Чёт-нечет, ничейный

Арлетту эта прямолинейность бесконечно умиляла. И вообще, сам юноша тоже был какой-то предельно милый, чудный и светлый. Американке аж плакать неожиданно захотелось, хотя поводов вроде бы не было - спокойно сидели, прекрасно общались... а тем не менее, захотелось закопать лицо в салфетку, размазывая макияж, и заплакать. Причем навзрыд, чтобы сразу заметили, что у красивой девушки горе, и пожалели. Возможно, это все потому, что вдруг некстати вспомнился Тэрус, который тоже казался милым, чудным и светлым - а потом вдруг выяснилось, что он способен на жесточайшую подлость. И Арлетта, наверное, боялась открыть и в этом юноше подобные глубины. Да и его восхищенный взгляд американку тоже пугал неимоверно - слишком уж быстро юноша взялся демонстрировать щенячий восторг, хотя казался вполне искренним, да и аура тоже следов игры на публику не демонстрировала. Да неужели он и правда... такой влюбчивый? И как долго, интересно, у него эта влюбленность держится?
- Ну, если ты веришь - тогда я приглашаю тебя туда, где учат с магией дружить. Правда, это получится на долгий срок - но, ты знаешь, я сама там живу, и мне очень даже нравится, - но для юноши Арлетта продолжала улыбаться. Если она сейчас тут рыдать начнет, он же ее за истеричку примет. Да и вообще, позволять самой себе сопли распускать - никуда не годится, а то так можно в слезах жить, пока глаза от обезвоживания не пересохнут.
Обыкновенно Давенпорт испытывала лишь собственническое кошачье "хочется" - а сегодня впервые примешалось неприятно встрявшее "колется". Очень хотелось, чтобы юноша все же согласился стать ее учеником, неспроста же у нее взгляд так лихо на него упал - но и было немножко боязно с ним сближаться, тут же полно поводов опасаться, что паренек рванет, так сказать, неуставные отношения демонстрировать. В монастыре вообще романы не очень-то поощряются, а уж роман с собственным учеником - за такое точно не похвалят. Хотя и не расстреляют тоже - но все-таки, наличие в доме троих детей не располагает к бездумному флирту с каждым парнем, какой симпатичным покажется.

Не исключено, что влюбленность может вызывать галлюцинации, как мимолетные, так и сложные наведенные. Аурелу знать было неоткуда, ему влюбляться, как ни прискорбно, еще не доводилось. Увлекаться - да, хорошеньких девчонок в школе было навалом, да и по улицам тоже рассекали не уродины. Более того - была одна красавица с "зеркальной" улицы, умевшая создавать на улицах внушительные заторы и пробки легким покачиванием бедер, такой вообще было просто грешно не увлечься. Вот только влюбиться все не выходило, как будто юному румыну не хватало чего-то. Нет, не "бабочек в животе" - такое ощущение, по мнению Аурела, называться должно и вовсе "глисты" - а чего-то неопознанного. Но сейчас набор явно был полный - и вполне может статься, что как раз-таки наводил галлюцинации от непривычной, искрящейся полноты ощущений. Потому как румыну вдруг показалось, что у девушки дрожат губы - а с чего бы такому явлению вдруг взяться, непонятно...
- Вы прекрасная. Я за Вами куда угодно пойду, - Аурел продолжал выкладывать все как есть, самого себя перед незнакомкой выворачивал наизнанку. Потому что и правда ведь - прекрасная, очаровательная, незабвенная. Ну... видимо, румыну на карме было написано именно в этот день и именно в эту девушку влюбиться по самые уши. А возможно, еще и безответно. Судьба, она вещь такая, с ней вообще никак не поспоришь. Скажет, в морг - стало быть, едем именно туда. Не обязательно, правда, кратчайшим маршрутом, можно попытаться что-то там подшустрить и еще немножко поскакать, как окунь на сковородке - но кончится дело все одно, жареным. Аурел с этим вполне смирился и даже отчасти мог сказать, что это его устраивало - в связи с чем изобразил на физиономии полную готовность идти за девушкой, куда она прикажет. Точнее, готовность уже вовсю прорезалась сама собой. Ее просто нужно было не прятать, что уже являлось делом нехитрым и вообще до безобразия простым.

