твоей проблемой - бороться не умею, - покачала головой Арлетта. И тут же с улыбкой матерой заговорщицы добавила: - У меня напасть своя, несколько другого рода, правда... - И, сняв одну руку с ладони юноши, Арлетта приложила пальцы к стаканчику с остатками своего кофе. Чуть нахмурилась, оплетая коричневую бурдообразную жидкость внутри картонки оранжевыми нитями энергии - а потом мысленно оттолкнула от себя. И стаканчик покорно, утягиваемый "взбесившимся" кофе, сам по себе поехал по столу - правда, с осторожностью бывалого разведчика. Если бы кто из посетителей кафе чаще положенного коситься бы начал - Давенпорт несчастную картонку и "залечь" бы заставила...

А как еще назвать то, с чем не умеешь обращаться? Аурелу более точного сравнения в голову не приходило, не заплывало и уж тем более - не залетало, это же не аэропорт имени Анри Коанды, чтобы туда кто-то на посадку заходил. Хотя румын, пожалуй, еще мог окрестить это способностью Шредингера, причем невыносимо подлой - большую часть времени успешно притворяющейся, что ее и в помине нет. А потом, словно какой-нибудь вампир или зомби из фильма ужасов, - выползающей в самой ненужный момент. Но это сравнение уж какое-то чересчур долгое. витиеватое, замысловатое и путаное... первое Аурелу нравилось куда как больше. Потому что легче и естественнее ложилось на язык, что ли...
Неизвестно, была ли все-таки в этом заслуга румына, или же сегодня звезды сложились так, что парень мог молоть любую чушь и все равно новую знакомую потерять не рисковал - а только девушка осталась. И продолжила говорить все так же, с вниманием и пониманием... а потом по столу стаканы разъезжать начали. Кофе решило отправиться в гости к свободному пока желудку?... Аурел слегка обалделым взглядом окинул подъезжающую к нему картонку, успевающую при этом маскироваться от лишних взглядов с ловкостью матерого разведчика, прикидываясь недвижимым веником каждый раз, как только кто-либо за соседними столиками опасно поворачивался - и голосом, вдруг просевшим до нелегального шепота, поинтересовался: - Так это что, получается... магия какая-то? Или просто передающаяся воздушно-капельным путем способность галлюцинировать дружным хором? - в галлюцинации-то верится куда охотнее и спокойнее. Галлюцинации-то, они вещь более-менее самому себе объяснимая, хоть и с натягом. Мозг сошел с ума, вот и бесится. А магия... за нее какое полушарие головного мозга отвечает? Или и вовсе, может, эпидуральное пространство? "Где?", "что?", "как?", "почему?" - вечная стайка вопросов-неразлучников, они друг без друга нападают редко. Вот и сейчас они - тут как тут. Стоят в очереди, с ноги на ногу переминаются и команды десантироваться ждут.

Безумно жаль, что свою версию про пространство юноша так и не озвучил вслух - а не то Арлетта бы вся изошла восхищенным мурчанием, заслышав знакомый термин. Правда, в случае воздушников пространство, отвечающее за творимую стихийную магию, оказывалось ни разу не эпидуральным, ибо горло к области мозга, что головного, что спинного, прилегало как-то слабо и неуверенно.
- Ну, ты сам решай, во что тебе верить лучше, - пожала плечами Арлетта. И финальной холодной пульсацией Сватхистханы протянула стакан-путешественник к себе. Обняла картонку обеими ладонями, безуспешно пытаясь согреть остывшую бурду, и продолжила развивать свою мысль: - Если считаешь, что это вирусное, то дуй сразу по врачам и чувствуй себя глубоко несчастным, потому что постоянно шляться по врачам - это удовольствие ниже среднего, особенно когда докторята постоянно норовят залезть к тебе в мозги. Ну, а если ты всё-таки желаешь поверить, что это магия... тогда нам определённо имеет смысл продолжать беседу. Так что скажешь?
Давенпорт никак не могла поклясться, что она не перегнула палку и не намалевала юноше чересчур мрачную первую картину. Но вот по меньшей мере за часть насчёт мозгов американка отвечала со всей уверенностью. Проверено на собственном опыте. Бесило, помнится, ужасно. Порой даже до рычащей истерики...
И все же девушке казалось, что никуда паренек от неё не убежит, даже если до конца не поверит. Была, однозначно присутствовала уверенность, что крючок уже заглочен по самые жабры и сейчас юноша трепыхается на этом самом крючке, дергаясь исключительно для виду. И неважно, что ключевую роль здесь сыграл вовсе не ораторский талант Арлетты, а нечто совершенно другое. Это все пошлые детали, о которых самым прелестным образом можно и не упоминать вовсе. Без них все чудно обойдутся, даже никто не заплачет, уж поверьте...