Под пристальным взглядом незнакомки Аурел на несколько мгновений смутился - ледяные голубые глаза затягивали в себя, как два прозрачных океана. В такие как нырнешь с головой - и до дна не достанешь, и выплыть уже не сможешь... Взгляда Аурел позорного не вынес - опустил глаза на тонкие руки, на хрупкий излом запястьев - и с какой-то неадекватной, сумасшедшей вспышкой радости отметил, что обручального кольца на пальце красавицы не наблюдается. И никаких следов, которые могли бы навести на мысль о его наличии, тоже. Быть может, конечно, она просто совсем его не носит, хранит на полке под зеркалом - но как минимум можно отчаянно и безудержно надеяться. Что нет в природе ни кольца, ни мужа. Румын считал, что это в уже состоявшуюся семью пытаться вклиниться некрасиво и вообще нельзя. А с любовниками, пусть даже самыми великолепными, грозными и далее по списку - потягаться можно. Может, даже и нужно - как знать?
Судя по нервно вздрогнувшему голосу девушки - юноша, видимо, был оценен ею не как безнадежный экземпляр, а как минимум - как подающий надежды. Осознав это, Аурел вспыхнул ослепительной улыбкой - и, повинуясь жесту изящной женской руки, вскочил, схватил свою котомку и торопливо последовал за девушкой. Черт, да румын был готов идти за ней хоть к дракону в пасть, только бы не споткнуться по дороге.... Выходя следом за девушкой на оживленную улицу, Аурел с оттенком легкой грусти сказал: - А я ведь так и не знаю, как Вас зовут... - и с бесконечной надеждой воззрился на красавицу. У нее и имя должно быть ей под стать, запоминающееся и необычное. По-другому просто быть не может.

Ну да, как знала. От этой портативной вспышки солнцезащитные очки действительно лишними не будут.
Арлетта даже хотела было, пренебрегая всеми правилами приличия, спросить, где юноша прячет в себе этот невозможный светильник - нечто подобное американка наблюдала лишь в исполнении Олененка, но белокурый Арно чем старше становился, тем чаще демонстрировал убийственно серьезную мордашку, как будто ставни захлопывал. Этот же парень как будто светился постоянно - то тихо и ровно, то вдруг ослепительно вспыхивая, но не угасая ни на миг.
С непривычки и ослепнуть можно.
- Арлетта. Меня зовут Арлетта, - отозвалась американка, привычно и ловко вклиниваясь в людской поток на улице - в отличие от своего нового знакомого, Давенпорт не имела привычки пытаться препятствовать движению этого потока. - А ты сам - представишься? И кстати, ты как - морально готов к тому, что я сейчас потащу тебя за пределы Пекина и вообще в запредельные дали, к черту на рога?
Наверное, об этом нужно было сказать сразу, а не вспоминать на ходу, но Арлетта как-то не сообразила. Очень уж ее вдохновило, что ли, это бравое "куда угодно", сорвавшееся с языка юноши. Не исключено, правда, что сейчас он это излишне смелое выражение попытается забрать обратно - но оно ведь звучало? Звучало, не подкопаетесь. Стало быть, основания перепутать последовательность действий у американки вполне были. Что она, в общем-то, и проделала. Сначала подорвалась тащить парня за собой, и уж только потом решила пункт назначения уточнить.
Одно слово - суматошница. Наверное, у Сэ эту манеру поведения переняла, не иначе - больше и подумать в своем окружении было как-то не на кого.

У румына лавирование в толпе людей, конечно, затруднения вызывало редко - но все же любимым занятием не являлось и некоторые затруднения вызывало. Новая же знакомая Аурела в этом людском потоке передвигалась и при необходимости лихо перестраивалась легко и естественно - юноша с такой же легкостью мог только парковаться на тротуаре в два ряда, создавая всевозможные пробки, заторы и прочие полуестественные преграды на чужом пути. И да - имя у девушки действительно оказалось необычное. Редкое, если не сказать - очень редкое. По меньшей мере - сам Аурел до сих пор ни одной девушки с таким именем не знал, ни лично, ни в той или иной форме - дистанционно. Может статься, такое имя и вовсе - в своем роде единственное... Правда, если вот это сейчас ляпнуть, мысленно отметил юноша, то это уже из рамок приличия выпадет и будет лестью наглой, которую позволять себе не стоит. Румын и без того уже наговорил всякой всячины столько, что давным-давно хватит на то, чтобы эшафот построить.
- Красивое имя, - а вот правду говорить никто не запрещал, правду юноша продолжал почти бездумно ляпать. И поспешил ответить на вопросы Арлетты, стараясь при этом звучать как можно менее сумбурно и бестолково: - Я Аурел. Очень рад наконец полноценно с Вами познакомиться. А насчет запредельной дали... я ведь уже сказал, за Вами - пойду куда угодно. Хоть автостопом по галактикам, - румын блеснул бодрой улыбкой. Тем более что относительно родного городка юноша и так уже находился в какой-то неописуемой, чертовски неадекватной и почти неизмеримой дали, лишние несколько сотен километров ничего существенно не изменят. Не тот масштаб измерений на карте мира, чтобы тревогу из-за изменившегося третьего разряда бить. Вот если бы счетчик пошел накручиваться где-нибудь в районе пятого-шестого разряда - это да, было бы уже дико. Дико и жутко. А третий... ну что в такой ситуации - третий разряд? Несерьезно, да и только.